Ник Ричмонд
Я слышу
Глава 1
От автора
Уважаемый читатель! Сюжет этой книги рождëн целостным. Это единая идея, которая, я верю, не принадлежит мне. Откуда приходит идея? Мы не знаем. Этот момент неуловим. Это фазовый переход сознания от жизни без идеи к жизни с ней. И это невидимая черта, которая разделяет нас с Тобой, читатель. Я приглашаю Тебя на мою сторону. Почему?
Каждый вечер я возвращаюсь к работе над этой книгой. Моя работа состоит не в том, чтобы собирать картину из кусочков, ведь, даже не закрывая глаза, я вижу то, что видят герои этой истории. Я чувствую то, что чувствуют они. И эти чувства переполняют меня. С каждым днëм они становятся явственнее и сильнее. И если наша Вселенная действительно бесконечна – тогда из математики вероятностей я знаю, что где-то там, на расстоянии десяти в безумной степени световых лет, всë это действительно происходит прямо сейчас.
Моя работа состоит в том, чтобы разделить картину, которую я вижу так ясно и полно, на кусочки, на главы и предложения, чтобы суметь передать еë Тебе в целости. Так почему я это делаю? Потому что мне одиноко на той стороне? Нет. Здесь невероятно красиво. Может, потому что эти чувства – тяжëлая ноша для одного? Нет… Они окрыляют.
Ничто не происходит по одной причине – реки впадают в моря, компас указывает на север, Ты оказываешься на этой странице: всë приводит ко всему, всë воткано самой своей сутью в ткань Мироздания, в его законы. Именно так оно говорит с нами, когда необъемлемые разумом вселенские вихри, сходясь в одной точке, вкладывают Истину в Твои ладони. Именно поэтому я думаю, что Тебе нужно услышать эту историю.
Обе.
Ник Ричмонд
Я слышу
«На самом деле, существуют три мира. И все они отдельны друг от друга. Есть платоновский мир, есть физический мир, и есть ещë ментальный мир, мир нашего сознательного восприятия. Взаимосвязи между этими тремя мирами таинственны».
Роджер Пенроуз
«Он видит сон, и его сон – это я. Когда он проснётся, меня не станет».
Карл Юнг
Тем, кто уходит
Глава 1
– Журнал экспедиции Адиль-3. Астероид SV-1.27. Запись 57581. Шаг прецессии в ожидаемом диапазоне. Угловая скорость сохранена. Скорость вращения, по сравнению с прошлым измерением… без динамики. Аномалия себя не проявляет.
Старик отодвинулся в кресле на скрипнувших шариковых опорах от узкого металлического стола-тумбы, при этом больно задев ногой угол стоящего на полу контейнера. Поморщившись, он потëр ушибленное место и взглянул в небольшое вытянутое окно, завешенное плотной тканью так, чтобы оставалась лишь небольшая щель.
– Доброе утро, Адиль, – произнëс женский голос.
– Галена сегодня тихая, – ответил он скорее собственным мыслям и отдëрнул штору. Почти весь открывшийся его взгляду небосвод занимала поверхность нависшей над астероидом планеты, тускло освещëнная с одной стороны и угольно-чëрная с другой. Первую покрывали гигантские атмосферные вихри, мерно вращавшие белые массы паровых облаков, а на второй мерцали редкие вулканические очаги, тускневшие по мере удаления от линии терминатора. Свободная же часть неба была густо усыпана звëздами. Адиль с усилием встал, опëршись на край стола морщинистой ладонью, под которой беззвучно, но ощутимо хрустнул слой песчаной пыли.
– Тебе следует принять препараты.
Обведя взглядом комнату, старик увидел крохотную миску с несколькими пилюлями на прикроватной тумбе. Парой шагов он пересëк всë помещение, чуть подволокнув ушибленную ногу, и опрокинул приготовленные капсулы в сухое горло, с усилием протолкнув их внутрь. Затем он нагнулся, придерживая рукой поясницу, поднял с пола упавший угол одеяла, отряхнул его от пыли и бросил на низенькую кровать, с виду будто сбитую из нескольких железных ящиков.
Тонкий жестяной пол, покрытие которого было набрано из разной формы пластин, несмотря на уплотнитель, немного прогибался под ногами при каждом шаге и давал гулкий отзвук, особенно в длинном коридоре. Здесь вдоль сплошной внешней стены, не разделëнной проëмами дверей, тянулись стеллажи с растениями, торчащие зелëные стебли которых Адиль постоянно задевал плечом, проходя мимо. Пространства между горшков были уставлены разного размера баночками и пузырьками – в основном пустыми. На нижних же полках располагались аквариумы с мутной водой. Каждый из них накрывала толстая крышка со встроенными вентиляторами и подсветкой. Всë это издавало едва слышное дребезжащее шипение, сквозь которое старик вдруг различил тонкий глухой свист. Он встал на месте и настороженно прислушался, силясь определить, с какой стороны идëт звук. Наконец он заметил блеснувшую на потолке точку, поднял вверх слегка дрожащую руку и прикрыл найденное место пальцем. Свист тут же прекратился.
– Надо будет залатать, – произнëс он. – После завтрака.
Дверь в кухню легко отодвинулась, тихо пшикнув при выравнивании давления. Адиль вздрогнул всем телом и поëжился, войдя внутрь, а из его рта вырвалась тонкая струйка пара. По всему полу тесного помещения были не слишком аккуратно расставлены транспортировочные контейнеры. Вскрытая крышка одного из них стояла рядом, прислонëнная к стенке кухонного шкафа. Старик привычным движением вытащил из короба маленький запечатанный пакетик, надорвал его с угла и высыпал серый порошок на тарелку. Он протянул руку к прорезиненной кнопке на стене и активировал гидрататор – кучка порошка тут же стала набухать, через несколько секунд превратившись в мягкий брикет тëмно-коричневого цвета, почти сразу развалившийся под своим весом, испустив облачко пара.
Адиль взял тарелку и протиснулся с ней между коробок в дальний угол кухни, где возле откидного столика под окном стоял вертящийся стул на одной ножке. Поставив блюдо на холодную металлическую поверхность стола, старик внимательно осмотрел пространство снаружи через пыльное окно и медленно, сделав паузу, будто прицеливаясь, опустился на стул. Он взял одну из лежавших на столе ложек, выбрав ту, что оказалась чище других, закинул ноги на стоявшую рядом коробку и стал быстро жевать, наблюдая при этом за поднимавшейся над горизонтом планетой. На самом деле, это астероид вращался вокруг своей оси, и так быстро, что движение Галены по небосклону было легко заметно глазу наблюдателя, которому после еë прохода открывалось яркое звëздное полотно: в этой планетной системе не было своей звезды, поэтому свет чужих доходил сюда, не тускнея. Меркли они лишь там, где на их фоне выплывала из-за горизонта туманность Большой медведь – водородное облако, оставшееся на месте взрыва звезды-хозяйки, раскидавшего планеты, которые стали теперь удаляться от центра своих орбит, но ещë не успели разлететься в открытый космос.
Старик вдруг почувствовал боль в одном из зубов и зажмурился.
– Должно быть, это такая вкуснотища… – вновь прозвучал женский голос. – Я тебе даже немножко завидую. Пожалуйста, опиши… Что ты чувствуешь?
Адиль дождался, пока боль немного отступит, и продолжил жевать, глядя в окно. На миг ему показалось, будто он сейчас в рубке космического корабля, облетающего планету. Секунду спустя он ответил:
– Ничего.
В установившейся тишине стало понемногу светать. Когда Адиль вернулся в коридор, кухню уже залило светом, который, впрочем, вовсе не согревал – просто тень Галены постепенно сошла, открыв астероид более яркой стороне галактики. Оттолкнувшись ногой от основания дверного проëма, Адиль сделал несколько длинных шагов вдоль стеллажа с растениями и оказался под обнаруженным им прежде отверстием в обшивке станции. Металл потолка в этом месте был немного вмят внутрь, на сгибе одного из изломов и образовалась почти незаметная протëртая трещина. Вытянувшись вверх, старик воздел к потолку свои руки, в одной из которых он держал вырезанную квадратом серую наклейку, размером чуть больше самой пробоины. Он прижал еë к металлической поверхности и аккуратно разгладил пальцами малейшие складки. Материал заплатки надëжно прилип к металлу, а несколько секунд спустя стал пузыриться, набухать и оплавляться по краям. Вскоре процесс прекратился, место ремонта вновь разгладилось и стало неотличимо от окружающего полотна обшивки.
Сноп разноцветных лучей проникал в комнату через расшторенное окно и собирался на полу в причудливую мозаику. Лучи то и дело менялись местами, переливаясь и мерцая. Адиль стоял рядом, не обращая на них внимания и сосредоточенно махая руками то вверх, то в стороны. С присвистом выдыхая воздух, он стал шагать на месте, высоко поднимая колени. В окружающей тишине, перебиваемой лишь звоном в ушах, не только собственное дыхание казалось ему слишком громким, но даже звук, с которым кровь вязко струилась по венам на его шее. Пересохшим горлом стало больно сглатывать отсутствующую слюну. Наконец, когда нараставшая боль в боку стала нестерпимой, он остановился и пригнулся, упëршись ладонями в колени и восстанавливая дыхание.
– Как самочувствие? – спросил женский голос.
– Чувствую себя… живым, – через паузу ответил старик. – И мне это не нравится.
– Прошу тебя… – прозвучало взволнованно. – Живи! Ты ведь… Должен.
Решительно и долго выдохнув, Адиль вернулся к упражнению и ответил:
– Не бойся, Наджем. Я тебе обещаю.
– Ну как ты можешь обещать?
– Я знаю.
– Даже я не так уверена в нашем успехе, как ты. Почему?
– Потому что никто другой не выполнит мою работу, – ответил старик, переборов одышку.
Грязная одежда смятым комом упала в глубокий контейнер. Сверху на неë высыпалась горсть бесцветного гранулированного порошка. Крышка захлопнулась, приглушив шипение внутри. Адиль с закрытыми глазами стоял рядом, в узком закутке, обдаваемый горячим паром. Вскоре он вышел из кабинки, несколькими движениями вытерев впитывающим полотенцем голову, шею и плечи, и взглянул через дверной проëм внутрь комнаты.
– Ну и помойка, – недовольно проворчал он. – Когда здесь в последний раз кто-нибудь убирался?!
– Пыль вредна для твоих дыхательных путей, поэтому лучше еë как можно скорее убрать.
– Да ладно пути – у меня так весь инструмент окислится! Нет уж, придëтся нам с тобой тут маленько пошуршать.
Неторопливо пройдясь по всему помещению, Адиль пособирал прямо в свëрнутое полотенце мелкие чëрные камушки с рваными сколотыми краями, рассыпанные повсюду в слое мягкой пыли, легко приминавшейся при малейшем касании. Затем он вышел в коридор, открыл небольшую откидную гермодверцу со стеклянным окошком и перекидной камерой и вывалил туда собранный мусор. Вернувшись в комнату, он стал скрупулёзно вытирать полотенцем каждую поверхность вокруг себя, медленно продвигаясь вдоль стен и мебели. Материал притягивал к себе пылинки, сжимая их и сваливая в тонкие катыши. Наконец, разогнувшись над последним вычищенным уголком, старик схватился за стрельнувшую поясницу и, поморщившись, обвëл пристальным взглядом всю комнату. Он вновь подошëл к гермодверке, сбросил туда все собранные катышки с полотенца, захлопнул еë и нажал рядом крупную прорезиненную кнопку. Несколько секунд спустя наружу вылетело сероватое облачко, медленно поплывшее в сторону от станции.
Адиль осмотрел свои ладони, на которых остались мазаные следы, вытер их полотенцем и отправил его в дымящийся контейнер к грязным вещам, а из стоявшего рядом достал чистую футболку и надел еë через голову.
– Никак не укрыться от этой пыли, – произнëс он задумчиво и устало. – И как она всë время проникает внутрь?
Он покачал головой, глубоко вздохнул и добавил:
– На что потрачена жизнь!.. Не ту аномалию я изучал все эти годы: у нас тут налицо какой-то сверхъестественный диффузионный предикат.
– Я думаю, ей достаточно воли, – ответил женский голос.
Старик аккуратно сел в своë рабочее кресло возле узкого стола и некоторое время молча смотрел куда-то сквозь пространство, пока его взгляд вдруг не выхватил из полумрака проплывшую мимо в луче света одинокую пылинку.
– Нет у неë нет никакой воли. Еë просто несëт сквозь космос невидимая сила.
– Внешние силы действуют на всë. Воля противостоит им. Это нормально. Это и есть жизнь. Гораздо страшнее, когда никаких сил нет вообще. Не за что зацепиться. Не от чего оттолкнуться. Одна лишь… тишина.
Помолчав немного, старик произнëс шëпотом:
– Неужели это и есть то, что ты чувствуешь?
Ответа не последовало.
– Тебе не придëтся опять проходить через это, Наджем. Всë закончится, и ты будешь вновь свободна. Я обещаю.
– Спасибо, Адиль. Ты лучший из людей, кого я знала.
– Да, но… Разве я не единственный?
– Ты единственный в каждый миг, что я провожу с тобой. Но вокруг нас вечность, и путь в ней так долог…
– Мой путь уже подходит к концу. И я не знал никого, кроме тебя.
– Ты жалеешь об этом?
– Нет.
Он повернулся к столу и положил руку на специальную мягкую подставку, тут же сжавшую свою добычу боковыми фиксаторами. Их хватка постепенно усиливалась, пока не раздался чуть слышный звуковой сигнал. После него прошло несколько секунд, и Адиль почувствовал подушечкой пальца лëгкий укол. Фиксаторы ослабли, и он достал руку, встряхнув кистью. Капля крови упала на пол.
– Тебе больно? – спросил женский голос.
– Боль – то немногое, что у меня осталось. Я рад ей.
Старик взял из упаковки на столе прямоугольный пластырь и, отодвинув ворот футболки, наклеил его себе на грудь. Затем он встал и прошëлся по комнате взад-вперëд, немного помахав руками. Наконец, он подошëл к стене сбоку от стола и встал вплотную к ней, прислонившись грудью к висевшему там квадратному экрану. Быстро сверкнули две вспышки, и вновь раздался звуковой сигнал. Адиль сорвал пластырь, скомкал его и убрал в отсек сбора мусора под столом. Он сел на стул, глубоко вздохнул и подпëр голову ладонями. Проведя так какое-то время, он опять услышал сигнал, тут же встал и подошëл к экрану на стене, внимательно изучая отображëнную на нëм информацию.
– Не так уж плохо… – задумчиво пробормотал он , а потом обвëл комнату сощуренным взглядом и добавил: – Сейчас подлатаем.
Он подошëл к одной из транспортных коробок, изучил содержимое под крышкой, затем открыл соседнюю и достал из неë прозрачный пакет с бесцветной жидкостью. Взвесив его на ладони и бегло прочитав текст на упаковке, Адиль пододвинул своë рабочее кресло к окну и повесил пакет на специальный крючок на стене. Из следующей коробки он достал ещë один пакет, на этот раз меньше размером, и вынул из него длинную тонкую свëрнутую трубку, размотал еë и вставил еë штекер в разъëм на пакете. После всего этого он устроился поудобнее в кресле, приклеил липкий кружок конца катетерной трубки на своë предплечье и глубоко вздохнул, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Минуту спустя он вздрогнул всем телом и вновь открыл их. Осмотрев комнату, он увидел одеяло на кровати, осторожно потянулся за ним и, достав, расправил его на своих коленях. Помещение наполнил терпкий лекарственный запах.
Адиль тихо наблюдал за звëздным небом. За тем, как спокойно ворочают свои гигантские массы атмосферные циклоны Галены. Он долго смотрел, как разделяется на разноцветный спектр луч света, проходящий сквозь пакет с препаратом, мерно отдающий лекарство, каплю за каплей. На какой-то миг ему показалось, что в дверном проëме кто-то стоит. Старик повернулся – но, конечно, там никого не было, лишь тень от собранной шторы чуть колыхнулась и замерла. На полу он увидел каплю крови, обронëнную им ранее: она едва заметно ползла в сторону из-за вращения астероида.
Через некоторое время Адиль вдруг почувствовал, что начинает падать. Он дëрнулся и в этот момент понял, что проснулся от сна. Пакет с лекарством был пуст.
– Всë в порядке, Адиль, – произнëс женский голос. – Ты готов.
Старик оторвал липучку катетера и ответил:
– Надеюсь, скафандр мне ещë впору.
Щелчок, и стекло только надетого шлема вмиг запотело, но сразу начала работать вентиляция, и несколько секунд спустя Адиль снова мог ясно видеть окружающую обстановку. Напоследок он ещë раз осмотрел перчатки, глубоко вдохнул и выдохнул, затем привычным движением повернул запорную ручку внешней двери шлюза и почувствовал, как та на миг просела под давлением изнутри, но за секунду весь воздух из тамбура вышел через открывшийся проëм, прыснув двумя серебристыми струйками по углам, мгновенно разлетевшимися кристаллизованной пылью в окружающем пространстве. С ними пропал и звук, оставив старику возможность слышать лишь его собственное хрипловатое дыхание. Дальше дверь отворилась уже без всякого усилия. Осторожно перешагнув порог, Адиль вышел на металлический решëтчатый пандус, опоясывающий небольшое здание базы. Он располагался на высоте около полутора метров над поверхностью и имел ограждающие перила, к которым карабинами были пристëгнуты оба конца длинного троса в белой обмотке. Старик отстегнул один из карабинов и прицепил его к петле на скафандре. Затем он повернулся в противоположную от плавного спуска сторону пандуса, где секция перил была снята, и шагнул с краю вниз, медленно опустившись на песчаную поверхность. Всë его тело тут же вздрогнуло от пробежавшего по нему холодка: в окружающем вакууме один лишь стылый реголит астероида отнимал у скафандра тепло, но делал он это весьма эффективно даже сквозь четырнадцать слоëв фенилона и экранно-вакуумной изоляции, а также подошву.
Обернувшись назад, старик осмотрел крепление троса и здание базы, на пыльной стене которой не так легко было различить истëртую надпись: «Адиль-3». Он пригнулся и оценил состояние стальных свай, держащих станцию над поверхностью, после чего подошëл к транспортному контейнеру, валявшемуся полузарытым в грунт, и, открыв его гермодверцу, одну за одной, достал из него несколько автономных ламп освещения. Стоило ему тряхнуть лампу в руке – она загоралась оранжевым светом, и старик отбрасывал еë в сторону. Осветив таким образом достаточную площадь вокруг базы, Адиль огляделся вокруг: широкая равнина между грядами рваных скал, избранная когда-то местом строительства жилой станции, была усыпана разного размера транспортными контейнерами, испещрена бороздами, оставшимися после перемещения некоторых из них, и покрыта ровным слоем мелкодисперсной космической пыли. В разных еë сторонах торчали из грунта мачтовые антенны, от которых тянулись к центру, неповоротливо извиваясь из-за толстых стенок своих защитных кожухов, сигнальные кабели.
Адиль пошëл к ближайшей из антенн. Медленно, наваливаясь вперëд при каждом шаге, он ступал на ровный пыльный ковëр, чувствуя, как тот с беззвучным хрустом подминается под ногами, налипает на ботинки, и в нëм остаются глубокие следы. Было темно. Туманность – самое яркое пятно на небе, – сейчас была скрыта Галеной, полностью взошедшей над горизонтом и постепенно переваливавшейся с одной стороны небосвода на другую по мере вращения астероида.
– Журнал экспедиции Адиль-3. Астероид SV-1.27. Запись 57582. Попытка восстановить связь. Антенна №1, судя по индикации, исправна. Совершаю обход остальных.
Старик повернул в сторону следующей антенны и довольно быстро достиг точки еë установки, двигаясь по дуге вокруг станции.
– Антенна №2 исправна, – произнëс он. – Направляюсь к следующей.
– Ты расстроен, Адиль? – прозвучал женский голос.
– Нет, Наджем. Я знаю, что антенны в порядке. Проблема не в них. Но по инструкции я обязан проверить оборудование.
– Я чувствую, что ты… чем-то взволнован.
– Всë хорошо.
Он продолжил путь по равнине между двух скалистых хребтов, идя навстречу вращению астероида, поверхность которого резко уходила вниз у линии близкого горизонта, отчего постоянно сохранялось ощущение, будто находишься на обрыве, и опора ускользает из-под ног.
– Антенна №3 исправна. Иду даль… – что-то вдруг с силой дëрнуло его назад, прервав на полуслове и перехватив дыхание. Старик чуть не упал, но сумел устоять на ногах и обернулся, увидев позади себя натянутый трос.
– Тебе пора возвращаться, Адиль. Ты зашëл достаточно далеко.
Он взглянул вперëд – туда, где на вершине скалы, на фоне сияющей Галены, чернела мачта антенны №4.
– Мне страшно, Адиль.
– Чего ты боишься, Наджем?
– Того, что ты… оставишь меня одну.
– Этого не произойдëт. Я обещал тебе, помнишь?
– Неужели ты сам ни капельки не боишься?
Старик внимательно осмотрел скалу перед собой, острые выступы реголита с одной еë стороны и более пологий склон с другой. Затем он задумчиво ответил:
– Нет… Чего мне бояться?.. – Адиль опустил взгляд на свой скафандр, на ботинки с мощными грунтозацепами, и добавил: – Я дома.
После этого он уверенно отстегнул трос и пошëл в сторону четвëртой антенны. Он постепенно ускорял шаг, пока, перед самой возвышенностью, не перешëл на бег. Легко взбежав по склону, он схватился двумя руками за один из скальных выступов. Огромная инерция вынесла его ноги вперëд и подняла их, но он смог удержаться на месте и вернуть себе равновесие. Стараясь перебороть одышку, он какое-то время стоял на месте и смотрел на звëзды, слепившие глаза крупными каплями жемчужного дождя. Смотрел на тело астероида, представлявшегося отсюда, с вершины, каким-то незначительным ошмëтком материи, ничтожно, пренебрежимо малым на просторах бескрайнего космоса.