Нина Лисова
Мертворожденная. Книга первая. Пробуждение

– Эй, с животными нельзя! – возмутился таксист.

– А тут нет никого. – улыбнулась ему я, сев в машину и посмотрев ему в глаза.

– Значит показалось, – сменил таксист тон с раздражённого, на расслабленный и спокойный.

Мы быстро добрались до вокзала, во время поездки кот забрался ко мне на коленки и умиротворенно урчал, пока я его гладила. Чувства обуревали странные. С одной стороны, я, увидев, что котейка сделал с моим преследователем, ужасно боялась животное, с другой, его милый носик так забавно хмурился от солнышка, и мой спаситель так уютно урчал… Короче, выйдя из машины я зашла хозяйственный магазин рядом с автовокзалом и купила большую сумку. Потом открыла ее, поставила на пол и сказала коту, которого все ещё побаивалась:

– Если поедешь со мной, то залазь сюда.

И кот, к моему глубочайшему удивлению, залез. Мы без особых происшествий добрались до Александровска. Кот, конечно, в сумке сидеть отказался, и всю дорогу проспал у меня на коленях.

С сумкой наперевес я зашла в дом и проорала:

– Рем, на меня инквизитор походу напал, иди сюда!

В тапочках и с кружкой вкусно пахнущего чая, Рем вышел из кухни и спросил:

– Смеешься что ли?

– Не-а. – ответила я разуваясь. – Подкараулил, чем-то огрел, куда-то отволок, верёвкой меня обвязал, сказал, что она пропитана какой-то смолой что ли. Вспомнить не могу.

– Березовой?

– Ага, наверное.

– И как ты выбралась?

Тут сумка раскрылась и из нее выпрыгнул кот. А Рем вдруг заорал как резаный и отпрыгнул назад, в сторону кухни, уронив кружку с чаем:

– Ты кого в дом привела, ненормальная!

– Это кот, он меня спас, сожрал инквизитора.

– Конечно сожрал, – провизжал Рем, – это ж лихо одноглазое. О, Создатель! Поселил в доме дуру на свою голову!

Я смотрела на кота, тот мирно умывался, не обращая внимание на Рема.

– Ну, можно он тут поживет? – спросила я.

В ответ я услышала горький вздох и тихую ругань. А мы с котом пошли наверх, купаться и отдыхать после тяжелого дня.

Глава 5 «Линия жизни»

Едва я успела выйти из душа, как Рем постучал в комнату:

– Эля, выйди срочно, тут к нам пришли. – услышала я, его встревоженный голос.

В халате и с полотенцем на голове я открыла дверь:

– Можно мне хоть переодеться?

– Нет, – сердито прошептал Рем, – срочно в гостиную.

Вид у Рема был весьма испуганный, поэтому у меня не возникла мысль перечить ему.

Мы спустились и прошли в комнату, которую Рем назвал гостиной. В этой комнате мне быть ещё не приходилось, но все внимание, зайдя в комнату, я сосредоточила на людях, сидящих на диване. Одной из посетителей была строго вида женщина, примерно моего возраста. Она сразу притягивала к себе взгляд, а по её выправке и презрительному взгляду на все происходящее, ясно ощущалось, что именно она здесь главная. Рядом с ней сидел щупленький старичок, одетый примерно в такое же облачение, какое носил Рем в своем храме. И третьим незнакомцем был парень, словно только что вышедший с пьедестала соревнований по бодибилдингу. Все трое хмуро и оценивающе смотрели на меня, а я искренне не понимала, чем вызвала такое внимание к своей персоне.

– Вот, это наша новопробудившаяся, только второй день с нами, ещё учу её что и как. Даже не могу понять, чем вызвано внимание столько высокого руководства, к столь низкому существу. – заискивающе обращался Рем ко всем гостям, но более всего к женщине.

– А тебе и понимать не нужно ничего, чёрт поганый. – прорычал культурист. – Если эта пигалица, от горшка для вершка, уже законы нарушает, то под утиль её и с глаз моих долой.

– Да что случилось? – Рем побледнел от слов бодибилдера. Кто бы знал, что черти такие чувствительные.

– Сегодня, – провизжал старичок пронзительным голосом. – Данная мертворожденная, вопреки параграфу десять пункту пятнадцать закона, использовала нежить другого вида для совершения противоправных действий, в скобочках, убийства, скобочка закрылась, в отношении сотрудника УЛН. Следуя тому же пункту, того же параграфа, за совершение данного нарушения, полагается утилизация на месте.

– Подождите, – прокричал Рем, – какая утилизация? Какое нарушение закона? Он сам на нее напал!

– И это точное замечание. – сказал высокий худой мужчина, заходя в комнату. – Как получилось, что моей подопечной, заметьте, совершенной невиновной и ни в чем не обвиняемой, пришлось защищаться от сотрудника вашей организации?

В шоковом состоянии я смотрела на Рема, после появления нового гостя он явно взбодрился, но паника все равно не покидала его лицо.

– Невиновной, – противно захихикал старичок, – невиновная нежить, это, позвольте сказать, оксюморон! В любом случае по закону положена утилизация на месте, так что давайте без лишних разговоров. А потом уже разбираться будем.

– Утилизация на месте – это ваши домыслы, в законе этого нет. Зато, в уставе Высших, четко прописано, что сотрудник УЛН, необоснованно наказавший подопечных Второго мира, наказывается в той же мере, которую он применил в отношении нежити. Так что, уважаемый, вы лично будете казнить мертворожденную?

Мужчина затих, но тут встряла женщина, произнеся свой приговор мне холодным и спокойным голосом:

– Ты, Кощей, считаешь нормальным, что подобные нижайшие существа, вроде этой особи, могут безнаказанно поднимать руку на таких высоких представителей Первого мира, каким был уважаемый сотрудник УЛН, которого она убила с особой жестокостью?

– Позвольте напомнить вам, Марина Сергеевна, что вы ничем от этой мертворожденной не отличаетесь и принадлежите к тому же виду, что и она. А ваша спесь обусловлена не вашими заслугами, а лишь интересом к вашей персоне Совета Высших. Причем интерес этот сугубо экспериментальный, как к курице без головы, бегающей по курятнику. А в Совет Высших я уже обратился с запросом о вашей профнепригодности в качестве руководителя УЛН. В конце концов, даже курица без головы однажды падает, и, как все другие, идет на суп.

– Как некультурно, для такого интеллигентного существа, – скривила губы в кривой улыбке Марина Сергеевна, – если я курица без головы, то вы и вовсе продукт птичьей жизнедеятельности. Который можно вытереть вашими же жалкими писюльками…

В комнату зашел ещё один мужчина и все затихли, а легкая бледность лица появилась у всех присутствующих, не только у Рема. Тот вообще сравнялся цветом лица со стеной, и, того и гляди, готов был откинуться в царство мертвых прямо на месте. Мужчина же, который вызвал столь ошеломительную реакцию, достал из кармана телефон и начал читать с экрана:

– «Именем Совета Высших, в лице его председателя – Высшего члена Совета Патриарха Флавиана, постановляет следующее:

Первое, запрос председателя Второго мира, Кощея Бессмертного, о снятии с должности руководителя УЛН ФО ВС Мироновой М.С. отклонить;

Второе, признать утилизацию представителей Второго мире на месте незаконной, и в дальнейшем выполнять её только с согласования Совета Первого и Второго мира, с участием представителей УЛН;

Третье, объявить выговор руководителю УЛН ФО ВС Мироновой М.С. за неоднократное нарушение закона об утилизации представителей Второго мира;

Данное решение вступает в силу с момента его подписания и является обязательным для исполнения всем представителям Первого, Второго и Третьего мира.

Подписано – Высший член Совета Высших Патриарх Флавиан. Вверено для оглашения секретарю Совета Высших – Сундукову Ивану Борисовичу».

После прочтения, Иван Борисович убрал телефон обратно в карман, развернулся и ушел, а за ним, за считанные минуты из дома вышли все остальные посетители. Причем ушли не прощаясь и не проронив ни слова. Только Марина Сергеевна злобно посмотрела на меня, так, что волосы по всему телу зашевелились.

– О, Создатель, ну зачем ты лихо притащила? Не могла собачку какую подцепить? Да хоть вшей, все лучше, чем лихо!

– Это лихо, между прочим, меня спасло от инквизитора. – заметила я.

– Да лучше б тебя… Эх! Ты знаешь, кто здесь был? Я совершенно ничего не понимаю, до сих пор трясет, смотри! – показал мне Рем свои дрожащие руки.

– Ты мне объяснишь вообще, что произошло?

– Если б я знал сам! Если бы я ходил в шапочке из фольги, то подумал бы, что тебя подставили. Но кому ты нужна, уж извини? Ты самая обычная сошка, таких тысячи. А тут, на таком уровне подстава, подослали улитку из УЛН, после произошедшего сама Марина Сергеевна прибежала. Но зачем вообще было на тебя его натравливать? Я ничего не понимаю!

Тут в комнату мяукая зашло лихо, а Рем, который ходил по гостиной туда-сюда, споткнулся на месте и упал.

– Все из-за него! – Рем схватил кочергу рядом с камином и кинулся на лихо. А тот спрятался за меня и зарычал на него, как сторожевой пес. Рема это привело в чувство, он отступил и упал попой на диван.

– Это какой-то кошмар! – обреченно заявил он, – Точно! Ущипни меня, быстро!

– Добро пожаловать в мою жизнь. – робко улыбнулась я, а Рем в ответ запустил в меня подушкой.

– Я тебя больше не люблю, – проворчал Рем и провел ладонью перед своим лицом, и оно вдруг изменилось и превратилось в лицо усталого мужчины лет сорока. – Не хочу я больше для тебя стараться.

– Неужели все так плохо? – спросила я.

– Ну, на моей шкале уровня дна такой отметки даже не было. Секретарь Совета Высших! Это все равно, что увидеть живого Ивана Грозного!

– А остальные – кто?

– Ну, Кощей – председатель Второго мира. Вторым миром всю нечисть называют, чтобы ей не так обидно было. Так вот, Кощей – руководитель всех нас. Начальник всех начальников моих начальников, да и они, не факт, что хоть раз в жизни видели его. Ну, про Марину Сергеевну сказали, она у нас главная по УЛН. Дед рядом с ней без понятия кто, а вот бравый молодец – Алеша Попович.

– Что? Тот самый?

– Ага, у нас все его братья по ведомствам рассыпаны, числятся непонятно кем, а по факту обычные палачи.

– Вот это честь, конечно. Быть убитой героем русских былин.

– А то. Вот поэтому я и не понимаю, где ты со своим одноглазым, а где они. Разные вселенные. Ладно, пойду эссенции возьму, а то от стресса уже трясет.

Мы поднялись наверх, только я к себе в комнату, а Рем на третий этаж.

– Элька, топай сюда. – услышала я крик Рема, едва прилегши на кровать. Я рванула на третий этаж и забежала в святая святых своего товарища.

– Что за чёрт? – спросил он меня.

– Ты про себя что ли? – хмыкнула я.

– Не смешно, глянь на свою чашу. – он кивнул на баночку под кучерявой светловолосой куклой, та была заполнена наполовину. – Ничего не делала, говоришь? А эссенции набралось будто ты сегодня роту котят топила перед всеми ясельными группами области. Колись, что ты делала?

– Да я ж тебе все рассказала. Больше ничего. – я почти не врала, так как всеми фибрами души не хотела рассказывать о том, кого я встретила в кафе и что при это ощущала.

– Ой, чую, брешешь. – проворчал Рем.

– А смысл мне? Я все рассказала, как было.

– Ну не знаю тогда, может этот сторож, которого ты вчера напугала умер? А у него была сотня детей и любовниц, вот и страдают все?

– Хочешь проверю? – спросила я.

– Проверь, а то странно как-то.

– Рем, – обратила я к нему на выходе, – а почему у эссенции разные оттенки? Где-то прям черная, а у меня вот светло-серая.

– Та, забей. Я раньше тоже задавался этим вопросом, а потом понял, что разницы никакой нет. У знакомых спрашивал, все говорят, что это просто индивидуально. Причем сегодня у тебя может быть светло-серая, а завтра черная эссенция. Так что не морочь голову глупостями. Эль, ты реально, скатайся завтра обратно на родину, может как-то выясним, почему тебе столько эссенции натекло. А то ты за день больше набрала, чем моя Машка за весь год. Ладушки?

– Без проблем. – согласилась я.

Глава 6 «До свиданья, мама!»

Утром меня ждал приятный сюрприз, хоть я и поворчала для приличия:

– Матиз? Ты решил не оставить мне шансов? – смеялась я, осматривая машину.

– Могу и забрать, между прочим. – надулся Рем.

– Чего ты мне все время угрожаешь?

– А чем тебе Матиз плох? Вот заработаешь деньги и покупай себе что хочешь, хоть Феррари. А я на Матиз еле деньги выбил.

– Да нет, спасибо. Я правда очень рада. Все лучше, чем трястись в автобусе. – я поцеловала Рема в щечку.

– Хороший ты все же человек Элька. – растрогался Рем и тут же добавил. – Пока ещё.

– Я в городе вчера очень классную пиццу попробовала, с анчоусами, взять тебе?

– Возьми. А булочек там вкусных нет, с банановым кремом? А то у нас они пропали, нигде найти не могу.

– Узнаю. Ладно, я поехала. – я открыла водительскую дверь и сначала запустила кота, а потом села сама. Пристегнулась и завела машину.

– А ты водить-то умеешь? – недоверчиво спросил Рем. – а то права я тебе сделал, а вот о твоих умениях не спросил.

– Разберусь. – сказала я уверенно. Правда, выезжая со двора я разбила статую одного из грешников, что добавило панику в глаза Рема. Я успокаивающе помахала ему и выехала на дорогу.

Дорога по трассе в будний день была спокойной, я включила радио для нас с котом, а потом обратилась к нему:

– Слушай, вот я тебя все котом зову, может, тебе имя придумать какое?

Кот мяукнул и благожелательно посмотрел на меня, а я задумалась:

– Давай так, раз ты только мяукать можешь, я говорю разные имена, а ты мяукнешь, если понравится, океюшки? – кот снова мяукнул, уставившись на меня свои умным взглядом. Вот же чудо-животное, сообразительный аж жуть берет. Хотя он и не кот, может действительно понимает, что я говорю? Надо у Рема спросить.

– Как тебе Люцифер? Никак? Герасим? Жорик? Пуся? – на этом имени кот фыркнул, словно от смеха, а я постаралась выбирать имена солиднее.

Тут, меня подрезал внедорожник, я еле вырулила, чтобы не вписаться в бордюр и выругалась:

– Вот блин, лихач сумасшедший! – тут кот мяукнул, а я, чтобы отойти от происшествия, остановилась на обочине. Немного успокоившись, я спросила у кота. – Так, ты мяукнул. И все же: блин, лихач или сумасшедший? Молчишь? Лихач?

Пушистик мяукнул, свернулся клубочком на кресле и замурчал. Ясно.

– Значит Лихач. Приятно познакомиться. Я – Эля.

Лихач не отреагировал, а я выключила стопари и поехала дальше.

Чтобы припарковаться у больницы пришлось сделать несколько кругов. Наконец, я нашла место, вышла из машины, и тут же лихо выскочило в дверь и помчалось куда глаза глядят.

– Лихач, вернись. – прокричала ему я. – Я все прощу.

Но кота уже и след простыл. Надо же, только познакомились. Я расстроилась, но не сильно. Какая-то внутренняя чуйка подсказывала, что кота я ещё увижу и он даже успеет мне надоесть. Я заблокировала машину и пошла ко входу в больницу, особо не удивившись, что знаю где его искать без навигатора. Ситуация повторялась, как в кафе вчера. Я помнила эту аллею на входе, помнила лавочки, даже помнила то, что меня дико раздражало то, как коротко обрезали кусты около входа. Я проверила наличие цепочки с ласточкой на шее и зашла внутрь больницы. Нужно узнать, что стало с дядечкой, только у кого спросить? В регистратуре пусто несмотря на рабочий день, я подошла к окошку и принялась ждать. Первую минуту я относилась к ситуации стоически, а на пятой уже кипела от злости. На десятой минуте я пошла жаловаться заведующей, а на пятнадцатой слушала возмущения регистраторши по поводу того, что ей не дают спокойно чай попить. В общем, каплю эссенции я добавила в свою чашу, а потом наехала на бедную девушку и с боем получила нужную мне информацию. Сторож с кладбища вчера поступал, но он очень даже жив и практически здоров, скоро его должны отпустить домой. Версия про тысячу жен и детей летела крахом, хотя и до этого я в нее не особенно верила. Но на всякий случай я решила найти палату и убедиться, тот ли это дядечка, которого я знаю, или по случайному совпадению с кладбища вчера забрали двух.

Я поднялась на этаж, нашла нужную палату, и заглянула в приоткрытую дверь. Действительно, это был Витек. Он лежал на кровати и разгадывал кроссворд, а я с умилением смотрела на него. Вдруг, наши взгляды встретились. Витек несколько секунд разглядывал меня, всматриваясь в лицо, а потом, тоненько вскрикнул, и обмяк на кровати.

Здрасьте, это что такое? Или я настолько страшно для него выгляжу?

– Эй, тут человеку плохо. – раздался голос из палаты, а я, дабы не попасть в неприятность, побежала вниз, скорее к своей, ставшей мне уже родной и любимой, машине.

– Слушай, – набрала я Рема, – тут такое дело. А медальон этот, что ты мне дал, точно действует?

– Однозначно. А что случилось?

– Заглянула я тут в палату к этому мужичку, чтобы удостовериться…

Рем заржал в трубку:

– Так я тебе что сказал, что кулон действует на тех, кто знал тебя в прошлой жизни. А он тебя при жизни вообще не знал. Бедный мужик. Он там живой хоть, после твоего третьего посещения? – заливался Рем.

– Не знаю. – буркнула я и отключилась. Было стыдно и обидно. Ну как так, а? Придется потом ещё раз ехать, а то по телефону моя сила внушения не действует, а сердце за Витька болит.

Тут к машине подбежал Лих и отчаянно замяукал. Я открыла дверь и сказала:

– Залазь.

Но Лих залазить не собирался, он лишь мяукал. Я вышла, закрыла машину, и направилась к коту. Он развернулся и потрусил вперёд, оглядываясь на меня. Когда он понял, что я иду за ним, он побежал так быстро, что я еле поспевала. Наш марафон продолжался минут десять. Когда я совсем было выбилась из сил и уже хотела сдаться, Лихач остановился возле небольшого домика в частном секторе. Район был довольно старым, и, судя по виду стоящих зданий, не особенно богатым и благополучным. Но, даже среди окружавшего упадка, особенно выделялся большой, двухэтажный старый и неухоженный дом, стоявший слева от того домика, к которому привел меня Лих. Но кот не обращал на этот дом никакого внимания, как и на что-либо другое, он лишь непрестанно мяукал, глядя на вполне мирно выглядящий домик и оглядываясь на меня.

– И что тебе здесь не нравится? – спросила я лихо.

Тут, из калитки домика вышла молодая женщина с коляской в одной руке и карапузом лет трех в другой. Испугалась, увидев меня, и ойкнула:

– Здравствуйте, вы ко мне?

– Да нет, – быстро сориентировалась я, – просто гуляла здесь и вспомнила, что раньше в этом доме жила моя подруга.

– Правда? – успокоилась девушка. – А мы вот пару недель назад переехали в этот дом, ещё вещи толком все не разобрали. А какая фамилия у вашей подруги?

– Иванова.

– Нет, мы у других купили. Тут вообще часто хозяева менялись, даже непонятно почему. Дом нормальный, соседство не из лучших, конечно, но за такую стоимость… – девушка тяжело вздохнула. Тут, малыш отпустил руку матери, и, с неожиданно высокой для трехлетки скоростью, рванул от нее в сторону дороги. Я рванула ему наперерез, и вытащила малыша как раз перед мчащейся машиной.

– Сашка. – прокричала женщина, подбежала к нам и, схватив карапуза, прижала его к себе. Мать рыдала, а я неловко стояла рядом, совершенно не зная, что мне делать. Развернуться и уйти было странно, но и стоять и смотреть тоже.

– Спасибо огромное! – наконец сказала она. – Я даже не знаю, что происходит с ним в последнее время! Постоянно пытается убежать от меня, просто невозможно. Со двора уже несколько раз убегал, соседи находили, а я часто на малышку отвлекаюсь, у нее колики сейчас, и я не могу все время только за ним следить!

– Дети все непослушные. – сказала я. Правда, я очень сомневалась в том, что была экспертом по детям.

– Ещё раз спасибо! – снова сказала женщина. – Руки трясутся, не могу в таком состоянии гулять. Может загляните ненадолго, чаю попьем, а я вас хоть пирогом отблагодарю. Пожалуйста. – добавила она, увидев сомнение в моих глазах.

– Только если ненадолго, не хочется вам мешать. – улыбнулась я женщине.

– Я только рада буду! Соседей не знаю, муж постоянно на работе, вот и кукую вечно одна. То есть с детьми, но с ними особенно не пообщаешься.

Мы прошли в дом, коридор был заставлен коробками, но, в целом, в домике было чисто и уютно. Мы сели в зале, малышку положили в кроватку, а её старшему брату дали телефон с мультиками.

– Меня Настя зовут. А вас?

– Я Эля, и можно ко мне на ты. Я не настолько старая. – заметила я с улыбкой.

– Ну что вы, то есть ты, я же не из-за возраста! Вы… Ой, ты прекрасно выглядишь!

Мы разговорились с Настей. Я узнала, что ей всего двадцать, а мужу двадцать пять и он работает на местном заводе. Они, собственно, из-за работы мужа сюда и переехали, так как в их деревне заработок намного меньше. Переехать и купить дом помогли родители, но те жить остались в той же деревне, поэтому в городе Насте приходилось справляться со всем одной.

– Правда, старые хозяева какие-то странные были.

– А что такое? – спросила я, похлебывая вкусный горячий чай.

– Дом очень неплохой. Я как увидела его, сначала не поверила, что его за такую цену отдают. Думала, хозяева начнут подставы какие устраивать, мол, вот, есть ещё покупатели, нужно цену накинуть… Я о таком в интернете читала. Но, нет. Наоборот, ещё цену скинули за то, что мы сразу оплатили. Так и вещи тут многие оставили, причем неплохие, диван этот, например. Я позвонила им, а они говорят, что мы можем все забрать себе, из того что осталось, а что не нужно выкинуть. Я тогда испугалась, что клопы в мебели. Думаю, ну как такие хорошие вещи можно бросить, правда? Все осмотрела, даже на лишай фонариком осветила. Все в порядке. Ну и кто бросает хорошие вещи?

– Может, перевозить дорого? Или они в другой город переехали.

– Не знаю, может. – с сомнением согласилась Настя. – Но, все равно, иногда неуютно бывает, как будто следит кто-то. Ещё и кошка наша пропала.

– Кошка? А как выглядела?

– Британочка, белая. Такая красавица была, один глаз зелёный, а второй голубой. Я таких не видела больше.

– Я тоже. – согласилась я.

– Она после переезда никак к дому привыкнуть не могла, несколько раз убегала, а последний уже и не нашли. Так обидно было, мне родители её на выпускной купили, после девятого класса. Мы хоть и в доме жили с родителями, но она даже на улицу никогда не выходила, туалет только в лотке признавала. Это она здесь убегать начала, а такая послушная, такая ласковая была! – вздохнула Настя и мы замолчали, допивая чай.

– Огромное спасибо за угощение, мне пора. – сказала я, доев пирог и выпив чай. – Насть, дай мне свой номер на всякий случай, вдруг увижу где твою кошечку.

– Конечно, а ты ещё на чай заходи. Я на днях хочу попробовать шарлотку сделать. – хитро улыбнулась Настя.

– Как сделаешь звони. – улыбнулась я.

Мы обменялись номерами, попрощались и Настя проводила меня. Напоследок, я выпросила у Насти кусочек пирога для Рема. Если не найду булочки, которые он просил, то хоть так задобрю чёрта. Выйдя на улицу, я нигде не увидела Лахача. Он вообще шустро испарился, как только я встретилась с Настей. Я хотела было идти туда, откуда прибежала, к машине, но вдруг какая-то сила потянула меня в противоположную сторону. Я подошла к соседнему заброшенному дому, он пугал и притягивал одновременно. Тут, я отчетливо почувствовала, что кто-то смотрит на меня сквозь щели заколоченных окон. Я словно впала в транс, я не видела взгляд, но не могла оторвать глаз от окна. В чувство меня привело мяуканье Лихача, который сел рядом и смотрел на меня.

– Что-то здесь не чисто. – сказала я, а Лих согласно мяукнул. Так, надо обсудить это с Ремом, а то сама я не разберусь, а Лих, к сожалению, разговаривать не умеет.

Мы с Лихом пошли к машине, а по дороге я заходила в магазины, ища там обещанные Рему булочки. Я заказала пиццу, без труда найдя в интернете название кафешки, которое я, по мнению Рема, вообще не должна была помнить, и ждала пока её приготовят, поэтому времени, чтобы погулять у нас с Лихом было достаточно. Я шла и размышляла. Встреча с Настей не давала мне покоя, и не девушка вызвала во мне такую бурю впечатлений, хотя она была вполне приятной и симпатичной. Беспокоила меня кошка, которая начала убегать после переезда, пока вовсе не пропала. И, хоть я и отгоняла эти мысли, беспокоил меня малыш Сашка, тоже начавший убегать после того же переезда.

Мы с Лихом добрались до машины и поехали забирать пиццу. Администратор на входе меня узнала и испуганно посмотрела, ожидая, какую пакость я учиню на этот раз. Но я была предельно вежлива и оставила приличные чаевые, равные стоимости моего прошлого обеда, что успокоило девушку и вызвало ко мне симпатию.

Когда мы с котом выехали на трассу я спросила у него:

– Лих, как думаешь, им угрожает что-то? – имея в виду женщину с детьми, с которой ознакомилась сегодня.

Лих утвердительно мяукнул, а я напряглась сильнее. Да, чувствую в этот домик мне ещё придется вернуться, и я наивно надеюсь, что только затем, чтобы попробовать Настину шарлотку. Но верилось в это мало.