Наталья Явленская
Проклятый корабль
– И кто получит эти сокровища? – с надрывом в голосе выкрикнул Флин. – Думаете, я не знаю, как капитан Бриггс распорядится ими?
Я поспешил объяснить парню его права:
– Уильям, по закону нам пятерым отойдет большая часть клада. Остальное поделит команда «Марджори». Здесь целая гора золота! Ты станешь богачом, слышишь?
Но мои слова не произвели должного эффекта. Флин насупившись стоял напротив и буравил меня острым взглядом. Тут я впервые осознал, что наедине с сокровищами мы все находимся в опасности. Искушение было слишком велико даже для бывалых проверенных временем моряков. И я понял, по какому тонкому канату мы ходим.
Перед вахтой мне как няньке пришлось заставить Флина поесть. Как я и думал, сытный ужин и глоток грога смогли привести матроса в чувство. А я, от греха подальше, собрал все мушкеты и запер их в каюте капитана.
***
Из-за опоздания Флина на вахту Хант разразился трехэтажной бранью. В обычных условиях это действительно считалось недопустимым, и я не обратил внимания на их небольшую стычку.
Однако через мгновение Хант снова показался на палубе. На него было страшно смотреть. Словно обезумевший, он в дикой ярости перебегал от меня к Бримблу и во всю глотку орал:
– Где оно? Куда вы его спрятали?
Я не понимал, о чем речь. Старик Бримбл, судя по всему, тоже. По нашим лицам Хант, видимо, догадался, что мы не в курсе причины его истерики. Затем он проревел:
– А, это, наверное, бродяга Флин постарался! Я всегда видел насквозь этого мерзкого червя! Ну, сейчас ты у меня получишь!
И стал карабкаться на фок-мачту, где находился наблюдательный пункт Уильяма Флина. В таком состоянии Хант мог убить Флина или сам сорваться с мачты. Пытаясь его остановить, я схватил безумца за ноги, но он с силой ударил меня пяткой в челюсть. Я упал. На помощь пришел Бримбл. Цепкий как обезьяна, он мигом настиг Ханта и повалил его на пол. Хант рассвирепел и накинулся на Бримбла. Между ними завязалась борьба.
Внезапно Хант замер над Бримблом и медленно отполз в сторону. Бримбл остался безжизненно лежать на палубе. Прямо из его сердца торчал конец железной свайки, насквозь пробивший грудь мужчины.
Все это произошло в одно мгновение или затянулось на час, я не знаю. Знаю лишь, что я не был готов к произошедшему и не смог предотвратить беду. Как в бреду я сидел на палубе возле мертвого тела товарища и не мог заставить себя посмотреть на его лицо.
Безумие Ханта разом прекратилось. Он сидел, зажав рот руками, и тихо стонал. Уильям Флин спустился с мачты и с криком набросился на Ханта:
– Что ты наделал, Джордж?! Что ты наделал?
***
Трагедия была настолько неожиданной и бессмысленной, что я долго не мог собраться с мыслями и рассудить, что делать. Я лишь повторял вопрос Уильяма:
– Джордж, Джордж, что ты наделал?
Хант сидел, обхватив голову руками.
– Я не хотел… я не нарочно…, – сокрушенно бормотал он.
– Но что случилось? Почему ты набросился на нас? – недоумевал я.
Хант поднял голову и взглянул на меня. Я чуть не вскрикнул: за несколько мгновений этот мужественный сильный мужчина превратился в ссутуленного старика с бледным, испещренным глубокими морщинами лицом. Он смотрел вокруг тусклыми водянистыми глазами, и я чувствовал, как по моей спине струится холодный пот.
– Чертовы сокровища… Куда они пропали? – с трудом выговаривая слова, стонал Хант.
– Сокровища в трюме, Джордж, – наконец отозвался я.
– Они пропали, а я убил Гарбиэля…, – продолжал стонать Хант.
Через какое-то время я обрел способность трезво мыслить. Нужно было как подобает похоронить товарища. По старому морскому обычаю мы завернули тело в парусину, в избытке находившуюся на судне, и спустили Бримбла в океан.
После погребения мы все вместе спустились в трюм.
Сокровища лежали на прежнем месте у большой бочки. Хант выпучил глаза и замотал головой так сильно, что, казалось, она могла оторваться.
– Но этого не может быть! Когда я был здесь, их не было! На месте чертовой груды золота ничего не было! – отчаянно вопил Хант.
– Тихо, Джордж, – сурово приказал я. – Только что из-за твоей истерики погиб Бримбл. Возьми себя в руки!
Хант поутих, но по-прежнему недоверчиво глядел на золото. Тут я вспомнил, что на вахте никого не осталось.
– Уильям, ты – на вахту, не хватало еще столкнуться с «Марджори», черт побери!
Но Флин будто не слышал меня. Я повторил указание.
– Я останусь охранять сокровища, – тихо проговорил он, потом посмотрел на меня и уже громче добавил, – кто-то ведь должен их охранять.
Я едва сдержался, чтобы не надавать этому выскочке по шее.
– Флин, я приказываю, живо на вахту! – выкрикнул я.
Наконец, парень оторвался от золота и направился на палубу.
***
Я перестал считать, сколько времени мы были на корабле. Хоть я прилежно вел судовые записи, и с легкостью мог подсчитать количество проведенных здесь суток, я знал, что на этом судне жизнь идет по другим, неизвестным нам правилам. Дело было не только в том, что из-за треклятого тумана мы не различали дня и ночи, и компас отказывался нам служить.
Мы не понимали, что происходит внутри нас, с нашим телом, рассудком. Внезапно на кого-то из нас нападал такой голод, что он ел и не мог насытиться. А другие могли неделю не вспоминать о пище. Во время вахты могла одолеть такая усталость, словно мы месяц были без сна. А эта дьявольская перемена внешности Ханта…
