Никита Филатов
Сторона защиты. Правдивые истории о советских адвокатах

Нет, конечно же, сравнивать нынешнее положение в стране с тем, что происходило всего несколько лет назад, было бы глупо. После введения Новой экономической политики возродились торговля и кооперация, был открыт сельскохозяйственный кредит, организованы выставки по сельскому хозяйству, где хозяевам выдавали дипломы с золотой каемкой и советским гербом. Власти начали раздавать национализированные земли и заменили продразверстку единым сельхозналогом. Население понемногу отъелось, зашумели различные ярмарки, заметно сократился террор ГПУ. Вместо так называемых «совзнаков», заменявших реальные деньги, появился устойчивый «червонец», на котором даже напечатали, что он будет размениваться на золотую валюту и что о начале размена будет издан специальный декрет.

Ну и соответственно, за последние несколько лет у адвокатов жизнь тоже заметно наладилась.

Появились Уголовный кодекс РСФСР, Гражданский, Земельный, Трудовой, процессуальные кодексы. С января 1927 года ожидалось вступление в действие нового Кодекса о браке, семье и опеке. Не вызывало сомнения, что поработали над ними опытные правоведы, о чем свидетельствовала ясность мысли в каждой статье, отчетливое расположение и общая стройность материала. Разумеется, в духе времени и социальных перемен были использованы много понятий и слов, которые не могли появиться при царском режиме. Однако, по существу, создаваемая большевиками система советского права представляла собой кодификацию старых законов с некоторыми надстройками и перестройками, а некоторые статьи вошли в новые кодексы даже и без переделки. Например, статья 5 российского Устава уголовного судопроизводства гласила, что никто не может быть взят под стражу иначе, как в случаях, законом определенных. В УПК РСФСР статья под тем же номером гласила: «Никто не может быть лишен свободы и заключен под стражу иначе, как в случаях, указанных в законе, и в порядке, законом определенном».

Что же касается проекта Кодекса законов о браке, семье и опеке, который даже впервые в российской истории вынесли на общенародное обсуждение, то написан он был всецело и исключительно в интересах защиты матери и ребенка как слабейшей стороны в житейских конфликтах с мужчиной. Например, все внебрачные дети по закону приравнивались в правах к законным, регистрация рождения, брака и смерти должна была производиться в отделах ЗАГС – Записи актов гражданского состояния при местном исполкоме, куда передавались старые метрические книги, изъятые из церквей.

Наряду с этим было принято и Положение о судоустройстве, которым предусматривалось и возрождение адвокатуры. До этого существовали только так называемые «правозаступники», получавшие жалованье от государства и назначавшиеся на защиту судом, но теперь адвокаты выделялись в коллегию защитников – особую корпорацию со своим президиумом, областным или краевым.

Президиум, конечно, имел определенные дисциплинарные права, вплоть до исключения из коллегии. Однако решающее слово, разумеется, принадлежало советскому исполкому и прокурору. Для поступления в коллегию требовался определенный стаж – не менее года работы судьей, секретарем суда, прокурором, агентом уголовного розыска или даже простым милиционером. При отсутствии стажа требовалось сдать экзамен.

Федору Акимовичу очень хотелось надеяться, что период революционных потрясений и разного рода экспериментов закончился, а теперь опять пришло время самоуправляемой адвокатуры и индивидуальной практики – тем более что уже вскоре после введения НЭПа само слово «адвокатура» перестало быть для большевиков ругательным и начало употребляться в официальных документах Народного комиссариата юстиции.

Осуществлять отсчет, видимо, следовало с 26 мая 1922 года, когда на третьей сессии Всесоюзный центральный исполнительный комитет девятого созыва принял Положение об адвокатуре, определившее общие черты и функции коллегий защитников. А спустя всего полтора месяца было принято и Положение о коллегии защитников, на основании которого коллегии создавались в каждой губернии при губернских судах. Коллегия защитников являлась общественной организацией, при этом Положение по-прежнему не устанавливало образовательного ценза для вступления в коллегии адвокатов. Положение об адвокатуре, утвержденное 26 мая 1922 года, определяло адвокатуру как самоуправляемую организацию, призванную оказывать юридическую помощь населению. Кроме адвокатов, однако, право осуществлять защиту на суде имели также близкие родственники обвиняемого и потерпевшего, представители предприятий, учреждений и профсоюзных организаций.

Следующим шагом на пути формирования единого правового пространства после образования Союза Советских Социалистических Республик и принятия Конституции СССР стало принятие Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик…

В Петроградской коллегии адвокатов на момент ее образования состоял 281 человек, и почти все они были старорежимными юристами. Из 25 оставшихся членов коллегии четверо были рабочими, а другие не имели в прошлом юридической подготовки. На всю коллегию оказалось только шесть членов партии. И, несмотря на то что к 1926 году в Петрограде работали уже почти шестьсот адвокатов, почти две трети из них имели дореволюционное юридическое образование. И немудрено, что власти с самого начала посматривали на адвокатов с большим подозрением и даже приняли в отношении их определенные дискриминационные меры. Адвокатам, как представителям свободной профессии, не полагалась бесплатная медицинская помощь, их не принимали в профсоюзы, на адвокатов не распространялось социальное страхование, с них взимались повышенные налоги, плата за жилую площадь и телефон была выше средней, а дети не имели возможности обучаться бесплатно.

Тем не менее вполне можно было жить и радоваться жизни…

Федор Акимович вышел на Невский проспект и припомнил, как один коллега недавно рассказал, что в Ленинграде вышел сборник «Джаз-банд и современная музыка» под редакцией Гинзбурга. До начала приема в юридической консультации оставалось еще достаточно времени, поэтому адвокат решил заглянуть в дом компании «Зингер». Здесь располагалось теперь «Петроградское государственное издательство» и работало сразу несколько книжных магазинов – так что можно было купить или заказать почти все что угодно…

Глава вторая. 1936 год

…Русская свободная и независимая адвокатура, эта прекрасная вольная профессия, носительница идеалов правды и добра, превращена и выродилась в унизительное и отвратительное ремесло, подчас весьма опасное для честного адвоката.

Н. В. Палибин. Записки советского адвоката

Уже на пятой минуте игрок московского «Локомотива» Семенов прошел по правому флангу и мощно ударил под перекладину. Вратарь хозяев отбил мяч перед собой, и весеннее небо над стадионом «Динамо» едва не качнулось от облегченного выдоха ленинградских болельщиков. Однако в следующее мгновение левый инсайд Виктор Лавров, освободившийся от защитников, проскочил между ними в район одиннадцатиметровой отметки и пробил сильно низом мимо вратаря, не успевшего возвратиться на место.

Мяч влетел в сетку. Стадион застонал, как большое подстреленное животное, и молодой адвокат Сергей Владимирович Чесноков даже не сразу сообразил, что уже не сидит, а стоит в окружении зрителей, машет руками, хватается за голову и во весь голос выкрикивает какие-то неразборчивые слова.

Да что там – со своего почетного места вскочил даже сам товарищ Чудов, второй секретарь Ленинградского обкома партии и член ЦК ВКП(б), а за ним и охрана, и сопровождающие, и какая-то барышня, и даже милиционер в летней форме…

Это был самый первый гол в первом матче первого клубного чемпионата СССР по футболу.

Арбитр матча Богданов свистнул и махнул рукой. Игра возобновилась от ворот…

22 мая день выдался и простоял на редкость солнечный и теплый. Начало встречи назначили на семь часов, но на стадион народ пошел уже с пяти – конечно, в основном мужчины, но не только, многие по такому случаю были с семьями или с подругами. Небольшая трибуна стадиона «Динамо» могла вместить лишь примерно полторы тысячи из двенадцати тысяч болельщиков, так что остальные расположились прямо на земле, вокруг футбольного поля.

С первых минут в глаза бросалось очевидное различие в тактике противников. Футболисты московского «Локомотива» использовали длинные пасы и силовую игру, резкий выход на мяч и атаки на флангах. Динамовцы же предпочитали короткие, молниеносные передачи и не сразу сумели приспособиться к этой системе…

– Спички есть, товарищ? – обернулся к Сергею Владимировичу сосед.

– Не курю. Бросил. – Адвокат развел руками и отчего-то виновато улыбнулся.

Но сосед, кажется, даже не обратил на это внимания:

– Нет, ты видел? Видел, что они творят… куда? Чего это! Да чтоб его…

Сосед смял незажженную папиросу и выкрикнул изо всех сил:

– Судью на мыло!

Окружающие, впрочем, его не поддержали и, кажется, даже не поняли.

Сосед был заметно моложе Чеснокова, и определить по виду характер его занятий оказалось непросто: почти новые сапоги, брюки военного образца, косоворотка и пиджак. Так мог бы одеваться и счетовод из кооператива, и сознательный рабочий-металлист или даже налетчик, приехавший в Петроград на гастроли.

– Ну куда! Ну куда вы опять побежали-то?

Примерно через полчаса стало заметно, что гости из Москвы начинают уставать. Их напор ослабел, игра пошла ровнее, и белые фигуры динамовцев все чаще стали мелькать на половине поля красных.

Ответный гол хозяева забили, однако, только на тридцать третьей минуте. Светлов с ходу сделал короткую передачу, его товарищ по команде Барышев принял ее и нанес сильнейший удар левой ногой. Со скоростью пушечного ядра мяч влетел в сетку ворот «Локомотива».

Один – один! Стадион «Динамо» взорвался криком и аплодисментами:

– Даешь ворота!

– Го-о-ол!

– Мать твою, наконец-то… вот это по-нашему!

Перед самым концом первой половины матча игрок «Динамо» Федоров, оставшись незакрытым вблизи ворот гостей, забивает второй мяч.

Два – один! Ленинградские болельщики на стадионе ликовали.

– Нет, ты видел, как он его? Видел? Одного, второго! – Сосед по-дружески, совсем как старого знакомого, пихнул Сергея Владимировича в плечо. – Ну, все, теперь наши им накатают…

– Посмотрим. – Чесноков был, конечно, обрадован вторым голом динамовцев, но пока не разделял такой уверенности. – Во втором тайме воротами будут меняться.

– И чего тогда? – не понял сосед.

– Сейчас они против ветра и солнца играют. А потом будет наоборот, – пояснил Чесноков.

– А ты, случаем, не на железной дороге работаешь?

– Почему это?

– Ну, вроде ты за «Локомотив» болеть пришел?

Вопрос был задан, конечно, в шутку, но Чесноков поторопился заверить соседа:

– Нет, ты чего? Я за динамовцев.

– Другое дело, товарищ! – Сосед подмигнул, улыбнулся и протянул руку: – Давай пять! Меня Степаном зовут.

– Сергей, – представился адвокат без отчества, отвечая на крепкое рукопожатие.

…До перерыва счет не изменился. Команды гостей и хозяев организованно ушли по раздевалкам, а вот болельщики, в подавляющем большинстве, остались сидеть на трибунах и вокруг поля. Это было понятно, потому что на освободившееся место сразу нашлись бы желающие, и потом запросто можно было и не вернуться обратно.

– Сам откуда будешь? – поинтересовался общительный сосед.

– Здешний. С Петроградской стороны.

– Я вижу ты в футболе крепко разбираешься…

– Играл за сборную, – с большим достоинством, но без подробностей ответил Чесноков.

На самом деле он действительно гонял когда-то мяч за сборную команду бронепалубного крейсера «Коминтерн» и даже забил два гола на первенстве Морских сил Черного моря^[4]. Это было лет десять назад, еще во время срочной службы, и командование даже предлагало перспективному хавбеку остаться в Севастополе. Но его потянуло обратно на север, на родину…

Разнарядки на историческое отделение факультета общественных наук Ленинградского университета, куда собирался после службы поступать Сергей, в райкоме комсомола не оказалось. Зато в наличии имелась путевка на созданный не так давно факультет советского права, руководство которого было готово закрыть глаза на то, что демобилизованный краснофлотец Чесноков сядет на студенческую скамью с опозданием, уже после начала учебного года…

В университете он играл очень мало – почти все время и силы отнимала учеба, да еще приходилось ночами подрабатывать в порту или на лесной бирже, но любовь к футболу сохранил и не растерял ее даже после того, как получил высшее юридическое образование.

– Тогда понятно. – Степан посмотрел уважительно. – Слушай, как ты относишься… ну, по пиву?

– Не возражаю. Тем более за компанию…

Чесноков полез в карман за бумажником, однако новый знакомый уже поднялся с места и начал пробираться между сидящими зрителями:

– Да не надо, потом разберемся!

На стадионе шла довольно бойкая торговля и вразнос и в киосках – из еды, правда, в основном продавали вяленую рыбу и баранки, зато выбор напитков был куда более разнообразный. Продавалось даже ситро на разлив, которое почти не пользовалось популярностью, потому что мужчины покупали свежее бутылочное пиво завода «Красная Бавария», крымское вино для девушек или даже что-нибудь покрепче.

К тому же многие сегодня принесли все что надо с собой, поэтому многоголосый гомон публики вокруг Сергея Владимировича вполне естественно дополнил перезвон бутылок и стаканов. За его спиной небольшая компания работников трамвайного депо выпивала, закусывала и обсуждала свои производственные проблемы, обзывая то и дело какого-то инженера Петрова вредителем. Двое военных, сидевшие слева от Чеснокова, обстоятельно и негромко вели разговор про недавние политические события за рубежом. После победы партии Народный фронт на выборах во Франции весной этого года стало совершенно понятно, что Западная Европа уверенно встала на путь социалистических преобразований. Не случайно еще в феврале блок Народного фронта одержал победу в Испании, так что месяц назад президентом страны даже стал лидер «Левых республиканцев» Мануэль Асанья. Либеральное по составу правительство Народного фронта выполняло теперь все требования левых сил и приступило к проведению аграрной реформы. Активизировался рабочий класс, который почувствовал свою силу, были амнистированы левые политические заключенные, зато ряд реакционных деятелей вроде кровавого генерала Очоа и лидера «фалангистов» Примо де Риверы, наоборот, оказался под стражей. Даже в испанской армии был организован Республиканский антифашистский военный союз…