Николас Хаггер
Соединенные Штаты Америки. Тайна рождения
Джеймстаун выживает
В 1606 г. Виргинская компания в Плимуте получила, согласно указу Якова I, право колонизировать побережье Виргинии на территории, расположенной между 38° и 45° северной широты. Эти земли находились севернее владений Виргинской компании, штаб-квартира которой была в Лондоне.
В конце мая 1607 г. к берегам Новой Англии отплыли два судна. Одно из них – «Дар Божий» – вел капитан Джордж Пофэм. Другим – «Мэри и Джон» – командовал капитан Рэли Гилберт, вместе с которым совершил плавание в 1602 г. Госнолд.
29 июня суда разошлись. Корабль «Мэри и Джон» добрался до Сэйбл-Айленда, неподалеку от Новой Шотландии. Тринадцать человек высадились на берег, но вскоре вернулись. Капитан решил плыть дальше. 6 августа судно достигло островов архипелага Сент-Джордж. На следующий день оно встретилось с «Даром Божьим». Гилберт и еще 13 человек, высадившись на берег, открыли реку Пемаквид. 16 августа оба корабля причалили к Кеннебеку, и место для будущей колонии наконец-то было выбрано. Август и сентябрь ушли на строительство форта.
Зима выдалась суровой. Многие колонисты, включая капитана Пофэма, умерли. Летом 1608 г. другой капитан – Гилберт узнал о смерти своего брата, сэра Джона Гилберта, и о том, что он стал обладателем хорошего наследства. Он тут же заявил колонистам, что должен вернуться домой, и все поселенцы последовали его примеру. Таким образом, плимутский филиал Виргинской компании развалился, и в Лондоне решили сделать ставку на Джеймстаун, расположенный южнее.
Но и в Джеймстауне дела шли неважно. Джордж Перси писал в своих Наблюдениях:
«После смерти капитана Госнолда в Совете колонии начались постоянные распри… Кроме того, людей косили страшные болезни типа лихорадки. Некоторые погибли в стычках с индейцами, а многие умерли просто от голода… Никогда ни один англичанин не жил в чужих краях в такой нищете, как мы в этой Виргинии. Мы денно и нощно несли караул и в любую погоду лежали ночами на сырой, холодной земле. Весь наш дневной рацион состоял из небольшой банки размоченного в воде ячменя, и банка эта была рассчитана на пять человек. Речная вода, которую мы пили, оказалась почему-то соленой. Многие отравлялись ею. Вот так мы и жили целых пять месяцев…»
После успешного отражения атаки 400 индейцев Джон Смит был окончательно освобожден из-под стражи и даже снова стал членом Совета колонии. Возобновились его давние ссоры с Уингфилдом. Когда был жив Госнолд, распрей было меньше. Ему вместе с преподобным Робертом Хантом удавалось улаживать конфликты. Почему Уингфилд и Смит терпеть не могли друг друга – не очень понятно. Арестовали Смита за участие в мятеже явно по доносу Уингфилда. Возможно, они принадлежали к противоборствующим религиозным группировкам и одна из них была каким-то образом связана с масонами.
Кстати, Смит, составляя отчеты о деятельности колонистов, описывал жизнь в Джеймстауне очень образно и живо, что вызывает симпатию. А жизнь в колонии между тем постепенно налаживалась – несмотря на мелкие неудачи и недочеты.
Смит руководил несколькими короткими экспедициями колонистов. Им нужно было исследовать окрестности, а самое главное – раздобыть у индейцев продовольствие. Смит плавал вверх и вниз по реке, чтобы на какие-нибудь товары выменять у них кукурузное зерно. Из первого похода он вернулся с десятью бушелями зерна. Второй поход был более удачным. Как пишет Смит, «я погрузил столько зерна, сколько могла выдержать наша баржа. Но при желании я мог бы набить зерном корабельные трюмы».
В сентябре 1607 г. конфликт между Уингфилдом и Смитом достиг высшей точки. Кончилось тем, что Смит, Мартин и Ратклифф подписали распоряжение, лишившее Уингфилда поста президента Совета. Его место занял Ратклифф. Почему именно он – непонятно. В своих записках Смит характеризует Ратклиффа не самым лучшим образом, но ведь Смит был тщеславен. Вот что он пишет:
«По приезде в Америку капитан Ратклифф переложил множество своих обязанностей на плечи капитана Смита, который своим личным примером, добросовестным трудом и справедливым отношением к людям добился того, что работа в колонии закипела. Одни косили траву, другие строили дома, третьи крыли их соломой. А Смит всегда брал на себя самую тяжелую работу. Многие успели построить для себя неплохое жилье, а Смит о себе не заботился».
Начало президентства Ратклиффа было омрачено происками группировки Уингфилда. Одного из его сторонников, капитана Джорджа Кендалла заключали под стражу, и он отбывал наказание на борту «Дискавери» в ожидании суда. Его обвиняли в разжигании вражды между президентом Совета и его членами. Позднее арестовали и Уингфилда, обвинив его во множестве грехов – начиная от присвоения запасов общественного вина и кончая мелкими смехотворными кражами.
Кендалла вскоре освободили, но он снова попал в неприятную историю. А случилось следующее. Джон Ратклифф собирался за что-то избить (или действительно ударил) кузнеца Джеймса Рида. Но кузнец дал ему сдачи, и Ратклифф приказал его повесить. Когда Рид уже стоял на лесенке под перекладиной виселицы с петлей на шее, он неожиданно выторговал себе жизнь, пообещав рассказать о заговоре против Ратклиффа. Кузнец поведал, что главным заговорщиком был Кендалл. Он, мол, хотел захватить «Дискавери», сбежать в Англию и рассказать там о темных делах администрации колонии. Вот эта история в изложении Смита:
«Ратклифф отчитал кузнеца за его недостойное поведение, а тот осыпал его грубой бранью и, схватив свой инструмент, хотел ударить его. Наш местный суд приговорил кузнеца к повешению – за неповиновение представителю власти. За несколько минут до своей неминуемой смерти кузнец понял, что терять ему нечего, и сообщил об опасном заговоре. Главным заговорщиком оказался капитан Кендалл. Суд приговорил его к расстрелу».
Приговор был приведен в исполнение 1 декабря 1607 г.
Позднее распространились слухи о том, что Кендалл был испанским шпионом. Об этом рассказывал один из матросов, обосновавшихся в Джеймстауне, – Фрэнсис Магнел. По вероисповеданию он был католик, как и Кендалл. По словам Магнела, Кендалла казнили не за какой-то мифический заговор против Ратклиффа, а так как руководители колонии знали, что он вражеский лазутчик и при случае известит испанского монарха о секретных планах англичан. Но я в этом не уверен. Возможно, просто одна группировка хотела запятнать репутацию другой. Или Уингфилд, Кендалл и Рид были франкмасонами?
Вообще, версий здесь может быть сколько угодно. Например: Кендалл шпионил в пользу лорда Солсбери, то есть сэра Роберта Сесила. Не исключено и то, что он вообще не был шпионом, и его доброе имя незаслуженно очернили. И если уж на то пошло, Джон Ратклифф не имел права утверждать смертный приговор, поскольку он на самом деле был не Джоном Ратклиффом, а Джоном Сайклмором и после смерти Кендалла вернул себе настоящее имя. Так почему же он жил под вымышленным именем? От кого-то скрывался? Шпионил в пользу лорда Солсбери и сесилитов? Или взять чужое имя ему велели тайные масонские интриги?
Однако оставим интриги в стороне. На первых порах виргинским колонистам, да и всем новоселам североамериканского континента, нужно было прежде всего наладить нормальные отношения с индейцами. В начале или в середине декабря Совет колонии пришел к выводу, что Джону Смиту следует добраться до истоков реки Чикахомини, впадающей в реку Джеймс. Взяв с собой девять человек, шесть из которых сели на весла, Смит проплыл на лодке 27 миль вверх по течению Чикахомини, пока реку не перегородили упавшие деревья. Тогда Смит нанял у местных индейцев легкое каноэ и с двумя соотечественниками – обедневшим мелкопоместным дворянином Джоном Робинсоном и деревенским плотником Томасом Эмери – отправился дальше к истокам реки. Англичан сопровождали два краснокожих проводника. Проплыли еще 20 миль и решили пристать к берегу, чтобы поесть. Затем Смит вместе с одним из индейцев отправился на рекогносцировку местности. Другой индеец и Робинсон с Эмери остались ждать его на берегу. У обоих англичан были мушкеты.
Очень скоро выяснилось, что местные индейцы настроены враждебно. Смит попал в засаду – если, конечно, его записки соответствуют действительности. Как он утверждает, поначалу он услышал «боевой клич краснокожих». Потом «правое бедро пронзила стрела». Заметив нескольких аборигенов, Смит пальнул в них из мушкета. Но силы были неравны. Его окружили 200 воинов (так, во всяком случае, он пишет). Смит, пытаясь вырваться из кольца врагов, угодил в болото и был схвачен. Место, где произошла эта битва, называлось Болото Белого Дуба. Затем Смита притащили на берег реки – туда, где причалило его каноэ, и он увидел лежащего на земле мертвого Робинсона. Из тела несчастного торчало двадцать-тридцать стрел. Что случилось с Эмери, так и осталось тайной.
Как ни странно, Смита до отвала накормили. Он съел «четверть туши оленя и десять фунтов хлеба». Потом его провели в жилище Поухатана, могущественного индейского вождя, известного своей жестокостью. Обитал он на берегу реки Памункей, в доме длиной 100 футов, крытом древесной корой. Здесь Смит начинает путаться в деталях. Согласно одной его версии, Поухатан возлежал на ложе. В головах у него сидела женщина, в ногах – еще одна. Рядом горел костер. У огня расположились приближенные вождя. Их было двадцать, а за ними стояло столько же молодых женщин. Вождь обещал Смиту освободить его через четыре дня. Ходили слухи, что именно Поухатан приказал в свое время казнить колонистов острова Роанок. А сейчас он потребовал от Смита, чтобы новые бледнолицые пришельцы убрались из его владений как можно скорее. Смит его перехитрил. Сказал, что англичане оказались в Виргинии случайно: укрылись в бухте от испанских патрульных кораблей и при первой же возможности возьмут курс к родным берегам.
В своем труде Новое правдивое повествование (1608) Смит почему-то ничего не пишет о Покахонтас, дочери вождя, которой в то время было одиннадцать-двенадцать лет. Впервые он упоминает ее имя в своем письме датской королеве Анне – супруге Якова I. Письмо это написано в 1616 г., когда «принцесса Покахонтас» приезжала в Англию по приглашению королевского двора. Вот отрывок из него:
«Лет десять назад, когда я жил в Виргинии, меня захватил в плен верховный вождь индейцев Поухатан. Этот дикарь проявил великодушие и принял меня по-царски. Поразительное впечатление произвел на меня его сын Нантакваус. От него так и веяло мужеством и силой, и в нем был особый шарм. Запомнилась мне и дочь вождя – Покахонтас. Отец в ней души не чаял. Ей было тогда всего двенадцать-тринадцать лет, но она не хуже взрослой женщины понимала, в какую трудную ситуацию я попал, и искренне мне сочувствовала. Я испытывал к ней глубокое уважение».
Однако в книге Общая история, изданной в 1624 г., Смит излагает другую версию. Происходит нечто невероятное: дочь вождя спасает ему жизнь:
«Его окружили 200 дикарей. Двоих из них он убил, а от остальных оборонялся. Привязав к своей руке проводника-индейца, он использовал его в качестве щита. Одна стрела попала ему в бедро, остальные застряли в одежде, не причинив особого вреда. Но когда он провалился в болото, дикарям удалось схватить его… Он шел в окружении 300 лучников под командованием вождя племени Памаунки. Немного раньше индейцы прочесали берег реки. И, обнаружив там Робинсона и Эмери, убили обоих… Капитана Смита крепко держали за руки два огромных дикаря… Вскоре они пришли в город. В город по их понятиям. Это был поселок, где стояло 30 или 40 охотничьих шалашей. Вместо стен и крыш – циновки и шкуры животных… Затем Смита привели в длинный дом. Там его караулили 30 или 40 рослых дикарей… И вот наконец его привели к Поухатану – их королю. Там собралось более 200 угрюмых придворных. Все удивленно смотрели на англичанина, словно он был каким-то чудовищем. Поухатан расположился перед очагом. На нем было просторное одеяние, сшитое из шкур енотов. Король сидел в окружении двух девиц, которым было по шестнадцать-восемнадцать лет. А вдоль по двум противоположным стенам дома выстроились в шеренги мужчины. Позади каждого стояла женщина. Лица и плечи женщин были выкрашены красной краской. У многих на головах – украшения из белого птичьего пуха. На шеях – ожерелья из белых бусин.
Когда Смита подвели к королю, все разразились громкими криками. Королева Аппаматук принесла пленнику воды, чтобы он вымыл руки, а другая женщина дала ему охапку птичьих перьев – вместо полотенца. Этим жестом они выказали свое уважение к нему – таков их варварский обычай. Затем дикари долго совещались, после чего к ногам Поухатана положили два огромных камня. Потом все, кто только успел, вцепились в Смита, поволокли его к ногам Поухатана и положили головой на камень. Смит приготовился к тому, что через несколько секунд его череп будет размозжен. Но вдруг, как из-под земли, появилась любимая дочь короля – Покахонтас. Она обхватила руками голову англичанина и прижалась к ней своей головой, чтобы спасти его от неминуемой смерти. Поухатан был готов на все ради своей дочери и даровал пленнику жизнь».
В 1609 г. Ричард Хэклюит в очередных своих записках рассказал о случае, произошедшем в 1528 г. во Флориде. Восемнадцатилетний испанец Хуан Ортис попал в плен к индейцам, которые хотели живьем зажарить его на решетке, но прекрасная Улала, дочь вождя, упросила отца отдать ей пленника в рабство. Возможно, Смит воспользовался этим сюжетом, чтобы расцветить свое сочинение.
Когда Смит, живой и невредимый, вернулся в Джеймстаун и рассказал о своих злоключениях на болотах близ реки Чикахомини, колонисты возмутились. По их мнению, он не должен был оставлять Робинсона и Эмери. А неуемное хвастовство Смита всем претило. На другой день после его возвращения в колонии разыгрался скандал, в котором лично я усматриваю элементы масонских интриг. Габриэль Арчер, член Совета и главный уголовный судья Джеймстауна, обвинив Смита в гибели Робинсона и Эмери, потребовал исключить его из Совета, быстро провел заседание суда и приговорил его к повешению.
Смита должны были повесить 2 января 1608 г. На его счастье, именно в тот день вернулся из Англии Ньюпорт на корабле «Джон и Фрэнсис». Он привез с собой 60 или 70 новых поселенцев (в том числе двух женщин), запасы продовольствия и прочий ценный груз. На радостях казнь отменили. Но через несколько дней на Джеймстаун обрушилось новое несчастье – и очень серьезное: сгорел форт. Комендантом форта был Ратклифф (он же – Сайклмор). Поскольку в его биографии есть темные пятна, можно предположить, что это был не просто пожар, а поджог. Значит, в колонии шла тайная борьба за власть, в которой, возможно, участвовали масоны.
Обратимся к документальным свидетельствам. Вот что пишет Смит:
«Через пять или шесть дней после прибытия корабля по нелепой случайности сгорел форт. А вместе с ним большая часть наших жилых построек, продовольственных запасов и одежды. Многие из тех, кто лишился жилья, умерли от болезней».
Пожар начался там, где хранился новый груз, и быстро распространился по городу. Он уничтожил библиотеку преподобного Ханта и деревянную церковь, строительство которой завершилось ранней осенью 1607 г. Смит описывает церковь Джеймстауна как «уютное незатейливое строение, напоминающее амбар. Поверх потолочных балок мы положили связки камыша, а сверху насыпали слой земли».
После пожара над колонистами нависла реальная угроза голода. Оставалась одна надежда – на продовольствие, полученное от индейцев. Смит и Ньюпорт решили идти на поклон к Поухатану. Как писал Смит в своих мемуарах в 1624 г., он хорошо запомнил, чем мог закончиться его первый визит к вождю. Поэтому на сей раз он решил подстраховаться. Убедив Ньюпорта, что ему пока лучше остаться в Джеймстауне, Смит взял с собой 20 вооруженных колонистов. Англичане обменялись с Поухатаном подарками и вернулись домой с 50 большими деревянными подносами хлеба.
На следующее утро к Смиту присоединился Ньюпорт. Поухатан дал ему 20 индеек и взамен попросил 20 сабель. Ньюпорт выполнил просьбу вождя, хотя пошел на риск: оружия в Джеймстауне было не так уж много.
Однако дружбы с индейцами не получилось. Поухатан, прислав Смиту 20 индеек, попросил еще 20 сабель. Смит, по вполне понятным причинам, на такой обмен не согласился. Тогда Поухатан приказал своим воинам взяться за оружие. Смит поймал семерых индейцев, высек их и упрятал в форт как заложников. В ответ краснокожие из племени паспахегов схватили двух англичан. В результате обе стороны вернулись на тропу войны.
Поухатан послал в форт свою дочь Покахонтас, чтобы через нее выразить свою озабоченность сложившейся ситуацией, и в период между 20 апреля и 2 июня заложников отпустили.
Надо заметить, что Ньюпорт дал оружие индейцам вопреки пожеланиям Смита. Возможно, этим он хотел ослабить позиции Ратклиффа. А сам он 2 июня 1608 г. на «Фениксе» снова отплыл в Англию. Смит и еще 14 колонистов отчалили одновременно с кораблем на барже и поплыли на север вдоль восточного побережья континента исследовать реку Потомак. По пути они хотели установить контакт с еще незнакомыми им индейскими племенами. Смит исследовал побережье Чесапикского залива (по его утверждению, он проплыл три тысячи миль) и составил карту Виргинии. Когда Смит возвращался в Джеймстаун, он, перед тем как причалить, устроил небольшой маскарад – украсил мачты баржи красно-желтыми испанскими вымпелами. Думал, что судно сойдет за вражеский фрегат, и хотел таким образом проверить боевую готовность защитников джеймстаунского форта.
Но форт будто вымер. Высадившись на берег, Смит увидел, что почти все жители Джеймстауна больны. Некоторые лежали в бреду. Моральный дух колонистов был сломлен. Все, по словам Смита, только и делали, что жаловались ему на «заносчивого, непомерно жестокого и глупого президента», то есть Ратклиффа. Волевым решением Смит сместил его и занял его пост.
При новом президенте жизнь в колонии изменилась к лучшему. Так, во всяком случае, пишет Смит:
«Мы приостановили строительство особняка Ратклиффа. Это бессмысленная трата времени и сил. Зато заново отстроили церковь и склад. Даже расширили его – в ожидании новых грузов из Англии. Усилили охрану форта. По воскресеньям проводили военные учения на поляне, которую колонисты назвали «Поле Смита».
Если Смит не преувеличивает свои заслуги, то его успехи налицо. Территория форта расширилась. Регулярно проводились военные учения. Было построено 20 новых домов. Колонисты засеяли поля под будущий урожай. Ратклиффа арестовали, обвинив его в организации заговора против Совета колонии.
Джеймстаун очень изменился. В городке появились улицы, застроенные двухэтажными домами. В некоторых домах были еще и чердаки. Построили новую церковь – неказистую, но все же храм. Вот только странно, что в отчетах Смита за 1608 и 1612 гг. ничего об этой церкви не говорится. Впервые он рассказал о ней в 1631 г. – в последний год своей жизни.
Через три недели после того, как Смит стал президентом Совета, в Джеймстаун вернулся Ньюпорт (он, кстати, хотел, чтобы Смит сменил Ратклиффа). Вместе с ним на корабле «Джон и Фрэнсис» прибыли 70 новоселов, и еще 40 человек доставил «Феникс». Пополнение существенное, ведь на тот момент население Джеймстауна составляло всего 120 или 130 человек. Эту статистику приводил позже, в 1624 г., Смит.
Аппетиты Лондонской Виргинской компании росли. Теперь она заинтересовалась золотом Америки. Лондонские магнаты, при поддержке которых началась колонизация Виргинии, вряд ли удовлетворились бы кедром и сассафрасом.
Среди новоселов, прибывших с Ньюпортом, были люди разных профессий, но все – квалифицированные специалисты. Например, мыловары и мастера по производству оконного стекла, которого в Лондоне в те времена не хватало. Северная оконечность дамбы, связывающей остров Джеймстаун с сушей, получила с тех пор название Стеклянный дом.
Смит отправил в Лондон письмо, адресованное Совету директоров Виргинской компании, где, в частности, писал:
«Хотелось бы попросить вас, чтобы со следующей партией новоселов прибыли 30 плотников, профессиональные рыбаки, кузнецы, каменщики, садовники и, в особенности, лесорубы, умеющие корчевать деревья. Работы хватит на всех».
Я процитировал отрывок из этого письма Смита не случайно. Как видим, Джеймстаун нуждался в мастерах, которые помогли бы колонистам обустроить свою жизнь. А Лондон больше думал о том, какие товары, привезенные из Америки, принесут ему больше выгоды. Короче говоря, между Рэли и Смитом наметились серьезные расхождения. Испытывал ли Виргинский совет Лондона какое-либо влияние франкмасонов, чьи идеи распространились в Англии с приходом на престол Якова I в 1603 г.? Мог ли быть Смит лидером другой масонской группировки, враждующей с тамплиерами? Ниже мы попытаемся ответить на эти вопросы.
В Лондоне, безусловно, ознакомились с отчетом Ньюпорта, где он сообщил о том, как Поухатан получил 20 сабель и, попросив еще столько же, получил отказ. Руководители Виргинской компании, разумно посчитав, что колонистам ни в коем случае не надо ссориться с индейцами, решили подсластить пилюлю и устроить пышную коронацию Поухатана. Ньюпорт на корабле «Джон и Фрэнсис» привез из Лондона подарки для индейского вождя, в том числе и кровать. Затем Ньюпорт послал к Поухатану Смита, с тем чтобы он объяснил вождю, что отныне он будет носить европейскую одежду и называться английским принцем. Поухатан потребовал присутствия Ньюпорта на его «коронации».
На следующее утро состоялась торжественная церемония. Ньюпорт и несколько колонистов на глазах Поухатана и многочисленных индейцев распаковали и собрали кровать. Затем достали одежду для «принца». Вождь с большой неохотой надел алую мантию. Колонисты устроили праздничный салют. Выстрелы из мушкетов повергли индейцев в панику.
После коронации Ньюпорт вернулся в форт и, взяв с собой 120 человек, включая профессионального золотоискателя Уильяма Колликата, отправился на поиски золота и кукурузного зерна. Смита он оставил в Джеймстауне.
Смит, сомневаясь, что Ньюпорт вернется с добычей, сам отправился к индейцам, живущим на берегах реки Чикахомини, и раздобыл у них немало зерна.
Ньюпорт вернулся в Джеймстаун ни с чем. Его люди устали, изголодались и пребывали в унынии. А между 27 ноября и 3 декабря Ньюпорт отплыл в Англию.
Смит понимал, что зерна у колонистов все еще мало, и решил взять его у Поухатана силой. Он набрал отряд из 38 добровольцев. Среди этих смельчаков были Джордж Перси, брат графа Нортумберлендского, и Фрэнсис Уэст, брат лорда де ла Уорра. В поход отправились на двух судах. Целый месяц они плыли вверх по замерзшей реке. Баржа с трудом вспарывала лед. Рождественскую неделю англичане, укрываясь от снежных бурь, провели в гостях у индейцев. 12 января 1609 г. они добрались до Веровокомоко. Поухатан послал им хлеб, индюшатину и оленину. Вообще-то, он задумал убить Смита и его людей во время ужина, но колонистов спасла дочь вождя Покахонтас. Она тайно пробралась к ним и предупредила о злодейских планах отца. Так, во всяком случае, рассказывает Смит в своих Текущих делах и Общей истории.
Смит не отказался от попытки реквизировать зерно у индейцев и явился в поселок, где жил сводный брат Поухатана-Опечанканаф. Там никого не было, но индейцы устроили засаду. Семьсот воинов затаились в окрестных полях. Смит пишет в Текущих делах, что, когда ситуация стала безвыходной, он схватил Опечанканафа за косичку и приставил к его груди пистолет. Колонисты остались живы, но им пришлось бесславно ретироваться.
Тем временем Поухатан решил, воспользовавшись отсутствием Смита, напасть на Джеймстаун. Он послал туда своих воинов, дав им в придачу двух голландских авантюристов. Индейцы разграбили форт, унеся с собой 100 топоров, 50 сабель и 8 мушкетов.
Несчастья следовали одно за другим. Как-то раз 11 колонистов решили переправиться на лодке на другой берег реки Джеймс, чтобы поохотиться там на диких кабанов. Однако лодка оказалась перегруженной и затонула. Шансов спастись в ледяной воде ни у кого не было. Через несколько дней трупы прибило к берегу. Среди погибших были капитан Ричард Уолдо, оставленный Смитом за старшего, Мэтью Скривенер и Энтони Госнолд, брат Бартоломью Госнолда.
Когда Смит возвращался в Джеймстаун, по дороге он потерял несколько человек: их схватили воины Поухатана. Добрая фея Покахонтас помогла одному из них, Ричарду Уиффину, бежать. Он чудом нашел в лесах отряд Смита. Из похода колонисты вернулись с 279 бушелями кукурузы. Впрочем, Смит в своей Общей истории увеличил эту цифру до 479.
Слухи о неудачах Смита быстро распространились среди индейцев. Вауинчопанк, вождь паспахегов, окончательно осмелев, устроил засаду рядом с фортом, у Стеклянного дома. Произошла стычка, во время которой Смит сошелся один на один с вождем. В результате оба упали в реку, но Смит все же изловчился, скрутил вождя и приволок его в форт.
Смит занялся постройкой двух срубов, где содержалось стадо свиней в 60 голов. Один свинарник был в форте, а второй – на другом берегу реки. Когда работы там продолжались, Смит узнал, что крысы уничтожили добрую половину запасов кукурузного зерна. Вернувшись в форт, он отрядил 20 человек на рыбалку, надеясь поправить положение с продовольствием, но к этому времени многие колонисты пали духом и мечтали только о том, чтобы дождаться судна, которое доставит их обратно в Англию.
В июле в Джеймстаун прибыл корабль «Мэри и Джон». Его капитан, Сэмюэль Аргалл, был кузеном сэра Томаса Смайта и находился в родстве с де ла Уорром. Он привез известие: согласно новому королевскому указу, Виргинская компания Лондона получила право сменить руководство колонии. Новым губернатором должен был стать сэр Томас Гейтс. Ожидалось, что он привезет с собой 600 новых поселенцев. А де ла Уорр станет генерал-губернатором.
Лондонская виргинская компания издала брошюру, где расхваливался трансатлантический «лайнер» того времени – «Новая Британия», и собрала в Плимуте мощную флотилию. В нее входили такие корабли, как «Морское приключение» под командованием сэра Джорджа Сомерса (на борту этого судна должен был отплыть в Америку новый губернатор Виргинии Гейтс), «Бриллиант», которым командовал смещенный президент Виргинского совета Джон Ратклифф, «Сокол» (капитан Джон Мартин), «Благословение» под командованием Габриэля Арчера, который в свое время приговорил Смита к повешению, а также «Единство», «Лев», «Ласточка» и еще четыре небольших судна включая «Виргинию». Среди новых колонистов были «персоны нон грата», а именно католики, положение которых в Англии усугубил заговор Гая Фокса. Смит к тому же без особой радости ждал встречи со своими недоброжелателями: Ратклиффом, Мартином и Арчером.
Плавание не обошлось без осложнений. 24 июля разыгрался страшный шторм, и «Морское приключение» выбросило на рифы у Бермудских островов. Корабль в результате застрял между скал. Сто пятьдесят пассажиров и членов экипажа сошли на берег. Уильям Стрэчи, плывший на этом судне, так описывает кораблекрушение в своем отчете:
«Капитан, старший помощник, боцман, бондари и плотники со свечами в руках облазили весь корабль, прислушиваясь, где журчит вода. Течей было много. Самая большая оказалась в пороховом погребе. В спешке удалось заделать некоторые, но пользы это не принесло. Вода прибывала все быстрее».
Вполне возможно, что отчет Стрэчи попался на глаза Шекспиру, и он использовал некоторые его детали в своей Буре. Выбравшись на сушу, путешественники ухитрились построить из обломков погибшего корабля два небольших суденышка – «Спасение» и «Терпение». А останки «Морского приключения» обнаружили совсем недавно – в 1958 г.
11 августа в устье реки Джеймс появились четыре корабля. Еще три прибыли через несколько дней. Многие пассажиры во время плавания скончались. С палуб «Бриллианта» и «Ласточки» сбросили в воду 32 трупа.
Теперь в Джеймстауне было уже 400 жителей. Сто сорок из них немедленно отправили под началом Фрэнсиса Уэста строить новый форт на границе владений Поухатана и территории, где обитало племя монаканов. Об этом событии поведал Джордж Перси. Уэст построил форт у водопадов, хорошо укрепив его. Но он взял с собой мало пороха. Поэтому с трудом отбил атаку всего лишь десятка индейских воинов. Пришлось вызывать на помощь Смита, который прибыл с подкреплением и отругал Уэста за то, что он выбрал неудачное место для нового форта. Снова Смит вошел в конфронтацию со ставленниками Лондона. Кстати, Виргинская компания поддерживала и новоиспеченного «принца» – Поухатана.
По возвращении в Джеймстаун со Смитом произошел несчастный случай, который впоследствии истолковали как попытку преднамеренного убийства. Вот что он пишет в своей Общей истории: «Он мирно спал на корабле, когда кто-то выстрелил в его пороховницу, лежавшую рядом с ним. Взрывом ему вырвало куски мяса. Боль была чудовищная». На Смите загорелась одежда, и, чтобы не вспыхнуть как факел, он бросился в воду.
Смит с самого начала понял: его пытались убить. В своих Текущих делах он обвинил в этом Ратклиффа, Мартина и Арчера:
«Их мучили угрызения совести, и они знали, что их ждет справедливое возмездие. Поэтому и сговорились убить президента во время сна…»
Было ли это действительно покушением или нет, остается только гадать. Но так или иначе Смит снова оказался в центре очередного скандала.
Смит вернулся в Англию вместе с отбывшей из Джеймстауна флотилией. Ратклифф, которого он сместил, писал государственному секретарю лорду Солсбери, что Смита отправили в Британию, чтобы он там ответил за свои прегрешения, а именно за неэффективное управление колонией. По мнению Генри Спелмана, Смит, находясь в новом форте у водопада, вступил в сговор с индейцем из окружения Поухатана с целью убить Фрэнсиса Уэста, брата лорда де ла Уорра, но, очевидно, это были клеветнические измышления. Просто кто-то хотел очернить доброе имя Смита, чтобы тот не смог вернуться в Джеймстаун.
Он и не вернулся. Отныне его вклад в освоение Америки ограничился литературными трудами. Смит завершил работу над картой Виргинии, опубликовав ее в 1612 г., и продолжал писать ее историю. В 1614 г. он наладил связи с руководителями Виргинской компании в Плимуте, которые все еще пытались колонизировать северное побережье Атлантики. При поддержке сэра Фердинанде Горгеса из Плимута Смит начал работу над картой территории от залива Пенобскот до Кейп-Кода и назвал эти земли Новой Англией.
Смит предпринял еще две попытки пересечь Атлантику. Первая закончилась тем, что его захватили в плен французские пираты, и он томился у них три месяца, пока ему не удалось бежать. О своих приключениях он рассказал в Описании Новой Англии, опубликованном в 1625 г. Второе путешествие пришлось прервать: помешала плохая погода, державшаяся целых три месяца.