Наталья Собакарь
Агент угрозыска
ГЛАВА 3
В кожаной куртке с портупеей, как и полагается солидному представителю власти, Григорий Костанжогло прибыл на место преступления. Постовой у подъездной двери преградил ему путь и отодвинулся в сторону лишь после того, как Григорий показал ему значок сотрудника уголовного розыска.
Костанжогло поднялся на второй этаж и увидел высокого человека лет тридцати пяти, в полупальто, потертом пиджаке, галифе и сапогах. На его гладковыбритом лице лежала печать какого-то нескончаемого, почти детского любопытства. Когда он задавал вопрос, он смотрел на собеседника пытливым взглядом, как будто в его жизни не было ничего важнее, чем получить ответ.
Звали его Федор Шугарин, и в графе «место работы» у него значилось начальник опергруппы Московского управления уголовного розыска, или сокращенно МУУРа. Костанжогло застал его в тот момент, когда для Шугарина не было ничего важнее входной двери в квартиру.
– Федор Петрович, милицию вызвал дворник, – доложил он. – Видел троих, уехали на извозчике. Потом услышал шум из квартиры. Поднялся, а тут крики, слезы, валериановые капли. Хотел от потерпевших позвонить – у них есть телефон – да бандиты обрезали провод. Тогда он побежал на почту на Мясницкой и уже оттуда позвонил в угрозыск.
– Дверь, я тебе скажу, Григорий, хорошая. Можно даже сказать, основательная дверь. – Шугарин любовно провел пальцами по массивному дубу. – Такую плечом не вышибить, даже твоим.
– Не похоже, чтобы вышибали. – Костанжогло наклонился, чтобы рассмотреть. – Замок не тронут.
– Вот то-то и оно, что не тронут. Ладно, пойдем, посмотрим, что там Коля накопал.
В окружении дам и разносолов за столом сидел агент угрозыска Коля Евсеев. Он был вызывающе молод и непозволительно хорош собой. Дамы единодушно решили, что люди в потертых кожаных куртках и выцветших рубахах вряд ли поймут горечь потери меховой горжетки или перстня с рубином. А вот молодой человек в чесучовом пиджаке и кашне, да еще и в модных остроносых туфлях, знает цену хорошей вещи. Только непонятно, зачем человек с такими знаниями пошел работать в милицию.
Коля выслушивал пострадавших и старательно заносил в список украденное имущество.
– Граждане, не наседайте, – говорил Коля. – Всех перепишем, все учтем. Возьмите листы бумаги и изложите особые приметы ваших колечек и брошек. Если нарисуете, еще лучше будет.
– Вы хотите, чтобы мы в таком состоянии рисовали! – взвыла Вава. – Меня сейчас хватит удар. – Она закрыла глаза и начала тереть виски.
– Может быть, воды? – предложил Коля. – Вдруг поможет.
– Мне бы помогли мои кольца и брошь! – зыркнула на него Вава. – Теперь придется целую вечность ждать, пока муж купит что-либо приличное. Не дай бог целый год придется голой ходить.
– Голой в смысле без одежды? – уточнил Коля.
Вава посмотрела на него холодным взглядом, в котором удачно сочетались жалость и презрение. – В некоторых кругах, молодой человек, лучше остаться без одежды, чем без бриллиантов. Впрочем, вам этого не понять.
– Где уж мне. – Коля обезоруживающе улыбнулся и положил перед ней лист бумаги и карандаш. – Попробуйте все-таки набросать. Такая артистическая женщина как вы наверняка неплохо рисует.
– Вы мне льстите, – смягчилась Вава, но карандаш взяла. – Впрочем, учитель рисования в гимназии меня хвалил.
– Я так и подумал. Рядом с рисунком напишите название вещи, примерную стоимость, если помните, а также место приобретения. Нам так будет легче искать.
– Я понятия не имею, сколько это все стоит! Я женщина и такими вещами не интересуюсь.
– Спросите у мужа.
Вава хотела объяснить Коле, что не все драгоценности, которые носят женщины, приобретаются их мужьями, но он уже перешел к другим потерпевшим. Раздав листы бумаги и карандаши, он пошел навстречу коллегам.
– Что врут очевидцы? – спросил его Шугарин.
– Вон та, в цветастой шали, хозяйка Нина Туманова, – показал Коля. – Рядом с ней в жилете Владимир Туманов, ее муж. Праздновали его день рождения. Вошли трое с пистолетами. Один держал на пушке, двое собирали вещи. Особых примет нет. Среднего роста, возраста, телосложения – словом, мрак.
– Коля, не тяни, – оборвал его Шугарин. – У тебя веселые глаза, значит, ты знаешь, кого нам искать.
– Тот, что держал ствол, начал с фразы «всем сидеть т-тихо».
Шугарин и Костанжогло переглянулись и хором вынесли вердикт:
– Вася Тишинский.
– Люблю работать, когда знаешь, кого ищешь, – сказал Шугарин. – Где он нынче обитает?
– Говорят, он с дамой сердца поссорился и с её малины съехал, – ответил Коля. – Где его теперь искать?
– Слава богу, в Москве не одна малина. Ты позвони дежурному по городу, дай ориентировку на Тишинского. И еще, узнай, не прибыл ли нужный нам человек из Ростова. – Коля кивнул и вышел. – Гриша, ты возьми на контроль этот кружок рисования. – Он кивнул на сидевших за столом гостей. – Я пока потолкую с хозяевами.
Шугарин попросил Тумановых пройти в соседнюю комнату. Предназначенная для чаепитий на английский лад, с низким столиком, окруженным диваном и креслами, комната была последним писком столичной моды.
Для интерьера был приглашен остромодный художник, который обтянул все, до чего дотянулся, полоской. Картины на стенах являли собой единство темы, представленное в многообразии стилей. Здесь были лошади всех мастей: реалистические, романтические, кубические, аполлонийские, мусагетовские, бубно-валетовские и прочие. Художник наслаждался безудержной симфонией искусства. Хозяйке дома очень нравилось, что лошадки подходят по цвету к обоям.
Нина Туманова без сил упала на полосатые подушки дивана. Ее муж опустился на стул.
– Кто обычно открывает дверь? – спросил Шугарин.
– Даша, наша домработница, – ответила Туманова.
– Где она?
– Побежала вам звонить.
– Нам позвонил дворник.
Тумановы переглянулись, и Шугарин почувствовал напряжение.
– Тут, видите ли, деликатный момент, – взял на себя объяснение муж. – У Даши есть небольшие проблемы с документами.
– Насколько небольшие?
– Её ограбили бандиты в поезде, – зачастила Туманова. – Ударили по голове, отобрали все вещи и деньги. Вы представить себе не можете, что она пережила.
– Почему же не могу? Очень даже могу. Я каждый день общаюсь с людьми, у которых отбирают вещи и деньги.
– Она потом долго лечилась, – продолжил муж. – Это все ужасно.
– Я не понимаю, куда смотрит милиция, – продолжила Туманова с надрывом. – В поездах грабители, в трамваях карманники, а теперь и в собственной квартире не скрыться. Порядочному человеку нет покоя!
– Это все очень прискорбно, но к делу отношения не имеет, – Шугарин прервал ее монолог. – Значит, горничная, которая открыла дверь грабителям, скрылась, потому что у нее нет документов, так?
– Выходит, что так, – нехотя согласился Туманов.
– Как же вы наняли ее на работу? – продолжал допытываться Шугарин.
– Она была такая несчастная, – жалобно проскрипела Туманова.
– И потом, у нее сохранилось рекомендательное письмо покойной жены московского градоначальника, – продолжил ее муж. – Знаете, в ней чувствовалась школа прислуги из хорошего дома: умение понимать, что хозяевам нужно, предупреждать их желания. Хорошо вышколенную прислугу нынче днем с огнем, как говорится.
– Вышколенную, значит, – кивнул Шугарин. – Другими словами, раз девушка без документов, то сунем управдому красненькую, чтобы не совался, а ей заплатим крохи. Пусть будет счастлива, что хоть крыша есть над головой. Будет ерепениться, сдадим в милицию.
– Как вы смеете! – взвился Туманов. – Я буду жаловаться.
– Да, пожалуйста, закон дает вам на это право.
Следующие десять минут Шугарин стоически выдерживал крики хозяев. Он узнал, что Туманов очень важная фигура в Наркомфине и он не позволит непонятно кому так с собой обращаться.
Шугарин предложил еще раз показать свои документы, чтобы Тумановы перестали считать его непонятно кем и убедились, что он начальник опергруппы уголовного розыска при исполнении служебных обязанностей и имеет право задавать им вопросы во время расследования преступления, которое произошло в их квартире. Он также сказал, что может прямо сейчас перестать беспокоить хозяев и их гостей, а вместо этого вызвать их повестками в качестве свидетелей. Причем, повестки он может доставить каждому из них на рабочее место.
Туманов горячо заверил товарища начальника, что и он и его гости будут рады оказать всю посильную помощь следствию. В повестках не было нужны, особенно в тех, которые доставлялись прямо на рабочее место.
– Вы своих гостей хорошо знаете? – спросил Шугарин.
– Это всё очень порядочные люди, – категорически заявил Туманов.
Шугарин заметил взгляд хозяйки дома, брошенный в сторону. – Вы, я вижу, не согласны с мужем.
– Все гости бывали у нас много раз, кроме Павла, не помню его фамилию, который пришел с некоей Викторией Лернер. Может быть, вы слышали?
– А должен был?
– Она известная женщина.
– Чем же она известна?
– Она такая… эффектная женщина, – пояснил Туманов. – Из тех, что сразу привлекают внимание.
– Эффектная? – оживился Шугарин. – Интересно как. Покажите мне ее.
Он распахнул дверь в комнату, где гости сдавали Костанжогло свои рисунки. Тумановы оглядели присутствующих.
– Здесь ее нет, – заключила жена.
– Куда же она могла деться?
– Куда угодно, – махнула рукой Туманова. – Тут был настоящий сумасшедший дом. Все были на нервах, кричали так, что у меня голова разболелась.
– Расскажите мне о ней, – попросил Шугарин. – Что она делала, откуда куда выходила, словом, все, что помните.
– Она пришла с этим Павлом.
– Фамилию которого вы не помните, – сказал Шугарин, и оба утвердительно кивнули. – Тогда как же вы его пригласили? И зачем?
– Он работает в одной конторе, с которой у мужа дела. Мы пригласили его только потому, что он обещал привести Викторию. Иначе зачем он нужен?
– Значит, и он и она были в вашем доме впервые. Что они делали?
– Виктория сначала пела за роялем. У нее такой приятный чувственный голос, – сказал Туманов.
– Голос как голос, – поправила его жена. – Ничего особенного. Потом вошли эти бандиты и взяли ценности.
– К двери она не подходила?
– Какой двери?
– Входной.
– Зачем? – удивилась жена.
– Затем, что на вашей двери несколько замков и ни один из них не взломан, – пояснил Шугарин.
Муж и жена переглянулись.
– Вы что же, полагаете, что кто-то из наших гостей открыл дверь грабителям? – спросил Туманов.
– Я не исключаю такой возможности. У Виктории этой что-то взяли?
– Да, у нее было кольцо на пальце. Кажется, в виде бабочки. Я помню, еще хотел подойти поближе рассмотреть.
– С каких пор ты интересуешься кольцами? – прищурилась его жена.
– Твои намеки совершенно неуместны, дорогая. Ты же знаешь, что я люблю только тебя. – Он взял ее руку и поцеловал ее. Мадам Туманова немного оттаяла.
– Что было потом? – продолжил Шугарин.
– Все забегали, начался совершеннейший бедлам. Кажется, она вышла в эту комнату. Больше я ее не видел.
Шугарин огляделся. – Это что? – Он показал на тяжелые портьеры.
– Дверь в наш будуар.
– Разрешите полюбопытствовать?
– Да, конечно.
Шугарин отодвинул портьеры, аккуратно приоткрыл дверь, затем распахнул ее и вошел в комнату. Отсутствовал он не больше минуты.
– Окно настежь. Второй этаж, невысоко. Значит, говорите, эффектная женщина, – удовлетворенно заключил Шугарин. Он хотел что-то добавить, но его прервал Коля, который вбежал в квартиру с криком:
– Дежурный сообщил: Вася Тишинский гуляет в «Аркадии».
ГЛАВА 4
В фойе ресторана висел телефон. Он был скрыт от глаз праздной публики, и номер его был известен немногим. Почти всегда звонок означал неприятности.
Так было и на этот раз.
Повесив трубку, метрдотель взмахом руки подозвал Яшу-официанта и отправил того к столу, где четверо мужчин, они же банда Васи Тишинского, неторопливо поглощали ужин. Ресторан славился внимательным отношением к клиентам, особенно постоянным и состоятельным.
Яша подлетел к столу и, сложившись пополам, шепнул на ухо главарю. Тот кивнул и одним махом допил остатки водки. Промокнув губы салфеткой, он сделал знак достать деньги из-под ножки стола. Яша нырнул и протянул деньги в угодливом поклоне. В ответ Вася обвел рукой зал:
– Это за ущерб.
Яша кивнул и удалился. Все четверо встали из-за стола, и Вася скомандовал:
– Моня, музыку.
Блеклый блондин Моня выстрелил в потолок. Одни гости замерли, не донеся ложку до рта, другие привычно нырнули под столы. Женщины отреагировали дружным визгом. Три дамы весомых достоинств пытались уместиться под одним столом, при этом каждая обвиняла двух других в том, что они мнут и пачкают ее лучшую юбку.
Банда направилась в сторону кухни.
Официант Яша аккуратно собирал со столов хрустальные рюмки. В салфетке, которую он носил на левой руке, оказался подходящий по размеру карман, куда он и складывал добычу.
Шугарин, Коля, Костанжогло и еще трое агентов ворвались в зал. Они увидели бандитов у противоположной двери.
– Стоять! Уголовный розыск! – крикнул Шугарин.
Вася обернулся и выстрелил – пуля чиркнула по стене чуть выше голов преследователей. Шугарин ответил двумя выстрелами. Он целился по ногам убегающих, но промахнулся. Массивная колонна приняла в себя пули, чихнув каменной крошкой.
Посетители продолжали дрожать под столами. Сверху на них лилось рекой содержимое разбитых вдребезги графинов, падали осколки тарелок и остатки еды.
Семен Карагач продолжал ужин, как ни в чем ни бывало. Он подцепил вилкой маринованный гриб, отправил его в рот, прожевал, удовлетворенно кивнул и осведомился у официанта Яши, который сидел под соседним столом:
– И часто у вас так?
– Когда раз в месяц, когда два.
– Мне говорили, что в столице интересная жизнь, – восхитился Семен. – Но чтобы прямо так, с вокзала на шухер – мои аплодисменты.
Трое бандитов уже скрылись за дверью, когда Череп, шедший последним, начал беспорядочно палить во все стороны. Шугарин со товарищи были вынуждены залечь. Рядом с Карагачом взвизгнула пуля.
– Вот этого я не люблю, – сказал он, выхватил револьвер и одним выстрелом уложил стрелявшего. В зале стало тихо. Семен положил оружие рядом на стол и снова взял вилку. Такие отменные грибочки грех было оставлять.
В наступившей тишине агенты угрозыска вылезли из укрытий. Шугарин осмотрел всех. Кажется, никого не зацепило. Он осторожно приблизился к неподвижному телу, которое перекрывало проход на кухню. Вытащив у него из руки револьвер, Шугарин положил его себе в карман, после чего перевернул тело на спину.
Тонкая струйка свежей крови выползла изо рта стрелявшего, взгляд из живого становился стеклянным. Несколько хрипов отделяло его от вечной тишины. И вот они прозвучали.
– Этот точно из Васиной гоп-компании, – сказал подошедший Евсеев. – Черепом звали. Но по описанию на квартире Тумановых его не было.
– Его работа на козлах сидеть, по квартирам пусть другие рыщут, – сказал Костанжогло.
Шугарин подозвал одного из агентов, приданных им в помощь. – Мы дальше пойдем, а ты останься с телом. – Шугарин сделал широкий жест рукой с револьвером. – И успокой публику. Пусть заканчивают свои фрикасе.
В глубине зала Шугарин заметил странного посетителя, который как ни в чем ни бывало продолжал орудовать вилкой. Либо тот настолько оголодал, что и стрельба не была ему помехой, либо настолько привык к этой самой стрельбе, что не считал ее причиной прерывать ужин. Интересный молодой человек, подумал Шугарин, выходя на кухню, надо бы поближе с ним познакомиться.
После ухода милиционеров, Карагач подошел к столику, под которым сидели девушка в черном платье с белым воротником и ее кавалер. Наклонившись, он подал ей руку и помог подняться. Она была такой тонкой и худой, что казалось, ничего не весила. На лице, обрамленном каштановыми кудрями, смеялись озорные глаза.
– Вас не задело, мадемуазель? – спросил Карагач.
– Право, не стоит беспокоиться, – ответила она.
– Что, черт возьми, происходит? – раздался недовольный голос из-под стола. Тучный мужчина пытался вылезти, но зацепившийся рукав пиджака мешал ему.
– В вашей жизни, месье, уже ничего, – ответил Карагач и поклонился к девушке. – Разрешите представиться, Семен Карагач. Прибыл из Ростова посмотреть столицу.
– Елизавета Ивановна Нестерова.
– Меня можно звать просто Семен. Как мне обращаться к вам?
– Елизавета Ивановна, а вы Семен…?
– Васильевич, – вздохнул Карагач, – если вы настаиваете на формальностях.
– Пока настаиваю, – вздернула носик Елизавета Ивановна. – Мы с вами едва знакомы.
– Мы были вместе под пулями. В приличных обществах это повод перейти на «ты».
Она окинула скептическим взглядом зал. – Вы называете это общество приличным?
– На безрыбье, – пожал плечами Карагач.
Тем временем перестрелка переместилась на улицу. Выбежав из ресторана, Вася, Митя и Моня помчались в просвет арки, чтобы выбежать на улицу и скрыться в вечерней толпе. Но две столкнувшиеся прямо перед выходом пролетки нарушили этот план.
Лошади ржали, обнюхивая друг друга. Извозчики матерились и каждый обвинял другого. Седоки скучали, выражали недовольство и давали непрошеные советы.
Троице грабителей ничего не оставалось, как вернуться во двор ресторана. Именно в этот момент на улицу вышли преследовавшие их милиционеры. Снова зазвучали выстрелы. Маузеры бандитов не считали патронов. Револьверы милиционеров огрызались в ответ. Преследователи были совсем рядом, но темнота давала преимущество убегавшим.
Шальная пуля чиркнула по стене снаружи, срикошетила в окно, и оно выплюнуло кусок стекла. Семен схватил девушку за талию и передвинул ее за колонну.
– Лучше вам пока постоять здесь, Елизавета Ивановна, – сказал он.
– И как долго?
– Тот факт, что вас совсем не смущает стрельба, смущает меня. У вас, должно быть, интересная биография. И что-то мне подсказывает, что в ней было много печали.
Его руки упирались в колонну по обе стороны от девушки, он прикрывал ее своим телом. Остальные гости по-прежнему сидели под столами, и оттого казалось, что они одни в огромном зале. Его лицо было так близко, что она могла пересчитать веснушки у него на носу и потрогать шрам, выступающий из-под белоснежного воротника рубашки.
– Можете звать меня Лиза, – сказала она.
Разбитое окно превратило гулкие звуки выстрелов в резкие.
– Я бы остался с вами навсегда, Лиза, – сказал Карагач, пробуя на вкус ее имя, – но, к сожалению, я на работе.
Схватив со стола револьвер, Семен быстро добрался до подоконника и выглянул наружу. Когда его глаза немного привыкли к темноте, он увидел три фигуры, прятавшиеся во дворе. Они стояли за холодными шкафами для продуктов. Рядом высились штабели ящиков и лежали груды дров, укрытые навесом от дождя.
Бандиты медленно продвигались в сторону арки, поливая огнем преследователей. Те были вынуждены залечь у двери, рядом с дровами. Внезапно в арке появился просвет. Похоже, что, услышав выстрелы, извозчики предпочли ретироваться.
Семен высунул револьвер в окно и прицелился. Сзади послышался всхлип. Обернувшись, он наткнулся на взгляд полный ужаса дородной певицы Галатеи, сидевшей под соседним столом. За ней виднелись музыканты, которые с некоторой скукой на лицах привычно ждали окончания перестрелки.
– Вам не дует? – спросил Семен певицу. Она всхлипнула и натянула на плечи шаль. Семен удовлетворенно кивнул и выстрелил в сторону арки. Тихий стон дал знать, что пуля достигла цели. Две фигуры вползли в арку, волоча за собой третью.
Семен открыл дверь на кухню ресторана, прошел мимо булькающих кастрюль на плите и брошенных досок с нарезанными овощами. Его путь лежал мимо двери с раздаточным окном, в котором виднелось испуганное лицо.
– Можно выдыхать, господа, – сказал Семен. – Ваши лучшие клиенты покинули банкетный зал.
Спускаясь по лестнице, он услышал топот ног и крики, что все сгорело, переварилось и надо все начинать сначала. Похоже, этот вечер принес множество разочарований.
Спустившись на первый этаж, Семен аккуратно приоткрыл дверь во двор. Первым, кого он увидел, был Федор Шугарин, перезаряжавший револьвер. Из арки к нему подбежали запыхавшиеся подчиненные.
– Как сквозь землю провалились, Федор Петрович, – доложил Коля.
– Наверняка, пролетка их ждала, – добавил Костанжогло.
– Досадно, – сказал Шугарин и поставил заряженный барабан на место. – Там в зале еще один ствол звучал. Надо бы выяснить, кто стрелял.
Семен кашлянул, и все трое повернулись на звук. Перед ними стоял тот самый интересный брюнет, который невозмутимо ужинал под пулями.
– Я стрелял. Но в свое оправдание хочу сказать, что они первые начали.
Шугарин ответил на его располагающую улыбку своей. – Добрый вечер. Позвольте документы.
– Тут темно, давайте завтра, – предложил Карагач. – Три ствола синхронно поднялись и направились на него. – Но можно и сегодня.
Медленно, чтобы не нервировать вооруженных людей, Семен вытянул из внутреннего кармана листок бумаги и протянул его Шугарину. Пока Евсеев и Костанжогло держали его на мушке, Шугарин поднес бумагу ближе к свету, падавшему из окна ресторана.
– «Мандат. Предъявитель сего сотрудник милиции города Ростова Карагач Семен Васильевич направляется в Москву для проведения совместной операции с Московским управлением уголовного розыска». – Шугарин свернул документ и положил его себе в карман. – Заждались мы вас, Семен Васильевич. Думали, что вы с вокзала прямо к нам. Но вы решили сначала в ресторан зайти.
– Может у них в Ростове голодно, – предположил с усмешкой Костанжогло.
– Не иначе, – согласился Шугарин. – И бандита знатно уложили, с одного выстрела. У нас к нему, правда, вопросы были, ну да чего уж теперь.
– Я из окна еще одного зацепил, – сказал Карагач.
Шугарин посмотрел на него с удивлением. – Это вы, Семен Васильевич, сейчас хвастаетесь?
– Нет, это я думаю вслух.
– И часто вы так делаете?
– Иногда. Вряд ли пролетка стояла рядом, и все же эти двое физкультурников, – он кивнул на Колю и Костанжогло, – их не догнали. С раненым у них так бы не получилось. Отсюда следует, что раненого они бросили.
– Посреди улицы?
– На улице холодно, – Семен игнорировал сарказм Костанжогло. – Зато в одной из квартир поблизости наверняка сухо и тепло.
Шугарин снова смерил оценивающим взглядом Семена. – Или я утомился, или товарищ Карагач дело говорит.
– Тут сплошные коммуналки, – недовольно буркнул Костанжогло. – До утра не управимся.
– Может, мы его в первой же найдем, – предположил Коля Евсеев.
– Не с моим счастьем, – ответил Григорий.
– Мне сказали, тут рядом бордель есть, – встрял Семен.
– Эта интересная информация нам зачем? – спросил Шугарин.
– Затем, что интересующий нас человек ранен. А вызов доктора в бордель дело привычное. – Семен широко улыбнулся. – Я начал этот вечер в ресторане, почему бы не продолжить его в борделе?