Наталья Кадомцева
Исповедь волонтера. Рассказы о животных и людях, их спасающих
Почему одни животные западают нам в душу больше других? Почему, глядя на кого-то, мы сразу понимаем: мое. А других хоть и любим, но можем пережить длительную разлуку с ними? Этих почему за мою волонтерскую жизнь с каждым годом становится все больше. А ответов я по-прежнему не знаю.
Я отвезла Пальму на передержку. В дом, где было много других «ничьих» собак и бесчисленное множество «ничьих» кошек.
Так же на руках я отнесла девочку в вольер, вышла из него и остановилась. Пальма смотрела мне прямо в глаза и, протянув лапу, поставила ее на сетку. Она словно вся тянулась ко мне, словно говорила: «Не оставляй меня!»
Я долго не могла уйти. Пока мы делали генеральную уборку, мыли лотки, убирали вольеры, чистили, драили, скребли, выносили огромные мусорные мешки и мыли окна, я видела, как собачка наблюдает за мной. Она так и сидела на том же месте. Рядом с будкой. Она как будто ждала, когда я снова подойду к ней. А у меня каждый раз что-то внутри обрывалось, когда я смотрела в ее сторону. Я не могла забрать Пальму себе и от этого чувствовала себя просто паршиво.
Перед уходом я подошла к девочке, обняла ее и тихо-тихо проговорила, что найду для нее самых лучших хозяев, которые будут любить ее всю жизнь. Пальма прижималась ко мне всем телом, дрожала и поскуливала. А мои глаза наполнялись жгучими злыми слезами, которые я с трудом сдерживала…
Я приезжала к Пальме два, а иногда получалось и три раза в неделю. И каждый раз расставание с ней было мукой. Ее глаза я никогда не смогу забыть. Каждый раз я читала в них: «Только не уходи! Не оставляй меня!»
Ее любили все волонтеры. Ласковая, нежная, общительная и такая умная девочка завоевывала сердца с первого взгляда. Но поиски хозяина для нее затянулись почти на два года.
И вот однажды случилось чудо. На передержку помочь с уборкой вольеров приехала девушка. И… влюбилась в Пальму. Размышления были недолгими. И спустя неделю наша рыжая красавица переехала в свои апартаменты с большим двором и местом, где можно носиться, играть, принимать солнечные ванны. А самое главное, дом, где ее любят и заботятся о ней.
Здравствуйте! Меня зовут Пальма, мне 3 года. И у меня самые лучшие Хозяева на свете. Я живу в большом светлом Доме, где много интересных вещей, с которыми можно играть. Огромный двор, где можно бегать, рыть землю, искать всякие интересности, гоняться за мячом или просто валяться в тени. У меня есть друг – большой толстый черный кот. Он ленивый и не очень любит бегать, но если его хорошенько попросить, то он соглашается поиграть в догонялки.
Мы с Хозяйкой каждый день ходим на прогулки, иногда катаемся на большой железной штуке в лес или к реке. Мне нравится играть с Хозяйкой и выполнять ее команды. Я самая счастливая собака на свете!
Но иногда мне снятся странные сны. Как будто я одна в большом доме, будто мой хозяин оставил меня, и мне очень страшно. Тогда я вздрагиваю и просыпаюсь, а потом иду к свой Хозяйке. Я облизываю ее лицо, и она всегда смеется, обнимает меня, и я засыпаю. В конце концов это всего лишь сон…
У этой истории счастливый финал. Пальма живет в тепле, любви и заботе. Мы верим, что она уже не помнит страданий и грусти, которые ей пришлось пережить. И мы уверены, что ее жизнь до самого конца будет счастливой. А ее безмерная любовь делает счастливыми ее хозяев. И когда меня спрашивают, зачем я всем этим занимаюсь, я могу ответить – вот ради таких наполняющих душу радостью моментов. Ради таких счастливых финалов. И я хочу, чтобы их становилось все больше…
История Барни
Однажды мир изменился…
– Слушай, мать, какая псина у тебя хорошая, – сказал Никитич, входя в калитку. Недавно он переехал с семьей из Мурманска. Теперь вот ходил по соседям, налаживал «связи», как сам любил рассказывать за вечерним ужином или на рыбалке с мужиками.
Марья Васильевна с удивлением посмотрела на соседа. Была она уже в годах, всю жизнь провела в деревне, скотины раньше полон дом был. Теперь годы брали свое. Мужа прошлой весной схоронила, сыновья давно обзавелись семьями и разъехались кто куда. Иногда только внуков привозили на каникулы. От некогда большого хозяйства осталось с десяток курей да коза, которая почти не давала молока. Старая трехцветная кошка и глупый лопоухий щенок, которого откуда-то притащили внуки, наигрались с ним за лето и оставили бабке, а сами укатили в город «грызть гранит науки».
– Этот что ль дуралей? – тяжело опираясь на клюку, спросила Марья Васильевна. – Дык чего ж в нем хорошего-то? Бестолочь как есть!
– Да что ж вы так, Марья Васильевна? – широко улыбаясь, сказал Никитич. – Он маленький еще, щенок совсем. Вот позаниматься с ним, такая отличная собака будет!
Он протянул руку, и малыш с интересом обнюхал ладонь, с опаской поглядывая на бабку. Помнил, как она его клюкой отходила за то, что опрокинул ведро с козьим молоком. Но ведь оно так замечательно пахло! Малыш так и не понял, за что получил по спине палкой. Но бабку с тех пор побаивался.
Никитич гладил по-щенячьему мягкую шерстку на спинке щенка, и малыш слабо вилял хвостиком.
– Да на что мне нужен дармоед эдакий! Он же пакостить только и умеет. И охрана мне не нужна. Чего тут охранять, – вздохнула она. – Выгнать пыталась, а он не уходит.
– Марья Васильевна, если он вам не нужен, отдайте его мне, – вдруг выпалил Никитич. Он и сам не понял, что заставило его это сказать. В принципе в ближайшее время он и не собирался обзаводиться собакой. Многое еще нужно было сделать в хозяйстве, прежде чем строить вольер. Но вот как будто кольнуло что-то внутри. Может в глазах у малыша он прочитал такую вселенскую тоску, что дрогнуло сердце у этого в общем-то не особо чувствительного мужика.
Марья Васильевна прищурилась, вдруг внимательным цепким взглядом окинула коренастую фигуру соседа и сказала:
– Забирай. На что он мне. Да и внукам не нужен. Заботься только, жалко дурака. Как никак кормила его, – вдруг прослезилась бабка.
– А как вы его звали? – спросил Никитич, поднимая малыша на руки.
– Дураком и звала, – ответила бабка.
Никитич шел домой и нес в руках теплый живой комок, который прижался к нему всем своим маленьким тельцем. Шел и вспоминал Тиберия, который погиб на охоте два года назад. Тиберий был крупным беспородным псом, прожившим с хозяином без малого десяток лет. И Никитич души в нем не чаял. После его гибели он никак не мог решиться завести другую собаку, хотя друзья и предлагали ему щенков. Даже породистых и, подумать только, с родословной.
И вот теперь у него снова есть собака. Обычная дворняжка, каких много бегает по улицам деревни. И у Никитича в душе словно таял тяжелый мерзлый ком. А малыш дремал, покачиваясь в крепких руках своего хозяина.
Тихо войдя во двор, Никитич опустил щенка на землю.
– Что ж, это теперь твой новый дом. Осваивайся тут, – сказал он малышу, а сам сел на завалинку и закурил.
Щенок сначала робко, а потом все более увлекаясь начал бегать по двору, изучая самые дальние и интересные уголки, каждый раз возвращаясь к хозяину и заглядывая ему в глаза, словно спрашивая: «Я все правильно делаю? Ты не сердишься?»
Никитич, усмехаясь в усы, с интересом наблюдал за щенком, оценивая опытным взглядом его стать и представляя, каким он станет, когда вырастет. По его предположению малыш обещал превратиться в довольно крупную собаку с крепким телом, большой головой и массивными лапами. Его шерстка, сейчас нежная, щенячья, отливала на солнце золотом, со временем скорее всего потемнеет и будет цвета жженого сахара. Уши длинные, висячие были более темными. Темнее были спинка и мордочка, а вокруг глаз белые ободки. Никитич поймал себя на том, что откровенно любуется щенком и улыбается во весь рот.
– Старею, – подумал он про себя. – Эвон как расчувствовался.
Жена и дети должны были вернуться еще не скоро, так что, поразмышляв, из чего наскоро можно соорудить будку для щенка, Никитич принялся за работу. И как-то так все в руках спорилось, что пару часов спустя Вулкан уже изучал новый интересный объект, который станет для него местом на долгие годы. Никитич достал старый ошейник Тиберия и надел его Вулкану на шею.
– Это тебе от дядьки Тиберия в наследство, – смахнув невольную слезу, сказал он. – Будь достоин его носить. Тиберий был знатный пес.
Вулкан только вилял хвостиком и по-щенячьи задорно улыбался.
Мальчишки пришли со школы ближе к вечеру. Младший тут же залез в будку к щенку и затеял с ним возню, а старший особо и не отреагировал на появление нового обитателя их дома.
– Подросток, – с горечью подумал Никитич, – ничего-то ему не интересно. Видимо так и не простил мне, что уехали из города, где остались все его друзья.
Жена вернулась с дежурства только утром, усталая и раздраженная. И первый, кого она увидела, войдя во двор, был Вулкан, с аппетитом грызущий ее тапочки.
– А это что еще такое? – вскрикнула она, пытаясь отобрать у малыша погрызенный тапок. – Кто притащил эту блохастую тварь?
– Тише, не кричи, ты его пугаешь, – выскакивая на крыльцо, сказал Никитич. – Это я принес, пожалел мальчишку. Прости, что не предупредил.
– Мало нам забот, ты еще собаку в дом привел. Никакого толку от тебя нет, опять псиной заниматься будешь. Хоть бы уроки с сыновьями почаще делал, да по дому работу какую.
Жена, продолжая ворчать, ушла в дом. Никитич присел рядом с Вулканом, уткнулся головой в его шерстку и вздохнул. Он предполагал, что будет такая реакция, но все же надеялся на лучшее. Не повезло. Жена и Тиберия не любила, всякий раз раздражалась, когда он с ним надолго уходил. Ну а как ей, вздорной бабе, объяснишь, что и уходил он в лес большей частью от нее, от ее вечного недовольства, ворчания, упреков. Все, что бы он ни делал, ей не нравилось. И единственной радостью в жизни стал он – Тиберий – с которым можно было и поговорить, и помолчать, который понимал его с полуслова, с полувзгляда.
Когда Тиберия не стало, жена и не думала смягчаться, каждый раз находя все новые поводы для упреков. Никитич терпел, не уходил из семьи ради сыновей, но самому с каждым днем становилось все невыносимее.
И вот теперь маленький блохастый Вулкан подарил ему новую надежду.
– Никому тебя не отдам, – тихо проговорил на ушко малышу Никитич, крепко прижимая к себе его голову. – Мы с тобой вместе навсегда…
И побежали годы. Пять, десять, четырнадцать. Никитич старел и с грустью наблюдал за тем, как стареет его Вулкан. Он уже не был таким быстрым, все больше спал, практически не реагировал ни на кого, кроме хозяина. Никитич с тревогой замечал, что Вулкан слепнет и глохнет. Он плохо ел и начал терять вес. Шерсть поблекла, в иных местах полезла клочками. Никитич как мог облегчал страдания своего друга, но внезапно и его самого свалила страшная болезнь.
Сыновья давно выросли и уехали из дома, с женой они почти не общались. Так, перекинуться дежурными фразами и то ладно. А тут вдруг хворь эта страшная приковала его к постели. Врачи только руками разводили, говорили, что помочь ничем нельзя. Пичкали таблетками, от которых становилось только хуже и сознание спутывалось.
Об одном только просил Никитич жену, сидевшую у его постели. Позволить Вулкану дожить свои последние дни в доме, в котором он провел всю свою жизнь.
– Обещай мне, – с мольбой просил он жену, – когда меня не станет, ты позаботишься о Вулкане. Обещай!
Жена отворачивалась, кивала, прятала слезы. Но тревога не оставляла Никитича. Каждый день он старался посмотреть в окно, чтобы увидеть дремлющего на солнышке Вулкана. Он очень страдал от того, что не может сам выйти к нему, погладить по большой голове, прошептать на ушко, как сильно он его любил всю жизнь и любит сейчас. И вот однажды Никитич увидел в окно только пустую будку. Сердце замерло, а потом вдруг неожиданно зашлось в каком-то сумасшедшем беге.
– Тося! – закричал Никитич. – Тося!!
– Что случилось? – вбегая в комнату, спросила жена.
– Где Вулкан?? – Никитич силился подняться с постели. – Где он?
Жена обернулась на звук открываемой двери.
– Помер твой Вулкан, – зло сказал старший сын и повесил ошейник на крючок у двери. – Нет его больше.
Никитич с болью посмотрел на сына. Они так и не поладили больше после того злосчастного переезда. И вроде столько лет прошло, а все еще живы старые обиды в этом молодом и сильном парне, который сам недавно второй раз стал отцом. И так горько стало Никитичу, что, превозмогая разрастающуюся невыносимую боль в груди, он прошептал:
– Простите меня… за все… что не оправдал ваших надежд… за боль… за все… простите меня… и ты, Вулкан, прости…
Единственная слезинка скатилась по морщинистой щеке Никитича, когда он последний раз закрыл глаза…
Однажды мир изменился…
– Наташа, ты дома? Сильно занята? – Алена явно плакала.
– Я только приехала с дачи, собак кормила. Что случилось?
– Ты можешь помочь? Я не знаю, что делать? Тут пес на дороге. Он кажется слепой и глухой…
В первый момент я напряглась. В голове сразу побежали страшные картинки того, что произошло с собакой, и перед мысленным взором встал самый главный вопрос – куда забирать. Столько вокруг несчастных животных, которым ежедневно нужна помощь, и каждый раз щемит сердце от осознания того, что взять их просто некуда. Да и дача, где у нас живут собаки, вообще не моя. И большая благодарность Ирине Павловне, которая терпит такое количество питомцев у себя на участке, да еще кормит их и ухаживает.
– Хорошо, я сейчас приеду. На месте подумаем, – сказала я.
Я даже не стала переодеваться, и как была в рабочей одежде, на которой явственно отпечатались собачьи лапы, прыгнула в машину и поехала в центр поселка.
Алена ждала меня у ларька с фаст-фудом. Рядом с ней, печально опустив голову и ни на что не реагируя, стоял крупный темно-рыжий пес.
– Вот он, смотри, какой, – Алена плакала. – Представляешь, он шел прямо по дороге. Там машины носятся, а он как будто не понимает, куда идет. А потом просто остановился посередине и все. Я еле-еле его сюда увела.
У меня сдавило сердце.
– Боже мой, – тихо сказала я, – он просто старик.
Собака действительно была очень старая. Шерсть давно потеряла свой блеск и местами вылезла. Зубов почти не осталось, а те, что еще были, оказались сильно сточенными. Мордочка совсем седая. На глазах явная старая катаракта, что означало его полную слепоту.
Я присела около собаки, тихонько положив руку ему на голову. Старичок слабо шевельнулся, как бы отвечая на ласку.
– Посмотри, тут след от ошейника, – я провела рукой по месту на шее, где шерсть сильно свалялась.
– Господи, он бывшедомашний, – сказали мы с Аленой в один голос.
Оставлять его на улице было нельзя, это мы понимали обе. Надо было что-то решать. Я побежала в зоомагазин за ошейником и поводком, мысленно кляня всех горе-хозяев, которые жестоко обращаются со своими питомцами. Сказать, что я злилась, это ничего не сказать. Но злостью делу не поможешь…
– Я назову его Барни, – сказала я, надевая на собаку новенький красивый ошейник. – Отвезу его на дачу, там как раз будка есть свободная. Потом попробую найти ему передержку.
Мы повели Барни к машине. Он тяжело шел между нами, а у нас душа разрывалась от жалости и гнева. Просто представить страшно – служила собака своему хозяину верой и правдой столько лет. И вот она постарела и больше не может нести свою службу. Разве можно поступать с ней так?? Разве не заслужила она тихой спокойной старости в доме, который столько лет охраняла?? Наверное, я никогда не смогу найти ответы на эти вопросы…
Когда мы подошли к машине, пришлось вдвоем поднимать Барни, чтобы усадить его на заднее сидение. И поднимая, я нащупала на животе обширное уплотнение. Твою ж….
Мы сразу поехали в клинику. Огромная опухоль в брюшной полости. Настолько огромная, что невозможно уже сказать, на каком органе она изначально начала расти. И совершенно неоперабельная. Барни оставалось совсем недолго… Кроме того, он был совершенно слеп и глух… Страшно представить, в каком мире он жил – в абсолютной тишине и темноте…
Пока мы ехали из клиники на дачу, я не могла сдержать слез. Мне было так горько и больно за него и так стыдно за людей, способных на чудовищное предательство, что хотелось подарить Барни последние дни в любви, ласке и заботе. Чтобы он ушел на Радугу, понимая, что он нужен и любим. Ни о какой передержке речи больше не шло.
Барни прожил с нами еще целый месяц. 13 августа 2019 года мы забрали его с улицы. 20 сентября его не стало.
Каждый день мы с детьми приходили к нему. Мы гладили его, обнимали, разговаривали. И пусть мы понимали, что он нас совсем не слышит, но мы верили, что он все чувствует. Он даже начал поворачивать голову в нашу сторону, когда мы приходили.
Часто мы замечали, что Барни стоит и смотрит куда-то вдаль. Иногда он начинал глухо лаять, будто обращался к кому-то. В этот момент мы старались быть с ним рядом, и тогда он успокаивался.
Барни до последнего дня хорошо кушал, и мы старались принести для него самую вкусную еду. Он познакомился с другими нашими подопечными и позволял мелким щенкам таскать вкусняшки из его миски.
Однажды мы пришли на дачу, но Барни не вышел из своей будки. Старший сын пошел к нему и вдруг позвал:
– Мама, посмотри, Барни не шевелится.
Я закрыла глаза. Все. Барни ушел от нас. Ушел тихо, во сне. Заснув на сене в теплой будке.
Мы похоронили старичка у реки в укромном месте, куда приходим только мы и наши собаки. Теперь каждый раз, когда мы идем за водой, мы приветствуем Барни и всех тех животных, которые спят там вместе с ним. Я верю, что там, на Радуге, все они снова молоды, полны сил и смотрят на нас оттуда своими глубокими, все понимающими и все прощающими глазами.
Спи спокойно, наш любимый старичок Барни! Ты навсегда останешься в наших сердцах! И прости нас, глупых неразумных людей…
Спасение
Светка вышла с работы, села в машину и запустила двигатель. Автоматически заработала магнитола, и в салоне разлилась баллада Roxette. Светка откинулась на сидении и закрыла глаза, давая двигателю прогреться. За окном декабрь и минус 20.
Мысли неслись в голове подобно взбесившейся лошади, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Внутри назревал громкий отчаянный вопль. Молодая женщина с трудом сдерживалась, чтобы не закричать в голос. Не в силах больше выдерживать нечеловеческое напряжение, Светка развернула машину и выехала на автостраду.
Был час-пик. На дороге в обе стороны множество машин. Фары слепили, но Светке было все равно. Она нетерпеливо сжимала руль. Ей вдруг невыносимо захотелось движения, свободы, полета, чего-то такого, что развязало бы тугой комок в груди. И она решила – сейчас или никогда.
На кольце дорога домой уводила налево, а на трассу – направо. Светка знала, как попасть на те участки дороги, где машин практически нет и где есть возможность как следует разогнаться. Она перестроилась на нужную полосу и метров через пятьсот оказалась на трассе.
Здесь тоже было оживленно. Фуры неслись одна за другой. Но это было ничего. Пару километров потерпеть и вот она, желанная свобода и скорость. Светка любила свою машину и с удовольствием ездила на дальние расстояния, практически не вылезая из-за руля. Подруги удивлялись, говорили, мол не женское это дело. Но Светке было все равно. Она любила скорость, любила это удивительное чувство, которое может возникнуть только на дороге – максимальная концентрация внимания и отсутствие любых посторонних мыслей. Это было здорово и так необходимо, особенно в последние пару лет.
Наверное, у всех в жизни хоть раз бывает настолько черная полоса, что кажется, просвета уже не будет. И что бы ты не делал, как бы не старался вырваться из замкнутого круга, петля все туже стягивается вокруг тебя. Такая черная полоса наступила в жизни у женщины не вчера, и сил противостоять трудностям уже не осталось.
Светка наконец повернула на вожделенную дорогу, глубоко вздохнула, включила громкость магнитолы практически на максимум, удобно устроилась на сидении и вдавила педаль газа в пол.
О, да, вот он, момент истины. Машина стремительно набирала обороты. В темноте мелькали силуэты деревьев. Молодая женщина автоматически переключала скорости, поворачивала руль, сбрасывала скорость и нажимала тормоз там, где это было необходимо, а перед глазами проносились картины последних пяти лет ее жизни.
Вспомнились годы брака, в которых счастливых моментов было раз в десять меньше, чем разочарований, боли и обид. Вспомнился тягостный развод, после которого Светка на месяц попала в больницу. Вспомнился Глеб, с которым она, казалось, вынырнула из мрака, а потом окунулась в еще более беспросветную темноту. Три выкидыша подряд, и в итоге заключение врачей о ее окончательном бесплодии. И вот наконец финал – его сегодняшняя смс. «Прости, между нами все кончено»
– Этому козлу не хватило даже смелости сказать все это мне в глаза, – думала молодая женщина. – Какой же ты урод! И жизнь эта ублюдочная надоела!
Никогда Светку не посещали мысли о самоубийстве, но сейчас, подогреваемая адреналином, гремящей музыкой и бешеной скоростью, она вдруг подумала, а что если резко крутануть рулем, и катись оно все к черту… Вместо этого девушка резко затормозила, съехала на обочину и разразилась рыданиями. Она оплакивала всю свою жизнь, всех нерожденных детей, все возможности, которые для нее были потеряны навсегда. Она выплакивала свою скорбь так, как не делала этого еще никогда.
Сколько прошло времени, она не знала. Но всему в этом мире приходит конец. Иссякли и ее слезы. Осталась только глухая тоска.
Двигатель тихо работал. В салоне было тепло. Музыку Светка давно выключила и теперь сидела в тишине, смотря и ничего не видя в лобовое стекло.
Вдруг ее внимание привлек темный комок на белоснежном снегу. И вряд ли она вообще бы обратила на него внимание, если бы этот комок не шевельнулся. Светка пристальнее вгляделась, но так и не поняла, что это.
– Мерещится уже всякое, – пробормотала она, тем не менее вглядываясь еще внимательнее. – С ума схожу, наверное.
Светка вышла из машины. В свете фар на белом четко выделялось темное пятно. Девушка подошла к нему и наклонилась.
На обочине в глубоком снегу лежала кошка. Светка стояла и смотрела на нее, и вдруг кошка слабо шевельнулась, повернула голову и посмотрела прямо Светке в глаза.
– Боже мой, она живая!
Девушка подняла кошку на руки. Казалось, та вообще ничего не весит. И хоть на вид это было взрослое животное, вряд ли ее вес был больше веса двухмесячного котенка.
– Откуда ты здесь? – спросила девушка, пока несла кошку в машину.
До ближайшей деревни было километров шестьдесят. Странно, что животное оказалось так далеко на дороге.
– Выбросили тебя, да, бедняжка, – продолжала тихо говорить Светка. Кошка мелко дрожала и только смотрела своими огромными глазами. Как-то неожиданно собственная боль отступила, сменившись беспокойством за животное. Девушка положила кошку на переднее сидение, развернула машину и поехала домой.
Светка любила животных. Все детство у них в доме жили и птицы, и рыбки, и хомяки, и кошки, и собаки. Это было счастливое время, когда, просыпаясь, она могла обнаружить под своей подушкой косточку, которую спрятал ее любимый пес. Или найти у себя в портфеле игрушечную мышку, а то и вовсе, забирая мешок с обувью, обнаружить там притаившегося кота. Родители поощряли любовь дочерей к животным, считая, что только так можно воспитать по-настоящему восприимчивого и заботливого человека. И в последние годы Светка очень страдала от того, что в ее жизни не было хвостатых и пернатых. Муж был категорически против, и не смея ему перечить, Светка довольствовалась тем, что кормила всех бездомных животных, которые попадались ей по пути. Глеб же был страшным аллергиком и, конечно, с ним завести питомца тоже не получилось. Сейчас же молодая женщина была совершенно свободна и со спокойным сердцем могла привести домой столько хвостиков, сколько способна была прокормить.
К дому подъехали уже за полночь. Светка занесла кошку в комнату, положила на кресло и наконец смогла внимательнее ее разглядеть. Кошка была очень красивая. Необыкновенного осеннего цвета – животное такой расцветки было бы очень сложно разглядеть на опавшей листве – с восхитительными темными концентрическими кругами по бокам. Девушка впервые видела кошку такой необычной расцветки. Мордочка широкая, темная. Огромные оранжевые глаза. Пушистая, но сейчас свалявшаяся и тусклая шерсть. Кошка тяжело дышала, но тем не менее слабо мурлыкала, отвечая на ласку. Светка достала паштет и молоко, но кошка есть не стала. Пришлось насильно дать ей несколько капель воды из шприца.
– Потерпи, малышка, завтра поедем с тобой в клинику, – сказала Светка, укладывая кошку рядом с собой. – Я назову тебя Берта. Все будет хорошо, ты поправишься.
Утром Светка снова попробовала покормить Берту, но снова безуспешно. Берта только ткнулась мордочкой в еду, но сил кушать у нее не было. Беспокоясь за животное, девушка примчалась в клинику еще до ее открытия.
– Доброе утро, помогите, пожалуйста, – сказала Светка врачу. – Вчера ночью нашла на обочине на трассе.
Ветеринар осмотрел животное, взял анализы крови и сказал:
– Очень сильное истощение и обезвоживание. Ее просто не кормили. Такое ощущение, что она была где-то заперта без еды и воды.
– Но ей можно помочь?
– Мы сделаем все возможное. Но вы должны быть готовы ко всему. Прогноз очень осторожный.
Казалось сердце у Светки упало в пятки.
– Пожалуйста, я вас очень прошу, помогите ей! – на глазах девушки выступили слезы. – Пожалуйста!
– Я вас прекрасно понимаю, – сказал доктор, – не волнуйтесь так. Сейчас поставим капельницу. Вам придется ездить каждый день, сможете?
– Я сделаю все, что скажете!
– Хорошо, – врач проводил Светку в отдельный кабинет. – Сейчас подойдет ассистент.
И понеслись дни, полные надежд, страха и снова надежд. Берта выкарабкивалась с большим трудом. Сначала едва не отказали почки, потом проявились проблемы с сердцем. И хотя кошка была еще молодая, всего-то не старше трех лет, длительное голодание и отсутствие воды очень сильно сказались на ее организме и здорово подорвали здоровье. Светка выполняла все назначения. Так строго она никогда не относилась и к своему здоровью, а тут буквально выгрызала кошку из объятий смерти. Однажды во время капельницы у Берты остановилось сердце, и Светка вдруг подумала, что это и ее конец тоже.
Но случилось просто невозможное. На какой день начала борьбы за жизнь, Светка уже не знала, но Берта начала поправляться. Медленно, с большим трудом, шаг за шагом, но из маленького истощенного комочка кошка превращалась в необыкновенную красавицу. И уже ничего не напоминало в этой шикарной, вальяжной и избалованной королевне то истощенное измученное животное, которое когда-то Светка подобрала на обочине дороги.
Вместе с расцветом Берты расцветала и Светка. Она стала больше смеяться, перестала думать о своих горестях. Берта будто подарила ей новую, совсем другую жизнь. Светка иначе смотрела на мир и на свое место в нем. В клинике она познакомилась с новыми людьми, с которыми, как это сейчас говорят, она была на одной волне. Ей вдруг захотелось жить не только ради себя или своей семьи, а ради кого-то еще. И все это благодаря Берте, которая всегда мудро и проницательно смотрела Светке в глаза, мурлыкая ей сказки на ночь.
Вот так погибающая кошка и девушка нашли и спасли друг друга.
И мне очень хочется, чтобы в жизни стало больше счастливых людей и животных, чтобы стало больше счастливых финалов.
Истинная история кошки необыкновенной осенней окраски на самом деле печальна. Я нашла ее на обочине дороги, лежащей в осенних листьях. Несколько дней мы боролись за ее жизнь, но, к сожалению, проиграли. Девочка умерла у меня на руках.
Кошка была истощена и обезвожена. Врачи сказали, что такое может быть, если животное было заперто где-то без еды и воды. Причем не менее месяца, а то и все два. И если бы я нашла кошку хотя бы на пару недель раньше, ее еще можно было бы спасти.
Эта история случилась два года назад. И я все думаю, кем же надо быть, чтобы закрыть на два месяца животное в помещении, оставив его без возможности поесть и попить. А потом просто выбросить обессиленную кошку на обочину дороги. Сама бы она туда даже доползти не смогла. Скорее всего это сделал тот, кто предположил, что кошка будет охотиться на мышей и тем самым себя прокормит. Но… Гадать можно бесконечно. Итог печален. Мне очень жаль малышку, я до сих пор вспоминаю ее бездонные глаза яркого апельсинового цвета. Она словно понимала, что я пытаюсь ей помочь, когда слабо отвечала на мою ласку и тихо-тихо мурлыкала. И мне бесконечно больно, что в нашем мире допускается подобное отношение к живым существам. Отношение хуже, чем к вещам. На мой взгляд, это просто вырождение человечности, а как следствие и человечества.
Успевайте делать добро! Берегите в себе Человека!
