Наталья Валенидовна Колесова
Нестрашные сны

Глава 9
Зверинец

– Агата, здравствуй! Я жду тебя сегодня в двенадцать ноль-ноль.

– Здравствуйте. А… кто это?

– Иванов Павел, ректор Академии, – голос мужчины в телефонной трубке стал слегка удивленным. Видимо, все должны были узнавать ректора не то что с полуслова – с полувздоха.

– Здравствуйте, Павел, – еще раз сказала Агата. – А зачем… где вы меня ждете?

Иванов удивился еще больше.

– В академическом зверинце, где же еще? Мы же договаривались с тобой об индивидуальных занятиях.

Ни о чем таком они не договаривались. Агата не думала, что ректор вообще о ней вспомнит.

– Но… – начала Агата. – У меня…

– Экзамены? Ну, это пустяки. Ты все успеешь.

– Ну в смысле… я же еще должна каждый день ездить в ИМФ на исследования.

– К Ноночке?

Агата моргнула: «Ноночка»?!

– Ничего страшного. Я уже с ней договорился, она согласна. Очень уступчивая девочка.

Агате вдруг стало весело: она представила, с каким скрежетом зубовным Осипенко уступает ивановскому бодрому напору, – наверное, вся телефонная трубка обгрызена до проводов. Вот только… в курсе ли ректор того, что вообще произошло после Дня открытых дверей в Академии, а если не в курсе, захочет ли с ней потом работать?

Агата глубоко вздохнула.

– Знаете, Павел, я вообще-то сама ничего не решаю. СКМ, а еще Божевич запретили мне всякую самодеятельность…

– Вздор!

– А?

– Послушай, Агата, дружочек, – сказал ректор энергично, – в жизни не поверю, что кому-то из семьи Мортимер можно хоть что-то запретить.

– Так вы… знаете?

– Да это же очевидно с первой минуты! – с нетерпением заявил Иванов. – Мы слишком много времени теряем на пустые разговоры, ты уже должна быть в пути! Машина ждет у дверей, пропуск Антон тебе выписал. Твоего куратора не приглашаю, животные бояться носителей огненной магии, – те, как правило, охотники. Итак, через час!

«Это очевидно с первой минуты». Наверное, очевидно всем – всем, кто знал родителей или бабушку. Наверное, они смогли обмануть только самих себя и интернатовцев, да и то лишь на время.

Неудачливые конспираторы. Подпольщики.

Казалось, всё сегодня повинуется деловитому и энергичному настрою Иванова: быстрые сборы, быстрый досмотр на воротах, быстрая поездка до знакомого «трилистника». Старшекурсник, дежуривший на дверях в Академию, лишь мельком глянул на пропуск.

– К Павлу? Сумеешь найти зверинец?

Сумела. Только не так быстро как хотелось бы ректору – тот уже в нетерпении подпрыгивал у входа, точно упругий блестящий мячик.

– Ну где же ты?! Я сейчас убегаю на ученый совет, буду в лучшем случае через час. Знаешь, что мы сделаем? Ты дашь животным к себе привыкнуть…

– Можно мне их покормить?

Иванов фыркнул:

– Тогда уж потом сразу и клетки почисти! Просто посиди здесь, отдохни. Послушай.

– Что послушать? – Агата опустилась в указанную кресло-качалку, накрытую старым клетчатым пледом.

– Их, – Павел кивнул подбородком на вольеры. – Не обращай внимания на запах, ты скоро привыкнешь. Просто расслабься. Я скоро!

И мячик упрыгал. Иванов же такой старый – наверное, старее бабушки, откуда в нем столько энергии? И почему все ей предлагают расслабиться? Сначала Осипенко, теперь вот… смотритель зверинца, ректор Академии по совместительству. Она что, такая напряженная? Агата погладила свой лоб – нахмуренный. Разжала челюсти. Попробовала улыбнуться – но уголки губ упорно ползли вниз.

Напротив, в вольере, сидел бурый медведь и, наблюдая за ее гримасами, покачивал головой. Не одобрял, наверное. Агата показала ему язык.

Конечно, лучше здесь, чем в лаборатории Осипенко. «Ты должна научиться контролировать свои перемещения! Ты должна действовать более целеустремленно, представлять все отчетливо, думать и во время сна». Должна, должна, должна… Как, скажите, она может это сделать? Расскажите, покажите, научите! Агата все больше подозревала, что доктор магических наук и сама этого не знает. Может, они и изучают законы сновидений и управление снами, но с такими… перемещениями в сновидениях явно столкнулись в первый раз. И здесь я сплошная уникальность, подумала Агата с легким самодовольством. И тут же себя одернула – а не была бы такой уникальной, сейчас бы ее быстренько обследовали и отпустили на каникулы. Или вообще бы даже изучать не стали.

…Н-ну, а где здесь старая знакомая – леопард? Кажется, налево. Здравствуй, киса, здравствуй, красавица, ох, какой же у тебя мех! Агата, не раздумывая, толкнула щеколду, входя в вольеру громадной кошки.

Там их и обнаружил вернувшийся ректор: Агата сидела, гладя развалившегося леопарда по груди, и серьезно рассказывала, какой он красивый и великолепный. Леопард верил, потому что нежился и громко мурчал. Иванов некоторое время полюбовался этой картиной, потом сказал вполголоса:

– Ну, вижу, девочки, вы уже спелись…

Агата подпрыгнула, а леопард так и остался валяться на спине, только взглянул на Иванова полузакрытыми довольными глазами и сложил на груди лапы. Агата виновато выбрела из вольеры.

– Извините, я, наверное, не должна была…

– Не должна была, – серьезно кивнул ректор. – Но раз дело сделано, говорить об этом поздно. Ничего страшного. А теперь вернемся к учебному месту.

Они уселись на «учебное место»: ректор – на качалку, Агата – на стул рядом. Некоторое время молча рассматривали животных. Те молча рассматривали их.

– Кто из них тебе не нравится? – неожиданно спросил Иванов.

– Крокодил, – ответила Агата, не задумываясь.

– Почему?

Агата поразмышляла.

– Наверное, потому что я его совсем не понимаю. Лежит – бревно-бревном, только глаза иногда открывает.

– А остальных? Понимаешь?

– Ну хорошо… я его не… чувствую. Совершенно.

Кивок.

– Уже ближе. Знаешь, в чем секрет блестящих дрессировщиков? Да, на некотором уровне они эмпаты и хорошо, как ты говоришь, чувствуют животных. А еще в чем? Не знаешь? Плохие дрессировщики знают только одно – что им нужно от животного. Но не знают, что нужно самому объекту дрессировки. Кроме самого элементарного, понятно: поесть, попить и спариться… Вот когда ты поймешь, услышишь, почувствуешь, чего хочет животное, тогда мы продолжим обучение дальше. Посиди, расслабься. Послушай. Не услышишь сегодня – услышишь в другой раз. Или в следующий.

«Плохие дрессировщики знают только одно – что им нужно от животного. Но никогда не знают, что нужно самому объекту дрессировки». А только ли о зверях сейчас говорится? Агата глянула настороженно; ректор с безмятежным лицом откинулся на спинку кресла. По его губам бродила легкая улыбка: то появлялась, то таяла. Маленький, круглый, лысый, Иванов напоминал сейчас умиротворенного Будду. Казалось, он слушает не только животных, но и ее мысли тоже.

Оставалось только последовать его примеру. Агата прикрыла глаза. Мерное поскрипывание ректоровской качалки. Фырканье зверей, стукоток копыт. Короткое взлаивание. Но как же хорошо, что хоть здесь от нее ничего не требуют! Агата слабо улыбнулась.

Ректор провожал ее до самого выхода. Агата все посматривала на него, но Иванов и виду не подал, что недоволен сегодняшним «уроком». На ходу показывал то одно, то другое, подробно объясняя, где что находится: «запоминай, чтобы не плутать, когда поступишь в Академию». Прощаясь, Агата все же попыталась извиниться, что у нее ничего не получилось, но ректор прервал ее:

– Все отлично, Агаточка, ты даже себе не представляешь, до какой степени отлично! До встречи через неделю! – и ускакал, напевая на ходу и попутно раздавая указания всем преподавателям, имевшим неосторожность попасться ему на пути.

Агата, моргая, смотрела ему вслед: вот бы Осипенко каждый раз ее хвалила – ни за что, просто так – да она бы тогда в ИМФ просто на крыльях летела!

Глава 10
Контроль и еще раз контроль

Когда Агата рассказала про секретный выход из интерната, друзья страшно возмутились: как это секрет, известный всем?! А они почему не знают?!

Впятером пошли осматривать место. Агата не очень уверенно выбрала прут: кажется, этот, да, третий от угла… Штурм-компания тут же разложила на траве книги и конспекты и принялась методично применять все выученные и не очень заклинания (а наивные-то воспитатели радуются, наверное, что интернатовцы даже в парк ходят с учебниками!) Больше всего надежд возлагалось на Люси – как-никак, а с решеткой, содержащей элемент ее стихии, «металяшка» всяко договорится! Но единственное, чего та добилась – цвет прута сменился с черного на серый. Зигфрид авторитетно заявил, что поменялась атомная структура материала: вместо чугуна получилась сталь. На него посмотрели с сомнением, но спорить не стали.

За дело взялся Карл. Следующими на очереди и наготове стояли Стефи с Зигфридом. Стефка так заинтересованно наблюдала за штурмом и давала столько советов, что было ясно – уже запланировала улизнуть через тайный выход на какое-нибудь свидание.

Карл убрал со лба взмокшие от пота волосы и, передавая эстафету Зигфриду, картинно отвалился от ограды на траву. Взгляд его упал на Агату.

– Слушай, а ты чего не пробуешь?

– Да!

– Давай, Агат, ну чё ты мнешься?

– Да я не… В смысле, я не знаю, как… И вообще, у меня магия… – Агата неопределенно покрутила рукой, изображая свою неверную магию. – Ну нет ее сейчас!

– Сейчас нет, а через секунду – р-раз – и будет! – Гауф на корточках переместился в сторону. – Давай-давай!

А вдруг и правда получится, ведь при снятии «маячков» она тоже не ощущала своей магии! Под взглядами друзей Агата взялась обеими руками за упрямый прут. Подергала. Закрыла глаза. Ладно, все равно неизвестно, что делать и что говорить. Как тогда сказал Келдыш: «вы можете просто пожелать». Вот и желаю, чтобы выход сейчас открылся! Агата представила, как металлический стержень поддается, вынимается, и всем своим немалым весом ложится на ее ладони… Она даже почувствовала это!

Открыла глаза и с досадой убедилась, что в действительности ничего такого не произошло: она просто изо всех сил вцепилась в прут, буквально повиснув на ограде. Четверка наблюдала за ней, раскрыв рты. Агата разжала занемевшие пальцы и отряхнула ладони; на них отпечатался узор рифленой решетки.

– Ну вот, видите? – сказала хмуро.

– Теперь моя очередь! – жизнерадостно заявил Зигфрид, подпрыгивая на корточках, словно гигантская лягушка.

А Агата вдруг резко устала. Понаблюдала еще за укрощением ограды, поняла, что это всерьез и надолго, потому что друзья сдаваться не собирались.

Ограда – тоже.

– Ладно, я пошла…

– Ага, – сказал Карл рассеянно. – Если увидишь воспитателей, свисти!

Агата для пробы свистнула – получилось тихо, и не свист вообще, а какое-то шипение. Надо потренироваться. Ушла на свою любимую скамью посреди кустов сирени – там у нее уже были разложены учебники… ну и другие книги. Сейчас вот она посмотрит вот эту… и картинки вот в этой… а потом – сразу за ин-яз.

Через час Агата подняла глаза, и с ее колен посыпались книги.

По интернатскому парку шел Келдыш. Шел неспешно, поглядывая по сторонам, чуть ли не любуясь демонстративно раннелетними цветами. Но Агата нисколько не сомневалась, что он давно разглядел ее за цветущими кустами сирени. Спохватившись, она нагнулась, а потом и вовсе присела на корточки, собирая разлетевшиеся учебники. Вскоре в поле зрения появились черные туфли, и Келдыш наклонился, помогая ей.

Не забыв при этом, конечно, заметить:

– Я так понимаю, это что-то вроде вашего традиционного приветствия: «Здравствуйте, Игорь, рада вас видеть?» Так рада, так рада, что постоянно либо сама пытается рухнуть в обморок, либо роняет все, что в руках имеется… Мортимер, вы ко мне явно неравнодушны!

Интересно, а как Келдыш отреагирует, если она скажет: «Да, конечно, неравнодушна»? Агата понадеялась, что он спишет ее пылающие щеки на то, что ей пришлось наклониться за улетевшим под скамью томиком. Выпрямившись, Агата увидела, что Келдыш листает поднятую книгу.

– А разве у вас следующий экзамен не иностранный?

– Иностранный…

Игорь подобрал выпавший из книги и спланировавший на скамейку старый фотоснимок. Взглянул, и рот его крепко сжался – Агата знала, кого он там увидел. На фоне лабораторного оборудования были сняты два бывших сотрудника бывшего Института экспериментальной магии: Марина Мортимер и Петр Стеблов. Келдыш внимательно рассмотрел фото и отдал Агате. На удивление, безо всяких комментариев.

Быстро проглядывал остальные книги, Агата читала названия вслед за ним. История магических учений. Жизнеописание кудесника Саавы Тишайшего. Институт Экспериментальной магии и его виднейшие представители. Легенды Магии. Воплощение Стихий…

По мере просмотра Игорь складывал книги на скамью – получилась аккуратная внушительная башенка. Поглядел на Агату с любопытством:

– Самообразовываетесь?

– Ну… да. Еще Осипенко дала список литературы, которую мне нужно прочитать.

– Ах, Осипе-енко!

Игорь указал ей на скамью – то ли приглашая садиться, то ли по старой учительской привычке разрешая. Сам уселся очень вольготно, раскинув руки по спинке скамьи. Агата присела бочком рядом. Сложила руки на коленях; представила, что выглядит как примерная первоклассница, и нервно схватив верхний томик из стопки, начала его перелистывать. Не глядя.

– Что, на природе лучше учится?

– Ну да, на свежем воздухе…

– Помнится, мне в вашем возрасте на свежем воздухе хотелось чего угодно, только не учиться, – лениво заметил Келдыш.

Агата вздохнула. Ладно, издавать тревожный сигнал не будем: четверку, штурмующую ограду, отсюда не видно. Да и не услышат они ее так называемый свист.

– Понимаете, Стефи готовится к экзаменам по основам магии прямо в комнате…

– И?

– Ну, она иногда злится или забывается…

– И-и-и? – с большим интересом спросил Игорь.

– Полная комната бабочек – вовсе не так плохо, даже красиво! А вчера возник нетопырь. Пока Стефи его… ликвидировала, он выдрал мне целый клок волос.

Игорь рассмеялся.

– Вы смеетесь, а мне было больно!

– Я и забыл, какое же веселое время экзамены! – Келдыш отобрал у Агаты книжку и потряс перед ее лицом. – Так для чего все это нашей ДэМээН нужно?

Как-то незаметно у Осипенко появилась кличка: ДМН, доктор магических наук.

– Когда я в первый раз вылетела на Агнуса, у нее возникла идея… То есть, когда Агнус мне приснился…

– Первое определение более удачно, – задумчиво произнес Келдыш. – «Вылететь на» – очень точное описание. Наверняка бедолага был поражен и испуган: работает себе мирно в своей вечной лаборатории, и тут через его нерушимую и непроницаемую Арку влетает девица в штанах… – он покачал головой. – У меня бы точно случился инфаркт.

– У вас?!

Келдыш глянул с оскорбленным достоинством.

– Вы просто не подозреваете, с какой тонко и остро чувствующей натурой имеете дело!

Агата засмеялась и села поудобнее.

– Вот так-то лучше, а то мне частенько кажется, что мое присутствие вас просто парализует – словно я Медуза Горгона во плоти, – заметил Келдыш. – Хотя зря вы, конечно, не верите в мою тонкую душевную организацию… Итак, после того, как вы вылетели на Агнуса, Осипенко решила – что?

– Она думает, что с моей помощью сможет посещать различные старинные институты, увидеть знаменитых магов…

– …заглядывать им через плечо в то время, как они творят волшебство, – продолжил Келдыш, – и подтверждать или опровергать всяческие теории и легенды. Надеясь, что осведомленность или увлеченность отправят вас куда следует, она подсовывает биографии волшебников, историю знаменитых магических школ и институтов…

…и еще снимок, на котором Агата впервые увидела своих родителей. Вернее, свою маму.

– Отличная задумка! Жаль, что, скорее всего, неосуществимая.

– Да? – огорчилась Агата. – Значит, у меня это не получится?

– У них это не получится, – поправил Келдыш. – Они будут снова и снова пытаться управлять вами, командовать, но в самом лучшем случае им удастся бежать по вашим следам, собирая крохи того, что вы оброните от щедрот своих…

Агата подумала, он снова шутит, но нет – Игорь сидел, задумчиво глядя перед собой, словно читал будущее в запутанном узоре металлической ограды интерната. Между прочим, Агате уже не в первый раз казалось, что в узор вписаны какие-то буквы… руны? Но едва она начинала приглядываться, пытаясь разобрать слова, как те вновь разваливались на невинные украшательские завитушки.

– Я заметил, что вы набрали больше всего книг по истории Института Экспериментальной Магии, – сказал Игорь, не меняя интонации. – Тоже по рекомендации Осипенко или это ваша личная инициатива?

– Я… Моя.

Келдыш помолчал.

– Мортимер, вы должны быть готовы к неудаче. Один шанс из… не знаю скольки нулей, что вы сумеете попасть в прошлое ИнЭМа и уж тем более – что увидите там свою мать.

– Но он все-таки существует? – мрачно спросила Агата. – Этот шанс?

– В вашем случае шанс присутствует всегда.

– Правда?

– Не заставляйте меня вас расхваливать. Это непедагогично.

Келдыш отломил веточку сирени, покрутил ее в руках.

– Мы во время экзаменов выискивали и жевали цветок в пять лепестков – чтобы уж наверняка получить «отлично»…

– Я, наверное, их уже целый килограмм съела! – с чувством сказала Агата. Неужели и Келдыш когда-либо в жизни испытывал неуверенность, нуждался в таких вот… эфемерных подпорках?

– Вижу, традиции блюдутся. А вас еще не пытались отвести на чердак?

– Н-нет… Но намекали. Это тоже традиция? А что там, на чердаке?

Келдыш пожал плечами.

– Ничего особенного. Темно. Много старых вещей, – покосился на нее и поправился: – То есть для тех, кто владеет магией, там нет ничего такого страшного.

– А для тех, кто не владеет? – послушно среагировала Агата.

– Ну мало ли… – туманно проинформировал Игорь. Явно подзуживая. Слегка улыбнулся на подозрительный Агатин взгляд. – На территории интерната опасности дозированы оптимально; мы в свое время опробовали все, уверяю вас. Для вашей закалки – самое то. На самом деле чердак напоминает имээфэвские коридоры: те же издержки магии, забавно, иногда даже страшновато, но не слишком опасно. Так что можете прогуляться на чердак, хотя лучше и веселее все-таки в опытной компании.

– А разве куратор не должен ограждать меня от всех мыслимых и немыслимых опасностей? – подколола его Агата.

Келдыш помолчал и сказал – теперь вполне серьезно:

– Мне уже не раз говорили, что куратор я «аховый». Но, кажется, я решил для себя, что должен делать куратор… да и, наверное, любой родитель тоже. Направлять, подсказывать, поддерживать – и научиться вовремя отпускать. Даже если сам ты трясешься от страха за своего подопечного, это не значит, что ему обязательно угрожает что-то смертельно опасное.

«Трясешься от страха за своего подопечного»… Келдыш действительно так за нее боится?! Хотя, конечно, он часто все преувеличивает, но это… приятно. Если не сказать больше. Чтобы и правда не сказать, Агата спросила поспешно:

– А мы… в смысле, вы будете меня еще чему-нибудь обучать?

– Думаю над этим. Но здесь не получится, – Келдыш огляделся. – На территории интерната всплески сильной магии гасятся моментально. Стоят ограничители, сами понимаете – против выбросов подростковой магии. Да еще и вашей, к тому же…

Можно обучаться и вне интерната. Но это Агата предложить постеснялась.

– Ну можно чему-нибудь такому… мелкому. Полезному.

– Полезному? – Келдыш слегка улыбнулся. – Если, например, как парней привораживать, пусть лучше вам ваша подружка расскажет. Она в этом вопросе большой специалист, насколько я понимаю.

Намекает на злосчастный талисман, который ей как-то подсунула Стефи? Но это же Стефи, она сама не хотела… Не хотела? Ну, в смысле, не собиралась ничего такого делать.

– Я подумаю, что вам больше всего в данный момент может пригодиться. – Келдыш неожиданно поднялся и вручил ей отломанную веточку сирени. – Значит, ДМН изменила планы и тактику исследований. Ну что ж, может, это и к лучшему… Мортимер, я буду иногда бывать у вас вот так – набегами между дежурствами. Должен же вас хоть кто-то контролировать в отсутствие вашей бабушки.

Да хоть каждый день! И даже несколько раз в день… Агата быстро-быстро закивала, хоть ее царапнуло слово «контроль». Но пусть приходит – хоть и по обязанности.

– Ну и отлично. До встречи.

Келдыш сделал шаг и обернулся:

– И передайте своим друзьям, что они не учли основополагающего фактора – выход открывается только в ночь полнолуния. Хотя лучше пока не говорите: заодно и материал перед экзаменами повторят.

Глава 11
Коридоры шутят

Пустыня. Так… спокойно. Никого. Агата соскользнула с бархана. Небо – низко, просто протяни руку и коснись…

Крупно вздрогнув, она распахнула глаза. Возле ванны стоял какой-то старик и, недовольно качая головой, постукивал скрюченным указательным пальцем по песочным часам. Песок из них давно высыпался. Агата попыталась подняться, но обнаружила, что прикована по рукам и ногам. Перепугавшись, рванулась – спросонья не сообразила, что это не цепи и не веревки, а просто туго стянувшие запястья и лодыжки ленты датчиков. Старик перевернул часы и, не взглянув на нее, бесшумно удалился. Серая мантия волочилась за ним по мокрому полу. Агата осталась лежать в остывающей воде, глядя на тусклую мигающе-потрескивающую лампочку. Где-то капала вода, и эхо от капель гулко разносилось по всему зданию. Казалось, во всем Институте – никого. Может, про нее просто забыли и ушли домой?

…ДМН внезапно решила, что ее подопытная крыска слишком долго расслабляется (тратя при этом драгоценное лабораторное время и отведенный для исследований час), и предложила для ускорения засыпания использовать теплую ванну со всяческими успокаивающими добавками. Ванна располагалась в заброшенном крыле института: говорят, раньше здесь была экспериментальная лечебница. Интересно, какими же «экспериментами» тут лечили? И могли бы вылечить, например, Димитрова? Или потеря магии болезнью не считается? Скорее, это что-то типа… ампутации?

Приближающиеся, громкие, отдающиеся эхом, шаги. Осталось только закрыть глаза и представить себе ожившую статую Командора. Вот она со скрипом распахивает дверь…

– Заждалась? – Нона деловито отстегивала Агатины «наручники». – Очень интересные показатели… Что тебе снилось?

– Пустыня.

Нона выдернула пробку из ванны. Переспросила невнимательно:

– Что? – она озадаченно смотрела на сыпавшиеся песочные часы. Вскинула руку со своими золотыми часиками. – Ничего не понимаю…

Вытиравшаяся Агата пояснила:

– Тут приходил какой-то старик и перевернул часы снова.

Нона нахмурилась.

– Какой старик?

– Ну какой-какой… старый, в серой мантии. С бородой. Пришел и перевернул, – объясняла Агата, все больше смущаясь под недоверчивым взглядом Ноны.

– Не выдумывай! Ты сама вставала?

– Как? – Агата показала на валявшиеся «кандалы».

– Значит, у тебя получилось повернуть их усилием воли?

– Чешуистая чушь! – не выдержала Агата. – Даже если б и смогла, зачем мне нужно часы переворачивать? Я жду-не дождусь, когда вы меня домой отпустите.

– Ничего не понимаю, – раздраженно бормотала Нона. – Старик какой-то… Он хоть что-то сказал?

– Нет. Перевернул и ушел. Может, у вас какой-нибудь сторож-пенсионер есть? – предположила Агата. Под недоверчивым взглядом Осипенко ей все больше казалось, что чушь-то как раз говорит она сама. Сторож в мантии старинной с бородой седой и длинной… А может, у него стиль такой.

– Куда он ушел?

Агата показала, Нона заглянула за покрытую потрескавшимся кафелем стенку.

– Там же тупик!

Оставалось только пожать плечами. Не приснился же он ей, в конце-то концов! Или приснился? Но кто тогда перевернул часы?

– Хотя… – Нона задумчиво похлопывала ладонью по стене. – Разве что наложение феноменов… остаточное излучение…

Агата навострила уши.

– Радиоактивное?

– До завтра, Агата.

– Но завтра же суббота!

– Наука не приемлет выходных.

Агата не сдвинулась с места.

– А я очень даже приемлю. Завтра выходной. Так что машину можете не присылать, я все равно никуда не поеду. И в воскресенье тоже.

– Ох, иди! – раздраженно отмахнулась Нона.

– До свидания.

Агата шла по широкому длинному коридору и, настороженно оглядываясь, потихоньку ускоряла шаг. Уж лучше бы она подождала Осипенко!

Теперь ей приходится пересекать это заброшенное крыло два раза в день и всегда становится страшно – и не только из-за дурной славы имээфовских коридоров. Сама атмосфера! Голые стены с облупившейся краской; спутанные плети провисшей проводки; редкие мигающие пыльные светильники. Из-за запертых дверей старых лабораторий доносятся какие-то шорохи и даже чье-то бормотание.

А еще по пустым длинным коридорам вольно гуляет гулкое, сложное эхо. Хотя Агата старается ступать бесшумно, эхо все равно повторяет ее шаги, уносится вперед, запускает по пролетам пыльных лестниц, ведущих в темноту вверх и вниз, и коварно выплескивается навстречу – кажется, кто-то вот-вот выйдет из-за угла…

Или кто-то постоянно крадется следом.

Только ступив на знакомую красную дорожку, Агата, наконец, с облегчением вздохнула и замедлила шаг. Побрела, со скукой разглядывала пол, и не сразу заметила, как начал тускнеть свет.

Подняла голову: вместо длинных ртутных плафонов с потолка свисали желтые лампы-«груши» на скрученных длинных шнурах. Заменили за день, что ли? Между прочим, в Институте Магических Феноменов могли бы использовать не банальное электричество, а какой-нибудь иной способ освещения. Волшебный. Звездный свет, например, или светлячков… ага, или лесных гнилушек… ну и убогая же у нее фантазия!

Нет, кажется, она все-таки не туда идет.

Стены коридора, уже не обшитые пластиком, были сложены из каменных блоков с выкрошившимся из швов раствором. Электрические лампы исчезли, свет впереди колебался, как будто… Агата прищурилась; да, точно! Это же свечи, вставленные в висящие на стене подсвечники! Оказывается, и у магов бывают перебои с электричеством! У них дома в Светлогорске всегда лежали свечки на случай аварии на подстанции…

Свечи были толстыми, белыми; на металлических чашечках подсвечников и на кладке стены виднелись застывшие восковые слезы. Агата оглянулась – коридор за ее спиной изогнулся (хотя она была готова поклясться, что он только что был совершенно прямым), и свет электрических ламп из-за поворота сюда не проникал. Кстати, и дверей на пути что-то давненько не попадалось… Впору уже кричать: «Ау-у, люди! Ну кто так строит?!» Надо пройти еще чуть-чуть. Должен же этот коридор где-то кончиться, куда-то привести?

…Ну, если он куда и ведет, то наверняка на другую сторону земного шара! Стены становились все древнее, свечи сменили сильно коптящие факелы. Когда Агата в очередной раз приостановилась, пламя ближайшего факела начало потрескивать и мигать – вот-вот погаснет. Да еще и в лицо потянуло холодным ветром, как будто где-то открыли дверь в огромный ледник.

Пожалуй, пора уже поворачивать обратно. Конечно, она бы с удовольствием прогулялась еще по этим… готическим коридорам, но только не одна, а в компании боевого мага. Келдыша, например. Или даже Бориса. Хотя, если подумать, здесь вампирам самое место. То есть, привычная по фильмам и книгам среда их обитания.

Как тут, кстати, с этим делом? С вампирами, имеется в виду? С э-э-э… не цивилизованными?

Агата вытащила из кармана джинсов мобильник. Позвонить хотя бы той же Осипенко? Пусть выведут ее обратно, а то как-то жутковато становится.

«Антеннка» на дисплее отсутствовала. Ну просто отлично! Агата вновь огляделась и передернула плечами. Ну конечно, если этот коридор ведет далеко, глубоко… под землю?.. в прошлое?.. сотовой связи тут точно нет. Или пока не существует.

Агата решительно повернула назад – к мобильной связи, электричеству, и свету дня. Коридор вильнул и…

Кончился.

Перед ней высилась громадная полукруглая, сбитая из толстых досок дверь. Доски обрамлены красноватым от ржавчины железом. Скобы, петли и накладки тоже ржавые. Мощный засов задвинут, ручка – витая, металлическая, тяжелая даже на вид петля.

Говорили же ей быть поосторожнее с коридорами! И бабушка, и Келдыш, да и Осипенко тоже.

А может, она еще и не просыпалась сегодня? Продолжает спать и видеть сны про единый магический Институт? Или все-таки «живые» коридоры развлекаются с ней в яви, запутывают, водят по своему лабиринту? Тогда ученые могли бы выдать какой-нибудь магический девайс, да хоть волшебный клубок, в конце концов! На всякий случай.

На такой случай.

А за ее спиной потрескивали, метались и гасли факелы…

Ну конечно, это сон! Просто он становится страшноватым. Холодный ветер вновь коснулся шеи – он налетал порывами, как будто кто-то нагонял его взмахами крыльев.

Больших черных крыльев…

Кровожадный феномен приготовился за пятку страшным зубом ухватить заплутавшую Агатку!¹ Ха-ха! Что-то ее сегодня на стихи потянуло.

В общем-то выбор у нее небольшой: или снова пойти по коридору навстречу ветру и темноте или уйти через эту дверь.

За которой тоже неизвестно что (или кто) ожидает.

Агата попробовала сдвинуть засов: тот с трудом, со скрежетом, но поддавался. Продолжая то толкать, то тянуть его обеими руками, она оглянулась, машинально бормоча: «Феномен оскалил зуб и кровавый глаз нацелил, но Агате недосуг, ведь она все ближе к цели!» Коридор из извилистого стал теперь совершенно прямым, и было видно, как надвигающаяся тьма, словно волна воздуха от прибывающего в метро поезда, гасит факелы. Языки пламени, сопротивляясь, метались, вытягивались чуть ли не до потолка, вспыхивали ярко – и гасли, испуская предсмертные красные искры.

Затанцевали и ближайшие факелы, заметалась по двери и стенам ее всклокоченная тень… или уже не только ее – множество рук, голов, тел… распахнутое острое крыло…

Засов с грохотом вылетел из петель. Едва не порвав себе мышцы, Агата рванула на себя просто стотонную дверь, шеи коснулось нечто невесомое и прилипчивое – вроде паутины, только очень холодной – и влетела в дверной проем.

– Ну наконец-то! Агата, где ты бродишь? Машина ждет тебя уже целых пять минут!

Глазам было больно от света, пронзительного дневного света лабораторных ламп. Осипенко, постукивая ногтями по столу, смотрела на нее с раздражением. Агата оглянулась. За спиной была обычная, белая, стеклянная до половины дверь. Агата даже открыла ее и выглянула в коридор – коридор как коридор. Освещенный, привычный, неподвижный коридор ИМФ.

– Ты что-то потеряла? – спросила Осипенко.

– Нет, – сказала Агата. – Все нормально.