Наталья Кадомцева
Исповедь волонтера. Рассказы о животных и людях, их спасающих
Редактор Мария Бутырская
Дизайнер обложки Мария Бутырская
© Наталья Кадомцева, 2022
© Мария Бутырская, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0059-3172-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие. Когда плачут волонтёры
Многие, наверное, думают, что волонтеры сделаны из стали. Или из железобетона. Потому что способны не отворачиваться там, где многие проходят мимо, потому что им «больно смотреть, как животные мучаются». А вы представьте на миг – если вам только больно смотреть на их мучения, каково тогда несчастным зверям? От того, что вы прошли мимо, оберегая свою психику от страданий, их мучения не закончились. Нам тоже больно смотреть на страдания живых существ. Так больно, что порой хочется кричать. Но мы затыкаем свой рот, собираем всю волю в кулак и пытаемся помочь тем, кто в этом нуждается. Порой становится настолько невыносимо, когда душа словно разрывается на клочки, но плакать нельзя. Пока нельзя. Плакать можно будет потом, когда все закончится. Когда сумеешь или не сумеешь помочь. И тогда слезы будут либо от радости, либо от горя. В субботу на моих руках ушел на Радугу маленький котенок. Я и моя дочь были с ним рядом до самого последнего вздоха. Мы гладили маленькое скрюченное параличом тельце, целовали его носик, разговаривали с ним. Малыш должен был знать, что он не один. Что рядом с ним, пусть и недолго, были люди. Что он был нужен и любим. Нужно ли говорить, что мы плакали. Наверное, не нужно…
Да, волонтеры плачут. Плачут тогда, когда на руках умирает очередной спасеныш. Плачут на приемах в клиниках, когда врачи говорят, что надежды нет. Плачут на дорогах над сбитым животным. Знаете, мы даже плачем, когда отдаем своих подопечных в новые руки. Мы не можем заснуть ночами, потому что нам страшно. Как эти руки будут обращаться с питомцем? Насколько они добрые и ответственные? На какую судьбу мы обрекаем тех, кого своими руками подбирали, лечили, выхаживали? Отдавая питомца, мы отдаем вместе с ним часть своей души. А еще нам очень больно, когда мы видим, на какую жестокость способен человек. Нам горько слышать в свой адрес оскорбления и издевки. Не описать словами, сколько дерьма ежедневно выливается нам на головы только потому, что нам не все равно. Иногда опускаются руки и хочется послать этот мир ко всем чертям. Но мы не можем. Мы не можем отвернуться, потому что в этом мире живут те, кто в нас нуждается. И кто, если не мы?
Да, мы плачем. Но не из-за себя или своих личных проблем. Мы плачем из-за того, что доброта сегодня в большом дефиците. Мы плачем из-за утраченной человечности…
Эта книга – попытка рассказать о том, что чувствуем мы, когда пытаемся спасти еще одну живую душу. Эта книга – возможность рассказать о том, что переживают животные, оказавшиеся на улице. Эта книга выстрадана годами волонтерской практики, и, если она вызвала в Вашей душе отклик, значит, она написана не зря.
История Ричарда
Написать историю Ричарда я хотела уже давно. Наверное, больше полугода я вынашивала эту идею. Думала, от чьего лица лучше вести рассказ. Как изложить события, которые случились с нами. И, наверное, просто набиралась сил, чтобы все пережить заново.
Эта история произошла на самом деле. Все события и люди реальны. Ричард – помесь ротвейлера и овчарки – был сбит поездом в апреле 2018 года. Наши волонтеры нашли его лежащим под насыпью железной дороги мокрым, грязным и крайне истощенным. В клинике нам сказали, что собака лежала минимум десять дней. Десять дней без еды, терзаемый болью в раздробленной и вывихнутой лапах.
Ричард собрал вокруг себя многих неравнодушных людей и волонтеров. Практически благодаря ему все мы и познакомились.
Мы создали группу помощи травмированной собаке. Все, кто захочет узнать больше, могут зайти сюда https://vk.com/richard_58 В группе вы можете посмотреть фотографии и узнать больше о той работе, которая была нами проделана.
Я родился теплым июньским днем. Сначала мне стало холодно, потом горячий мамин язык вылизал мою шерстку, а я, наевшись вкусного ароматного молока, уснул рядом с моими братиками и сестричками.
Наверное, я был самым большим и сильным. Во всяком случае мне так хотелось думать. Мы играли и боролись, и часто я побеждал. И тогда мне доставалось больше всего молока. Мама была рядом, и нам было хорошо с ней.
А потом стали приезжать какие-то люди. Они долго смотрели на нас, брали на руки, улыбались, давали понюхать незнакомые предметы и говорили непонятные слова. Однажды забрали мою сестру, а еще через день двух братьев. Остался только я и сестричка. Нам было интересно, куда увезли наших родных и увидим ли мы их когда-нибудь еще.
Потом уехала сестричка, и я остался один вместе с мамой. Снова приезжали какие-то люди. Они произносили слова «ротвейлер» и «овчарка» и показывали на меня и на маму. И я все думал: кто я – ротвейлер или овчарка. И вообще, что означают эти слова.
Прошло какое-то время, и приехала Она. Я сразу понял, что это мой Человек. Я еще до конца не понимал, что это значит, но в глубине души я знал: Она для меня – весь мой мир.
И вот Она взяла меня на руки, поднесла к своему лицу и заглянула в глаза. И я почувствовал Ее запах. И навсегда его запомнил. Она что-то мне говорила, называла милым карапузом, забавным, смешным и еще как-то. Но мне достаточно было слышать Ее голос, и я готов был сделать все что угодно. Я подставлял пузо, вилял хвостом, пытался дотянуться до лица и облизать. Она смеялась и отмахивалась. Говорила странное слово «Фу».
Я чувствовал, что она колеблется и никак не может принять решение. И я опять вилял хвостом и подставлял пузо, заглядывал в глаза и старался держаться поближе к Ее ногам.
И вдруг я понял, меня берут! Что это такое, я не знал. Но знал, что это правильно. Я последний раз посмотрел на свою маму и помахал ей хвостом. Я понимал, что никогда ее больше не увижу. И поэтому мне было грустно. Но в то же время я был счастлив, потому что у меня была другая мама, и я понимал, что это правильно, так и должно быть. Не умею объяснить по-другому.
Моя новая мама отнесла меня в железную будку, которую она называла машиной. Странная штука. От нее так и несло опасностью. И о, ужас, она закрыла меня в ней! Я заметался, заскулил, заскреб лапами.
Наконец Она тоже залезла ко мне и погладила по голове.
– Не бойся, Ричард! Это всего лишь машина, – со смехом сказала она. – Ты привыкнешь.
Я не очень понял, что значит Ричард и что такое привыкнешь. Но сказано это было таким тоном, что я успокоился.
А потом эта будка вдруг зарычала и закачалась. Я свалился сверху вниз и снова заскулил. Вообще, это было страшно. Я не мог дождаться, когда рычание и качка прекратиться. Один раз меня даже вырвало. В конце концов я просто устал и уснул.
Проснулся я от того, что вдруг стало тихо. Страшная будка не рычала и не двигалась, а Она гладила меня по голове и тихо говорила:
– Все хорошо, маленький, мы приехали. Устал, малыш. Сейчас уже будем дома.
Она вышла из будки и выпустила меня. Как хорошо! Какой свежий воздух. Только много новых запахов, которые сразу захотелось изучить.
Моя новая мама привела меня в большую будку, которую люди называют дом. Там было много-много непонятного и незнакомого. Мне стало немного страшно, и я написал на пол.
Мама сказала:
– Ай-ай-ай, эти делишки надо делать на улице!
После чего показала мне коврик, который назвала Место, какие-то вонючие штуки – игрушки и миску, полную вкусно пахнувшей еды.
Вечером пришел Он. Он был большой, сильный и пахло от него по-другому – опасностью и властью. Я сразу догадался, что Он – Вожак и с ним баловаться нельзя.
Вскоре я понял, что Ричард – это я. Я был счастлив, когда Она была дома, играла со мной и гуляла. И я был рад, когда Он занимался со мной. Я выучил много команд. Было забавно их выполнять и чувствовать, каким важным становился мой Вожак и как от Него пахло гордостью. Тогда и я гордо поднимал голову и важно шел рядом с Ним. Это было счастливое время. Я твердо знал, что мы – одна семья, что я им нужен и Они меня никогда не бросят. Они часто говорили мне, что любят меня, и я знал – это правда.
Я вырос большим и сильным, гораздо больше своей прежней мамы. Но когда я был со своей Хозяйкой, я снова становился глупым смешным щенком. Мне хотелось привалиться к ней и млеть от восторга, когда она чесала мне живот. Она всегда смеялась:
– Брось, Рич, ты раздавишь меня! Смотри, какой ты огромный!
Так мы прожили много лет. Наверное, семь. Потому что я слышал, как Они говорили об этом. А потом что-то изменилось. Я не понимал, что. Мне казалось, это я сделал что-то не так. Я хотел понять, что. Я заглядывал Им в глаза, я клал голову на колени, пытаясь понять, что не так. Я не понимал, но я чувствовал. Они стали другими. И пахло от них по-другому. Не любовью и радостью, а тревогой, страхом и еще чем-то. Виной. Словно они виноваты в чем-то. Но ведь они не сделали ничего плохого?
Мы стали меньше гулять и совсем не занимались. Никто больше не чесал мне живот и за ушами. Я почти перестал слышать, как сильно они меня любят. Только по ночам иногда я слышал, как Она плачет. Я хотел подойти к ней и успокоить так, как я умел, но меня больше не пускали к Ним в комнату. Я тихо лежал на пороге и гадал, что же такое происходит и когда закончатся плохие времена.
А потом Он посадил меня в движущуюся будку и куда-то повез. Я чувствовал, что происходит что-то странное и важное, поэтому сидел тихо и просто смотрел в окно. Я ощущал волны гнева, страха и вины, которые исходили от Него и недоумевал, куда делся тот сильный и гордый Вожак, за которым я готов был идти на край света.
Мы ехали очень долго. Я давно перестал узнавать места, которые мы проезжали. Я просто ждал. Наконец, будка остановилась, и мой Человек открыл дверь.
– Выходи, – грубо сказал он, старательно пряча глаза. – Сидеть!
Я послушно вылез и сел. Он отвернулся от меня, забрался в свою будку и уехал. Мне захотелось броситься за Ним, закричать, что я здесь, что Он забыл меня. Но я не мог. Он не давал мне команды двигаться. И я просто сидел и ждал, когда Он вернется за мной.
Время шло. Светило солнце, мне стало жарко и захотелось пить. Я даже чуть не лег. Но я помнил команду и не мог ослушаться. Я надеялся, что если я буду делать все правильно, то Он побыстрее за мной вернется.
А потом наступила ночь. Пришла прохлада. А вместе с ней и понимание, что я остался один. Может быть Они забыли про меня? Но ведь Они не могли! Я же всегда все делал правильно! Всегда делал все, как Они мне говорили! Я не мог этого понять.
Я лег и долго лежал в темноте. Я даже не прислушивался к новым звукам и запахам, которые меня теперь окружали. Мне было все равно. Мне даже было все равно, что я давно проголодался и хотел пить.
Какая-то букашка пробежала по моим лапам. Кто-то зашуршал в траве рядом со мной. Я ни на что не обращал внимания. Измученный и уставший, я в конце концов заснул.
Во сне я вновь был в нашем старом доме рядом с Ней. Она смеялась, гладила меня, обнимала и говорила, какой я большой и сильный, какой я хороший защитник, какой я красивый. Я ни слова не понимал из того, что Она мне говорила, но мне хотелось, чтобы Она продолжала. Я готов был слушать Ее голос все время. Он был нежный и ласковый. И я снова был счастлив.
Проснулся я из-за дождя. Дул ветер, на меня падали капли, я промок и замерз. С трудом встав на лапы, я отряхнулся и огляделся. Вокруг, насколько я мог увидеть, была только трава. Ни одного дерева. Негде было спрятаться. Я постоял немного, вдыхая незнакомые запахи, впитывая их и пытаясь распознать что-то, что я знал. Потом просто пошел. Я шел, не разбирая дороги. Просто, чтобы уйти от мокрых капель и ветра, от которого перехватывало дыхание. Я пытался найти какое-нибудь убежище, где будет сухо и тепло. Потом я побежал. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Я устал и выбился из сил.
Вдруг я заметил деревья и побежал туда. Я забрался в кусты и уснул.
Я спал и снова видел Ее. Я чувствовал Ее запах, чувствовал Ее руки на своей спине. И когда я проснулся, я понял. Я хочу увидеть Ее снова. Я хочу заглянуть Ей в глаза и понять, почему меня увезли. Я хочу снова почувствовать Ее любовь.
И я начал искать. Я шел день и ночь, улавливая малейшие намеки на знакомые запахи. Я избегал мест, где было много людей, потому что чувствовал их страх. Я искал еду на помойках. Иногда удавалось поймать мышку. Я шел по ночам, а днем прятался и спал. Я не знаю, сколько времени я искал. Были дожди, шел снег, была жара. Шерсть моя испачкалась и свалялась. Лапы сбились. Идти становилось все труднее. Очень часто от голода не было сил даже подняться на лапы.
Я поселился в лесу и в каких-то будках, куда люди приезжали только на лето. Когда было тепло и солнечно, там было много людей, а значит много объедков. Зимой становилось труднее, приходилось выходить к высоким домам и искать еду на помойках. Мое зрение становилось все хуже, один глаз почти перестал видеть. Но мой нюх не утратил остроты. И однажды я уловил знакомый запах. Он был почти неслышный, но он был. Я не видел Ее. Но мне казалось, я Ее чувствовал.
Четыре раза приходила зима с тех пор, как меня увезли. Я чувствовал, что становлюсь старым. Стало труднее переживать холод и голод. Ноги держали меня все хуже. Но я верил, что однажды я снова увижу Ее. И это придавало мне сил. Именно ради этого я и жил.
Но однажды ноги подвели меня. Я перебегал через железные палки, по которым часто грохотали огромные будки. И вдруг почувствовал, что силы оставляют меня. Я слышал грохотание повозки, слышал, что она приближается, но не мог сдвинуться с места. И вдруг я почувствовал страшный удар. Меня отшвырнуло с дороги, и я покатился вниз. Боль ослепила меня. На какое-то время мир утратил краски.
Когда я очнулся, я не мог пошевелиться. Боль пронзала тело, как ножи. Так больно мне не было никогда. Я лежал совсем один под снегом и дождем. Я не мог встать, чтобы найти себе еды. Я мог только пить дождевую воду. Я был мокрым, грязным и голодным. И чувствовал, что жизнь покидает меня. Я не знаю, сколько времени я так лежал. Но мне казалось, что я уже вижу Прародителя Пса, когда надо мной склонилось чье-то доброе лицо. Он нее пахло иначе – жалостью, состраданием и еще чем-то. Я не понял, чем. Потом подошли еще какие-то люди. Они подняли меня, погрузили на тележку и куда-то повезли. Я молчал, хотя мне и было очень больно.
Потом появились еще какие-то люди. Они все были разные. Но от всех пахло почти одинаково. Любовью и Состраданием. Они возили меня куда-то. Там пахло совсем уже по-другому. Мне делали уколы, промывали раны, гладили меня, вычесывали шерсть. Кормили вкусной едой. Я не мог ходить, но меня поднимали и выносили на воздух и на солнышко. Мне не нужно было снова искать себе еду, я больше не был голодным. Мне было тепло. И боль потихоньку стала проходить. Однажды я почувствовал, что почти готов встать на ноги. Эти люди подложили что-то мне под живот и помогли подняться. Ноги почти не держали меня, но я чувствовал, как они хотят, чтобы у меня получилось, как они радуются, когда я сразу не падаю. И я старался. Ради них. Я понимал, что они стараются ради меня. И я смог. Однажды я смог. Я начал ходить. Плохо, медленно, но я пошел.
И они называли меня Ричард. Я был почти счастлив. Я так давно не слышал свое имя. Единственное, что вызывало во мне грусть, то, что я так и не встретил Ее. Хотя бы в последний раз.
Так шло время. Эти люди приезжали ко мне, гуляли со мной и кормили. Гладили, разговаривали, обнимали. Я радовался им. Вилял хвостом, заглядывал в глаза и благодарил их. Но Прародитель Пес уже звал меня. Конечно, теперь все было по-другому. Я не умирал грязным в вонючей канаве под дождем и в одиночестве. Я уходил на руках у нее, у другой. Но я знал, как она меня любила. Она плакала и гладила меня по голове. Она просила, чтобы я не уходил. Но я не мог. Я не мог ей сказать, что, когда зовет Прародитель Пес, я должен уйти. Я пытался ей сказать, чтобы она не грустила. Я был ей благодарен. Я был благодарен всем Им, кто был со мной. Я знал, как они меня любили. И я пытался Им сказать, что я буду смотреть за ними с Радуги и что я навсегда останусь в их сердцах.
Я только так и не смог понять, почему Она меня бросила? Что же все-таки я сделал не так? Я был сильным, могучим и красивым. Я выполнял команды и оберегал. А Она от меня отказалась. И я был больным, умирающим, грязным, вонючим – а они меня любили, носили на руках, целовали и обнимали. И были со мной до последнего вздоха.
Наверное, я никогда не смогу понять людей. И мне кажется, что часто они сами себя не понимают.
P.S. Женщина, которая была хозяйкой Ричарда, однажды увидела его фотографии в интернете и позвонила нам. Оказалось, что собаку вывезли в поле из-за того, что при переезде на другое место жительства соседка была против, чтобы у этих «людей» была собака. Именно мнение соседки оказалось решающим аргументом, чтобы предать существо, которое полжизни преданно прослужило своим хозяевам. Я никого не хочу осуждать, ибо Бог всем нам судия. И на справедливом Суде все мы будем держать ответ за то, что мы сделали или не сделали. Но боль в душе осталась. Боль и непонимание.
P.P.S. Она так и не приехала к Ричарду. И не забрала его домой. Хоть и плакала в трубку. Собаку действительно звали Ричард. Каким образом мы дали ему такое же имя, так и останется навсегда загадкой. Его нет с нами уже пять месяцев. Но Рич навсегда остался в наших сердцах. И я знаю, что он там на Радуге смотрит на нас. А когда придет наше время, он нас встретит.
История Пальмы
Я проснулась на рассвете. Солнце яркими лучами заглядывало в комнату, прогоняя ночной полумрак.
Весна в этом году оказалась затяжной. Солнца и тепла было мало, поэтому любой мало мальский солнечный денек вызывал радость и прилив бодрости.
Не успела я пошевелиться, как на кровать тут же запрыгнул Марик, мой йоркширский терьер, и немедленно облизал мне лицо.
– Марик, перестань! – засмеялась я, пытаясь отвернуться от неуемного проявления собачьей любви. – Уже встаю.
На улице ярко сияло солнце, пели птицы и восхитительно пахло весной. Мои собаки уже ждали, когда я выйду на улицу: кормить и гулять. Марик крутился у ног.
На улице я продумала весь свой сегодняшний день. Надо было съездить в Большую Валяевку, забрать собаку, которую грозились усыпить новые хозяева, и отвезти ее на передержку. А потом помочь там же на передержке с генеральной уборкой.
Я вздохнула и с грустью подумала, что взять себе еще одного питомца я уже не смогу, а собачку было жалко до невозможности. Иногда посещали мысли совсем в интернет не выходить, слишком много сообщений об искалеченных, выброшенных, сбитых, умирающих животных появлялось в последнее время, а возможности помочь совершенно мизерные.
Я отбросила упаднические настроения и начала готовиться к поездке.
Здравствуйте! Меня зовут Пальма, и я ничья. Я обычная собачка без родословной и титулованных родителей. Мне 1,5 года, и я очень хочу быть домашней.
А ведь когда-то у меня был Хозяин. Я жила в доме и спала на мягком диванчике. Мне было тепло и уютно. Вкусная еда, вдоволь места для игр и прогулок, рыжий соседский кот, с которым так здорово было гоняться во дворе.
А потом мой Хозяин стал собирать свои вещи. Мне было непонятно, что он делает. Я думала, это какая-то игра. И старалась незаметно утащить тряпку, чтобы потом можно было с ним потягаться. Только вот Хозяин мой совсем не играл. Он не обращал на меня внимания, а если и обращал, то только ругался и кричал. Тогда я перестала просить его со мной поиграть, а просто тихо лежала на диване и думала, зачем он выбросил все вещи на пол и что же такое он делает.
А потом пришел день, когда приехала большая машина и Хозяин стал перетаскивать в нее вещи. Туда же отнесли и мой диванчик. Я сидела у двери и смотрела, как суетились люди, как кричал на них Хозяин. Рыжий кот пришел ко мне на крыльцо и тихо сидел рядом со мной. Нам почему-то совсем не хотелось гоняться.
Потом большая машина уехала. В доме стало необычно пусто. Только эхо гуляло по коридорам. Мы с котом обошли все комнаты, зашли на кухню, постояли там, где недавно был мой диванчик. Мой Хозяин что-то делал на улице, а потом позвал:
– Пальма, ко мне!
Я с радостным визгом бросилась к Хозяину, думая, что наконец-то мы снова поиграем. Но он без улыбки смотрел на меня. Он взял меня за ошейник и потащил к машине. Я очень не люблю эту штуку. Если мы ехали куда-то, меня всегда в ней тошнило, а хозяин сильно ругался. Поэтому я упиралась всеми лапами, только бы снова не оказаться внутри. Хозяин грубо волочил меня, я начала задыхаться и жалобно заскулила.
– Садись в машину, глупая ты псина! – закричал он.
Вместо того, чтобы послушаться, я отчаянно стала вырываться. Наконец мне это удалось, и я отбежала назад, к крыльцу. Хозяин молча смотрел на меня.
Потом он махнул рукой:
– Ну и оставайся! К черту тебя!
Сел в машину и уехал.
Я осталась одна в пустом доме. Странно было находиться там, где совсем недавно было тепло, уютно и вкусно пахло едой. Теперь здесь было пусто и холодно.
Вечером я поняла, что проголодалась. Я ждала, что Хозяин вернется и накормит меня. Не мог же он уехать навсегда. Но в глубине души уже тогда я, наверное, понимала, что видела его в последний раз.
Мне было грустно, голодно и холодно. Я лежала на голом полу в пустом доме. И только рыжий кот, мой молчаливый друг, скрашивал одиночество и тихо лежал рядом со мной.
Так прошло несколько дней. Кот приносил мне мышей, но я не хотела есть. Я ничего не хотела. Только изредка я выходила во двор. Вдруг хлопнула калитка. Я подняла голову и слабо вильнула хвостом. Может быть Хозяин вернулся?
Но это были какие-то другие люди. Они вошли в дом, походили по комнатам, посмотрели двор и огород. Потом они заметили меня. Я тихо лежала под большим деревом и старалась не шевелиться.
– А это еще кто? – спросила женщина в длинной серой юбке и платке, повязанном на голове.
– Это Пальма. Собака прежнего владельца дома. Говорит, она не села в машину, вот он ее тут и оставил. Так сказать, наследство для новых хозяев, – со смешком сказал высокий тощий человек.
– И на что она мне? – недовольно проговорила женщина. – Я и собак-то не люблю. И вообще я вегетарианка. Чем ее кормить? – В ее голосе явно слышалось нетерпение.
– Я не знаю. Делайте с ней все, что хотите. В конце концов это всего лишь собака.
Я лежала тихо, стараясь ничем не потревожить этих людей. Я не знала, что значит «всего лишь собака», но ясно понимала, что сейчас решается моя судьба. Я очень хотела есть и надеялась, что эта сердитая женщина не будет слишком строга со мной и покормит меня. С дерева спрыгнул мой друг.
– Ну а это еще кто? – показывая на кота, проговорила женщина.
– Наследство, – развел руками тощий человек.
Когда мы приехали в Большую Валяевку, день был в самом разгаре. Сияло солнце, пели птицы, но на душе было пасмурно. Мне было непонятно, зачем надо усыплять здоровую молодую собаку. И я переживала по поводу встречи с людьми, способными на такое.
Изрядно поплутав по деревне, мы наконец нашли нужный дом.
Нас встретила пожилая и с виду приветливая женщина.
– Здравствуйте, мы за собачкой, – сказала я.
– Здравия, – ответила женщина, – проходите.
Я огляделась. Небольшой ухоженный двор, цветочные клумбы, маленький домик, живописно спрятавшийся в кроне большого дерева. Рыжий кот, сидящий на крыльце. Но никаких следов собаки.
– А где собачка? – спросила я.
– Да вон же, в будке, – показывая рукой куда-то в направлении старого сарая, сказала хозяйка.
Около сарая была наспех сколочена маленькая будочка, из которой торчал собачий нос.
– Пальма, выходи! – позвала женщина.
«Значит, ее зовут Пальма», – пронеслось у меня в голове.
Я медленно пошла по направлению к сараю, тихо говоря:
– Пальма, девочка, привет! Выходи, малышка! Все хорошо!
Имея большой опыт общения с самыми разными собаками, я видела, что Пальма – девочка скромная, неагрессивная и явно находящаяся в сильном стрессе. Поэтому всем своим видом старалась показать, что не причиню ей вреда.
– Малышка, привет! – сказала я, садясь рядом с будкой и протягивая руку, чтобы собака могла ее понюхать. Пальма лежала и просто смотрела не меня. Она не делала никаких попыток выйти и не проявляла ни к чему интереса.
– Ну что ты, девочка! – я приблизилась еще на пару шагов. – Выходи, моя хорошая!
Пальма подняла голову, посмотрела на меня и слабо вильнула хвостом. Ободренная успехом я приблизилась еще. Девочка смотрела на меня, не отрываясь. Я мягко положила руку ей на голову и тихонько почесала за ушками. Пальма зажмурилась. Я продолжала тихо говорить с ней, гладить по голове и спине, а потом легко, но настойчиво потянула ее за ошейник, понуждая выйти из будки. Собака немного поупиралась, но все же вышла. Я обратила внимание, что к ошейнику пристегнута короткая цепь, позволяющая Пальме лежать в будке и отходить от нее на несколько шагов. Мое отношение к хозяйке и без того было не слишком позитивным, а теперь и вовсе испортилось. Терпеть не могу, когда животное сидит на цепи.
Я отстегнула цепь и прикрепила взятый с собой поводок.
– Пойдем, малышка, – мягко сказала я.
Пальма посмотрела на меня, но не двинулась с места.
– Ой, она такая, – донесся голос хозяйки. – Она никуда не пойдет. Так и лежит в будке.
– А почему вы ее отдаете? Она хорошая, смирная и совсем неагрессивная собака, – спросила я.
– Да она и не моя вовсе. И не нужна мне она. Это от прежнего хозяина осталась. Так и сидела тут, когда я приехала.
– А куда делся прежний хозяин?
– Уехал в другую деревню.
– И не взял ее с собой? – я была в недоумении.
– А она в машину сесть отказалась, вот он ее и оставил, – продолжая выпалывать сорняки, сказала женщина.
Я только вздохнула. Взглянула на Пальму, которая тихо сидела около будки и казалось, прислушивалась к разговору.
– Понятно, – проговорила я. – Тогда пойдем на ручках.
Я подошла к собаке, обмотала поводок вокруг ладони и подняла ее на руки. Пальма совершенно не сопротивлялась, а только тихо вздохнула и положила голову мне на плечо.
– Ой, она же тяжелая! – засуетилась женщина.
– Ничего, и не таких таскали, – с каким-то ожесточением проговорила я. Мне было больно и горько и хотелось поскорее уехать из этого «гостеприимного» дома.
– Я так рада, что вы ее забираете, ей хорошо у вас будет. И она такая собака хорошая, – внезапно разговорилась хозяйка, провожая меня к машине. – Она добрая и с котами дружит. А я что, ну какая я хозяйка? Я при церкви служу. И вегетарианка я. Ну чем ее кормить-то? Вот сегодня она лапшу постную ела. Это ж не кормление для собаки, – продолжала охать женщина.
– Вообще-то существует масса кормов для животных, тогда совсем ничего не надо готовить, – процедила я сквозь зубы, отдуваясь и пыхтя. Все же вес в двадцать пять кило при моих пятидесяти пяти и подъеме в горку начал сказываться. Женщина молча семенила рядом.
Пальма тихо сидела у меня на руках и только вздыхала. Но когда мы подошли к машине, я почувствовала, что она напряглась. Вот он, момент истины! Я опустила собаку на землю и, не отпуская поводка, осторожно открыла дверь машины.
– Все хорошо, девочка, все хорошо, – приговаривала я, мягко подталкивая упирающуюся собаку к машине. После чего просто подняла ее и посадила на сидение.
– Вот и все. И нормально она садится в машину. До свидания, – сказала я хозяйке. И мы поехали.
Пальма легла на пол и пролежала там всю дорогу. Иногда она поднимала на меня свои бездонные глаза и долго смотрела. Казалось, ее взгляд вопрошал: «Куда ты везешь меня? Что со мной будет?» А я не могла ответить. Я чувствовала себя просто паршиво. Пальма так сильно напоминала мне одну из моих собак, Лесю, такую же золотистую и с таким же золотым характером, что хотелось завыть в голос. Лесю я подобрала на улице щенком, и она уже семь лет жила со мной, была залюблена и заласкана. А Пальму я должна была оставить на передержке и неизвестно было, как сложится ее дальнейшая судьба.
Новая хозяйка посадила меня на цепь. Раньше я не знала, что это такое. Я могла бегать во дворе, играть с котом и мячиком, таскать разные палочки или просто лежать там, где мне хотелось. Теперь все было по-другому. Цепь была короткая, а будка, в которой теперь мне приходилось проводить все свое время, маленькая и тесная. Не было больше мягкого дивана. Не было ничего из моей прошлой жизни.
Дни проходили, похожие один на другой. Я даже перестала их замечать. Новая хозяйка практически не обращала на меня внимания, но я чувствовала, как она сердится, когда ей приходилось убирать за мной. Я просила прощения, виновато поджимая хвост, но она меня не понимала.
Мне было очень одиноко и тоскливо. И только рыжий кот оставался моим другом. Теперь уже мы не бегали, как раньше. И он часто приходил просто посидеть рядом.
Иногда приезжала молодая девушка, наверное, помощница хозяйки. Она работала в огороде, поливала цветы и делала что-то по дому. От нее пахло добротой. И она всегда приносила мне что-нибудь вкусненькое. Тогда мне казалось, что я будто просыпалась от какого-то сна и мне снова хотелось играть. Я все время спрашивала ее, зачем ей нужно уходить? Почему она не останется со мной? Но она меня не понимала. Люди вообще не понимают, что я им говорю.
А потом все чаще я стала слышать слово «усыпить». Я понимала, что говорят про меня, но не понимала, что это значит. Наверное, это было что-то плохое, потому что молодая девушка всегда после этого становилась очень грустной и долго-долго гладила меня по голове. Один раз она даже заплакала.
Однажды я лежала в будке, а рыжий кот, как обычно, сидел рядом со мной, когда у ворот остановилась машина, а потом незнакомый голос произнес:
– Здравствуйте, я за собачкой!
В калитку вошла молодая женщина и заговорила с хозяйкой. От незнакомки пахло иначе. Сначала мне было трудно распознать все запахи. А потом она повернулась в мою сторону и пошла к будке. При этом обращалась ко мне тихим ласковым голосом, протянула руку. Она вся пахла добротой и состраданием. Еще мне почудился запах других животных. И она сердилась, но я понимала, что сердится она не на меня. И все же мне было страшно.
А потом незнакомка мягко потянула меня из будки, подняла на руки и понесла. Она спокойно посадила меня в машину, и мы поехали. Я не знала, куда меня везут. Я пыталась спросить об этом, но чувствовала, что женщина чем-то опечалена, поэтому тихо лежала и наблюдала за ней.
