Никита Филатов
Легионеры
© Филатов Н.А., 2018
© ООО «Издательство «Вече», 2018
* * *
Легионеры
И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много.
Марк 5: 9
Глава 1
Негры бывают разного цвета.
От иссиня-черного до почти бежевого, наподобие кофе с молоком. Говорят, встречаются даже негры-альбиносы…
– Ну, и чего ты быкуешь? Ну?
У этого парня кожа была темно-коричневая и блестящая – как ремень с портупеей или новая кобура, выдававшиеся некогда офицерам Советской армии.
– Смотри… Сюда смотри!
Алексей взял банку тушеной говядины так, чтобы виднелось изображение на этикетке:
– Видишь, вот бык – он большой, здоровый… Как ты, да? А все же в такую маленькую баночку поместился.
Алексей поднес тушенку поближе к глазам собеседника:
– Дошло? Нет?
Разумеется, сидящий напротив негр по-русски не понимал ни слова. Но сейчас это уже значения не имело.
– Отвечай, придурок…
Неизвестно, что взбрело коричневому парню в голову. Может быть, его обманул вкрадчивый, почти нежный тон собеседника? Или нахал решил, что русские хотят просто-напросто откупиться? А может…
Во всяком случае, он демонстративно сплюнул прямо под ноги Алексею и сказал что-то громкое и обидное.
Столпившиеся вокруг негры засмеялись.
– Зря ты так…
Мощный удар в висок отбросил сидящего к стене – банка с говядиной весила больше четырехсот граммов, так что не пришлось даже замахиваться.
И, прежде чем тело с грохотом сползло вниз, Алексей успел еще разок впечатать в грудь противнику высокий форменный ботинок:
– Х-хак!
Он отступил назад и сразу же оказался среди земляков:
– Отлично, Леха.
– Ну? Кто еще?
– Б… суки чернож…
Стало слышно, как не торопясь перекатывается по полу опрокинутый кем-то стакан…
А в следующую секунду дрались уже все – благо даже при такой свалке отделить своих от чужих было немудрено.
Противник имел явное численное превосходство. Поначалу казалось даже, что вокруг мелькают одни цветные оскаленные рожи:
– Держись, братья-славяне!
Алексей едва увернулся от летящего в голову кулака и довольно удачно встретил локтем чью-то коричневую физиономию:
– Н-на!
Однако тут же под звуки осыпавшегося стекла очередной противник достал его хлестким ударом по печени…
Переломившись от боли, Алексей попытался поставить блок, но продолжения не последовало. Никто не спешил добивать его – никто вообще больше не шевелился, и воцарившуюся тишину нарушало только хриплое дыхание дюжины разгоряченных мужчин да хруст осколков под каблуками.
Невидимый бедолага внизу попробовал застонать, но тут же осекся. Алексей поднял глаза:
– Мать твою… Дятел!
В дверном проеме стоял собственной персоной капрал-шеф Дюпон.
Прозвище Дятел давно и намертво прилепилось к нему с легкой руки легионеров из России. Дело было даже не во внешнем сходстве носатого коротышки с лесной птицей. Куда важнее, что капрал-шеф слыл отпетым карьеристом, стукачем и провокатором.
За двенадцать лет службы в Легионе имя его обросло таким шлейфом самых омерзительных, передававшихся из поколения в поколение легенд, что теперь уже невозможно стало бы отделить правду от вымысла. Многие поговаривали, что Дятел в прежней своей жизни был католическим священником и сбежал от суда за изнасилование ребенка. Другие утверждали, что он пытал людей в застенках румынского диктатора Чаушеску, но не поделил с начальством золото, выломанное из зубных коронок. Третьи ручались головой, что Дюпон – это не кто иной, как серийный маньяк-расчленитель по прозвищу Розочка, наводивший в восьмидесятые годы ужас на окраины Лондона.
Во всяком случае, французский язык вряд ли был для капрал-шефа родным. Как, впрочем, и для большинства легионеров…
Осторожный Дятел вовсе не торопился входить внутрь.
Тянулись секунды, а он все так же молча стоял на пороге, слегка покачиваясь и перенося вес тела с пятки на носок: вперед-назад… вперед-назад… Классическая поза: руки за спиной, ноги на ширине плеч, а брезгливо поджатые бледные губы явно не сулят никому ничего хорошего. В полной тишине взгляд капрал-шефа неумолимо перетекал от одного участника потасовки к другому – ни на ком не задерживаясь особо, но никого и не пропуская.
Наконец дошла очередь и до Алексея.
«Сволочь, – подумал он. – Обидно-то как… Глупо!»
Оказалось неожиданно трудным заставить себя поднять глаза на маленького носатого человечка в погонах…
Впрочем, особого смысла геройствовать уже не было. Дверь с медленным скрипом закрылась, и капрал-шеф Дюпон по прозвищу Дятел исчез за ней, так и не произнеся ни слова.
– С-сука рваная! Падла…
– Во, попали! И чего теперь? Всем «цивиль»?
– Да, б… Доигрались.
В общем разноязыком гомоне ухо сразу выделило голоса соотечественников.
– Мужики, вы как? Живые?
– Вроде… Нормально!
– Острожней. Смотрите, чтобы не нарваться сдуру.
Опасения оказались напрасны – недавним противникам тоже было не до разборок. Хотя всерьез перепало только тому негру, с которого начал Алексей, остальные чернокожие парни ничуть не рвались продолжить драку и до конца выяснить отношения с русскими.
Всех теперь заботило совсем другое…
– Чего делать будем?
Алексей хмыкнул:
– А я знаю?
Но соотечественники уже обступили его в ожидании.
– Надо же что-то делать!
– Ребята, это из-за меня… – Парень лет двадцати, которого все называли Студент, поправил платок, пытаясь остановить сочащуюся из рассеченной брови кровь.
Кто-то из братьев-славян невесело матюгнулся.
– Так, – принял решение Алексей. – Пошли на бревна.
Народ без разговоров двинулся к выходу, и только щетинистый здоровяк по кличке Хохол для порядка спросил:
– А зачем?
– Посидим, покурим… Подумаем.
– Пошли!
– Да, не здесь же торчать. – Алексей выразительно покосился на чернокожих парней, обступивших своего битого лидера.
Когда все уже были за дверью, Студент обернулся:
– Что там с ним?
– Нормально. Оклемается.
Алексей покачал головой:
– Слава богу! Только вот еще «мокрухи» не хватало. Для полного счастья.
– Это все из-за меня, – повторил Студент.
– Чего уж теперь?
Близость моря почти не чувствовалась – с прошлого воскресенья не было ни ветерка, и воздух над казармой привычно дрожал от духоты.
– Чертова погодка!
– Одно к одному…
Сразу же за штабным корпусом начинался сквер со спортивной площадкой – излюбленное место отдыха и общения всех без исключения национальных «кланов» и землячеств со времен основания лагеря.
Алексей первым обогнул турник и опустился на одно из бревен, облюбованных для посиделок «русскими» кандидатами в Легион:
– Блин… Сковородка.
Посторонних поблизости не было.
Деревья и здесь почти не давали тени, но Студент уже вытаскивал из кармана зеленого тренировочного костюма мятую пачку «галуаз»:
– Угощайтесь, мужики.
– Спасибо.
– Давай сюда… Мерси!
Пока закуривали, никто не произнес ни слова.
Дым от дешевых сигарет медленно потек в раскаленный воздух.
– Что теперь будет?
Как и следовало ожидать, первым нарушил молчание Студент.
– «Цивиль»! Отчисление, – сплюнул под ноги Хохол. – Мать его…
– Всем? Неужели всем?
Алексей пожал плечами:
– Посмотрим. Если б не Дятел, с-сука…
– Может, обойдется?
– Вряд ли.
Кто-то выругался, и Студент в очередной раз промямлил:
– Это из-за меня, да?
– Не ной ты! – прикрикнул на него бритый наголо хлопец с вытатуированным на запястье якорем и надписью «Североморск».
Алексей перехватил недобрый взгляд сидящего рядом с бритым Хохла и посчитал необходимым вмешаться:
– Кажется, никто никого не заставлял. Сами решили. Так?
Он знал, что возразить братьям-славянам нечего. И не ошибся, услышав общий гомон:
– Так! А что? Нельзя же было такое спускать.
– Не положено. По понятиям.
– Чернож… – они слов не понимают!
– Тогда о чем речь? – придавил окурок Алексей.
– Обидно, – вздохнул кто-то. И все сразу заговорили о другом.
– Но все же здорово мы им вломили. А, мужики?
– Ну так! Еще бы!
– Запомнят теперь, падлы…
– Это им не по пальмам прыгать. Верно?
– Верно. Да, Леха, начало было в кайф!
– Тушенкой в рожу… Как ты ему сказал? «Не быкуй», да?
Алексей усмехнулся:
– Наше дело правое…
Вообще-то негр действительно получил по заслугам. Давно напрашивался – вот и получил. Появился он в отборочном лагере под Марселем всего на пару суток раньше Алексея, но с самого начала повел себя не по-людски: брал без спросу чужие сигареты, забывал спускать в туалете воду и задирался к тем, кто выглядит послабее.
Студента он приметил сразу, как только большеглазый русый парнишка прибыл с очередной партией кандидатов. Поначалу губастый негр даже пытался заигрывать с новичком, потом стал угрожать – однако Студент постоянно находился среди земляков, и удобного случая перейти от слов к делу не представлялось.
В нарастающем напряжении минуло несколько дней. Развязки ждали, но все же наступила она неожиданно…
На сегодняшних «политзанятиях» коричневый ублюдок умудрился-таки в полумраке видеозала пристроиться рядом со Студентом. Кандидатам крутили очередное пропагандистское кино. Бравые парни в камуфляже с «пламенными» нашивками Легиона крушили врагов демократии на земле, в небесах и на море. Трепетали знамена, играли оркестры, благодарная Франция под звуки маршей чествовала своих героев… и тут мощь динамиков перекрыл возмущенный вопль:
– Да отгребись ты, п…дор! Руку убери!
Включили свет.
– Ты чего, козлина? Спятил?
Ситуация в комментариях не нуждалась, однако негр не выглядел ни испуганным, ни смущенным. Скосив глаза на поднявшихся с мест соотечественников Студента, он демонстративно шлепнул парня пониже спины и в окружении темнокожих приятелей двинулся к выходу…
Это было уже больше, чем личное оскорбление. Это был вызов. И по неписаным правилам любого мужского коллектива не принять его означало навеки лишиться чести.
…Вызов приняли, и теперь Студент нервно вытирал с висков капли пота:
– Надо было мне самому разобраться. Один на один.
– Не смеши, – сплюнул сквозь зубы Хохол. – Ниггер тебя узлом бы скрутил.
– А потом бы еще в ж… трахнул! – поддержал сосед.
Остальные молчали.
– Ребята… Может, я пойду, сдамся? Возьму все на себя?
– Зачем?
– Пусть одного выгоняют! Скажу, что затеял драку…
– Думаю, это без толку, – пожал плечами Алексей.
Однако Студент уже загорелся:
– Ребята, мне же все равно не светило… Я все равно бы отсеялся! А вам-то зачем зазря пропадать? Обидно же!
– Обидно, – согласился Хохол. Он единственный кроме Алексея уже имел право надевать новенькую легионерскую форму-«комба», со дня на день ожидая отправки в учебный центр.
Еще несколько человек тоже сдали все положенные нормативы, но еще не прошли собеседование в «гестапо» – поэтому у них пока обмундирование было застиранное, второго срока. Большинство же парней, куривших сейчас на «русском» бревне, носило спортивные костюмы, которые перед тестами по физподготовке выдают здесь новичкам-кандидатам взамен гражданской одежды.
– Нет, честно! Я все равно бы на марш-броске сломался…
Собственно, это как раз ни у кого из присутствующих сомнения не вызывало. Прозвище свое Студент получил в первый же день по прибытии – после того как рассказал, что дома, на Родине, даже в армии не служил из-за университетской отсрочки. Подтянуться на перекладине положенные десять раз он, худо-бедно, смог, но вот норматив по подъему переворотом… В общем, единственным достоинством парня в глазах земляков оказалось умение прилично говорить по-французски – а одного этого для поступления в Легион было явно недостаточно.
– Что скажешь? Идти ему?
Алексей переглянулся с Хохлом и кивнул:
– Ладно. Пусть попробует.
– Я прямо сейчас! – обрадовался Студент. – Я все на себя возьму, я им такого…
– Только не перестарайся.
Парень пригладил пятерней короткий ежик волос на макушке и зачем-то снова полез в карман:
– Ребята, да я там… Угощайтесь!
– Топай, – распорядился Хохол, вытягивая из протянутой пачки сигарету. – Раз уж такое дело.
– Берите, ребята! Пожалуйста.
На всех курева уже не хватило, поэтому задымили по очереди.
– Может, пронесет? – вздохнул кто-то, глядя в спину удаляющемуся Студенту.
– Чудес на свете не бывает.
Алексей встал, надел берет и привычно расправил собравшиеся за форменным ремнем складки:
– Все! Расходимся.
* * *
Сигнал на построение застал его в спортзале.
Протяжный свист, казалось, еще не растворился в воздухе, когда Алексей уже подбегал к лагерному плацу.
– Вот и все, братья-славяне, – занял он свое место в строю. – Кажется, приехали!
Спорить никто не стал, лишь Хохол по привычке выругался.
Под раскаленным солнцем быстро, прямо на глазах, оформлялись шеренги.
– Ладно тебе… Студента не видел?
– Да вон, стоит.
Впрочем, Алексей уже и сам рассмотрел в ряду новичков знакомый стриженый затылок. Следовало окликнуть парня, но тут подал голос еще кто-то из своих:
– Туда гляньте. Красота, верно?
Со стороны медчасти на плац торопилось несколько разноцветных негров в «комба» и спортивных костюмах. Марлевая повязка на голове их недавнего предводителя казалась неестественно белой и чистой, как фата у невесты.
– Все же здорово ты ему… От души!
Но Алексея сейчас больше интересовало другое:
– Эй, Студент! Как там у тебя? Чем кончилось?
Парень хотел обернуться, но в этот момент прозвучала команда.
Все застыли. Некоторое время над лагерным плацем густела и колыхалась только тревожная тишина.
– Пся крев, – еле слышно процедил сквозь зубы сосед Алексея, немолодой поляк. – Кур-рва мать…
Зрелище действительно впечатляло.
На этот раз лицом к лицу с шеренгами новичков-кандидатов стояли кадровые легионеры, капралы, сержанты и даже несколько офицеров. Всех вместе, в одном строю, Алексей видел впервые, а выражение их непроницаемых физиономий явно не сулило собравшимся ничего хорошего.
Опять прозвучала команда, и вперед шагнул мужчина средних лет в рубашке с капитанскими погонами – Алексей сразу узнал в нем одного из тех, кто задавал вопросы на собеседовании в «гестапо».
Капитан заговорил по-французски. Речь была недолгой, и, когда он закончил, из строя один за другим выступили переводчики:
– Кодекс чести гласит, что все легионеры – братья по оружию… Кандидаты равны между собой независимо от расы, национальности и вероисповедания…
Алексей вслушивался в знакомые по учебному фильму фразы – сейчас, на родном языке, они звучали особо торжественно и тревожно.
– Если кто-то оскорбит соседа, он будет немедленно отчислен… Самостоятельные расправы наказываются тотчас же и без пощады…
Суть выступления вкратце сводилась к тому, что именно безукоризненная дисциплина наряду с отвагой является для солдата Французского Иностранного легиона проявлением высшей доблести. А потому терпеть нарушение славных традиций никто не намерен.
Переводчик скоро закончил, и над лагерным плацем опять воцарилось молчание – капитан умело выдерживал паузу.
Люди в шеренгах замерли, истекая потом.
Наконец прозвучали фамилии. Всего две.
И команда офицера:
– Выйти из строя!
Первым сделал шаг вперед Студент. Вслед за ним нехотя покинул шеренгу коричневый негр с перевязанной головой.
Капитан еще несколько мгновений разглядывал обоих, а затем негромко распорядился:
– Цивиль… Разойтись.
С этой секунды и тот, и другой вновь становились людьми гражданскими, и Легион не имел с ними больше ничего общего.
– Разойдись!
Студент опустил голову, его недавний обидчик подался вперед, стискивая огромные кулаки, но продолжения не последовало…
Ближе к вечеру Студент все-таки забежал попрощаться. В этот раз народу «на бревнах» было меньше, чем обычно, – Алексей с приятелем да пара новичков, освободившихся после наряда в лагерную столовую.
– Видите? Обошлось! Я же вам обещал…
Парень выглядел куда лучше, чем на построении. Он даже немного гордился собой и, видимо, искренне рассчитывал на признательность земляков.
– Молодец.
– Спасибо, братан, – отер невидимую слезу Хохол.
Но Студент иронии не почувствовал:
– Да ладно, ребята… Вам спасибо!
– Странно, что ты еще здесь. – Алексей пересел поудобнее.
– Документы на проезд оформляют.
– Домой? В Россию? – удивился кто-то, но все вокруг засмеялись:
– Размечтался…
– Самолетом, в бизнес-классе!
Алексей доходчиво пояснил, что Легион, конечно, оплачивает любому отчисленному из лагеря обратную дорогу, но не куда угодно, а только до того самого вербовочного пункта, в который впервые обратился кандидат.
– А потом как же?
– А потом – гуляй, Вася! На все четыре стороны.
Некультурный Хохол сплюнул под ноги:
– Ты-то сам где «сдавался»?
– Через Форт де Ножен, – сообщил новичок. – Слышали, да?
– Знаем, – большинство россиян последнее время попадало в Легион именно через этот самый знаменитый гарнизон в близком пригороде Парижа.
– Вот туда, если что, и поедешь. Обратно, за казенный счет.
– Типун вам на язык!
– А может, оно и к лучшему… – подал голос еще один из недавно прибывших парней.
– Что, уже надоело? Домой захотелось? К мамочке?
– Ладно, Хохол. Не заводись, – Алексей легонько подтолкнул приятеля в плечо. – Тут тебе не родная Советская армия.
– Нет, Леха, подожди! Из-за таких вот б… романтиков…
– Закончили. Хватит.
Но Хохол больше не мог, да и не стремился удерживать в себе накопившееся за день напряжение:
– Чего они вообще сюда лезут? Чего? Детский сад…
Алексей встал с бревна так, чтобы на всякий случай оказаться между ним и красным от смущения Студентом:
– Значит, все? Прощай, Легион?
Студент кивнул:
– Да. Сначала в Марсель, а оттуда поездом.
– Вещи вернули? Документы?
– Нет пока. Сказали, что вместе с билетами отдадут.
– Отдадут. У них с этим строго. – Алексей решил сменить тему:
– Теперь что? Домой?
Студент пожал плечами:
– Не знаю. Посмотрим… Попробую еще тут покрутиться.
– Правильно! Куда спешить? – Всем известно, что даже для полулегального иммигранта существует куча способов оттянуть свое выдворение за пределы Франции.
– Деньги-то есть?
– Ну, сотни четыре… Считая с тем, что здесь набежало.
– Негусто!
– А выплатят ему за Легион? – засомневался кто-то. – Он же ведь вроде как по дисциплине отчислен?
– Выплатят! Как положено любому кандидату – пятьдесят франков в сутки, с первого дня до последнего…
Вопрос денежного довольствия – это такой вопрос, который никого из будущих легионеров не мог оставить равнодушным. Поэтому все разом принялись обсуждать будущие оклады по выслуге лет, надбавки за должности, за звания, за место службы, за участие в боевых действиях и род войск… Затем разговор незаметно переключился на здешние цены, и все в один голос решили, что по сравнению с Россией они до неприличия высоки.
– На метро проехать – семь франков. Это если на наши деньги…
– В Париже? Да, верно. Самый дорогой город.
– Там, наверное, вообще меньше чем за сотню не пожрешь?
– За сотню? Размечтался. Бутерброд простой двадцать франков стоит! А пачка сигарет – двенадцать!
– Можно, говорят, за семь купить.
– Дерьмо какое-нибудь? Вроде нашей «Примы»! Я такое и дома-то не курил.
– Ну и сидел бы в своем Воронеже! Чего сюда притащился?
– А твое какое дело? Ты что, из «гестапо»?
– Кто, я? Слышь, за базар-то…
– Хватит, мужики. – Алексей вовремя почувствовал, что разговор опять приближается к опасной черте. – Полегче.
– А чего он несет?
– Да пошел ты!
Очевидно, сказывалась многодневная духота. Накопившееся нервное напряжение искало выхода, и последствия даже самой пустячной ссоры могли оказаться непредсказуемыми.
Это понял даже Хохол. Успокоив на правах старшего почти готовых сцепиться соотечественников, он довольно миролюбиво поинтересовался:
– Слушай, Студент… Насчет черномазого – ты давай поосторожнее. Легион за забором кончается.
Алексей сразу понял, что имеет в виду приятель. Кивнул и добавил для полной ясности:
– Здесь мы за тебя, как за своего «вписались». А там – каждый сам по себе. Закон джунглей! И на полицию не надейся, особенно в твоем положении.
– Да, если ты не француз… – Хохол, видимо, припомнил что-то из собственного опыта, поморщился и потер левый бок. – В общем, смотри по сторонам.
– Сколько времени, мужики?
Оказалось, что пора идти строиться – на ужин. Народ засобирался.
– Ну, Студент, счастливого пути!
– Привет родным березкам, если что.
– Может, встретимся еще… Мир, говорят, тесен.
Одним из последних руку для пожатия подал Алексей:
– Удачи тебе!
Но Студент задержал его ладонь в своей:
– Спасибо.
– Ладно, обошлось. И слава богу!
– Вот, я тут написал… Адрес, телефон. Будешь в Питере – дай знать обязательно.
Алексей даже не стал прятать ухмылку:
– Ну, надеюсь, не скоро увидимся! Лет этак через пяток…
– Конечно, конечно, – спохватился Студент. – Я знаю, я уверен – все будет в порядке. Тебя-то уж точно зачислят!
– Посмотрим. Все, будь здоров.
Отпуска у легионеров, конечно, неплохие, до сорока пяти суток. Но по условиям контракта впервые отправиться на Родину можно только на четвертом году службы…
* * *
На ужин в этот раз давали мясное рагу и какой-то салат.
– Леха, перчику перекинь!
– И пару пива. Холодного.
– Чего? – не понял Хохол.
– Шучу, – пояснил Алексей и, прежде чем приняться за еду, щедрой рукой окропил зелень оливковым маслом. Со спиртным-то как раз в лагере была напряженка…
– Товарищ! Клеп?
Обернувшись, Алексей увидел вежливую улыбку Гюнтера, немца лет сорока:
– Хлеба тебе, что ли? Нет проблем.
Несмотря на отличную выправку и фигуру без капли лишнего жира, сосед явно был здесь самым старшим – во всяком случае, возраст его вплотную приближался к предельно допустимому для кандидата в легионеры. О прошлом своем Гюнтер не распространялся, но с охотой употреблял в общении с соотечественниками Алексея русские слова и даже целые выражения.
– Хохол, передай ему…
– Хлеб, яйки, млеко? Хенде хох, Гитлер капут! – Приятель заржал было без всякой задней мысли, но тут же осекся под взглядом Гюнтера.
– Битте-дритте!
– Данке, – поблагодарил немец.
– Наверное, надо было сказать «мерси», – чтобы сгладить неловкость, Алексей улыбнулся соседу, а потом вновь повернул голову к землякам:
– Привыкайте, ребята! Теперь, говорят, нам будет положено общаться только по-французски. Даже между собой…
Так называемые «комба», то есть те, кто уже прошел отбор и со дня на день ждал выезда на спецподготовку в Кастельнодари, питались в общем зале столовой, но за отдельным столом. Формирование очередной команды как раз подходило к концу, и в этот вечер парней-«комба» набралось даже несколько больше, чем обычно, – примерно дюжины полторы. Пестрая публика: десяток соотечественников Алексея и прочих братьев-славян, парень из Прибалтики, который в Легионе тоже считался «русским», азиат по имени, разумеется, Ким и четверо цветных. Еще имелся некий тип непонятной кавказской национальности, а Западную Европу кроме Гюнтера представляли француз и испанец.
Алексей уже наливал себе кофе, когда в столовую ввели группу свеженьких, только что прибывших кандидатов.
– Во! Пополнение… – Хохол поковырял пальцем в зубах и сыто рыгнул.
– Как не стыдно! Ведите себя прилично, месье, – шутливо сдвинул брови Алексей. – Какой пример вы подаете молодежи?
Но приятель отмахнулся и, наметанным взглядом выделив кого-то из толпы наголо бритых, озирающихся по сторонам парней, окликнул его на весь зал:
– Эй, земеля? Откуда?
– Краснодар! – охотно отозвался тот, сверкнув золотой коронкой.
На первый взгляд он ничем не отличался от остальных новичков, одетых в такие же казенные спортивные костюмы, и Алексей в который уже раз отметил способность своих соотечественников распознавать друг друга без слов и документов.
– О, почти сосед…
– Шухер! – выпалил кто-то, но было поздно.
Прямо напротив столика, за которым расположились Хохол и другие «комба», замер в привычной позе надсмотрщика за рабами капрал-шеф Дюпон по прозвищу Дятел. Глаза, как обычно, пустые, руки за спиной, ноги на ширине плеч… Шум в зале утих – настолько, что Алексей услышал даже гудение кондиционера под потолком.
Наконец капрал-шеф брезгливо и будто нехотя разлепил губы.
– Встань, – перевел кто-то шепотом. – И назовись.
Но Хохол уже понял приказ. Он вытянулся в струнку перед Дюпоном, проорал фамилию и по старой армейской привычке принялся пожирать начальство глазами.
Дятел задал следующий вопрос – как догадался Алексей, его интересовало, знаком ли кандидат с установленными в лагере правилами поведения. Познания приятеля во французском были скудны до неприличия, но даже он уловил в речи Дюпона пару знакомых слов. А потому напрягся из последних сил и выдал:
– Миль пардон, мон капрал… то есть капрал-шеф.
– Встать. Смирно!
Затем последовал приказ: всем «комба» покинуть помещение и построиться в одну шеренгу.
– С-сука, Дятел…
Под сочувственными и удивленными взглядами нескольких десятков кандидатов в легионеры их старшие товарищи торопливо пересекли зал и привычно разобрались по росту перед входом в столовую.
Прозвучала команда, после чего «комба» строевым шагом проследовали на пресловутый плац – мимо типографии и неприметного здания, в котором размещалось что-то вроде компьютерного центра Легиона.
– Стой! Вольно…
Перед шеренгой снова с презрительной миной на физиономии появился Дятел. Несмотря на жару, форма у него под мышками была сухой, да и на лице не блестело ни капельки пота.
– Смирно!
Хохлу было приказано сделать два шага вперед и принять упор лежа. Несколько минут капрал-шеф Дюпон подробно объяснял, в чем заключается провинность будущего легионера и для чего необходимо соблюдать дисциплину, а также славные полуторавековые традиции самой известной в мире войсковой части…
– Сейчас это он про что? – почти неслышно, одними губами спросил у Алексея сосед справа.
– Один, говорит, за всех – все за одного!
– Тоже мне д’Артаньян…
В данном случае с детства знакомое по роману о трех мушкетерах выражение означало: за проступок одного кандидата будут наказаны все «комба».
– Вот ведь, сволочь.
В конце концов перешли к делу. По команде капрал-шефа люди в форме разом упали на плац и приняли упор лежа. В носу Алексея сразу же запершило от пыли, поднявшейся с раскаленных на солнце каменных плит.
Кто-то чихнул… Дятел прошелся вдоль шеренги, почти задевая лица тупыми носками ботинок. Постоял и лишь после этого начал отсчет:
– Раз! Два! Три!
Отжаться пришлось раз сорок, прежде чем прозвучало:
– Встать! Вольно… Разойдись.
Наказание получилось не столько тяжелым, сколько унизительным.
– Убью гада, – прошипел Хохол, с дикой ненавистью глядя в удаляющуюся спину капрал-шефа. – Точно угрохаю, б… буду!
Но угроза повисла в воздухе. Некоторое время «комба» молча приводили себя в порядок: новенькое, недавно полученное обмундирование теперь выглядело хуже обносков второго срока службы, лица и руки покрылись подтеками грязи и пота. А потому, хотя вслух претензий никто высказывать не собирался, Хохол все же почувствовал себя немного виноватым перед товарищами:
– Ну, мужики, чего вы?
– Карашо, товарищ, – ободряюще потрепал его по плечу оказавшийся рядом Гюнтер.
А потом отозвался и Алексей:
– Ладно. Считай, легко отделались.
Одним из принципов Легиона была коллективная ответственность за индивидуальные провинности. И надо отметить, что из-за «русских» парней остальных кандидатов наказывали достаточно редко – гораздо чаще дисциплину нарушали негры, свободолюбивые «латиносы» и разбалованные демократией представители Западной Европы.
– Замочу ведь этого Дятла, честное слово! – Снова в сердцах пообещал «виновник торжества».
– Не болтай, – неожиданно резко оборвал приятеля Алексей.
– Ты чего? – удивился Хохол.
– Ничего… В «гестапо» захотел? Давай. Пришьют тебе там угрозу покушения на командира – и привет!
– Да кто заложит-то? – Хохол без особой уверенности оглянулся по сторонам. Конечно, стукачи военной контрразведки были в каждом взводе и в каждом «землячестве», но грешить на стоящих сейчас рядом товарищей не хотелось.
Большинство «комба» уже покинуло плац, и Алексей махнул рукой:
– Чего ждем? Пошли отсюда! – Солнце уже навалилось на горизонт, но до относительной вечерней прохлады было еще далеко.
– Вы в казарму?
– Да надо бы душ принять, и вообще…
Однако сразу за центральным штабом на пути «комба» вырос запыхавшийся русский парень из кандидатов:
– Мужики, постойте!
– Ну? Чего еще? – насторожился Хохол.
Видимо, он считал, что хорошим новостям взяться неоткуда, а плохих на сегодня уже и так хватило с избытком.
– Поздравляю! Утром все поедете в «учебку».
– Ну, наконец-то! Откуда знаешь? – на всякий случай уточнил Алексей.
– От этого, как его… ну, каптерщика. Мы после обеда в подвале, на вещевом складе работали, вот он и сказал, что команда на отправку сформирована. И бумаги уже в канцелярии.
– Значит, точно…
Начальник склада родом был откуда-то из-под Череповца, отвоевал свое в погранвойсках на таджико-афганской границе, а в Легионе за несколько лет дослужился до звания сержанта и теплой спокойной должности. Как большинство тружеников тылового обеспечения, он знал в лагере все и обо всех – а потому изредка снисходил даже до того, чтобы поделиться с «зелеными» новичками кое-какой полезной информацией.
– Спасибо, земляк! Обрадовал.
– Не за что, мужики.
– Давно пора. Уже поднадоело тут… – Народ, на какое-то время забыв о Дятле и учиненной им экзекуции, принялся весело и возбужденно обсуждать предстоящий отъезд.
Разумеется, поступило предложение устроить отвальную.
– А что? По полтинничку скинемся – и нормально!
– Это сколько получится? Пятьдесят франков, если умножить на…
Кто-то сообразил:
– Так ведь магазин-то уже закрыт!
– А если в Обань смотаться?
– При чем тут магазин? Там у них все равно выпить нечего. Но имеется один вариантик… Водки не обещаю, а красного вина достанем.
– Ой, блин! Опять этот компот лакать?
– Парни… Может, не стоит?
Голос Алексея прозвучал негромко, но так, что услышал каждый.
– Ты чего? – удивился Хохол. – Не русский, что ли?
Алексей повернулся в сторону плаца, потом выразительно перевел взгляд с приятеля на остальных «комба», участвовавших в недавней потасовке:
– Как хотите, а с меня на сегодня достаточно.
– Не ссы, прорвемся! Волков бояться…
– Желаю удачи, мужики, – Алексей пожал плечами и, не дожидаясь ответа, зашагал по направлению к казарме.
– Постой! Подожди. – Хохол догнал приятеля и придержал его за локоть.
– Чего тебе?
– Ничего. Пошли вместе. – Откуда-то со стороны моря, опережая короткие летние сумерки, на лагерь накатывалась огромная туча. – Душно… Задолбала эта жара, мать ее!
Алексей вытер ладонями пот и с тоской посмотрел на небо:
– Как считаешь, будет сегодня гроза?
– Не знаю.
– Господи, ну хоть бы немного полило… Напоследок.
