Николай Леонов
Убийство по расписанию
После Бирюкова Гуров быстро поговорил со всеми прочими подчиненными Сушко, поблагодарил нового начальника охраны за содействие и поехал к вдове.
Гуров поднялся на третий этаж, Наталья Сушко встречала его у дверей.
– Проходите, можете не разуваться, у меня все просто, – заявила она.
Гуров шагнул в коридор и едва сдержался, чтобы не выбежать обратно. Запах в квартире стоял просто ужасающий. Да оно и неудивительно. На полу, покрытом толстым слоем грязи, валялись остатки пищи. Скопились они здесь явно не за одну неделю. Огрызки яблок, недоеденные куски огурцов и томатов, покусанные сосиски, превратившиеся в сморщенные палочки, и куча другого мусора усеивали линолеум. Лужи от напитков, которые никто не пытался убрать, раздавленные ягоды, размазанный крем – все это создавало впечатление, что обитатели квартиры намеренно бросали остатки пищи себе под ноги, принципиально игнорировали наличие мусорного ведра.
Во всем этом бардаке преобладали обертки от шоколада. Он же лежал на столе солидными стопками, отдельными плитками и просто горой.
– Быть может, прогуляемся? – предложил Гуров, опасаясь, что в такой вони не сможет проводить беседу.
– После смерти мужа я на улицу не выхожу, – заявила Наталья. – Если вы хотите поговорить со мной, то делайте это здесь.
Льву Ивановичу ничего не оставалось, как согласиться.
– Тогда, может, окно откроем? – сказал он.
– Не переносите духоту? – спросила Наталья.
Гуров кивнул.
– Открывайте, – позволила ему хозяйка. – Я тогда шаль накину.
Она сходила в комнату, принесла довольно опрятную шаль, накинула на плечи и приготовилась отвечать на вопросы полковника.
На этот раз Гуров уложился в рекордно короткий срок. Через пятнадцать минут он уже стоял на подъездном крыльце, ловил ртом воздух и улыбался.
Несмотря на неприятную обстановку в квартире вдовы, цели он достиг. Наталья вспомнила Евгения Шанина, рассказала, где и при каких обстоятельствах они познакомились. Она сказала, что Шанин звонил мужу в начале лета, но причины тот ей не открыл, хоть она и спрашивала.
Однако Гурову было достаточно и этого. Теперь он мог уезжать из Новосибирска.
Глава 6
От вдовы Гуров поехал в управление, там его должен был ждать Еремин. Автобус тащился медленно, водитель на каждой остановке устраивал пятиминутные перекуры. Пассажиры злились, но молчали. Для начала октября погода стояла довольно морозная и пешим прогулкам не благоприятствовала. К тому же начал моросить мелкий дождь. Пешеходов он не промочит, но и никакого удовольствия не доставит.
Гурову досталось место у окна. Он сидел, вобрав голову в плечи, кутался в легкую куртку и думал, перебирал в уме информацию, полученную от вдовы Сушко, анализировал воспоминания охранника Бирюкова, сопоставлял с тем, что нарыл в Москве, и пытался составить общую картину. А она никак не проявлялась.
Профессор Шанин и начальник службы безопасности Сушко несколько лет проработали в Томске, в НИИ ядерной физики при политехническом университете. Тогда Шанин еще не был профессором, но уже подвизался на поприще науки, а Сушко работал охранником. Зарплата не ахти, как сказала вдова, зато график – сутки через трое.
Особой дружбы Шанин и Сушко не водили. Ни совместных праздничных застолий, ни семейных визитов по выходным, ни общего хобби, которое ученый и охранник могли бы разделить на двоих. Шанин тогда еще был не женат и весь ушел в науку, Сушко занимался огородом, растил сына и мечтал уехать из Томска. Каких-то предпочтений он не имел, лишь бы город-миллионник и погода потеплее.
С чего вдруг у Сушко возникла дружба с Шаниным, вдова не помнила. Случилось это незадолго до их переезда. Евгений стал захаживать к Николаю, пару раз в неделю ужинал у него. Сам Сушко начал довольно часто отлучаться из дома. Мол, надо Женьке помочь.
В чем он ему помогал, вдова тоже понятия не имела, но думала, что по хозяйственным делам. Шанин ведь ученый, а разве такие люди с бытовыми проблемами когда-нибудь умели справляться?
Сколько дружба длилась, вдова сказать не смогла. Ей казалось, что совсем недолго, но ощущения – вещь субъективная. Для кого-то год недолгий срок, а для кого-то и месяц слишком долго.
В то же время Сушко каким-то образом разжился деньжатами. Супруге про заначку не сказал, и сам тратить эти средства не спешил. Женщина как-то полезла в погреб за консервацией, а там шкатулка ее старая стоит. Она заглянула в нее из любопытства, а там деньги. Пачки аккуратно резинкой перетянуты и газеткой накрыты.
Спрашивать об этом у мужа жена не стала, решила, что сам скажет, если захочет. А иначе она все равно ничего не узнает. Упрямства Николаю не занимать, если что вбил в голову – топором не вырубишь.
А потом, в один прекрасный день, Сушко пришел домой и объявил, что уволился из института. Как? Что? Почему?
«Мы переезжаем», – коротко бросил он и велел супруге паковать чемоданы.
После переезда дружба Сушко и Шанина сошла на нет. Ни звонков, ни писем, ни приглашений погостить.
Странная это была дружба. Так сказала вдова, и Гуров был склонен с ней согласиться.
В этих отношениях странным казалось все, начиная с их возникновения и заканчивая резким разрывом отношений. Кроме того, им сопутствовали некие непонятные факторы. Откуда у Сушко вдруг появились неучтенные деньги? Какую такую помощь он оказывал Шанину? Почему она требовала регулярных отлучек? Отчего вдруг Сушко решил уволиться, уехать из города, так резко оборвал все отношения с человеком, который дважды в неделю на протяжении нескольких месяцев столовался в его доме?
Из вышеизложенных вопросов вытекал главный, можно сказать, глобальный. Каким же таким обстоятельством была связана дружба Сушко и Шанина? Почему оно привело их обоих к насильственной смерти? Ответ на это следовало искать в Томске.
Об этом Гуров и объявил следователю Еремину, когда они встретились.
– В Томск? Да не вопрос, – не раздумывая, произнес Еремин. – Тут хода часа три с половиной, а на моем «Туареге» и того меньше. Дорога до Югры вполне сносная, а там до Томска останется всего ничего. Рванем прямо сейчас, к трем часам дня точно на месте будем.
– На «Туареге», говоришь? – сказал Гуров и присвистнул. – Ого! Нехило.
Цена подобного авто превышала все возможные заработки следователя.
– Ага. – Еремин был явно доволен впечатлением, произведенным на важного московского гостя. – А ты думал, что только у вас в столице следакам на лапу жирно дают? Нет, нам, провинциалам, тоже кое-что перепадает.
– Шутишь? – осведомился Гуров.
– Конечно, – с усмешкой ответил Еремин. – Хороша шутка? Теперь ты, наверное, думаешь, что у меня никакого «Туарега» в помине нет. Все, что я могу себе позволить, это прокатиться на служебной «Приоре», да?
Гуров улыбнулся. Он на самом деле так и подумал. Ведь из аэропорта они ехали как раз на «Приоре».
Еремин понял, что попал в точку, снова усмехнулся и проговорил:
– Вот домой приедем, я тебе своего «Туарега» представлю. Силищи в нем немерено. Мощная машинка.
– На столовой наэкономил? – в свою очередь, поддел следователя Гуров.
– Свояк удружил, – пояснил ситуацию Еремин. – Он у меня бизнесмен крутой, в Питере живет. Купил себе «Туарег», на престиж позарился, а у того возьми да развались раздатка. «Туарег» у него и встал. Деления вращения на переднюю и заднюю ось нет, колеса не крутятся. Он в сервисный центр, а там ему и заявили, что три года прошло. Извиняйте, друг милый, ремонт теперь за ваш счет. А ты знаешь, сколько стоит раздатка на «Туарег»? От ста двадцати пяти тысяч! Плюс замена, обкатка, еще целая куча проблем, которую ему в сервисе насчитали. До полумиллиона догнали цену. Свояк за голову схватился. Легче новую тачку взять, чем старую починить. Купил он себе скромную «Мазду», а эту на продажу выставил. Угадай, что было дальше.
– Ты ее купил, – выдвинул предположение Гуров.
– Купил, только не сразу. Два года свояк ее продать пытался, да желающих тачку за два миллиона в некондиции покупать так и не нашлось. Приехал он ко мне погостить, на проблемы свои начал жаловаться. Я ему в шутку, дескать, если за сто пятьдесят тысяч отдашь, то я ее у тебя и с поломанной раздаткой заберу. Он возьми и согласись! Вот так у меня автомобильчик меньше чем за десять процентов его стоимости и появился.
– Если цену ремонта прибавить, то никак не десять процентов выходит, – заметил Гуров.
– Это если мозгов нет, и руки не из того места растут. А у меня с этим все в порядке, – не удержался Еремин и похвастался.
– Починил?
– Починил. В ремонт копейки вложил, по времени с месяц разбирался. Потом на работу на «Туареге» прикатил, так мужики чуть шеи не повыворачивали, пытаясь разглядеть, кто это такой крутой в отделе появился, – проговорил Еремин, усмехаясь. – С начальством, правда, пободаться пришлось. Запретили мне машинку возле дверей отдела ставить, сказали, чтобы лишних разговоров избежать. Я им было возражать принялся. На чем мне ездить-то? Чтобы «Туарег» купить, я свою «десятку» продал, теперь это мои единственные колеса. А они в ответ, гоняй на служебной. Я особо сопротивляться не стал, так даже удобнее. И у своей тачки износ меньше, и на бензине реальная экономия. Одним словом, вполне удачно все сложилось.
– Да уж, история как из юмористического журнала «Крокодил», – произнес Гуров.
– Не то слово! У меня теперь машина на порядок круче, чем у начальника нашего главка. Прикинь, каково ему это осознавать. По нему теперь народ ой как языками прохаживается. Мол, у простого следака под задницей лошадей больше, чем у полковника Солодовцева. Новосибирск, конечно, большой город, но слухи у нас быстро распространяются.
– Да, веселая история, но дела делать надо, – проговорил Гуров. – Показывай, где ты своего «Туарега» держишь.
До дома Еремина они доехали на «Приоре», выгнали из гаража «Туарег», поставили служебный седан на его место и отчалили в Томск. В отделе Еремин предупредил, что уехал по делам следствия. Впереди два выходных дня, так что торопиться особо нужды не было.
Ехали они с ветерком, обсуждали перспективы расследования, потом перешли на бытовые темы. Не всю же дорогу варианты развития событий обмусоливать. Еремин хвастался полковнику, какая на Оби рыбалка, упомянул про друга, знатока в выборе подходящей снасти, о том, в каком году улов людей порадовал, а в каком разочаровал. Потом следователь перешел к комическим случаям. Он рассказал попутчику о том, как с тем же свояком, который продал ему авто, ходил на щуку, а поймал утопленника. Они тащили его на лодке до берега, а он возьми и оживи. Свояк тогда чуть в штаны не наделал, да и сам Еремин того еще страху натерпелся.
Полковник в ответ рассказывал всякое про житье-бытье в столице.
Всяческих историй им вполне хватило до самого Томска.
Как и обещал Еремин, в город они въехали ближе к трем часам дня, резонно рассудили, что коллеги из Томска будут доступны и в субботу, и решили сразу отправляться в институт ядерной физики. Офицеры полиции сверились с картой, проложили маршрут и вскоре стояли на крыльце розового, как поросенок, трехэтажного здания с соответствующей вывеской на дверях.
В холле, за стеклянной загородкой, спиной к дверям сидел мужчина в форменной тужурке. Судя по активному движению ушей и складок на лысом затылке, он обедал.
– День добрый, – проговорил Гуров. – Нам бы в отдел кадров попасть.
Мужчина не повернулся, жевать не перестал и вообще никак на вопрос не отреагировал.
Чтобы привлечь его внимание, Гуров постучал костяшками пальцев по стеклу перегородки. Однако ситуация не изменилась. Охранник как сидел, развалившись в кресле, так и продолжал.
– Может, у них тут самообслуживание? – произнес Еремин и пошел к турникету.
Заградительная карусель легко поддалась толчку.
Следователь прошел через турникет, призывно махнул своему спутнику и сказал:
– Видишь, здесь у них все по-простому.
Лев Иванович двинулся следом за ним.
Тут охранник увидел Еремина, вздрогнул, подскочил с кресла, едва успел швырнуть на полку бутерброд и выскочил из будки.
– Это что еще такое? Куда ты прешь? – загромыхал он и двинулся на следователя.
– А ты куда смотришь? Тебя здесь для охраны поставили, а ты брюхо набиваешь и в телевизор таращишься, – наехал на него Еремин. – Кто такой? Как фамилия?
– Я не понял. Кто из нас нарушитель? – Охранник явно опешил.
– Вот сейчас ты фамилию свою назовешь и узнаешь, кто нарушитель, – заявил Еремин и вытащил из кармана удостоверение. – Уголовный розыск! Где тут у вас канцелярия?
– Третий этаж, левое крыло, кабинет номер триста двенадцать, – вытянувшись в струнку, отчеканил охранник.
– Так-то лучше, – проговорил Еремин. – И больше чтоб я этого не видел!
Следователь пропустил вперед Гурова и начал подниматься по лестнице. Он успел дойти до второго этажа, а охранник все стоял навытяжку, так до конца и не понял, что произошло.
Канцелярию визитеры нашли легко, а вот человека, способного дать вразумительный ответ на вопрос о том, где искать списки сотрудников за энное количество лет, отыскать оказалось непросто. Секретарша заявила им, что справки такого рода выдаются только в электронном виде и по специальному запросу, но не смогла сказать, кому надо отправлять его.
Гуров отыскал начальника отдела кадров. Тот в помощи не отказал, даже проводил посетителей в архивный зал и загрузил базу данных. Однако оказалось, что информация там хранится только за последние пять лет. О том, где взять остальные двадцать, начальник не имел ни малейшего представления. Как водится, за четверть века архив переезжал с места на место больше десятка раз. Часть документов сплошь и рядом оставалась в старом здании, остальные перевозились в новое. В итоге полного архива не было ни в одном из хранилищ.
Пока Гуров разбирался с начальником отдела кадров, Еремин дошел до директора института. Благо тот оказался трудоголиком, и во вторую половину дня пятницы все еще оставался на месте. В конечном итоге директор им и помог. Архив он визитерам не предоставил, зато дал список сотрудников, которые работали в институте по четверти века и больше.
На месте оказался только один из этих людей, профессор Моховицкий, пришедший в НИИ больше сорока лет назад. Директор распорядился, чтобы Гурова и Еремина проводили в лабораторию Моховицкого и убедились в том, что тот готов принять их.
Молодой человек лет двадцати пяти с сонным выражением лица вел посетителей по длинным коридорам и запутанным переходам и всю дорогу что-то бубнил себе под нос. Он то ли выражал недовольство приказом директора, то ли повторял формулы, то ли производил в уме какие-то сложные вычисления. Гуров опасался, что где-то к середине пути парень забудет цель похода, но этого не произошло. Согласно приказу он доставил их до места и сдал лично в руки профессора.
Лев Иванович ожидал увидеть седовласого старца с безумным взглядом и чудовищной рассеянностью, а встретил полную противоположность. Профессор Моховицкий выглядел никак не старше пятидесяти пяти лет. Высокий, статный, без единого седого волоса, с ясным, полным интеллекта взглядом и цепким умом.
– Добрый вечер, господа, – поприветствовал их профессор и осведомился: – Чем могу быть полезен?
– Мы собираем сведения о сотрудниках НИИ, которые работали здесь двадцать – двадцать пять лет назад, – ответил Гуров.
– Боюсь, что не смогу вам помочь, – сказал профессор и озабоченно покачал головой. – То, что вы просите, легче получить, обратившись к архиву.
– Мы так и собирались сделать, – вклинился в разговор Еремин. – Да вот только сотрудники у вас в институте совершенно не соответствуют своим должностям.
– Не могли бы вы пояснить, что имеете в виду? – попросил Моховицкий.
– Они не сумели найти архив, – просто ответил Еремин.
– Что ж, ладно. Будем исправлять оплошность коллег, – с полуслова поняв ситуацию, проговорил Моховицкий. – С кого начнем? С профессорского состава, с ассистентов или со студентов?
– Нас интересуют конкретные фамилии, – заметил Гуров. – Евгений Шанин и Николай Сушко.
– Профессор Шанин? Это выдающаяся личность! – с воодушевлением произнес Моховицкий. – Этот мой коллега специализируется на процессах внедрения инновационных технологий в области ядерной физики. Впрочем, вы и сами наверняка об этом знаете. А вот фамилия Сушко мне не знакома.
– Он работал охранником в этом институте, какое-то время был дружен с Шаниным.
– Дружен с Шаниным? Это что-то новенькое, – тут же заявил профессор в ответ на эти слова Гурова. – Насколько я помню, Женя Шанин не был дружен ни с кем, даже с людьми из своей команды. Слишком амбициозен для этого. Я бы так сказал.
– И все же они дружили, – заметил сыщик.
– Не могу себе этого представить. – Профессор с очевидным сомнением покачал головой. – Вот его ассистент Валентин, насколько я помню, был очень общительный юноша. Только это вот его качество принесло ему одни лишь разочарования. У Шанина он задержался не больше трех месяцев, потом тот от него избавился. Нет, не физически, разумеется, просто вывел из состава команды. Но парень не пропал. Если память мне не изменяет, он перешел в команду Зуева и там уже развернулся на полную мощность. Золотой умище, доложу я вам!
– А что вы можете сказать про Евгения Шанина? – Гуров поспешил вернуть беседу в нужное русло. – Чем конкретно он занимался в вашем институте?
– Он работал над уникальным проектом. Сейчас об этом деле знают все, кто хоть как-то связан с наукой. Могу рассказать подробнее. Однако сначала спрошу, вы когда-нибудь слышали термин «геотермальная энергия»?
– Боюсь, что нет, – признался Гуров.
– А про астрофизический комплекс «Сфера»?
– Тоже нет, – ответил Лев Иванович.
Он понял, что пока профессор не выговорится, практической информации от него не дождешься, и приготовился слушать.
– Данный комплекс создан в Москве, в НИИ ядерной физики, а начало его разработке было положено здесь. – Профессор Моховицкий сел на любимого конька, и теперь остановить его было невозможно. – Задача «Сферы» – изучение космических лучей сверхвысоких и ультравысоких энергий. Солидно звучит, не так ли?
Гуров кивнул, Еремин выдал классическое «ага».
Профессор довольно улыбнулся и продолжил:
– На самом деле все до банальности просто. Идея возникла не на пустом месте. Был такой советский ученый академик Александр Чудаков. Фамилия говорящая, но не в этом случае. – Моховицкий хитро подмигнул, давая понять, что шутит. – На самом деле его идеи граничили с гениальностью. На их основе и был создан комплекс. Что он из себя представляет? – Профессор выдержал секундную паузу, чтобы подчеркнуть важность момента, после чего заговорил, уже не останавливаясь: – Представьте себе такую картину. Над землей, покрытой снегом, в ночное время в небо поднимается аэростат. На нем закреплена небольшая установка. Она регистрирует так называемое черенковское излучение, отраженное от снежной поверхности, а также флуоресцентный трек в атмосфере. Данный метод позволяет анализировать структуру и ядерный состав первичного космического излучения на площади до тысячи квадратных километров. Это же такая мощь, уму непостижимо! – Профессор мечтательно закрыл глаза и замер.
Гуров и Еремин переглянулись.
Лев Иванович пожал плечами и задал вопрос:
– Все это изобрел Евгений Шанин, будучи сотрудником этого НИИ?
– Да что вы такое говорите?! Разве одному человеку такое под силу? – Профессор даже обиделся.
Мол, я вам про глобальные достижения науки, а вы все о приземленном.
– Ваш Шанин разработал только технологию удешевления отраженной энергии. Она принесла ему славу и кое-что еще. После ее внедрения его сразу пригласили в Москву. Вероятно, он получил за эту разработку приличный гонорар, а на продвижение других проектов – правительственный грант. Но проект «Сфера» является общенациональным, а не его личным.
– Шанин сумел добыть дешевую энергию. Я правильно понял? – спросил Еремин. – Такую, которой могут пользоваться простые люди?
– В целом вы правы, – ответил профессор и поморщился.
Упрощение научных вопросов ему было не по душе.
– Кто еще вместе с Шаниным вел проект по добыче дешевой энергии? – задал свой вопрос Гуров.
– Точно сказать не могу, так как результаты работы Шанин выставлял не здесь, не на базе нашего НИИ. Вероятно, этим занималась его команда в полном составе.
– Вы помните, кто именно входил в нее? Можете назвать хотя бы несколько фамилий?
– Молодой человек, я уже в преклонных годах, но пока еще, слава богу, не в маразме, – съязвил Моховицкий. – Я могу перечислить всех членов команды, которая в то время работала на Шанина.
– Был бы вам очень признателен, – искренне произнес Гуров.
– Пожалуй, будет лучше, если вы получите список в печатном виде, – чуть подумав, проговорил Моховицкий. – Два-три часа задержки вас не обременят?
– Не обременят, – ответил Гуров, поняв, что с профессором лучше соглашаться. – Вы сказали, что Шанин заканчивал проект в другом месте. Где именно?
– В Казахстане. В городе Алматы есть институт ядерной физики.
– Почему именно там? – поинтересовался Еремин.
– Хороший вопрос, – протянул Моховицкий. – Только ответа на него у меня нет. Возможно, там Шанину предоставили большую свободу действий. Или же финансирование проекта шло из бюджета Казахстана.
– Но сам проект, вернее сказать, его результат достался России?
– Вижу, относительно того, как оформляются патенты на научные разработки, вы полный профан, молодой человек, – заявил Моховицкий и укоризненно покачал головой. – Было бы разумно, прежде чем браться за дело, ознакомиться хотя бы с азами научной деятельности.
– Уж извиняйте, у нас, простых сыскарей, есть свои дела, куда более насущные для нас, – с обидой проговорил Еремин. – Вот вы, высокие умы, режете, травите, вешаете друг друга почем зря, а нам, простым смертным следакам, приходится в вашем, простите за мой французский, дерьме копаться. Именно поэтому у нас не находится времени на изучение передовых научных теорий и практик!
Гуров бросил на Еремина предостерегающий взгляд.
Профессор Моховицкий растерянно заморгал и произнес:
– Простите великодушно. У меня и в мыслях не было вас принижать. Наверное, вы правы. Мы, ученые, и в самом деле слишком много о себе мним. – Голос профессора звучал расстроенно. – Исправляю свою оплошность. Если практические эксперименты велись на площадке определенного института, то это не всегда означает, что их результаты будут принадлежать именно ему. Нет, это зависит от первоначального контракта. Каким образом все было оформлено у Шанина, я вам не подскажу. С этим вопросом лучше обращаться к коллегам из Алматы. Знаю только, что лавры по результатам проекта не достались ни нашему, ни тамошнему НИИ.
– Исключительно Шанину? – уточнил Гуров.
– Да, ему. Благодаря этому проекту он попал в московский НИИ.
– Мы благодарим вас за помощь, – сказал Гуров, поднялся и спросил: – Вы позволите побеспокоить вас еще раз, если в этом возникнет необходимость?
– Как вам будет угодно, – заявил Моховицкий. – Вот моя визитка. Звоните в любой день с семи до двадцати трех. Правда, я не всегда могу взять трубку лично, но мой ассистент проконсультирует вас относительно времени звонка, чтобы тот наверняка оказался продуктивным.
– Еще один вопрос. Не подскажете, к кому можно обратиться за сведениями об охраннике Сушко? – уже в дверях спохватился Гуров.
– Вероятно, к людям из охраны, – ответил Моховицкий и пожал плечами.
– Логично, – произнес полковник, сделал рукой прощальный взмах и вышел из кабинета.
Оказавшись в коридоре, он накинулся на Еремина.
– Что это на тебя нашло? Какого черта ты на него набросился? – сердито, но тихо прошипел Лев Иванович, не желая, чтобы эти слова услышали посторонние люди.
– Сам не знаю, – шепотом ответил Еремин. – Обидно стало. Он весь такой из себя ученый, а мы быдло уголовное. Стоим перед ним просителями, с двумя извилинами и тремя классами церковноприходской школы. Противно.
– Боже, Еремин, ты сколько лет в полиции? Неужели подобное отношение тебя все еще задевает? – изумился Гуров. – Ладно молодняк. Выйдут эти ребята из академии и думают, что к ним теперь и отношение будет соответственное, уважительное, а хлебнут на службе негатива и тотчас скисают. Доказать обывателю, что в полиции умных людей тоже хватает, просто нереально. Да и не нужно это никому.
– Да, я знаю, – отмахнулся Еремин. – Прости, так уж вышло. Давно меня так не задевали.
– Хорошо еще, что профессор успел с нами поделиться какими-то сведениями. А то ходили бы сейчас в поисках нового источника информации, – проворчал Гуров. – Ладно, проехали. Охрану будем искать?
– Раз уж мы здесь, то почему нет?
С поисками людей, знакомых с Сушко, им не повезло. В службе охраны текучка кадров оказалась куда выше, чем в профессорском составе. Найти человека, проработавшего в охране больше пяти лет, Гурову и Еремину так и не удалось.
Пока Еремин пытал начальника службы безопасности и его подчиненных, полковник успел связаться с институтом ядерной физики, расположенном в городе Алматы. Там ему подтвердили информацию о том, что профессор Евгений Шанин действительно около двадцати лет назад арендовал площадку для проведения практических научных экспериментов на базе института. Куратором этого дела являлась Абдуллаева Малика Хабибовна, но на настоящий момент она в институте больше не работала.
Гуров попросил выслать ему контактные данные этой женщины, что сотрудник отдела кадров тут же и сделал. Однако номер телефона, предоставленный Льву Ивановичу, больше не обслуживался. Ниточка оборвалась. Теперь Гурову оставалось ехать в бывшую столицу Казахстана либо попытаться выйти на Малику через тамошнюю полицию. И тот, и другой способы ничего хорошего не предвещали. Долго, сложно и муторно.
В конце концов из института им пришлось уйти без сведений о Сушко. Ехать в дом, где тот когда-то жил, и пытаться собрать сведения у соседей, по мнению Гурова, было бессмысленной тратой времени. Все, что он мог, это вернуться в Москву и пытаться решить вопрос с поисками Абдуллаевой.
Еремин отвез его обратно в Новосибирск. Ближайший самолет на Москву уходил в пять утра. Времени на отдых оставалось предостаточно.
Квартировать Гуров остался у Еремина. Тот приготовил сытный ужин. Они уселись на кухне, угощались запеченной рыбой с разносолами из хозяйского погреба и беседовали. К концу ужина разговор снова вернулся к расследованию убийств Шанина и Сушко.
К тому времени профессор Моховицкий, как и обещал, прислал на электронную почту Гурова список членов команды Шанина, насчитывающий пятнадцать фамилий. Малика Абдуллаева в нем не числилась, как и охранник Сушко. Там были указаны научные сотрудники, лаборанты и ассистенты. Гурову предстояло пробить всех на предмет текущей деятельности, собрать данные о местонахождении каждого, посетить и побеседовать, если это окажется возможным. Заняться этим он собирался по возвращении в Москву.
– Как думаешь, кому они дорогу перешли? – составив грязные тарелки в раковину, задал вопрос Еремин.
– Пока без понятия, но ясно, что проект с дешевой энергией сыграл здесь не последнюю роль, – немного подумав, ответил Гуров.
– Зуб даю, кто-то из твоего списка заимел большую обиду на Шанина, – уверенно проговорил Еремин. – Раз ты в Москве врага профессора не нашел, значит, ищи корни в прошлом.
– Азы следственной работы, да? – Сыщик улыбнулся. – Тут я с тобой согласен. Будь жертва одна, и расклад был бы другой.
– Собираешься ехать в Алматы?
– Похоже, придется. Если у генерала хорошего друга в полиции Казахстана не найдется, то поеду.
– Могу поспрашивать у своих. Может, у кого и есть там закадычный кореш.
– Пока попробую обойтись своими силами, – проговорил Гуров.
– Ладно, ложиться пора, а то рейс проспим, – подвел черту Еремин и ушел в спальню.
Гуров остался в гостиной, завалился на диван, выключил свет, но уснуть не мог еще долго. Он ворочался с боку на бок, перебирал факты, отсеивал домыслы. Ему все казалось, что стоит поднапрячь мозг, и решение придет само. По верному ли пути он идет? Действительно ли корень проблемы нужно искать в прошлом?
Ведь на данный момент ему известны лишь отрывочные воспоминания людей, не особо близких Шанину. Как сказал профессор Моховицкий? Трудно представить дружбу между Шаниным и охранником? Нет, он выразился иначе, вообще сомневался в том, что Шанин способен на дружбу.
Вместе с тем Гуров знал наверняка, что у Шанина при жизни было по меньшей мере два друга. С чего бы им не быть в прошлом? И почему не охранник?
Да потому, что охранник тоже убит. Причем следователю Еремину тоже не удалось найти врага, способного на физическую расправу с Сушко.
Сыщику не давал покоя и еще один фактор. Шанин погиб ровно через месяц после убийства Сушко. День в день. Совпадение? Вряд ли. Скорее серия. Так действуют преступники, одержимые какой-то бредовой идеей. Или те люди, которые долго вынашивали план мести, никак не решались реализовать его.
Для убийцы первый день месяца должен иметь какое-то особое значение. Первого числа произошло что-то важное для него лично. Почему дата не привязана к месяцу? Потому, что ждать целый год наступления точно совпадающей будет слишком долго? Возможно и такое.
В конечном итоге тревожные мысли отступили, и Гуров ненадолго заснул.
Проснулся он от запаха жареной колбасы, потянул носом, улыбнулся. В первый момент после пробуждения Лев Иванович решил, что находится дома. На кухне суетится жена, не так часто балующая мужа завтраком.
«Наверное, в театр сегодня не идет», – успел подумать Гуров, прежде чем открыть глаза и вернуться в реальность.
Он в Новосибирске, ночует на диване у коллеги, никакой жены на кухне нет, и ему предстоит долгий перелет.
Полковник вздохнул, поднялся с постели и поплелся в ванную.
