Николай Побережник
Мы выжили! Начало
9
– Ну вот, когда ветра нет, то вполне терпимо, – вылезая из лыжного костюма, сказал Вовка.
– Что задержались-то? – поинтересовался Юра. – Я картофана нажарил, так он остыл уже. Андрей, возьми сковородку и на печь поставь.
– Да мы там познакомились, – ответил я, бухнув по чугуну печи чугуном же сковороды, – как раз напротив моего дома ребята обосновались, я еще до «дня тишины» обратил внимание на них, все по-взрослому. Материала набрали, людей человек двадцать, бетономешалки, сварочники… в общем, готовились нормально, вот и выжили.
– И много их?
– Старший, тезка мой, сказал, что их десять семей да одиночки прибились… Вот, а еще в ментовку заезжали, но нас оттуда настойчиво «попросили», и похоже, что сами менты, они там уже кое-кого успокоили прям у входа. И в автомагазин заехали.
– Кстати! – отвлекся от помешивания картошки Юра и кивнул в сторону второго снегохода, – у него проводка закороченная, надо жгут проводов с какой-нибудь машины выдернуть, и я починю.
– Провода вон на стеллаже, наверху, – показал я на две большие картонные коробки.
– Сними тогда, а то мне неудобно лазить.
– Как нога, кстати?
– Нормально, буквально перед вашим приходом перевязался, думаю, хорошо отделался… всего-то тремя обрубками.
– Ну и славно.
Ближе к полуночи, мы завели генератор, чтобы Юра мог включить паяльник и закончить с проводкой снегохода, включили наружное освещение, и вышли собрать остатки дров. Мороз крепчал, и опять завьюжило, но снег не шел, что уже радовало. «Ямаху» загнали в гараж, чтобы не мерзла, перекидали дрова и закрылись.
– Сколько там? – спросил Вовка.
– Тридцать два, – ответил я, посмотрев на показания мультиметра.
– Холод придавил, однако.
– Интересно, сколько раз эти пепловые тучи обогнут шарик, пока не рассосутся? – подумал я вслух.
– Хрен их знает, может, они вообще не рассосутся, – ответил Вовка.
– Не может, – не поворачиваясь к нам, Юра мотал изоленту на только что спаянный провод, – в конце концов, рассосутся. Только сколько на это времени уйдет, неизвестно.
– Эх… побыстрей бы, долго не протянем, год максимум.
– И это очень оптимистично, – ответил Юра, все так же не поворачиваясь, – все, генератор можно выключать, я закончил.
– Можно заводить? – обрадовался Вовка.
– Завтра и на улице, – сказал я, щелкнув тумблером на генераторе, – нам спать еще тут.
– Завтра, так завтр…
…Бабах! – донеслось с улицы, – Бабах! Бабах!
Вовка метнулся к ноутбуку, а я опять завел генератор и включил освещение снаружи.
– Это кто? – спросил Вовка, когда мы втроем склонились над экраном. В свете прожектора, метрах в десяти от моего бокса стояло тело в спортивном костюме, без шапки, волосы развеваются и ружье в руках. Рядом, в паре метров, ничком на снегу лежит и не двигается второе тело, побольше размерами, – это же баба!
– Твою мать! – грохнул я кулаком по верстаку, – на хрена я ему ствол-то отдал!
– Ты думаешь, это…
– Ну а кто еще попрется сюда в спортивном костюме? Вон и край открытых ворот гаража Олега видно.
– Так ты же его Олегу отдал.
– Ну вон он и лежит… Бляха-муха… он же говорил мне что у Верки того, с головой что-то…
– Там же… ты говорил, дети у них? – спросил Юра.
– Ну да.
На что Юра шустро похромал к воротам, по пути достав пистолет и дернув затвор, открыл дверь в воротах, поднял руку, спокойно один раз выстрелил и, закрыв деверь, сказал:
– Одевайтесь и идите, гляньте что там.
– Ты ее что, убил?
– Да.
– Ты охренел?
– Идите, говорю, и посмотрите, может она не успела всю семью кончить, – Юра, поморщившись, то ли от боли в ноге, то ли от того, что только что сделал, опустился на свою лежанку.
– Ты обратил внимание, что он даже не прицелился толком? Бах и все, дырка в башке, – спросил Вовка, когда мы стояли над телами Олега, которому картечью полголовы размолотило, и его жены Веры, с отверстием над левым ухом.
– Нет, не обратил.
– А я вот прямо на него смотрел… надо поговорить по душам с этим «водолазом», не так он прост.
– Идем в гараж.
Добрели до гаража, где прямо у ворот лежала девчушка, лет десять… мертва. Посветил дальше фонарем…
– Бля, а кровищи-то, – сказал Вовка, – Стивен Кинг отдыхает.
– Вов, у тебя что, настроение шутить?
– Нет, бля, я сейчас начну убиваться об стену от горя… Один чудак, на букву «М», допустил чтобы его не менее чудная жена имела доступ к стволу, тут надо премию Дарвина обоим, детей только жалко, где-то еще двое, наверное, уже холодных…
– … она сама отвязалась, когда мы спать все легли, – донеслось из-под каких-то коробок в углу.
– Вылезай, не бойся, – присел я рядом с кучей какого-то хлама и коробок.
Чумазый, худощавый мальчишка, лет 14–15 выбрался под луч фонаря.
– Тебя как звать? Где брат? – спросил я его и потряс за плечи.
– Сергей я, а брат там… в подвале, она его первого.
– Так, бери шмотки свои и пошли.
– Куда?
– К нам.
– А папа?
– Она… она его последним.
Запихнув в гараж мальчишку со словами «Водолаз, принимай постояльца», отправились назад, стащили тела к дальней стене соседних боксов и присыпали снегом. Найденными у Олега в кармане ключами закрыли его гараж и вернулись к себе.
Нахохлившимся воробьем сидел Сергей у печки, смотрел в приоткрытую дверцу на угли и молча плакал. Мы его не трогали пока с расспросами, только заставили поесть и плеснули в чай коньяка. А сами, присев в углу у верстка, решили поговорить с Юрой…
– Давайте поговорим, – пожал он плечами.
– Юр, нам, можно сказать, дерьмо одной ложкой есть, а ты с нами, скажем так не совсем честен.
– В каком именно месте я с вами не честен?
– Ты точно водолаз?
– Да.
– Простой водолаз, да?
– Не простой, – вздохнул Юра, – 159-й ОСпН БПДСС.
– А по-русски? – спросил я.
– Да он подводный диверсант! – хлопнул ладонями по коленям Вовка.
– Наоборот…
– То есть?
– То и есть, Мыткин Юрий Иванович, майор запаса отряда борьбы с подводными диверсионными силами и средствами.
– А, это те, что у нас тут на базе подлодок располагались?
– Да.
– Так это еще круче!
– Ну да, «круче нас только яйца», – хмыкнул Юра.
– Ясно… а чего секретничал, как партизан?
– Привык, – снова пожал плечами Юра, – просто привык не распространяться о месте службы.
– И давно на пенсии?
– Уже три года как.
– Ладно, давайте спать, помоги, Володь, – сказал я и начал убирать инструменты с верстака.
Мы сняли с верстака все лишнее, и устроили для Сергея спальное место.
– Иди, укладывайся, – сказал я ему, – если что, туалет в подвале, за синей шторкой увидишь.
– Угу, – ответил слегка захмелевший мальчишка и, забравшись на верстак, почти сразу засопел.
Уснуть долго не мог, слышал, как Сергей периодически всхлипывает во сне. Какое-то чувство вины, что ли… мог же и не отдавать ствол Олегу. Хотя, кто ж мог подумать, что так выйдет. А Сергей молодец, хорошо держится, хоть его и пришибло, похоже, событиями. Не такой суетливый, как раньше, когда я видел его, если он с отцом приезжал в гараж. Меня он тоже узнал, поэтому, наверное, и пошел спокойно с нами, с другой стороны, а куда еще идти. Парень он вроде смышленый, из детей старший был и помогал дома активно и отцу и матери… ладно, посмотрим, как оно пойдет дальше.
Утром дверь открыли с трудом, опять намело сугроб. Ветер был, но не такой сильный, как ночью, да и мороз отпустил, до двадцати градусов в минус. Снегоход завелся, сначала я, а потом и Володя сделали на нем по пробной поездке вокруг кооператива. Наличие второго транспорта не могло не радовать… главное теперь – не пересечься с его хозяевами.
– Надо про топливо подумать, – сказал за обедом Юра, – можно со старой АЗС начать, что по дороге на автостанцию, у них емкости на эстакаде стояли, но должны быть под снегом.
– Канистры надо, лучше бочку, конечно, – ответил Вовка.
– У папки канистр много, он в них солярку сливал с КамАЗа… потом продавал, – подал голос Сергей и вжал голову в плечи, словно ожидая подзатыльника.
– Ты чего? Не бойся, – потрепал его по волосам Вовка, – у нас тут все имею право что-то предложить, что может пойти на пользу, а канистры твоего батьки, царство ему небесное, нам очень даже помогут.
– Там у него и две бочки у стены, под тряпками, одна только полная, с соляркой.
– Ясно, разберемся, и так как ты наследник отцовского хозяйства, то не будешь ли ты против, если мы в твоем гараже склад устроим?
– Устраивайте, чего уж… мне у вас тут нравится, тепло и чисто, – шмыгнул носом Сергей.
– Кстати, насчет чисто, надо бы банный день устроить, завшиветь еще не хватало, – сказал Юра.
– Ну вот, сегодня вечером и устроим.
– А ружье папкино? – вдруг серьезно спросил Сергей.
– Я прибрал его пока, – ответил Вовка, – вот, с Юрием Ивановичем договаривайся, он у тебя зачеты примет по обращению с оружием, тогда владей.
– Правда? – загорелись глаза у мальчишки.
– Правда, – кивнул Юра, – но сначала учиться. Время у меня есть, пока нога заживает, так что позанимаюсь с тобой.
– Ну что, поинтересоваться у наших друзей из «Цоколя» обстановкой в городе? – спросил Вовка, вставая.
– Кстати да, давай попробуем.
– «Цоколь», «Цоколь», ответь «Снегоходу».
– Здесь «Цоколь»… Кто вызывает?
– «Снегоходы», мы вам вчера помогли с буксировкой.
– А, понял… Что хотел?
– Ну, связь проверить, да обстановкой в городе поинтересоваться.
– Нормальная обстановка… замерзает город, выжившие уже в открытую борзеют с голодухи, так что вэлкам. И это, мимо ментовки не гоняйте, там какие-то дебилы с утра пытаются ее штурмом взять.
– Понятно…
– Эй «снегоходы»…
– На связи.
– Мы тут тоже раздобыли снегоход, у вас вроде тоже «Ямаха»?
– Да.
– Топливную смесь в какой пропорции делаете? А то не едет ни хрена, мы 1 к 25 делаем.
– Сколько? – спросил у меня Вовка.
– 1 к 33 или 1 к 40 пусть льют.
– Понятно, попробуем, – ответили из «Цоколя», когда Вовка передал ему мои слова. – Отбой связи.
10
– Автоматы возьмите, раз в городе неспокойно, – сказал Юра, когда мы начали собираться.
– Мы ж не воевать едем.
– Это вы, а эти, из «Цоколя», сказали, что некоторые уже и воюют.
– Ладно, – махнул я рукой, – уговорил.
Привязав на «сноубордные» сани восемь канистр, мы окольными путями спокойно пробрались к АЗС. В гараже Олега нашелся и роторный редукторный насос в алюминиевом корпусе, мы ему только трубу шлангом дополнительно удлинили. Перекусили на крышке двадцатикубовой емкости небольшой замок болторезом.
– Почти полная, – посветил фонариком Вовка, – ну, может, на три четверти полная.
– Давай, я кручу и по сторонам смотрю, а ты шлангом рули… и туши уже фонарь.
Налили восемь канистр быстро, минут за десять, насос отличный. Таким образом сделали два рейса, практически без ненужных приключений. И решив не испытывать судьбу, направились в гараж, по дороге заскочив в небольшой магазинчик, у которого двое заботливо укладывали на детские санки какие то коробки.
– Не дергайтесь, – Вовка сняв автомат с плеча, театрально дернул затвор и положил оружие на колени, – мой друг только глянет что там.
Дернувшийся было к стоящему у стены ружью мужик замер и сказал:
– Пусть посмотрит, жалко, что ли… не нас же бомбить собираетесь?
– Не, мы не такие, сами главное не дурите, – отодвинул я его напарника от пролома в шиферной крыше и включил фонарь.
Магазин был хозяйственный, на отшибе, поэтому и завернули к нему, да и банный день ведь запланировали. Покидал в рюкзак всякого шильно-мыльного, прихватил рулон пленки из «дачного» отдела, вложив один в другой три оцинкованных таза, покидал в них свечей, две и единственные из оставшихся целыми лампы «летучая мышь», ящик бутилированного керосина, и даже каких-то полотенец нашел.
– Еще раз схожу, – сказал я Володьке и положил у снегохода добро, – что эти?
– Стоят спокойно, курят.
– Ясно.
Вернувшись в магазин, я сразу направился к отделу с инструментами – когда вылезал, заметил бензопилу.
– Вот, теперь баню сделаем, – сказал я Вовке, закрепляя груз, – и будет бензопила запасная, и цепей к ней нашел пару запасных.
– Ага, и постирушку можно затеять, – ответил Вовка, усевшись наоборот на снегоходе и не спуская глаз с двух других посетителей магазина, – на это можно и снега натопить, вдоль стены с воротами все больше чистого снега намело.
До вечера занимались ПХД. Напилили дров, в две бензопилы быстро разделали с Вовкой три дерева, подтащили попиленные пополам хлысты к воротам снегоходом и уже там разделали на подходящие чурки. Напиленное сложили внутри, у не открывающейся половинки ворот. Прибрались, постирались. Потом Сергей вспомнил, что в гараже вода в бутылках, и пока она не успела перемерзнуть, мы ее перетаскали к себе. Снега натопили двадцатилитровый бидон, который установили на буржуйку. От трубы конусом поставили по кругу несколько жердей и, как вигвам, прикрыли пленкой. Помылись по одному, после чего всей компанией уселись чистить картошку на ужин. Настроение у всех было даже на подъеме, никто из нас в данный момент не думал ни о будущем, ни о прошлом. Даже Сергей один раз улыбнулся, на очередную Вовкину шутку.
Ночью все, кроме Сергея проснулись от шума снаружи. Гудело и завывало так, что, казалось, сейчас кровлю сорвет и плиты перекрытия, ну и нас изнутри выдует.
– Ни хрена себе буря! – подкинув пару поленьев в печь, сказал Вовка. – Нормальная же погода была днем, мне даже показалось, что небо не такое темное.
– Сейчас не угадаешь, что вообще может быть с погодой, после всего, что произошло.
– Давайте, может, по пять капель, пока дите спит? – предложил Вовка.
Я и Юра молча кивнули в знак согласия и принялись «накрывать на стол», в смысле открыли пару консервов и поставили на стол.
– Хлебушка бы, – с тоской сказал Вовка, разливая алкоголь по стаканчикам.
– А в чем проблема муки привезти? – спросил Юра.
– А печь как, в чем? Муки, кстати, есть килограмм десять.
– Ну и все, будет вам завтра хлеб, точнее лепешки.
Бабах! – раскатисто громыхнуло снаружи и почти сразу еще раз.
– Это что, гроза? – спросил я.
– Похоже, – согласился Юра.
– В минус тридцать?
– Однако… Ну в прошлом году вон как Америку морозило и в Перу минус двадцать было. Так-то аномалия.
– Андрюх, ну ты даешь! А всякая хрень из космоса к нам будто каждое межсезонье прилетает? То-то, главное, чтобы последствия этого долбаного «дня тишины» не затягивались шибко, а бардак с природой переживем как-нибудь.
– Если повезет, то переживем… наливай, – кивнул на стаканы Юра.
Выпили, конечно, не по пять капель, просидели, слушая канонаду, часа три и потом разошлись по топчанам и лежанкам. А наутро, когда уже не было грозы, но еще был достаточно сильный ветер, который долбил по воротам соседского гаража, скорее всего оторванным жестяным козырьком, я померил температуру.
– Что там? – не вставая с лежанки спросил Юра.
– Не пойму… минус два кажет.
– Исправен?
– Ну вчера исправен был.
– Так в чем проблема, приоткрой дверь да носом «пощупай».
– Ого! Намело как сильно, – покряхтев, сказал я, дверь не поддавалась.
– Это плохо, – вставая, сказал Юра, – ну, давай, завтрак сварганим, а потом все вместе наляжем.
После завтрака мы немного запаниковали, потому как даже втроем навалившись на дверь, добились лишь щели в пару сантиметров, и побоявшись, что оторвем петли, бросили это занятие и, как в том анекдоте, решили все же подумать.
– Может, горелкой? – предложил Вовка, сидя у печки на корточках и дымя в топку сигаретой.
– Нет, только коркой ледяной встанет, будет хуже.
– И что делать? Если вентиляшку тоже привалило, то нам воздуха надолго тут не хватит.
– Есть такое дело…
– О! В соседнем гараже дверь в воротах вовнутрь открывается, и навесного замка нет, – посетила меня идея.
– А как мы туда попадем?
– Так стены из шлакоблоков между боксами.
– Давай тогда стеллаж разбирать.
– Весь не будем, вот эти две полки уберем и это барахло снимем. Юр, вон в том ящике перфоратор.
Отверстие сделали небольшое, сантиметров шестьдесят в диаметре, может, чуть больше. Вовка настаивал сделать больше, но после моих аргументов, что в таком случае придется топить два гаража, передумал. Поверх лыжного костюма я надел свой старый рабочий комбинезон и с фонарем в руках пополз.
– Ну что там? – нетерпеливо заглядывал в дыру Вовка.
– Погоди, – ответил я, протискиваясь между старенькой 89-го года «Кариной» и полками, – подай сумку с инструментами и большой фонарь.
– Держи, – протянул мне Вовка старую, некогда модную барсетку, в которой у меня были разные «первой доступности» инструменты.
Выломал фанеру обшивки двери найденным у ворот топориком, ага один замок стандартный, магазинный, с ригелями в три стороны, а второй какая-то самоделка, изнутри так и вовсе пальцами откроется. Открутил болтики от вертикальных ригелей и вынул их, теперь четыре гайки, на которые крепится сам замок.
– А-а-а! Бля-я-я, – дверь будто кто-то вышиб снаружи, и меня завалило грязным снегом и огромными, с куриное яйцо градинами, бросив на капот легковушки.
– Андрюха… Андрюха… – начал протискиваться в дыру Вовка, – ты там как, живой?
– Живой, живой, – отплевываясь грязью, ответил я, – глянь, а на улице-то посветлее, чем все дни до этого.
– Юр, подай мне шапку, перчатки и лопаты, – сказал в дыру Вовка.
На улице было действительно, как перед рассветом, но не более, так как времени на часах уже одиннадцать утра, но правда тепло, относительно всего предыдущего времени, ветер только, зараза… и влажность, чувствовалась в воздухе влажность. Наш ряд боксов находился у подножия немного срытой сопки, и если раньше ветер надувал зимой всегда сугробы, то сейчас это было громадный снежно-грязный червь, только трубы вентиляции торчат.
– Зря паниковали, – показал на них Вовка.
– Глянь, какие градины, – подобрал я одну.
– Я бы их руками не трогал, – поморщился Вовка.
– А что?
– А хрен его знает, откуда эта тучка была… может, со стороны Японии ее притащило, тогда ну ее нафиг.
– Я все равно уже этого снега наелся.
– Ну… значит компот попьем… Давай копать.
С перекурами, за три часа откопались. Потом, вернули все как было с замками, на соседской двери, за исключением выломанных кусков фанеры, а отверстие заткнули найденными у соседа же двумя фуфайками.
– Давай по чайку… на сегодня выходной, – устало сел на топчан Вовка.
– … пщщ… к-ххх… «Снегоходы» это «Цоколь», – донеслось из динамика радиостанции.
– На связи.
– Это Андрей, как вы там?
– Да пережили… целая войсковая операция была по откапыванию, – ответил Вовка.
– Тезка, ты?
– Нет, Володя.
– У нас это… в общем, оба выхода из подвала завалило, открыть не можем. Поможете?
Вовка посмотрел на меня, я пожал плечами и кивнул, давай, мол, поможем.
– Хорошо, ждите… если доберемся, конечно.
– Будем ждать… у баб тут уже паника.
– Ну вы там пресеките этот приступ клаустрофобии, а то мы на днях видали одну такую, она…
Юра толкнул Вовку в плечо, и кивнул на сидящего на верстаке Серегу.
– … в общем, ждите, отбой.
– Ждем…
– Чаю-то хоть попьем? – расстроено спросил Вовка.
– Давай.
По придавленному градом снегу ехать было лучше, но доставал ветер, а ветрового стекла не было. Добрались относительно быстро. Небо было какими-то полосами, что ли, и грязные тучи быстро гнал ветер.
– Это «Снегоходы», мы на месте, начинаем копать со стороны дороги, – сказал в рацию Вовка и убрал в карман.
– Принял, – ответил нам Андрей не без радости в голосе.
Край козырька над входом в подвал торчал из-под снега сантиметров на десять, по нему и сориентировались. Через час Вовка устало пнул в невысокую и узкую железную дверь.
– Вылазь, замурованные, – и сел прямо в снег, продавив пятой точкой себе «кресло».
Высыпало народу человек двадцать, мужики, женщины и давай нас тискать, обнимать и всячески благодарить.
– Может, пожрать дадите, – пробурчал снова Вовка.
– Ребят, заходите, – растекался в улыбке Андрей, – и накормим, и нальем.
– У нас снегоход там, – кивнул я в сторону транспорта.
– А я сейчас парней пошлю вентиляшки чистить, и другой вход откапывать, они присмотрят… Давай, давай, заходите.
Сказать, что я удивился, когда оказался внутри, это ничего не сказать. Очень, очень все грамотно сделано. Вообще подобные подвалы я помню, когда еще был маленьким, то у тетки был такой же, она там всякое выращенное на огороде хранила. Коридор от входа до входа, и от него деревянные клетушечки по обе стороны, ну это у тетки так было. Здесь же все очень с умом. Не, тоже, конечно, клетушечки, но очень цивильно сделанные и оборудованы с минимумом бытовых удобств. Прошли пару больших помещений, потом попалась железная дверь с аккуратной надписью мелом на двери «Склад», а чуть ниже, на уровне пояса, детским почерком – «жрачка». На двери, за которую пригласил нас войти Андрей, тем же детским почерком – «Вождь».
– Солидно, – кивнул я на надпись.
– Да, – улыбнулся Андрей, – дети ищут себе развлечение сами, на прошлой неделе, после того, как им книгу Купера в слух читали, играли в индейцев.
– Ясно.
– Вот, тут у меня и жилье и так скажем кабинет. Собираемся с мужиками, думаем, как и что. Присаживайтесь, я сейчас, – сказал Андрей и вышел.
