Неизвестен
Сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь
Стиль поэмы
Часть слов и оборотов, встречающихся в поэмах, вымерли, у других есть отдаленные родственники в современном английском, третьи заимствованы из старофранцузского, завезенного на острова завоевателями-норманами после битвы при Гастингсе в 1066 году.
Стал архаизмом не только язык, на котором писал Поэт «Гавэйна», но и стиль всех четырех поэм, так называемый аллитерационный, известный еще по древнеанглийскому эпосу «Беовулф». Литературное течение 13-го – 14-го века, называемое «английским аллитерационным возрождением», представляет собой яркую страницу в истории литературы, хотя русло это засохло, и уже навсегда, к концу 14-го века. Конечно, алллитерация, как прием, во все века использовалась и используется поэтами, но тут речь не о приеме, а о принципе, которым руководствовались при создании длинных поэм ( в «Сэре Гавэйне», например, свыше 2000 строк). Аллитерация соблюдалась строго, в каждой строке. В традиционной английской аллитерационной строке «Беовулфа», как правило, от четырех до пяти слов, из которых три созвучны по опорной согласной (под ударением), или по ударной гласной, кроме того, строка распадается на две части, разделяемая цезурой, или паузой.
Строфа «Гавэйна» – весьма законченная и в то же время гибкая единица повествования. Она состоит из длинных нерифмующихся строк, причем их число в строфе может меняться, и всегда завершается пятистишием, рифмующимся по типу ABABA, (так называемая «ось и колесо» – «bob and wheel».) Таким образом, поэт соединил тонический принцип стихосложения в длинной строке (присущий старине) с новым европейским веянием – короткой, силлабо-тонической строкой куплета.
Длинные аллитерационно-ассонансные строки строфы позволяют сжимать их или удлинять, меняя внутренний ритм; рифмованное четверостишие придает законченность эпизоду. Сочетая длинные белые строки с коротким рифмованным куплетом, автор ведет рассказ как бы в обрамленных сценах. Он не держится за определенное число строк в строфе и размещает в них ровно столько содержания, сколько находит нужным. Это своего рода маленькие главки, в смысловом отношении завершенные, что отдаленно напоминает принцип "онегинской строфы". Заключительное четверостишие может быть чем угодно – может подводить итог сцене, развивать сюжет, быть своего рода эпиграммой. Благодаря сочетанию длинных строк с рифмованным куплетом поэт избегает монотонности повествования, не теряя в стройности и чистоте. Число длинных строк в строфах поэмы варьируется от 12 до 37 (в оригинале); примерно такое же соотношение в переводе.
Автор поэмы – Аноним
Вряд ли рыцарские романы в Англии сочиняли и исполняли проезжие менестрели, хотя одно время так принято было думать. Это упрощенный взгляд. И хотя большинство романов и баллад, включая и нашу поэму, начинаются с обращения к слушателям, это не значит, что все они исполнялись менестрелями на площадях. В 14-м веке такие обращения стали литературным приемом. Известен он и нынешнему читателю. Достоевский или Гоголь прибегали к сказовой манере повествования, но не были сказителями.
Конечно, эпизоды из рыцарских романов запоминались и рассказывались странствующими исполнителями, ибо выступление менестрелей было обычным делом не только на площадях, но и в домах феодалов. Скорее всего, большинство романов создавалось в так называемых «книжных лавках», где собирались переписчики, авторы, переводчики, будущие исполнители, то есть менестрели, выкладывали на стол французские или английские рукописи и путем отбора создавали из кусков прежних и носившихся у них в голове образов и эпизодов новые сказания и романы. Такая вещь записывалась, но была часто только основой для устного рассказа. Менестрель, исполняя его под музыку, мог добавить и свое. Но все же большинство дошедших до нас английских рыцарских романов создавались не на бегу и не под сурдинку, а за столом с перьями и чернильницей. И почти со стопроцентной уверенностью можно сказать, что автор «Сэра Гавэйна» занимался литературой профессионально.
Есть основания полагать, что манускрипты в 14-м веке создавались по заказу феодала или обеспеченного купца. В них включались, наряду с рыцарскими романами, работы религиозного или исторического свойства, проповеди, поучения, жития святых, хроники. В течение всего 14-го века наращивала мускулы коммерческая отрасль издательства рукописных книг и их распространения по территории островов.
Будь «поэт Гавэйна» трижды профессиональным литератором, а не странствующим менестрелем, все равно его безымянность не должна нас удивлять. Анонимность поэта была для тех времен правилом, и то, что нам известны имена таких современников «Поэта Гавэйна», как Чосер или Легленд – счастливое исключение.
В 14-м веке только они, да еще Гауэр заботились о том, чтобы их произведения им и атрибутировались. Большинство народных поэтов той поры (народных в том смысле, что писали они на языке народа, английском, неважно, на каком именно диалекте), оставались анонимами, между тем имена поэтов предшествующей эпохи, писавших в Англии на французском языке, до нас дошли.
"Поэт-Аноним", скорее всего, был жителем северо-западной британской провинции Мидленд, где говорили на диалекте, в котором сильнее, чем в центрально-южном, то есть лондонском, чувствуется скандинавское влияние.
Не исключено, что он входил в свиту одного из видных вельмож того времени. Например, герцога Ланкастера Джона Гонта, сына короля Эдуарда Третьего. Гонт был крупным землевладельцем, меценатом и библиофилом.
Версий относительно личности Поэта «Гавэйна» много. Например, что он был «клерком», письмоводителем, а если совсем по-русски, так «дьячком», то есть церковнослужителем низшего чина, которых в Средние века в Англии принимали в знатные дома для канцелярской работы и мелких церковных поручений. По этой версии, он прислуживал видному вельможе Агеррану де Куси, графу Бедфордскому, с которого написал своего Зеленого рыцаря. Критик Генри Сэвидж полагает, что поэма «Сэр Гавэйн» была написана по случаю бракосочетания Агеррана де Куси со старшей дочерью английского короля Эдуарда Третьего Изабеллой ( праздновалось в Виндзоре в июле 1365 года), или позже, перед отъездом де Куси во Францию в 1376 году.
Интересно предположение о том, что поэт был письмоводителем в замке графа Пемброкского. Даже предлагают на выбор одно из двух имен письмоводителей графа: либо Джон Донн, либо Джон Прат, ибо у одного из них, как следует из архивных записей, в 1369 году умерла дочь Маргарет, или Марджери. Одна из поэм манускрипта, «Жемчужина», может быть прочтена как элегия в память о маленькой умершей Маргарите (И по-русски «маргарит», «маргарита» – «жемчуг», «перло», см. Словарь В.Даля).
Может быть, поэтом был высокообразованный Джон Эргоум из Оксфорда, круг чтений которого совпадает с кругом чтения Анонима? И даже высказывалось предположение, что он – не кто иной как Ральф Строуд, которого Чосер в поэме «Троил и Крессида» называет «философическим Строудом».
Во всяком случае, наш поэт хорошо знаком с обычаями богатых дворов, с одеждой и вооружением рыцаря, с подробностями охоты, читал книги на латыни и французском, разбирался и в вопросах теологии. Автор произведений из манускрипта «Коттон-Неро» был мыслителем своей эпохи, интересовавшимся проблемами религиозно-нравственного характера. Судить об этом можно не только по нашей поэме, но и по трем другим. В них во всех можно проследить одну и ту же ключевую идею: испытание смертного силами не от мира сего. (В этой связи обратите внимание на одно мелкое обстоятельство: замок Берсилака возникает перед сэром Гавэйном сразу после молитвы к Богородице. Не было ли во всем приключении небесного замысла, вмешательства божественных сил, решивших проверить величие христианнейшего воина Гавэйна? В конце концов, и в книге Иова Сатана спорит с Богом, а ставкой в споре – богобоязненный пророк).
О короле Артуре: исторический фон
Устные предания о полулегендарном короле Артуре появились приблизительно в 6-м веке нашей эры, в песнях уэльских бардов Лливарча Хена, Анеурина и Талиессина. По преданию, из них троих кто-то даже сражался в рядах артуровской армии. Их песни на протяжении нескольких столетий передавались из уст в уста, и вошли в древний сборник «Мабиноги». Есть там и прозаические переложения баллад об Артуре. Первые письменные исторические свидетельства об Артуре можно найти в произведении 9-го века. Это написанная по-латыни «История Бритов», приписываемая валлийскому автору Ненниусу ( «Historiz Britonum»). Он пишет, что «великодушный Артур, со всеми королями и ратью Британии воевал саксов и, хотя были там и познатнее его, 12 раз выбирали его военачальником, и всегда оставался он непобедим. В свое восьмое сражение Артур пошел с изображением Святой девы на бармах, и, силою Иисуса Христа и Святой Марии, обратив в бегство саксов, гнал их и губил весь день.»
В легендах племени кимвров говорится, что Артур был сыном Утера Пендрагона, а сам Утер предстает в них как Король Теней, мистическое тайное существо, своего рода Бог войны, кимврийский Марс. В тех песнях описывается, что Утер вступает в связь с будущей матерью Артура Игерной, пав на нее в образе облака. Облако, по-валлийски, Gorlois. Вполне вероятно, что когда бретонские труверы перелагали эту мифическую историю, первый муж Игерны, герцог Корнуэльский (Тинтагельский), получил от них имя Горлуа.
Ожесточенные войны между саксами и кимврами привели к бегству последних через нынешний Ла-Манш на север теперешней Франции, в Бретонию. Ее еще называли Арморией или маленькой Британией.
Там и возник цикл бретонских песен о короле Артуре. Описывая обстоятельства создания своей книги, бестселлера 12-го века, «Истории королей Британии», британский священник Гальфрид Монмут утверждает, что архидиакон Уолтер Калениус передал ему старинный фолиант на валийском языке, который он просто перевел на латынь. Был ли этот Калениус реальной или мифической личностью, существовал ли описываемый Монмутом фолиант – сказать трудно.
Как бы то ни было, книга вышла в свет в 1147 году на латыни под патронажем Роберта графа Глостера. В 1155 году Роберт Уэйс, желая угодить могущественной Элеоноре Аквитанской, перевел ее на нормандский диалект старофранцузского языка. Перевод Уэйса был озаглавлен «Le Roman de Brut». Уэйс не только переводил, но и добавлял от себя. Через 50 лет в конце 12-го века Лейамон, священник из Уостершира, переложил эту историю на англосаксонский язык, на котором тогда разговаривали в Англии простолюдины.
У Гальфрида Монмутского, писавшего свою «Историю королей Британии» по разным источникам, в том числе и бретонским, герцог Корнуэльский Горлуа – один из ближайших советников короля Утера Пендрагона. Этот последний, воспылав любовью к Игерне, жене герцога Горлуа, с помощью колдуна Мерлина принимает вид герцога и проникает в замок к Игерне, в то время как ее законный муж отбивается от войск короля в другом замке. Так, бесчестно, вероломно был зачат король Артур, идеал английских государей. Когда Артуру было 15 лет, отец его умер, попив воды из отравленного источника.
В Англии одним из самых известных популяризаторов легенд о короле Артуре был писавший на нормандском и латинском придворный короля Генриха Второго Уолтер Мэп, теолог и поэт, ставший впоследствии архидиаконом Оксфорда. Он умер незадолго до конца правления в Англии короля Иоанна Безземельного ( т.е. к 1216 году).
В 1458 году, примерно лет через сто после написания «Гавэйна», в типографии первого английского первопечатника Сэкстона была издана книга «Смерть Артура» Томаса Мэлори, переведенная с французского на английский. Как видите, подвиги Артура, исконного короля бритов, веками звучали даже и в Англии на чужих языках, нормандском и латинском, публикация же книги Томаса Мэлори означала вторую после лейамоновского «Брута», и уже окончательную победу народного языка на островах: фигурально говоря, останки великого государя вернулись на родину под английскими цветами.