Николай Зайцев
Пластуны. Золото Арктики
Глава 5
– Что ж такого интересного ты можешь мне еще рассказать, чего я не знаю об этой игре? – слегка замедленно спросил Микола. Грубые пальцы его скользили по замысловатому узору скатерти. Словно чертил казак карту, тщательно вырисовывая родную горную речушку.
– Зря иронизируешь, Николай, – заметил граф негромко, так, чтобы замешкавшийся было халдей не услышал. Суздалев небрежно повел рукой, сделав знак, мол, убирайся поскорее, любезный, нам поговорить нужно.
– Так вот, дорогой мой односум, – продолжил Иван, когда официант наконец удалился. – Повторюсь, что ирония здесь совершенно не уместна. – В голосе его звучала тайна.
– Позволь узнать причину сего, – ответил протрезвевшим голосом Микола. Его явно насторожила интонация в голосе друга.
– Причина проста. – Суздалев не торопясь оглянулся и, убедившись, что рядом никого нет, тихо произнес: – То, что ты знаешь об игре в офицерском собрании, с игрой в сем заведении не имеет ничего общего. Точнее, официальные правила практически те же, а вот система игры…
Тут Суздалев скривил рот, изобразив некое подобие улыбки. Казак подался вперед, ловя каждое слово. Но граф тянул театральную паузу, наслаждаясь эффектом и слегка подсмеиваясь над другом.
– Так не томи, скажи уже все как есть, – не вытерпев паузы, сказал Билый. – Нельзя же так! – осудил он.
Друг заулыбался, довольный эффектом. Ему нравилось подтрунивать над добродушным казаком. Но игра это напоминала возню с полуголодным львом – не знаешь, когда цапнет.
– В общем, Николай, система игры в этом заведении не предполагает честного поведения, по крайней мере довольно часто, – граф слегка развел руки в стороны, развернув ладони.
– То есть как же это? – недоумевал казак. – Шулер на шулере? Кто кого больше обманет? И по шее не бьют, если не поймают?! Или нельзя бить?!
– Бить можно! – Граф рассмеялся. – Редко ловят! Что-то вроде того – блеф на блефе, – граф тяжело вздохнул – И заметь, в среде местных игроков это считается добродетелью. Или, как они выражаются, мастерством.
– Выходит, коня мне не видать, как черкесу своей отрубленной башки? – спросил с негодованием казак. Пальцы его хрустнули в сжатом кулаке. Игры не по чести ему определенно не нравились.
– Отчего же, друже?! Я этого не сказал! – голос Суздалева вновь приобрел теплые нотки. – Лишь предупредил, чтобы ты был готов заранее.
– И что же здесь за шулера такие?! – крепкий кулак Миколы стал медленно подниматься.
– Ну, пока повода для применения силы нет, – Суздалев усмехнулся, глядя на сжатые кисти друга. Уж очень хорошо он знал, как от работы этих кулаков сдвигались набок челюсти у неприятелей и ломались носы. – Не заводитесь, Николай Иванович, не время еще. Культурно же сидим!
– Как не заводись?! – чуть ли не крикнув, спросил казак. – Честь превыше всего!
С соседних столиков посетители стали бросать на двух друзей удивленные взгляды.
– Так, друже, – уверенно произнес граф. – Давай выпьем, успокоимся, и я постараюсь ответить на интересующий тебя вопрос.
Суздалев разлил остатки водки по стаканчикам. Положил добрую ложку черной икры на ломтик свежего хлеба, Билый наколол на вилку маринованный корнишон. Не сговариваясь, без тоста подняли стаканчики, выпили и смачно закусили каждый своей закуской.
– Как ты ее можешь кушать? – спросил Микола, намекая на черную икру. – Не живая какая-то еда. То ли дело огурец! Вот ведь отрада! Как домашние.
– За милую душу, представь себе, – заметил граф. – Нет ничего лучше, чем хорошую водку сопроводить свежим ломтиком хлеба, покрытым маслом и отборной белужьей икоркой.
– Ну, ваше сиятельство, не ели вы ничего слаще репы, доложу я вам, – усмехнулся Микола. – Под водку непременно или огурец бочковой, или кавун соленый. А чтобы совсем хорошо было, так шкварки из курдюка, солью сдобренные, на ломтике свежей лепешки. Вот это еда так еда!
– Эка, брат, ты хватил, – парировал граф. – Это у вас в станице подобные разносолы. А здесь, в столице, где этот курдык возьмешь? Да и слово-то какое чудное. У меня иногда ощущение, что ты их на ходу придумываешь!
Билый не сдержал смеха.
– Курдюк – сие есть неотъемлемая часть барашка, при определенной термической обработке которой, а именно обжарке в казане, получается весьма сытная и вкусная еда, именуемая шкварки. А если к этим шкваркам добавить цыбулю, нут, пшено, воду и потомить на угольях с полчаса, то получится такой кулеш, я тебе доложу!
Микола прикрыл в упоении глаза, показывая всем видом, насколько вкусен, приготовленный в казане кулеш:
– Да и блюдо сие с историей, почитай, древней. Еще предки наши – запорожские казаки – сим блюдом трапезничали…
– Ну все, друже, попал в любимое русло, – прервал шуткой казака Суздалев. – Тебе дай только про старину своего народа поговорить. Помню ваши нескончаемые разговоры со станичниками на бивуаках, когда турка воевали. Но вот что-то не припомню, чтобы этим самым кулешом потчевали!
– Тю, так вы, ваше благородие, мыслями о молодой турчанке из горного селения, у которого мы недалече стояли лагерем, увлечены были, – тоже отшутился Микола. – Вот и забыл, как кулеш нахваливал. Гамаюн с Ревой фазанов тогда с рогаток набили. С них кулеша и наварили.
– Казаков твоих помню! Лихие ребята, – сказал граф. – Но вот что кулешом кормили, хоть убей!
– Даа… Лихие, – задумчиво протянул Билый. – Отвоевались хлопцы.
– А что так? – граф тоже стал серьезным.
– Горцев усмиряли, было дело. Один голову свою сложил за други своя. Другого ранили по-серьезному, – Микола старался не углубляться в мысли о своих боевых товарищах. Знал, что стоит только окунуться в воспоминания, так затянет, будто болото.
– Тогда помянем, – Иван потянулся было к графину с водкой.
– После, односум, – остановил его казак. – Ты обещал за игру подробнее рассказать.
– Хм. Эка тебя зацепило, – Суздалев слегка усмехнулся. – Значит, желание выиграть не исчезло?!
Билый в ответ покачал головой.
– Что ж, – мягко произнес граф. – Знать о своем противнике почти все – значит победить его на половину.
– Надеюсь, что вторая половина победы организуется по ходу действия, – утвердительно заметил Микола.
– Не совсем так, Николай. Не совсем так, – Суздалев внимательно взглянул на друга.
– Так расскажи наконец, что к чему.
– Да рассказывать много не о чем. Но есть несколько нюансов, – граф не торопясь намазал ароматного сливочного масла на поджаренный ломтик белого хлеба и сверху него положил добрую ложечку черной икры. Несколько икринок упали на белую салфетку, лежащую на коленях. Граф небрежно стряхнул их на пол. Также не торопясь, Иван Матвеевич отправил хлеб с икрой в рот и, растягивая удовольствие, стал тщательно пережевывать сочный бутерброд.
– Публика в игровом зале вполне константна и разношерстна, если так можно выразиться, – начал граф, отерев губы салфеткой. – В основном играют по-мелкому. Но есть несколько человек, которые за суммой ставки не постоят.
Граф сделал глоток воды из стакана, выполненного из чешского стекла и продолжил:
– Один из них сейчас играет в соседней комнате. И если у тебя цель выиграть, пока теоретически, коня, то и тебе, точнее нам обоим, нужно попасть в эту комнату.
– Интересно, что это за «один из них»? – с интересом спросил Микола.
– Личность, из себя особо ничего не представляющая, если бы не его наследство, полученное от отца, – сказал Иван и, сделав секундную паузу, словно обдумывая что-то, добавил: – Увы, ныне покойного.
– Стало быть, гроши у него имеются? – заключил Билый.
Суздалев вновь усмехнулся.
– Грошей как раз у него не так много. Но золота в избытке.
Казак вопросительно уставился на своего односума.
– Да-да, ты не ослышался. Настоящее золото, – граф с любопытством наблюдал за меняющейся мимикой Билого. – А как еще назвать породистых лошадей?
– Он что, лошадьми торгует? – Микола откинулся на спинку стула и взглянул в сторону зимнего сада. Парочка небольших птичек с красно-желтым оперением переговаривалась друг с дружкой заливистыми трелями.
– И торгует, и проигрывает, – произнес граф. – Отец его, царствие небесное, владел конезаводом в окрестностях столицы. Не так давно почил в бозе. Сынок взялся было за гуж, но, видимо, природа решила отдохнуть на отпрыске. Не потянул созданное отцом дело. Пристрастился к игре. Играл по-крупному и в один прекрасный момент проигрался вчистую. С долгами кое-как рассчитался, благо папенька оставил неплохое состояние, оно, впрочем, и пошло на погашение долгов. Но играть не перестал. Вместо денег ставки делал лошадьми. Тем самым уменьшив некогда богатое поголовье породистых жеребцов и кобыл.
Граф на минуту замолчал. Отпил из стакана с водой несколько глотков.
– И как зовут нашего щедрого человека? – с иронией в голосе спросил казак.
– Имя тебе, друже, мало что скажет. Родом он из ганзейских баронов. С ним постоянно в паре играет его кузен. Такой же прощелыга и любитель легких денег. Вместе и проматывают некогда богатый конезавод. И, судя по всему, дела идут у кузенов совсем швах, так как стали шельмовать.
– Блестяще, граф, – вполголоса воскликнул Билый. – Не поделишься, откуда вся информация?
– Изволь, – парировал Суздалев. – Об этих кузенах я знал давно, к тому же доводилось сидеть за одним игорным столом. Иначе не стоял бы у меня в имении жеребец-ахалтекинец. А о нынешнем состоянии дел этих прощелыг мне поведал швейцар у входа.
– Интересно, – задумчиво процедил сквозь зубы Микола.
– Что именно?
– Какое поголовье осталось у них еще?
– На твой век хватит, – рассмеялся Иван и добавил: – Если все правильно сделаем.
– Так они и сейчас играют? – интерес у Билого рос как снежный ком.
– Угомонись ты, оглашенный. Как тот цыган! – шутливо попытался успокоить разыгравшийся информационный аппетит друга граф.
– Это по какой такой причине ты меня с цыганом сравниваешь?! – удивился Микола.
– Да ты как услышал про конезавод, так и попер, будто лавой, на неприятеля. Сплошные вопросы.
– Знать о враге то, что необходимо, – значит одолеть его, – цокнув языком, заключил казак.
– Вот-вот. – Суздалев поднял кверху указательный палец. – Здесь самое важное.
Билый внимательно посмотрел на односума. Остатки хмеля еще бродили в голове, но сознание вновь стало ясным, позволяющим трезво оценивать ситуацию и, если потребуется, просчитать ее на несколько шагов вперед.
– Не сверли ты меня так глазами, – заметил Суздалев. – Ничего особенного, что тебе не знакомо, я не скажу. Ты сам понимаешь, как дворянин, что сии два господина хоть и пройдохи, но к дворянскому сословию отношение непосредственное имеющие. Понимаешь ход моих мыслей?
– То есть, в отличие от нас с тобой, – казачья чуйка Миколы взбодрила его природную способность мгновенно оценивать ситуацию и мыслить наперед, – у этих двух оружие при себе имеется.
– Именно так, – завершил мысль друга граф. – И, хотя вояки из них не ахти какие, оружием пользоваться они умеют.
– Ну, – выдохнул Билый, – этим нас не испугаешь. Да и кому придет в голову устраивать стычку в сем уважаемом заведении?!
– Не скажи, Николай. – Суздалев стал серьезным. – Карты – дело весьма деликатное, и никогда не знаешь, чем может закончиться игра. Повторюсь, что мы не в офицерском собрании.
– И что прикажешь делать, если все же дойдет до… – казак сделал движение рукой, имитируя укол в фехтовании.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – ответил граф и добавил с уверенностью в голосе: – Если швейцар не подведет, а он точно не подведет, я уверен, то при необходимости у нас будет чем ответить господам конезаводчикам.
– Ну, если так, – протянул Билый. – Но все же лучше без лишних эмоций.
Суздалев посмотрел в сторону дверей, ведущих на кухню. Из них на полусогнутых ногах выкатился халдей, неся в руках поднос с блюдом. Небрежным движением руки граф подозвал его. Официант, сменив направление движения, в несколько шагов оказался рядом со столиком. Суздалев поманил халдея указательным пальцем, тот склонился к нему. Они перешептывались с минуту.
– Свободен, – наконец произнес граф, вкладывая в руку официанта монету. Тот с деланой плебейской улыбкой расшаркался и скорым шагом удалился, неся разнос с блюдом в другой конец зала.
Билый вопросительно посмотрел на своего боевого товарища. Тот подмигнул ему, указывая рукой по направлению соседнего зала:
– Что ж, Николай Иванович, извольте. Надеюсь, фортуна сегодня благосклонна будет к нам.
Билый живо поднялся, расправил широкие плечи, слегка вытянув голову вперед: «Я готов!»
– Тогда вперед! – хлопнув по-дружески по плечу казака, произнес граф, и оба, не торопясь, прошли в соседний зал, отделенный деревянной дверью, занавешенной тяжелой бархатной шторой.
В комнате для игры в карты царил легкий полумрак. Тусклые фонари, висевшие на стенах, обитых таким же толстым бархатом, что и штора у двери, скупо освещали сидевших за столами игроков. Столов было пять. Над каждым тоже висел фонарь, более яркий, чем их собратья на стенах, что позволяло четко видеть игровое поле. Все пять столов были заняты, за ними шла игра. За самым ближним столом сидели двое, добротно одетые мужчины. Один был явно старше. Рядом с ним сидел, по всей видимости, его знакомый, примерно того же возраста. Напротив них, помимо более молодого соперника, сидели еще двое. Одежда одного не вызывала сомнения, что ее владелец из дворянского сословия. Другой же был больше похож на какого-то цирюльника с одной из столичных улиц.
– И сегодня не везет! – нервно бросив карты на стол, воскликнул один из игроков, тот, что постарше.
– Не желаете ли продолжить? – приторно-сладким голосом промурлыкал другой, тот, что помоложе из игравших за этим же столом.
– Нечем продолжать! – резко ответил проигравший.
– Полноте, виконт Мириззи, – не унимался второй. Микола взглянул на него. Он подходил под описание, которое дал несколько минут назад Суздалев. – У вас, и нечем продолжить!
– Знаете что, барон! – вновь воскликнул проигравший. – Мне кажется, что кто-то из нас играл не совсем честно! И этот кто-то вовсе не я!
– Вы уверены, господин Мириззи? – все так же слащаво спросил его соперник. – Или это все же ваши фантазии?
– Немыслимо! – выдохнул проигравший. – Я не могу доказать. Но я… Я… Я знаю!
– Вот видите, – поддержал молодого игрока сидевший рядом с ним товарищ. – Не можете доказать, стало быть, игра шла по-честному.
Билый перевел взгляд на говорившего. Сомнений не было. Это был второй, о котором рассказывал Иван. «Парочка в сборе, – пронеслось в голове у казака. – А кто же тот третий с ними? Добро. Война план покажет».
Проигравший виконт Мириззи резко встал и, нервно размахивая руками, отправился к выходу из комнаты. Его сопровождающий направился за ним.
– Немыслимо! Отвратительно! – отдаленно доносилось из-за приоткрытой двери. – Я найду управу! У меня хватит средств!
Двери плотно закрылись, и недовольный голос проигравшего виконта стих.
– Господа желают присоединиться? – раздался все тот же сладко-приторный голос ухоженного брюнета. Билый шумно вздохнул, разглядывая идеальный чужой пробор. Самому так в жизни не удавалось расчесаться – скорее расческа сломается от густоты волос.
Суздалев сделал шаг вперед. Свет фонаря осветил его лицо.
– Ба! – воскликнул сидевший за столом игрок. – Да неужели сам граф Суздалев пожаловали?!
На лице говорившего читалось неподдельное удивление.
– А такое говорили! Такое, знаете ли! Или вправду, граф, вы…
– Вы, барон, меньше доверяйте слухам, – не ожидая приглашения садясь за стол, произнес Суздалев. – Черпайте информацию от первоисточника, тогда и доказывать ничего не понадобится.
Глава 6
Иван специально сделал акцент на слово «доказывать». Барон прекрасно понял этот намек, но виду не подал.
– Ну-с, ваше сиятельство, – произнес он, обращаясь к Суздалеву. – По чем ставка?
– Как обычно, – отозвался граф. – Играем пара на пару.
Барон переглянулся со своим кузеном, затем мельком глянул на сидевшего рядом «цирюльника», тот едва заметно кивнул. От цепкого взгляда Билого этот кивок не ускользнул. Казак внутренне подобрался, пытаясь изобразить на лице простоватую улыбку. Вышло неплохо. Играющие за столом расслабились. Заулыбались.
– Что ж, мы согласны, – довольно потирая руки, сказал барон. – Прошу-с. Может, представите своего товарища?
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – парировал Суздалев. – Так вам, барон, будет спокойнее.
Граф сделал знак казаку, тот тоже сел за стол, слегка склонив в приветствии голову. Барон с кузеном ответили также легким кивком головы. Сидевший рядом с ними «цирюльник» лишь заискивающе улыбнулся. Микола поморщился. С малых лет он терпеть не мог раболепия. Ему – сыну вольной степи и свободных гор претило само слово «зависимость».
– Сдавайте, барон, – в голосе Суздалева отпечатались металлические нотки.
– Как изволите, граф, – отозвался барон. Он незаметно, как ему показалось, подмигнул тому, что походил на цирюльника, но и это не осталось без внимания пластуна. Микола пристально взглянул на барона. Тот в ответ слегка смутился и застрекотал как кузнечик:
– Приступим, господа!
Свежая колода была вскрыта, и карты легли на стол. Билый и Суздалев размеренно взяли их в руки. Игра началась. Им обоим вначале везло. Карта ложилась как надо. Пачка ассигнаций, лежащих перед ними, постепенно толстела.
«Цирюльник», наблюдавший за игрой, вдруг закашлялся, сгибаясь в поясе, наклонившись как бы невзначай к барону. Раздали снова. Суздалев с Билым, глянув каждый в свои карты, не сговариваясь, сделали ставки. Кузен барона поддержал ставку, барон же помимо того целенаправленно поднял ставку выше. Билый был уверен в выигрыше и добавил ассигнаций на кон, поддерживая ставку и тут же подымая ее. Ассигнаций не осталось, и казак выложил на стол дорогой перстень, доставшийся ему в качестве трофея. Суздалев выдал «пас». Кузен барона тоже ушел в «пас». Барон колебался. Денег у него для ставки тоже не было. «Цирюльник» несколько раз переступил с ноги на ногу.
– Ставлю кобылу. Ахалтекинской породы с моего личного конезавода, – произнес барон.
У Билого в предвкушении выигрыша застучало в виске. С трудом справился с охватившим было его волнением. «Цирюльник» вновь закашлялся, склоняясь в сторону барона, опираясь правой рукой о стол.
– Ах ты, шельма! – тишину комнаты разрезал грубый крик пластуна. Микола резко наклонился и, выхватив из голенища мягких ичиг нож, с силой всадил его в кисть «цирюльника». Тот завизжал, как недорезанный хряк, пританцовывая от боли ногами. Барон с кузеном от неожиданности выронили карты и остались сидеть с вытаращенными глазами. Игроки с других столов с обычным любопытством наблюдали за происходящим. Суздалев легкой ехидной улыбкой смотрел на обоих кузенов. Микола, не помня себя от ярости, схватил «цирюльника» левой рукой за волосы и потянул его голову на себя.
– Ты что ж, бисово отродье, делаешь?! – громовым голосом прокричал он над самым ухом бедняги. – Шельмовать в карты?!
– Не пойму, о чем вы, – жалобно скуля от боли, пролепетал тот.
– Не понимаешь?! – Микола рывком вытащил окровавленный нож из кисти «цирюльника». Тот прижал ее к себе здоровой рукой, из раны потекла темно-красная юшка, оставляя обильный кровяной след на дешевом костюме. На столе, в том месте, где только что была кисть «цирюльника», лежала крапленая карта.
Пластун взял ее в правую руку и, сжав пальцами, несколько раз стукнул по носу обличенного в нечестной игре барона.
Тот зажмурился и отпрянул назад. Его кузен подскочил на ноги и оттолкнул руку казака. Микола с разворота всадил кулак левой руки в грудь кузена. Тот, несмотря на то что по комплекции заметно уступал Билому, все же устоял на ногах, лишь покачнулся.
Барон, поддержав своего кузена, поднялся на ноги и сделал несколько шагов к вешалке, стоявшей в ближнем углу. Мгновение, и в его руке блеснула сталь.
«Сабля!» – пронеслось в голове у Суздалева, наблюдавшего до сей поры за последствиями негодования своего односума. Граф резко вскочил и в два прыжка оказался возле барона. Ловким движением руки он с силой стукнул по кисти барона, выбивая холодное оружие. Сабля с характерным лязгом грохнулась о пол. Барон вновь попытался овладеть ею, но граф был проворнее. Сжимая эфес в своей руке, Суздалев коснулся острием клинка кожи у кадыка барона. Тот напрягся и опустил руки.
– Вот так-то лучше, – переводя дух, произнес Суздалев.
– Вы же понимаете, что просто так уйти у вас не получится, – сказал кузен барона.
– Разумеется, – ответил граф. – К вашим услугам!
– К вашим услугам! – повторил Билый.
– Вызов принят! – барон старался произнести это как можно увереннее, но волнение перебороло, и голос прозвучал на тон выше.
– Через полчаса в парке за рестораном, – сказал Суздалев, бросая саблю на пол.
– И не опаздывайте, господа, – добавил Билый, сгребая все, что было на кону, включая и свой перстень, в суконный мешок, лежавший до этого у вешалки. – А выигрыш мы забираем себе. Кстати, как там насчет породистой кобылы?
– Если останетесь живы, – ехидно заметил барон.
– Что ж, – подытожил, усмехаясь, казак. – На том и порешим.
Любопытствующие игроки снова заняли места за своими столами. Привычное дело в игре в карты. Кто-то шельмует, а кому-то это не нравится. Разберутся. Пусть даже и запрещенным способом. Ведь дуэли запрещены законом уже давно. Бог им судья. Кто-то обманывает, кто-то любит обманываться сам. Система жизни.
Билый с Суздалевым, не торопясь, вышли из комнаты и отправились к выходу из ресторана. Барон и его кузен стояли молча, глядя на скулящего от боли «цирюльника». Кто-то из зевак уже успел перевязать ему руку, но кровь пропитала повязку насквозь и мелкими каплями падала на пол комнаты.
– Тебе к доктору нужно, любезный, – произнес барон, протягивая денежную купюру. – На вот, возьми. Пригодится. А о нас забудь. И мы тебя не знаем.
С этими словами барон наклонился и поднял свою саблю. Кузен запустил руку за вешалку и вытащил оттуда еще одну спрятанную заблаговременно саблю.
Барон молча кивнул ему головой, и оба, отодвинув в сторону небольшой шкаф, вышли на улицу через черный ход.
Билый с Суздалевым, стараясь не привлекать внимания официантов, размеренным шагом прошли к выходу из ресторана. Знакомый швейцар стоял будто часовой на своем посту.
– Степан, – позвал его Суздалев.
Тот обернулся и, увидев, кто его зовет, улыбнулся широко и приветливо:
– Ваше сиятельство! Уже уходите?
– Слушай, братец, – не обращая внимания на любезности старика, произнес граф. – То, что я тебе оставлял в последний раз, цело?
Швейцар посерьезнел и молча указал рукой следовать за ним. Все трое прошли в подсобное помещение, отделенное от парадного входа узким, без освещения, коридором.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – засуетился старик, доставая из-за старого шкафа холщовый мешок. – Все сохранил. А как же-с? Как не сохранить?! Благодетель вы наш! Ни одна душа живая не знала о сем тайнике. Я уж было сомневаться стал, придете ли. Ведь такое говорили. Такое!
– Полно тебе, Степан! – мягко прервал монолог швейцара Суздалев. – На вот тебе за заботу.
Швейцар принял протянутую графом купюру, аккуратно сложил ее пополам и тут же спрятал во внутренний карман:
– Благодарствую, барин!
– Тебе спасибо, что все в целости, – добродушно сказал Иван, ощупывая содержимое мешка.
Билый молча наблюдал за разговором своего друга и этого милого старика. Цепкий взгляд бывалого воина сразу определил, что в мешке две сабли. О чем говорил характерный лязг и выпирающие гарды – одна из отличительных особенностей сабли по сравнению с казачьей шашкой.
– Спасибо еще раз, Степан, – поблагодарил старика граф. – И прощай. Теперь уже вряд ли свидимся.
– Господи Иисусе! – осенив себя крестным знамением, воскликнул швейцар. – Да как же это?!
– Да вот так, старик, – Иван по-отцовски похлопал швейцара по плечу. – Уезжаем вот, – указал жестом на Миколу, – с боевым товарищем.
– Господь с вами, ваше сиятельство, – положив правую руку на грудь, произнес Степан. – Так разве ж война у нас где-то?!
– Ну, братец, война не война, а в таких людях как мы с… – Суздалев хотел было сказать «с господином подъесаулом», но осекся. Секунду подумал и добавил: – с Николаем Ивановичем Отчизна нуждается всегда.
– Будьте с Богом, – в сердцах произнес старик, неловко крестя на прощание своего благодетеля и его спутника.
– И тебе не хворать, братец.
Зажав подмышкой мешок, Суздалев быстрым шагом направился к выходу из ресторана. Микола, кивнув на прощание швейцару, последовал за другом.
– Спрашиваешь, откуда такое добро? – не дожидаясь вопроса друга, произнес Иван. Микола повел головой. Мол, захочешь, сам расскажешь.
– Сабли эти – фамильная ценность. На них еще мой батюшка покойный на дуэлях бился. А я, ты понимаешь, Микола, поляков не люблю. И рыжих. Рыжих особенно. И вот напасть какая! Ты понимаешь, друже, именно в этом ресторане рыжих и поляков особенно много! – с жаром говорил граф.
Миколе хекнул, оценивая шутку.
– Понимаю, чего ж не понять. Полно рыжих, как же без них, – подтвердил казак, хотя в ресторане ни одного не увидел.
– Вот! – Суздалев тряхнул друга за плечо. – Знал, что поймешь! Мало ли что. И вот теперь как нельзя лучше пригодились. В общем, предвидел я такой момент.
– Провидец, – хмыкнул Микола.
Все это Суздалев произнес скороговоркой. И шутка немного расслабила друзей. Полумрак белой ночи накрыл парк легким туманом и поглотил двух отчаянных односумов.
– А мы уже сомневаться стали, придете ли, – ехидно процедил сквозь зубы барон, когда Суздалев с Билым подошли к назначенному месту. Парк, где было решено разрешить конфликт, был густо засажен деревьями, что давало прекрасную защиту от посторонних глаз.
– Может, оставите свои клоунские замашки, барон! – парировал граф, одновременно освобождая содержимое мешка. – Или для вас роль паяца в цирке более приемлема?!
Суздалев бросил одну саблю Миколе, тот ловким движением поймал ее и рывком вытащил из ножен. Отточенная сталь блеснула в полумраке серебряным лучом.
– Вы ответите за свои насмешки, граф! – срывающимся на фальцет голосом крикнул барон, доставая саблю из ножен.
– К вашим услугам, – Суздалев оголив свой клинок.
– Оставь его мне! – крикнул Микола.
– Это за что тебе такой подарок? – шутливо отозвался граф. Задор и волнение в предвкушении дуэли овладели им.
– Так господин барон обещал кобылу отдать, если я жив останусь! – с задором не меньшим отозвался казак. – А слово дворянину следует держать! Не так ли, господин барон?!
Барон без предупреждения сделал несколько быстрых шагов вперед и занес саблю над головой Миколы. Тот ступил влево, уходя от удара, и сабля барона со свистом разрезала ночной воздух.
– Неплохо, любезный, – с усмешкой произнес казак – Но недостаточно хорошо.
Билый, разворачивая корпус, выкинул прямую руку вперед и концом сабли распорол костюм на противнике, слегка задев кожу. Из небольшой ранки засочилась кровь. Барон машинально прижал левую руку к ране, оценивая глубину. Убедившись, что это всего лишь царапина, вновь занес саблю вверх и резко опустил на клинок Миколы. Сил у казака было достаточно, чтобы сдержать удар. Барон пытался продавить защиту Билого, но тот держал натиск противника.
Суздалев засмотрелся на дуэль своего друга, что чуть не стоило ему достаточно серьезного ранения. Кузен барона, также наблюдавший до сего момента за схваткой, заметив, что граф отвлекся, решил воспользоваться моментом и напасть первым. Сделав выпад правой ногой вперед, он попытался дотянуться саблей до горла ничего не подозревающего противника, но не рассчитал расстояния, и конец сабли застыл в его вытянутой руке в сантиметре от шеи графа.
Суздалев, опомнившись, повернул корпус вправо, нанося сильный ответный удар по плечу кузена. Сабля в умелых руках издала характерный звук разрезаемого воздуха и глубоко вошла в плечо нападавшего, застревая в плечевой кости. Кузен выпустил свою саблю из повисшей в один миг руки, голова его закружилась, ноги обмякли, и он медленно стал сползать на землю. Граф рванул клинок на себя, и из глубокой раны брызнула пульсирующей струей алая кровь.
Билый с бароном все еще стояли, сцепившись клинками, стараясь оттолкнуть друг друга. Барон хоть и не обладал большой силой, но смог оказать достойное сопротивление казаку. Но все же военный опыт взял свое. В планах Миколы не было убивать этого шулера. Он слегка ослабил давление, тем самым выведя противника из равновесия. Перехватив левой рукой эфес сабли, Билый одновременно повернул ее и со всей силы опустил обух клинка на предплечье барона. Послышался звук ломаемой кости. Барон завопил от боли, левой рукой он обхватил правое предплечье, изогнутое почти под прямым углом. Его сабля, лязгая, стукнулась о землю. Барон присел вслед за ней, громко постанывая.
С обоими противниками было покончено. Урок был дан на всю жизнь. Билый обернулся посмотреть, чем занят его друг. Суздалев склонился над своим раненым противником. Оторвав от его костюма рукав, граф крепко перевязал нанесенную им же рану. Кузен почти терял сознание. Микола подошел и присел рядом. Большими пальцами обеих рук он крепко надавил на лоб кузена, затем нащупал какие-то точки по краям его носа, на подбородке. Суздалев со вниманием смотрел на это действо.
– Точки, которые энергию организму дают, – пояснил казак. – Знахарка наша станичная так бесчувственных в чувство приводит.
– А, – понимающе протянул граф. И действительно помогло. Кузен открыл глаза, взгляд стал более осознанным.
– Тебе к лекарю нужно, – заботливо сказал Микола. – Отвезти?
– Не стоит! – произнес барон. – У меня в имении ветеринар имеется. Если лошадей лечит, то и людей сможет.
– Да, Микола, – согласился граф. – Лучше сейчас к доктору не соваться. Сразу будет понятно, что подобная рана заработана не от неосторожного обращения с кухонным ножом.
– Тогда, может, экипаж поймать? – вновь спросил Билый.
– Оставьте, – снова отозвался барон, поднимаясь на ноги. – Мой экипаж стоит у ресторана.
– Тогда разрешите откланяться, было приятно пообщаться, – шутливым голосом произнес Суздалев.
– И вам не хворать. Не могу разделить вашу восторженность, – барон склонился над своим кузеном. – Идти сможешь?
Тот кивнул в ответ. Микола помог раненому подняться на ноги.
– Благодарю, сударю, – процедил тот сквозь зубы.
– Хмм, – хмыкнул казак. – Да не за что.
Опираясь друг на друга, барон и его кузен медленно направились в сторону ресторана, где стоял запряженный экипаж.
– Господин барон! Так как же ваше слово?! – спросил вдогонку Микола.
Оба кузена приостановились.
– Черт с вами! Забирайте! Кобыла ваша! – дерзко ответил барон.
– Если не затруднит, извольте доставить ее ко мне в имение, – вмешался Суздалев. – По причине того, что моему другу негде пока ее держать.
