bannerbannerbanner
Город. Билет в один конец

Николай Иванович Липницкий
Город. Билет в один конец

Полная версия

Шуруп сидел на шатком рассохшемся столе и грустно ковырял столешницу щербатым, сточенным до состояния пики ножом. Рядом Мышка плела замысловатое украшение из кожаных ремешков и мелких крысиных косточек. Было холодно. В соседней комнате заброшенной      квартиры, жарко горел костёр, доносились женские визгливые и мужские низкие голоса, но к огню допускались только авторитетные члены племени, а таким, как Шуруп приходилось довольствоваться крохами тепла, которые доходили до них через дверной проём. Мышка могла время от времени приобщаться к теплу общинного огня. Всё-таки дочь погибшего охотника. Да и молодые бабы всегда в цене. Даже такие невзрачные, как она. По крайней мере на продажу колхозникам сгодится. Им всегда в хозяйстве бабских рук не хватает. А товаром не разбрасываются. Но девушка предпочитала оставаться рядом с Шурупом из чувства солидарности с другом детства. Отблески пламени бегали по щербатым стенам со следами пуль, ободранных выцветших обоев и разводов сырости. Положенная на сегодня тушка крысы была уже съедена, но кушать всё равно хотелось. В племени парень уже лет десять, после того, как уроды вырезали его семью, но так и не стал своим. Сколько тогда прошёл чудом уцелевший мальчишка по враждебному городу, не помнит даже сам Шуруп, пока не прибился к этому племени. Видно сберёг его кто-то на небесах, раз ни в аномалию не вляпался, ни звери не загрызли. Тогда вожак осмотрел тщедушную фигурку восьмилетнего мальчишки и задумчиво сказал: «И зачем ты нам такой? Как воин ты ценности не представляешь. А лишний рот нам сейчас не нужен. Ну, хорошо. Сможешь быть полезным племени, будешь жить с нами. Окажешься бесполезным – выгоню». И с тех пор Шуруп из кожи вон лез на крысиных облавах, на мародёрке по городским развалинам, на сборе дров для костра, везде, где могли понадобиться не такие уж и большие его силы. На свои восемнадцать Шуруп не выглядел. Худой от постоянного недоедания, с затравленным взглядом, реденькой жиденькой бородёнкой и усиками он тянул максимум на шестнадцать. При таких данных авторитетом не стать, поэтому доводилось довольствоваться объедками и выполнять самую тяжёлую работу.

За окнами в темноте ночи ворочался, дышал и жил своей пугающей и малопонятной жизнью город. Сколько себя помнил Шуруп, город всегда был таким. Целые, полуразрушенные и разрушенные дома, завалы на улицах, стёртые в щебень районы и нетронутые кварталы. Своры слепых псов, большие, по колено взрослому человеку шипохвостые кошки, аномалии, странники, уроды, колхозники и прочая нечисть. Всё это сливалось в огромный организм, хоть и опасный, но привычный для человека. Да, впрочем, люди тоже были частью этого организма, как и всё, несущее свою, только ей присущую функцию.

Раньше всё было по-другому. Улицы были чистые, люди свободно гуляли, не прячась и не оглядываясь в постоянном ожидании нападения. Крыс никто не ел, потому что было много других вкусных продуктов. По этим ржавым трубам текла чистая вода, причём по желанию горячая или холодная. Наверное, сказки. Как можно пожелать, и потекла горячая, передумал – и течёт холодная. И не надо собирать дождевую или фильтровать грязную из луж, или таскать вонючую из реки. Костров тоже никто не разводил, разве только для забавы. Огонь каким-то образом горел из вон тех странных железных квадратных тумб. Шуруп долго искал, что там может гореть, но так и не нашёл. Сплошное железо. Но, ведь, железо не горит! По улицам ездили машины. Те ржавые железяки, густо разбросанные по улицам. Тоже непонятно, как может сама двигаться такая гора металла. А потом была война, изменившая весь уклад людей. И стало вот так. Об этом рассказывал им Профессор, старый, больной человек, вечно кашляющий, всё время кутавшийся в ветхое пальто и подслеповато глядящий на мир добрыми глазами. Жалко Профессора. Однажды утром он так и не проснулся. Парень иногда садился где-нибудь в углу, закрывал глаза и пытался представить, как это было. Но ничего не выходило. Не верилось как-то, что может быть по-другому. Как можно спокойно ходить по открытой местности? Тогда что, слепые псы не нападали на людей? А шипохвостые кошки? И что, тогда аномалии человека не трогали? А уроды? Они тоже были тихие и мирные? Правда, тогда у людей было больше огнестрельного оружия. Это сейчас в племени всего два Калаша, у вожака и его ближайшего подручного, да горстка патронов, штук тридцать, древних, позеленевших и, уже, наверное, негодных. Да это и неважно. Калаш был, скорее, статусной вещью. Как раньше, давным-давно корона у королей. Об этом тоже рассказывал Профессор. Он даже рисовал им палкой на земле что-то круглое с зубцами поверху. Её на голову надевали. Да сказки, наверное. Из Калаша можно стрелять. А как можно стрелять из короны?

– Шуруп! – донеслось из соседней комнаты, – Сюда иди!

– Иду, – парень соскочил со стола и поплёлся к костру.

– Когда Пахан зовёт, быстрее копытами шевелить надо, – ощерился Корень, ближайший подручный вожака, обнимая свою подругу, костлявую и высокую Мариху.

– Ладно, Корень, не шуми, – Пахан подвинулся у костра и одним жестом отогнал Ручку, льнувшую к нему, освобождая место. – Садись, Шуруп. Дело у меня к тебе. Пойдёшь с Зубом. Задание ответственное и опасное. Ты парень шустрый, старательный. Такой помощник Зубу в самый раз будет. Себя хорошо проявишь, заслужишь своё место у костра. Мышку себе заберёшь. Я смотрю, ты к ней не ровно дышишь. Что скажешь?

– Когда идти?

– Завтра с утра и пойдёте. С рассветом.

– А куда идти надо?

– Ну, это, пока не твоего ума дело. Не дорос ещё до подробностей. Всё, иди, готовься.

Парень с сожалением поднялся от такого уютного и тёплого огня, пошёл в стылую соседнюю комнату и направился к своей лежанке на старой, разбухшей двери, уложенной на четыре кирпича. Там было всё его богатство, накопленное за годы жизни в племени. Мятая алюминиевая чашка, алюминиевая же ложка, выщербленная эмалированная кружка, пластиковая бутыль для воды, старый самострел, сделанный из автомобильной рессоры и доставшийся ему по наследству от наставника Штыря, погибшего от ядовитого шипа шипохвостой кошки, десять заточенных арматурин, выполнявших роль арбалетных болтов, ну и по мелочи кое-что из вещей, вот и все пожитки за десять лет. Это не Зуб, у которого сабля, нож, самострел, мотки драгоценной верёвки и проволоки, куча разных приспособ, назначение которых известно только профессиональным охотникам. Один бронежилет из лобных костей слепых псов, которые не пробивал ни один самострел, на мягком подбое из крысиной кожи чего стоил! Конечно, Зуб охотник, каких поискать. Ростом ненамного выше Шурупа, он был значительно шире в плечах, и вся фигура прямо дышала этакой мужской основательностью. Широкая густая борода, которую охотник расчёсывал пятернёй в минуты задумчивости. А вот с шевелюрой Зубу не повезло. Реденькие волосы с явной лысиной на темени. Зуб в отличии от остальных охотников племени был ещё и ходок, то есть по заданию вожака мог уходить на много кварталов в глубину враждебного города, мог отсутствовать несколько дней, но неизменно возвращался, прихватив для себя по пути ещё какую-нибудь добычу. Собираться-то времени много не надо. Ну, проверил тетиву самострела, подточил нож, нарезал от куска кожи новых шнурков на ботинки. Эх, где бы поновей обувку найти? На этой того и гляди подошва отвалится. А Профессор говорил, что когда-то любой человек мог пойти в специальное здание, которое называлось магазин и обменять какие-то бумажки, деньги, на новую одежду и обувь. Смешно. Обычную бумагу на такую драгоценность менять. Правда, бумажки были не простые. За них нужно было работать. Как-то непонятно люди до войны жили. Зачем менять на бумажки, когда можно поменять, например, на еду, или металл? Да мало ли чего нужно тому, кто шьёт и продаёт обувь? А с бумажками что делать? Нет, горят они, конечно, хорошо, и ими удобно разжигать костёр. Но, всё-таки, ценность такого приобретения невелика.

Мышка подошла к парню и положила на его запястье свою худенькую, тоненькую, как крысиная лапка, руку.

– Что, уходишь завтра? – этот тихий мелодичный голос Шуруп слушал бы бесконечно.

– Да.

– А куда?

– Не знаю. С Зубом иду.

– Не нравится мне это. Зуб – ходок хороший. Тем более одиночка. А тут тебя берёт. Как бы чего худого не задумал Пахан.

– Да не бойся. Нормально всё будет. Сама говоришь, что Зуб ходок хороший. Значит, куда попало, не полезет. Нет, точно всё нормально будет. Вот если бы с Хоботом, там точно мандражировать надо. Он без башни. И сам вляпается, и тебя подставит. А Зуб мужик серьёзный. Зато вернусь, место у костра заслужу. Пахан обещал. И ты со мной.

– Это было бы хорошо. Но что-то неспокойно мне.

Разобравшись с пожитками и увязав всё в компактный узел, Шуруп вытянулся на своей лежанке и быстро уснул.

Толстая гермодверь тяжело отвалилась в сторону, открывая выход из убежища. Выпускающий хлопнул Шустова по плечу, желая удачи. Васька ответно ткнул кулаком в грудь дежурного и, махнув команде, шагнул через высокий порог. Бетонная лестница выводила в подвал жилого дома. Пробравшись через захламленные пыльные коридоры, группа поднялась в подъезд и вышла на улицу. Василий помнил, какое впечатление оказал на них город, когда они, год назад, вышли из убежища впервые. Мёртвые строения совсем не напоминали тот красивый мегаполис, который они оставили, по тревоге спускаясь в защитное сооружение. И спустились очень даже вовремя. Их военный городок, в котором компактно располагались казармы воинской части по охране особо важных объектов и дома офицерского состава, однозначно были у противника в списках особо важных целей. Спасибо противнику. Ударили не сразу. Времени, для того, чтобы всем укрыться, хватило. Зато потом был такой удар, что городок был стёрт с лица земли и основной выход прочно завалило. Остался только этот, запасной, выводящий в подвал дома далеко от военного городка. Ох, и досталось им тогда, в первые выходы! Столько бойцов потеряли! Не были готовы к суровым реалиям нового времени. Пока разобрались, что к чему, люди гибли в электрах, моментально осыпаясь горсткой пепла в высоковольтной дуге, превращаясь в фарш, скрученные страшной силой мясорубки, распадались на две половинки под воздействием бритвы… А сколько погибло ребят при нападении слепых псов, или от удара ядовитым шипом шипохвостой кошки! Да и расслабились они за пятнадцать лет сидения под землёй. Это сейчас, за год, они приобрели необходимый опыт и могли передвигаться по городу сравнительно безопасно. С новой опасной фауной научились справляться при помощи огнестрельного оружия, а на аномалии хорошо реагируют компактные китайские радиоприёмники, издающие треск помех при приближении. Ну и дозиметры вовремя предупреждали о радиоактивных зонах, не давая вляпаться в горячие пятна.

 

Задача, стоящая перед пятёркой Шустова, была предельно проста. Пробиться к зданию штаба округа и найти универсальный электронный ключ от бункера командующего. Во-первых, запасы еды, имеющиеся в убежище, уже подходили к концу, а в бункере были огромные закладки, которые могли позволить протянуть ещё не один год, пока не решится вопрос с продовольствием. А во-вторых, там был пункт управления, мощный узел связи и, самое главное, боевая техника и запасы ГСМ. Сложность состояла в том, что штаб был буквально обложен аномалиями, рядом находилось радиоактивное пятно и крупный лагерь уродов, полулюдей-полумутантов, обитающих на границе чистой и заражённой зоны. Да и до штаба ещё нужно было добраться через этот город, напичканный аномалиями, со сбесившейся флорой и фауной. Несколько групп, посланных раньше, понесли потери и вернулись ни с чем. Теперь предстоит попытать счастья группе «Призрак», которой командовал Василий.

Вышли из дома осторожно, осмотревшись на предмет агрессивной фауны. Вокруг было спокойно, если не считать шипохвостой кошки, умывающейся в окне третьего этажа напротив. Вдоль стены прошли тихо, удерживая на прицеле животное. Кошара презрительно глянула на насторожившихся людей, лениво мявкнула и спрыгнула с подоконника внутрь комнаты. Тут же затрещал радиоприёмник на поясе, и пахнуло озоном. Ага, электра. Шаман, штатный проводник группы, быстро обкидал аномалию камешками, обозначив границы, заодно и проверив немного дальше на наличие двойника. Так бывает иногда, когда одна аномалия прячется под другой, более активной в радиодиапазоне. Тогда человек, успокоенный тем, что определил опасность, обходит проверенную зону и влетает в смертельную ловушку. Здесь двойника не было. Обойдя опасную зону по дуге, группа перелезла через завал, перегораживающий улицу, и двинулась вдоль дома, прижимаясь ближе к стене. Где-то вдали раздался лай слепых псов, и Шустов скомандовал всем забраться в дом. Бойцы, подсаживая друг друга, ввалились в выбитое окно первого этажа и едва успели отойти вглубь комнаты, когда по улице пронеслась стая собак во главе с альфачом. Вот повезло, так повезло! Слепыши сами по себе различают жертву на небольшом расстоянии. А вот альфа-собака чует всё живое гораздо дальше. И, при этом, держит под ментальным контролем всю стаю, умело планируя схватку. Были бы бойцы на пару метров ближе к окнам, сейчас бы уже дом находился в плотной осаде, которая может длиться не один день. Но бог миловал.

Лейтенант Грэг Виннер, командир взвода английских коммандос, смотрел на карту мира, висевшую в кабинете у начальника объединённого штаба. Карта завораживала и пугала своей откровенной безысходностью. Широкая полоса захватывающая почти все страны Европы и Россию почти до Уральских гор, была заштрихована чёрным цветом, что означало, что по этой территории были нанесены удары тактическими и стратегическими ракетами как с ядерными, так и с обычными боеголовками. Ну и химии с биологией накидано тоже немало. Незаштрихованными оставались Ирландия, часть Великобритании, Норвегия, часть Швеции, прибрежные районы Франции и Испании, Португалия. Больше всего обидно было за Нидерланды, которые старались тихо отсидеться, не влезая в заваруху, но чья-то боеголовка, скорее всего по ошибке, ударила по дамбе, отделяющей страну от моря. И Нидерланды банально смыло. С восточной стороны Евразии тоже не было ничего хорошего. Обе Кореи, Япония, Приморье, часть Монголии, половина Китая, Аляска и вся западная часть США и Канады были стёрты с лица земли. Невесёлая участь постигла и Ближний Восток, где Израиль в этот раз не по-детски схлестнулся с Арабским миром не на жизнь, а на смерть. Таких жертв человечество ещё не знало.

– Я надеюсь, что вы уяснили оперативную обстановку на сегодняшний момент, – дав время вдоволь налюбоваться картой, произнёс четырёхзвёздочный генерал Принстон. – На сегодняшний момент мы с Россией находимся в патовом положении. Война формально не закончена и цели, которые мы ставили перед собой, так и не достигнуты.

– Простите, сэр, что же это за такая цель, ради которой нужно было уничтожить половину мира?

– Сибирь, лейтенант, благословенная Сайберия! – генерал сладострастно закатил глаза, словно в предвкушении невиданного лакомства. – Воистину природная кладовая богатств, огромный сундук с долларами, нет, с полновесными золотыми слитками, который незаслуженно достался этим грязным русским. Как я уже говорил, мы оказались в патовой ситуации. С обеих сторон уже выложены и использованы все козыри, приготовленные для этой игры. Больше козырей нет. Сил, которыми мы располагаем, не достаточно для вторжения на территорию России и оккупации нужной территорией, равно, как и у русских нет сил для оккупации США. Зато сил для обороны предостаточно. Мы находимся в положении двух боксёров, застывших в клинче.

– И что же делать? Неужели всё зря?

– А вот в этом и состоит смысл операции, в которой вашему взводу коммандос отводится ключевая роль. Ваша цель – вот этот мегаполис, – генерал ткнул указкой в точку на карте. – Там находится штаб командующего округом. В этом штабе, согласно утверждению одного из перешедших на нашу сторону русских высокопоставленных военных, хранится универсальный ключ от заглубленного пункта управления стратегическими силами на территории округа. Согласно данным разведки, в бункер так никто и не спустился, значит, ключ всё ещё лежит на своём месте.

– Сэр, а что это нам даст, если все козыри, как вы говорили, уже пущены в дело? Зачем нам пульт управления пустыми шахтами?

– Согласно выводам наших аналитиков около пятидесяти процентов всего стратегического потенциала округа так и не было использовано и теперь дожидается новых хозяев. Ваша задача раздобыть ключ, проникнуть на командный пункт, обезвредив системы охраны и обеспечить прибытие специалистов, которые перепрограммируют системы наведения, загрузив в электронные мозги новые цели. Уж такого удара русские точно не выдержат. Кроме того, вряд ли за последнее время изменились коды распознавания «свой – чужой», поэтому Российские системы ПРО беспрепятственно пропустят ракеты на свою территорию. После чего остатки Тихоокеанского флота, которые уже сейчас пересекают радиоактивные воды Берингова пролива, и в течении недели войдут в акватории ВосточноСибирского моря и моря Лаптевых, по сигналу произведут высадку морского десанта, что и положит начало оккупации региона. После удара, который мы нанесём по ним их же ракетами, у России уже не будет сил оказать нам достойное сопротивление.

– А почему нужно было ждать пятнадцать лет? Почему нельзя было всё это сделать раньше?

– Когда мы получили данные по пункту управления, то не придали этому большого значения. Больший интерес тогда представляли координаты пусковых установок. Только спустя годы, анализируя ответный удар русских, мы пришли к выводу, что имели сведения далеко не о всех шахтах на этой территории. Ну и, проанализировав все эти допущения, сделали выводы. Вот тогда мы и вспомнили про этот бункер. До вас туда уже посылали четыре группы, но безрезультатно. Как это ни прискорбно, ни зелёные береты, ни морские котики, ни рейнджеры не смогли справиться с поставленной задачей. Поэтому и решили обратиться к её Величеству, понадеявшись на подготовку английского спецназа. А, как я слышал, ваш взвод лучший.

– Так точно, сэр. Разрешите вопрос? Что стало с предыдущими группами?

– Почти все погибли. Со слов выживших, там очень агрессивная флора и фауна, кроме того имеют место опасные аномалии, да и местное население дружелюбием не отличается. Вот все материалы по этому вопросу. Изучайте. Завтра с утра вылет. На Украине, в районе Харькова, мы оборудовали базу подскока. Вас доставят туда, а уже от туда «Чинуком» до точки.

– А долетит?

– С двумя подвесными баками туда и обратно. Всё, вас больше не задерживаю. Идите, готовьтесь.

С первыми лучами солнца Зуб поднял Шурупа чувствительным пинком по рёбрам.

– Вставай! Что разлёгся? Выходить пора, – и бросил протирающему глаза парню половину тушки крысы. – На, поешь в дорогу. И не рассиживайся.

Шуруп быстро доел плохо прожаренное мясо, закинул за спину котомку и, взяв в руки самострел, пошёл на выход. Мышка молча смотрела вслед, беззвучно, одними губами шепча слова только ей ведомой молитвы. В подъезде Зуб получал последние инструкции у вожака. При появлении парня Пахан замолчал, недовольно глянул по сторонам и махнул рукой:

– Короче, сам не ребёнок. Не первый раз выходишь. Надеюсь, что всё получится.

Было раннее утро, и солнце слабо ещё освещало улицу. А это уже опасно. В тёмных местах, куда пока не доставали солнечные лучи, могло прятаться всё, что угодно. Сам бы парень ещё с полчасика подождал бы. Но со старшими не поспоришь. Первым пошёл Зуб, приказав Шурупу двигаться след в след. Ну, парень не первый год шарится по улицам. Правила знает. Пошли по улице влево, миновав заросли ядовитого плюща, споро потянувшего к людям свои усики. Зуб не глядя, рубанул по плющу саблей, сделанной из железной полосы с деревянными накладками на рукояти. Растение мгновенно отпрянуло, испуганно втянув в себя усики. Сабля вообще была предметом зависти многих соплеменников. Хорошего железа сейчас днём с огнём не найти, а из того, что есть, хорошее оружие не сделаешь. Да и самострел у Зуба тоже не простой. Сделанный неведомым мастером, он не в пример быстрее заряжался, стрелял дальше, да и болт посылал с большей силой. Привычно обкидав камешками молодую мясорубку, маленькая группа поднялась по насыпи из остатков внешней стены здания, и углубились в переплетения комнат, проходя дом насквозь. Места пока были знакомые. Здесь Шуруп неоднократно участвовал в крысиной охоте, загоняя крупных, в четверть кошки, грызунов. Заготовкой еды занимались периодически, раз в два или три дня, благо крысы плодились быстро и обильно. Вышли из подъезда и направились через детскую площадку к видневшейся впереди арке. Скрученная спиралью горка однозначно указывала на большую мясорубку, ожидающую свои жертвы. Аккуратно обходя аномалию, Зуб вдруг оттолкнул Шурупа назад, понял самострел и выстрелил в заросли кустов в дальнем углу двора. Раздался визг, и из кустов вывалился шипохвост, пронзённыйнасквозь.

– На нас охотилась, тварь, – сквозь зубы прошипел Зуб, вытаскивая из тушки стрелу. – Что расслабился? Кто прикрывать будет?

Действительно, отвлёкся непозволительно. Кошки, конечно, животные не компанейские, но ради охоты могут иногда объединиться. Вторую кошку Шуруп действительно обнаружил, но она уже скрылась в окне второго этажа, и достать её не было никакой возможности. Да и терять стрелу не хотелось. Лишних стрел не бывает, а подходящую арматуру сейчас трудно найти. В арку заходили с опаской, но ничего, грозящего жизни и здоровью там не оказалось. Выйдя из арки, свернули направо, и пошли вдоль улицы, внимательно сканируя пространство вокруг себя. Именно эта настороженная внимательность и заставила вовремя заметить мелко подпрыгивающие камешки на дороге. Зуб взмахом руки остановил Шурупа, нагнулся, подобрал с земли обломок бетона и кинул в подозрительный участок. Камень упал на землю и вдруг резко выстрелил высоко в небо. Трамплин. В такой влетишь, костей не соберёшь. Аномалия раскинулась вольготно, перекрыв собой всю улицу. Пришлось опять лезть в окно, чтобы обойти опасный участок через дом. Уже пройдя через весь дом и приблизившись к окну, Шуруп увидел свору слепышей, деловито шнырявших по улице. Собаки что-то чуяли, какую-то добычу, но явно не их. Резкий рывок за плечо отшвырнул парня в сторону и над своим ухом он услышал злобный шёпот:

– Ты что, щенок, под монастырь хочешь нас подвести? Какого ты встал в окне, как святой на иконе? Твоё счастье, что альфача нет. А то мало бы нам не показалось.

Зуб был зол, и Шуруп предпочёл заткнуться и опустить глаза, украдкой вытирая слюни со щеки и уха. Получив затрещину, он покорно сел в уголке. Его напарник прошёлся по комнатам и вернулся назад.

– Будем ждать здесь, пока собаки не уйдут. Во двор дороги нет. На весь двор одна большая электра. Назад возвращаться тоже бессмысленно. Обходить слишком далеко, да и кто знает, что там ещё нас ждать может.

 

Они удалились в одну из внутренних комнат и уселись на продавленном диване, бесстыдно выставившем напоказ пружины и синтепоновую подкладку. Зуб достал свою саблю и стал небольшим оселком править и так идеальную заточку.

Собаки пробежали мимо. Сквозь лай послышался шорох осыпающегося гравия, видимо стая полезла на завал. Потом раздался треск сработавшей электры и отчаянный скулёж. Точно, какая-то особь влетела в аномалию. Ну, ничего, это не жалко. Выбрались опять на улицу и двинули по ней дальше. Изредка потрескивающий радиоприёмник показывал зародыши аномалий, ещё не внушающих опасений, фауна тоже пока не беспокоила, поэтому два квартала прошли быстро. А потом дело застопорилось. Улицу перегородили заросли ядовитого плюща, и нужно было искать пути обхода.В правое здание залезать смысла не было, так как дозиметр ясно указывал на повышенный фон. Пришлось лезть в окно левого. Пройдя через квартиру, вышли в подъезд и, уже во дворе, наткнулись на уродов. Группа из десяти оборванных, заросших человек бросилась на отряд, потрясая дубинками, сделанными из водопроводных труб и копьями из заточенной арматуры. Над головой Василия в стену ударился арматурный болт, выпущенный из самодельного арбалета, ещё один такой же чувствительно приложил по грудной бронепластине Савченко.

– Все в подъезд! – скомандовал Шустов, полоснув по противнику очередью из автомата.

Отступали организованно, заскочив в квартиры на первом этаже и заняв позиции возле окон. Двоих Василий отправил контролировать окна, выходящие на улицу. Скорее всего, дом напротив уроды приспособили под склад, куда таскали всё добро, добытое в заражённых участках. От того и фонило там. Уроды уходить не собирались, но и штурмовать, тоже не спешили.

– И чего они ждут? – сквозь зубы процедил Кузьмин.

– Скорее всего, подкрепления, – ответил Василий. – Уж больно вкусная мы добыча. В наше время шесть автоматов, да ещё и боеприпасы. Это дорогого стоит.

– Ну и вляпались мы!

– Отставить панику. Отобьёмся. Мы же спецназ. Что, мы, с кучкой дикарей справиться не сможем?

Уроды кучковались в глубине двора вне досягаемости стрельбы из автоматов. А поголовье их явно увеличилось. Василий зарядил подствольный гранатомёт и, выстрелив из него, положил гранату аккурат за бетонный блок, где проявлялась наибольшая активность. Не обращая внимания на крики и стоны, положил туда же ещё одну. Из-за блока как тараканы брызнули в разные стороны дикари, сразу попав под автоматные очереди. Из дальних комнат тоже раздалась стрельба. Шустов кинулся на звуки:

– Что там?

– С улицы хотели залезть к нам.

– Помощь требуется?

– Да нет, это не основные силы. Вдвоём справимся.

– Отлично. Смотрите внимательней. Если что, зовите на помощь.

– Окей.

Стрельба со стороны двора стихла. Василий вернулся на свою позицию и глянул во двор. А дикарей, похоже, на треть сократили. И это хорошо. Очередной арматурный болт влетел в окно и, чиркнув по стене, загремел по бетонному полу. Странно, куда делся весь линолеум из квартир? Во всех помещениях, где удалось побывать, был только голый бетон. Только кое-где из-под плинтусов торчали линолеумные лохмотья. Сухо щёлкнул одиночный выстрел, и ещё один урод покатился по земле, оглушительно вереща и зажимая обильно кровоточащую рану на шее. Затишье продолжалось где-то полчаса, после чего по окнам ударил массированный залп из арбалетов и дикари, рывком преодолев большую половину двора, пошли на штурм. Атака была настолько внезапной, что огонь открыли не сразу. И вот тут завертелось. Автоматные очереди вырывали из толпы одного урода за другим, но на их место тут же вставали новые. Двор заполнился трупами, но дикари, несмотря на потери, уже прорвались вплотную к окнам и, подсаживая друг друга, ввалились в помещения. Закипела рукопашная схватка, где каждый сам за себя. Шустов крутился в толпе, работая как мельница, сразу двумя десантными ножами. Кровь залила лицевой щиток шлема, и Василий возблагодарил Бога за то, что во время долгого сидения под землёй увлёкся восточными техниками и долго отрабатывал бой в слепую, устраивая спарринги в кромешной темноте. Рядом Коваленко орудовал автоматом как дубиной, с молодецким хеканьем раскалывая прикладом головы врагов. Что с остальными, Василий не видел, но был уверен, что ребята держатся.

Военно-транспортный вертолёт «Чинук» военно-морских сил США завис над плоским зданием сравнительно хорошо сохранившейся девятиэтажки, и взвод коммандос скользнул вниз на тросах. Коснувшись рубероида кровли, бойцы быстро отбегали в стороны и занимали круговую оборону, принимая положение для стрельбы с колена. Последним борт покинул лейтенант Виннер, который, только коснувшись рубчатыми подошвами десантных ботинок крыши, сразу дал отмашку лётчикам и скомандовал спуск. Лестница стандартной девятиэтажки была захламлена различным мусором, среди которого белели кости каких-то животных. По пути обследовали квартиры, но кроме обычной обстановки, состоящей из рассохшейся мебели из дешёвого ламината, груд бытовых вещей, давно уже вываленных из шкафов мародёрами и вездесущей грязи, и пыли, ничего интересного не нашли. Где-то вдали раздались звуки боя. Стреляли из автоматического оружия явно русского производства. Грэг сделал для себя зарубку в уме: «А в данных, представленных генералом об огнестрельном оружии ничего не говорилось. Там, наоборот, утверждалось, что аборигены давно перешли на луки, стрелы, копья и арбалеты». На шестом этаже, шедший впереди передовой дозор, состоящий из двух человек, вдруг скрылся в огромной электрической дуге, возникшей ниоткуда и протянувшейся от стены к стене. Секунда, и от здоровых, подготовленных бойцов, прошедших не одну горячую точку, осталось две кучки пепла.

– Все назад! – истошным голосом заорал Виннер.

Коммандос заставлять два раза повторять не пришлось. Испуганной кучкой, словно не воинское подразделение элитного спецназа королевских вооружённых сил, а стайка мальчишек сорванцов, они взлетели на девятый этаж и, толкаясь друг с другом, вывалились на крышу. Да. Неизвестность всегда пугает гораздо больше, чем реальная видимая опасность.

– Это аномалия электрического происхождения, – отдышавшись, пояснил лейтенант. – Мы же с вами изучали материалы по этому городу. Обидно, только высадились и уже потеряли двоих. Впредь нужно быть более внимательными и осторожными. Спускаемся через другой подъезд.

Лестница следующего подъезда была точной копией предыдущего. Такой же хлам, те же кости, среди которых явно проглядывались и человеческие. Головной дозор проверял путь выставленной впереди себя шваброй, найденной в одной из квартир девятого этажа. Группа осторожно спускалась по бетонным ступенькам, оглядывая помойку под ногами и лоскуты краски, свисающие со стен. На втором этаже, практически из-под ног головного дозора, с недовольным мявканьем выскочил огромный кот, ростом со среднюю собаку и скрылся в соседней квартире.

– Видал, у него, кажется какой-то шип на хвосте, – удивлённо проговорил О,Нейл, дюжий рыжий ирландец с голубыми глазами.

– Да нет, показалось, – недоверчиво протянул Абдул, британец иранского происхождения. – Где ты видел котов с шипами?

– Прекратить разговоры! – шикнул на них Грэг.

Разговоры тут же смолкли и взвод, переведя дух, продолжил своё движение.

Собаки не ушли до самой темноты, поэтому заночевать решили тут же. Зуб обустроился в бывшей спальной, по-хозяйски развалившись на двуспальной кровати. Шуруп улёгся на диване, с трудом разместившись на торчащих пружинах. Спали оба вполглаза, сжимая в руках самострелы. Ночью что-то разбудило парня. Он сел на протяжно скрипнувшем диване и огляделся. В полуметре от пола у дальней стены висело три бесплотных светящихся силуэта. Шуруп замер и кажется, даже перестал дышать. Волосы на голове зашевелились и по спине потянуло холодом. Странники. Их часто видят в необитаемых помещениях. Пока, вроде, вреда от них не было никакого, но всё равно сталкиваться с ними никто не горел желанием. Странники повисели ещё немного и так же бесшумно исчезли. Чувствуя, что задыхается, Шуруп, наконец, вздохнул полной грудью и вытер испарину со лба. Рубашка на спине пропиталась потом насквозь. Ну и приключение! Не к добру всё это. Ох, не к добру. И почему Пахан выбрал именно его? Что, мало шестёрок в племени?

1  2  3  4  5  6  7  8  9 
Рейтинг@Mail.ru