– Вадик, дуй в больницу, куда потерпевшую увезли, – озадачил я его. – Нужны хоть какие-то медицинские документы о ее состоянии. Даже справка об ушибах подойдет.
– Может лучше я с этими поработаю? – он кивнул на клетку, куда запихали мажоров. Те спокойно не сидели, бесновались и грозились всех уволить.
– Не надо, ты уже отличился, – я усмехнулся, глядя на опухшую челюсть одного из них.
– Сам-то, блин. Думал опять за трупы придется отписываться, – в ответ поддел меня Скворцов.
– Чапыра, нахрена ты их сюда притащил?! – подошел ко мне Коля Кравцов, старший дежурный.
– Отпустить надо было? – не понял я наезда.
– В медвытрезвитель надо было их сбагрить!
– Не додумался, извини, – покаялся я.
Кравцов вздохнул, покачал головой, выражая так мне свое недовольство, назвал салагой и, наконец, взял деловой тон:
– Ладно. Сейчас отправлю. И еще. Я буду вынужден сообщить о них Мохову.
– Делай, что должен, – теперь уже вздохнул я, понимая, что разборок с начальником райотдела все равно не избежать, а значит надо готовиться к ним придется более основательно. Для этой цели перехватил намылившуюся улизнуть из дежурки Котляр, и потащил ее осматривать машину хулиганов.
Расплата явилась ко мне утром. Было шесть утра, о чем радостно пропиликало радио, а в мою дверь уже стучали.
– Чапыра, открывай! – узнал я голос Головачева.
Встал с разложенного кресла-кровати, широко зевнул, потянулся, сделав пару разворотов корпусом, надел ботинки и пошел сдаваться.
– Докладывай! – начальник следствия влетел в мой кабинет.
Еще раз зевнув, я встал по стойке смирно и начал вещать сплошь служебными формулировками, правда, спросонья изрядно разбавил их выражениями из своего времени.
– Согласно справке дежурного врача районной больницы, у гражданки Беловой многочисленные ушибы мягких тканей по всему телу. Согласно показаниям граждан Мальцевой и Семенюк, побои нанесли Беловой задержанные Пахоменко и Шилов. Согласно осмотра автомобиля ВАЗ 2106 г/н… в салоне обнаружены женская одежда со следами бурого цвета.
– Девка та протрезвела, – перебил меня Головачев, – и сейчас говорит, что они просто играли с друзьями, никаких претензий она к ним не имеет и заявления писать не будет.
– Понятно, – пожал я плечами. Такое развитие событий я и предполагал с самого начала.
– Стрелял-то ты в них зачем? – перешел к другому вопросу подполковник.
– Я стрелял в воздух, – отмел я оговор.
– А они утверждают, что ты в них целился!
– Вы верите пьяным хулиганам, а не вашему сотруднику? – удивился я.
– Ты, кстати, зачем их в вытрезвитель отправил?! – нашел новый повод придраться подполковник.
– Так чтобы алкогольное опьянение засвидетельствовали.
– Отпустили их оттуда, выдали родителям на руки, – просветил меня Головачев.
– Кругом коррупция, – посетовал я.
Мою фразу подполковник проигнорировал, зато выкатил новую претензию.
– Неужели нельзя было без мордобоя обойтись?
– И стрельба в воздух, и применение физической силы – это вынужденные меры для сдерживания агрессивно настроенных правонарушителей, – глубокомысленно заявил я.
– Опять умничаешь, – Головачев смотрел на меня без симпатии. – Рапорт пиши, да к Мохову пойдем, он нас уже ждет, – подполковник вздохнул и опустился на стул.
– Написал уже, – найдя на столе напечатанный рапорт, я протянул его начальнику.
– Принуждение к правопорядку? – прочитал он еще одну из моих формулировок.
– Так точно, – подтвердил я.
Головачев что-то проворчал себе под нос, поднялся со стула и направился к двери.
Мохов бушевал. Дежурная смена в полном составе ему молча внимала. Здесь были все: и водитель, сержант Крапивин, и Вадик Скворцов, и Коля Кравцов из дежурки, и старший наряда ППС старший сержант Ермолаев.
– Потерпевшие требуют, чтобы вы все были наказаны! – далее полковник наградил нас всех эпитетами, исключительно из матерных слов.
– Потерпевшие? – уточнил я.
– Да, потерпевшие! Которых вы избили, в которых вы стреляли, на которых вы незаконно надели наручники и отвезли в медвытрезвитель!
– По документам они проходят как лица, участвующие в преступлении, предусмотренном частью второй статьи двести шестой уголовного кодекса, – изложил я свою версию.
– Не было никакого хулиганства! – прокричал мне в лицо Мохов.
– А заявитель и свидетели есть, – не отвел я взгляда.
– Ты, Чапыра, доиграешься до сто семьдесят первой, – предупредил он меня. – Хочешь сесть за превышение служебных полномочий?
– С чего вдруг я сяду? Мне есть, что сказать и прокурору и суду, и общественности, – ровно ответил я.
– Вижу, ты не понимаешь! – процедил он и вновь принялся материться. – Завтра же! Слышите?! Завтра же, чтобы извинились перед людьми! – полковник обвел нас всех гневным взором. – Иначе Пахоменко надавит на свои связи в прокуратуре и даст делу ход! – озвучил он последствия.
Выходили из кабинета начальника РОВД все подавленными.
– Ну все, малосемейку мне не видать, – сплюнул с досады Крапивин и первым зашагал в сторону лестницы.
– Вот объясни мне, Альберт, почему возле тебя постоянно творится какая-то хрень? – устало спросил меня Головачев.
– Не могу знать, товарищ подполковник, – я тоже устал, а надо было еще одно дело провернуть. – Вы мне рапорт на отгулы взамен неиспользованных выходных подпишите? – не стал я тянуть.
– Какие у тебя могут быть неиспользованные выходные?! – вновь начал заводиться Головачев.
– По закону положенные. После каждого дежурства мне полагается два выходных, а я беру только один день. Поэтому четыре дня у меня накопилось, – доходчиво объяснил я, пока мы поднимались на свой третий этаж. – Так я принесу рапорт? – добавил я в голос просительных нот.
Подполковник хотел высказать мне все, что думает о моих доводах, но неожиданно махнул рукой.
– Неси. Нам тоже от тебя отдохнуть не помешает. Да и будет лучше, если пару дней ты в отделе не появишься.
– Спасибо! – обрадовался я и понесся к своему кабинету, пока начальство не передумало. Поездку лучше не откладывать.
Из здания РОВД я вышел в восемь утра, когда кроме нового дежурного следователя и Головачева на нашем этаже никого еще не было. Подполковник самолично забрал у меня возбужденные за дежурные сутки дела, в том числе и пресловутое хулиганство. Не стал спрашивать, что он с ним намерен делать. Зарегистрирует или засунет глубоко в стол, а может сразу выбросит. Но если не дурак, то сохранит. Все же собранные мною за ночь материалы хоть какая-то, но страховка Отдела от связей Пахоменко, которыми Мохов всех нас стращал. Но я тоже не стал оставлять все на откуп начальства. Забрал с собой копии процессуальных документов, что писал под копирку. Сейф, как недавно выяснилось, не самое надежное место для хранения тайн.
Дошел до автобусной остановки и поехал в центр города в авиакассы. Поезд, как транспорт, я не рассматривал, слишком долго, а у меня нет столько времени. Кота надолго одного не оставишь. Поэтому я выбрал самолет.
Правда до Ставрополя рейсов не оказалось.
– Есть до Минеральных Вод на сегодня в пять вечера, – предложила вариант девушка в окошке. – Оформлять?
Пришлось соглашаться.
– С вас двадцать три рубля, – озвучила она стоимость, даже не спрашивая про багаж, а отвечая на мой вопрос, удивила. – Если багаж меньше двадцати килограмм, то оплачивать не нужно.
Даже стало обидно, что багажа у меня не будет. Для короткой поездки хватит и ручной клади. Решил взять с собой рюкзак со сменкой и куртку. Все же на юг лечу, а там теплее.
Заскочил домой собрать вещи, пообедать с котом, а затем двинул в аэропорт. По старой привычке приехал заранее и просчитался. Никакой досмотровой техники в это время еще не было, так что показал билет с паспортом, получил талон на посадку и прошел в зал ожидания. Процедура заняла ровно пятнадцать минут.
Остальное время до вылета пришлось дремать. Без гаджетов, бара с напитками и дьюти фри здесь было скучно. Ну хоть на посадке развеялся. К выходу из терминала автобус не подъехал, и до самолета пришлось добираться пешком по летному полю.
Летели на ТУ-104. Мое место оказалось у прохода, из-за чего поспать не удалось. То уши закладывало, то женщина с ребенком, что сидели у окна, просили их выпустить и пропустить обратно.
Приземлились в Минеральных Водах мы через два часа. В этот раз к трапу подали автопоезд с небольшими вагонами на двенадцать посадочных мест каждый.
На выходе из аэропорта заметил кафе «Пиво-Воды» и завернул к нему. Перед дальнейшей дорогой не мешало подкрепиться. Путь мой лежал на железнодорожный вокзал, где я планировал обратиться в справочное бюро.
Расчет оказался верным. Информацией я разжился и даже узнал главную достопримечательность, которую вплету в свою легенду. Она как раз находилась возле Невинномысска, конечного пункта моего путешествия. Именно там располагался клуб «Чергид», а значит обитал и Сливко.
С полчаса полюбовался на здание железнодорожного вокзала, побродил вокруг бронзового орла с раскрытыми крыльями, что возвышался на постаменте внутри колоннады. Затем полтора часа на электричке, и я на месте. Все хорошо, да только на дворе уже ночь.
В этом маленьком городке такси возле вокзала не дежурило. Но мне повезло, я увидел патрульную машину.
Подошел, представился, поговорили о службе, а затем коллеги подвезли меня до гостиницы.
– Свободен только самый дорогой номер, – произнеся это, администратор за стойкой выжидающе на меня уставилась.
Сперва мест для некомандировочных не было вовсе, но червонец сотворил чудо, и я вселился в номер без звезд по современной мне категории.
Вот такой вот реализм по-советски – багаж бесплатно, а гостиница только за дополнительную плату.
Наличие собственного санузла порадовало. Остальным постояльцам повезло меньше, для них туалет был общий на этаже.
Утром, позавтракав в столовой напротив, я отправился искать Дворец Химиков. Как подсказали тетки на остановке общественного транспорта, тот располагался в новой, активно застраиваемой части города.
Первое, что я увидел, когда добрался на автобусе до места – это Доска Почета, которая была установлена аккурат перед дворцом. На одной из фотографий самых достойных жителей города был и Сливко.
Казавшийся еще вчера приемлемым план изобличения маньяка теперь уже оценивался мною как полная хрень. Стало очевидно, что никто не станет проводить обыск у члена КПСС, ударника коммунистического труда и депутата Невинномысского горсовета. Именно об этом гласила надпись под его фотографией. Особенно по требованию какого-то мутного типа.
Но не улетать же мне обратно ни с чем. Так что, отбросив сомнения, я вошел в здание.
– Сливко Анатолий Емельянович? – спросил я единственного мужчину в зале со стенгазетами на туристическую тематику.
На вид ему было лет сорок. Выглядел обычно, без какого-то безумия или злости в глазах.
– Да, это я, – Сливко в ожидании на меня уставился.
– А меня Альбертом зовут, и я к вам с просьбой, – протягивая руку для рукопожатия, сообщил ему я. Ничего, не отсохнет, для дела надо.
Руку он пожал, но продолжал смотреть на меня вопросительно, даже с некой досадой, типа я ему мешал.
– Вот собираюсь подняться на гору Стрижамент и пришел спросить у вас совета по поводу маршрута, – улыбаясь, сообщил ему о цели визита.
Сливко поджал тонкие губы, но помочь согласился.
– Давайте карту, проложу, – со вздохом произнес он.
– А вы со мной сходить не хотите? – спросил я, доставая из внутреннего кармана куртки, купленную еще в Минеральных Водах карту района.
– Я? – удивился Сливко. – Нет, я не вожу туристов, только участников клуба.
– Жаль, мне сказали, вы мастер спорта по горному туризму.
– Да, это так, но как я вам уже сказал, я занимаюсь исключительно делами клуба, – вернул он мне улыбку за мастера, после чего склонился с карандашом над моей картой, которую расстелил на столе.
В то время пока Сливко прокладывал мне маршрут, в зал вошли несколько подростков мужского пола.
– Здраствуйте, Анатолий Емельянович, – радостно поздоровались они с маньяком. И столько в их взглядах, направленных на него, было обожания, что даже у меня, человека не особо впечатлительного, свело скулы. Ведь среди них вполне могли быть те, кого он подвергал пыткам, называя те секретными экспериментами.
Попрощавшись, я вышел в коридор и огляделся. Где-то в этом здании маньяк прятал улики с мест преступлений. Предстояло отыскать его схрон.
Проверить здание полностью, заглядывая по очереди в кабинеты, мне бы никто не позволил. Шел рабочий день и по коридорам сновало полно народу. Да и необходимости в этом не было. Улики должны быть у маньяка под рукой. Значит надо искать где-то здесь, среди помещений, занимаемых клубом.
Начал я осмотр с ближайшего пустовавшего сейчас кабинета, но никаких потайных дверей, ясное дело, не нашел. Разочарованный вернулся и вошел в следующее помещение с большим столом посередине и шкафами вдоль одной из стен. Тоже ничего. Уже собирался уходить, когда наткнулся на дверь со знаком «Не влезай – убьет!». Толкнул ее плечом, но та оказалась заперта.
Уже второй раз в этом времени я пожалел, что не умею открывать замки. Надо хоть у Скворцова что ли попросить консультацию. Если, конечно, вернусь.
Додумывал я это глядя в холодные глаза Сливко.
– Что вы здесь делаете? – еще контролируя себя, спросил он.
Мы стоим в дальнем конце кабинета, до коридора далеко, а маньяк перегородил мне путь к выходу.
– Туалет ищу, – улыбнулся я открыто. – Не подскажете, а то я заплутал.
– Кто ты такой? – его глаза сузились, Сливко сделал по направлению ко мне еще один шаг.
Похоже интуиция у него, как у зверя. Не зря же он за мной поперся, и видно, что ни капли мне не верит.
– Турист, – ответил я, готовясь прорываться.
Сливко оказался быстрее. Буквально смял мой блок, впечатал своим весом в стену и стал сдавливать мне шею локтем.
Поступление воздуха в легкие прекратилось, я начал задыхаться. Охотничий нож, что захватил с собой из дома ради легенды, как назло, лежал сейчас вместе с рюкзаком в гостиничном номере. Так что первым моим порывом было убрать от себя его руку, что меня душила, но все было бесполезно, а силы вместе с кислородом иссякали. Пришлось хватать Сливко за яйца, благо он был не в новомодных джинсах, как я, а в обычных брюках. Выкрутил кисть, и маньяк заверещал. Да так, что эхо прокатилось по всему этажу.
– Эй, что у вас здесь происходит? – раздались возгласы.
Я, привалившись к стене, пытался восстановить дыхание, Сливко сложившись в поясе, прижимал ладони к промежности. Вот такая картина предстала перед прибежавшими на крик. И все это усугублялось тем, что никто из нас и слова не мог вымолвить. Я кашлял, а Сливко скулил.
Народу же набежало немало, в том числе и юные пионеры из туристического клуба.
Прибывшие рассудили по-свойски. Сливко был своим, а я чужаком. Поэтому маньяку ринулись помогать, а меня затерли в угол и велели не дергаться.
– Милицию вызывай, – услышал я.
Сливко на это предложение что-то пробубнил невразумительное, мотая головой из стороны в сторону, показывая, что против.
– И фельдшера! – прокричали вдогонку.
Пока мы всех ждали, а я отходил от последствий удушья, осмотрелся. В кабинете с таинственной дверью, осталось, не считая нас с Сливко, трое. Всех остальных, включая школьников, прогнали.
Первым из представителей власти прибыл участковый в звании лейтенанта милиции.
– Что здесь произошло?! – строго спросил он.
– Этот человек на меня напал, – опередил я Сливко.
– Он вор! – выкатил встречное обвинение маньяк. – Я заметил, что он здесь шастает и пошел узнать, чего ему надо, – продолжил маньяк выстраивать версию.
– И на всякий случай решил меня задушить, – перебил я его. – Я товарищ лейтенант туалет искал, а этот ваш Сливко напал на меня и попытался в электрощитовую затащить.
– Вы что верите какому-то проходимцу?! – возмутился Сливко, когда участковый и трое мужиков, что меня охраняли уставились на указанную мною дверь.
– Ваши документы, – подошел ко мне участковый, коренастый мужчина, перешагнувший тридцатилетний рубеж.
– Товарищ Харламов, немедленно арестуйте его! – затребовал маньяк.
Пришлось светить ксиву, а то ведь реально загребут.
– Следователь? – брови лейтенанта поползли вверх.
Сливко резко умолк и теперь смотрел на меня насторожено.
– И как вы здесь оказались? – вернул участковый мне удостоверение. С его разрешения я перебрался за стол и устроился на одном из стульев.
– На самолете прилетел, – правду говорить легко.
Сливко еще больше напрягся. Участковый же не озвучил пункт вылета. Поди Москву напридумывал.
В это время в кабинет вошли патрульные. Ими оказались те, что довезли меня вчера до гостиницы.
– Здорово, турист, – поприветствовали они меня. Им то я уже успел скормить легенду о восхождении на местную гору.
– Надо открыть электрощитовую, – заявил я, когда патруль выслушал странный рассказ участкового.
– Вы не имеете права! – вскинулся Сливко. – Я член КПСС! Я буду жаловаться! Завтра же все с погонами распрощаетесь!
Последнее я недавно уже слышал, отчего не смог сдержать усмешки.
– Слушай, ты конечно, следак, но здесь у тебя нет полномочий, – сообщил мне старший патруля по фамилии Бойко.
– Зато у него есть, – посмотрел я в глаза участковому. – Просто откройте эту дверь. За ней же не жилое помещение, так что полномочий у вас на это хватит.
– Зачем мне ее открывать? – набычился Харламов. Портить отношения со Сливко ему явно не хотелось.
– Там трупы, – мои слова были встречены тишиной. Реакция оказалась предсказуемой, но озвучь я другую версию, ее бы восприняли не так серьезно.
– Какие трупы? Что ты несешь?! – первым собрался с мыслями Бойко.
– Разной степени разложения, – уверенно сообщил я в обалдении смотревшим на меня людям.
– Он ненормальный, – озвучил общую мысль Сливко. – Нет там никаких трупов!
– Так докажи! – подначил я его. – Открой дверь и докажи!
– Уведите его отсюда, немедленно! – тот не повелся и в свою очередь попытался надавить на участкового и патрульных.
– С чего ты взял, что там трупы? – спросил меня Бойко. То ли чуйка сыграла свою роль, то ли не хотел выполнять приказ гражданского.
– Сливко грозился меня там повесить и снять мою казнь на кинокамеру, и он сказал, цитирую дословно «тебе это понравится, как и всем остальным». Понимаете? То есть у него уже были жертвы, – произнес я проникновенно.
– Я ему этого не говорил! – закричал Сливко. – Врет он все!
– Так открой дверь и докажи! – наехал я на него в ответ.
– Я требую, чтобы вы все отсюда ушли! – распалялся Сливко. – Требую! Слышите! Иначе я напишу на вас всех жалобу!
Стражи порядка под его натиском поплыли.
– В городе за последние годы пропадали дети или подростки мужского пола?! – попробовал я растормошить участкового.
– Никто здесь не пропадал! – огрызнулся он. – Поехали в управление, там с тобой будут разбираться!
– У Погасяна год назад сын исчез, – подал голос один из гражданских. И я зацепился.
– А клуб Чергид он посещал? – дождавшись кивка, для наглядности я ткнул пальцем в сторону электрощитовой и театрально воскликнул. – За этой дверью может находиться тело этого пропавшего мальчика!
– Ты чего несешь?! – попытался урезонить меня патрульный. – Ты сейчас весь город взбаламутишь!
– Покрываете убийцу! – заорал я в ответ, привлекая еще большее внимание.
Из коридора, пока мы здесь препирались, в кабинет заглянуло довольно много народу.
– Да заткните вы этого провокатора! – бесновался Сливко.
– Вяжи его! – махнул рукой участковый.
– Стоять! Не имеете права! – я вскочил с места. – Я следователь, вот мое удостоверение – теперь я обращался исключительно к гражданским, которые потянулись в кабинет из коридора. – Мужики, выламывайте эту чертову дверь! Не слушайте ментов, они покрывают убийцу ваших детей!
– Емельянович, да открой ты ее! Пусть посмотрит следователь, да успокоится, – послышались выкрики.
Я не тешил себя надеждой, что мне поверили, но любопытство, однозначно, взыграло у всех.
– У меня нет ключа! – сделал попытку отмазаться маньяк.
– Электрика надо звать!
– Чего меня звать? Тут я, – вперед вышел мужик в темном матерчатом халате. – Только нет у меня ключа. Сливко это хозяйство.
– Я требую, чтобы все немедленно покинули помещение клуба! – не своим голосом заверещал маньяк.
– Дверь открой, и мы уйдем, – получил он встречное предложение.
У участкового походу сдали нервы, и он выбил замок ногой.
– Иди смотри! – это он уже мне. – А потом ты ответишь за все, что здесь натворил! Я тебе это обещаю!
– Что значит иди и смотри? – возмутился я непрофессионализмом коллеги. – Ты что порядка осмотра помещений не знаешь?! Первым должен войти ты, как представитель местной власти, и не один, а с понятыми.
– Товарищ лейтенант, давайте уже заходите! Хватит народ дразнить, – подбодрил тот самый народ участкового выкриками.
Харламов сплюнул и вошел, за ним потянулись двое гражданских. Понятые самоорганизовались из наиболее любопытных. А я напряженно ждал, ведь маньяк в 1976 году мог хранить улики совсем в другом месте.
– Это что за?! – послышалось из каморки вместе с отборным матом.
– Чего там? – заволновался народ снаружи.
– Бойко, группу вызывай! И гражданских отсюда уводи! – выскочив на миг участковый еще что-то прошептал старшему патруля, и нырнул обратно.
– Что там? Мертвого Погасяна нашли? – продолжали допытываться люди.
– Расходимся товарищи! – командным голосом рыкнул Бойко.
Следственно-оперативная группа приехала минут через двадцать. А сразу следом представители местной прокуратуры.
Пока их не было, я смог заглянуть в электрощитовую. В первую очередь на глаза попали наваленные на верстак ножи, туристические топорики, веревки и множество ботинок с отрезанными носками.
– Вон в том ящике надо посмотреть, – подсказал я участковому, заметив что-то похожее на сейф.
– Так это что правда что ли, это он Погасяна убил? – ошарашенно спросил меня лейтенант, разбирая пачку фотографий жуткого содержания.
– Это не мое! Это он мне все подбросил! – Сливко пожирал меня ненавидящим взглядом. Наручники на маньяка не надели, но патрульные не спускали с него глаз. Хотя мне казалось, они больше за мной следили. Один из них постоянно дышал мне в затылок.
– Ага, в багаже привез. До двадцати килограмм бесплатно, – пробурчал я и вышел из каморки.
Нет, плохо от увиденного мне не стало. Просто я свою миссию посчитал выполненной. Дальнейшее от меня уже не зависело, и лавры охотника на маньяков мне были не нужны. Да и не грозят они мне. Никто не будет делиться с чужаком успехами. И хрен с ними со всеми, у меня есть дела поважнее. Накормить кота, например. Полить цветы. И свалить из Союза.
– Илья Юрьевич, где Чапыра? – начальник РОВД вызвал к себе Головачева.
– Не знаю, я дал ему отгулы и больше с четверга не видел.
– Как вовремя-то, – усмехнулся полковник. – Вы чего с Лусенко из меня идиота делаете? Тому видите ли Скворцова срочно приспичило отправить в область на поиски какого-то жулика. Словно кроме Скворцова с этим ответственным заданием больше ни один инспектор уголовного розыска не справится. Теперь ты Чапыру куда-то спрятал. А извиняться перед сыном Пахоменко кто будет? Я? – Мохов продавливал застывшего посреди кабинета Головачева тяжелым взглядом. – Я, конечно, извинюсь, я же не такой гордый как вы, – с издевкой произнес Мохов. – Но ему именно Скворцова с Чапырой подавай! Один его избил, по приказу второго – в медвытрезвитель отвезли.
– За что перед этим сынком извиняться? – дернув желваками, начал возмущаться начальник следствия. – Мой следователь действовал по закону. Пахоменко с друзьями нарушали общественный порядок. Чапыра с сотрудниками милиции это пресек.
– Думаешь, я этого не понимаю?! Думаешь, я не на стороне своих сотрудников? Думаешь, я ничего не сделал, чтобы уладить этот конфликт и дело не дошло до прокуратуры? Да я, черт возьми, только этим и занимаюсь последние дни! – лицо полковника побагровело. – А вы все устранились! Только злословите у меня за спиной! Думаешь, я этого не знаю?! Только и шепчетесь, что Мохов выслуживается перед каким-то хером из областного торгового управления. Я не выслуживаюсь! Я решаю вопрос. Решаю так, чтобы вывести нас всех из-под удара!
– Чапыра возбудил дело о хулиганстве, которое не зависит от частного обвинения. Этого должно хватить, чтобы Пахоменко отступил.
– Твой Чапыра, конечно, молодец, что додумался так все повернуть, – поморщившись, перебил его Мохов, – Именно это мне и помогло вразумить Пахоменко, который требовал всех причастных наказать, – полковник вздохнул, потянулся к графину с водой, на полпути передумал, воровато покосился на дверь, после чего достал из стола початую бутылку коньяка с двумя рюмками. Налил и одну подвинул к Головачеву, приглашая того к столу, – Ему ведь тоже невыгодно раздувать всю эту историю, – продолжил он, после того как рюмки опустели. – Поэтому мы с Пахоменко договорились о том, что не было ни хулиганства с сопротивлением сотрудникам милиции, ни превышение этими же сотрудниками служебных полномочий. Так сказать, разошлись краями. Но на извинениях он настаивает!
Оба выматерились, выпили еще по рюмочке и закусили шоколадными конфетами, что надарили Мохову вместе с коньяком на День Советской Милиции.
– Зря он на этом настаивает, – после паузы произнес Головачев. – Чапыра ведь просто так извиниться не сможет, обязательно что-нибудь отчебучит. Как бы еще хуже не вышло.
– Так проконтролируй, чтоб нормально все прошло. Ты начальник или кто?
Головачеву оставалось лишь кивать, да пить коньяк.