Наталья Ивановна Скуднова
Ледяной хайп
12 часов назад
– Пошла на хрен, фригидная уродливая дура! Ты сама всегда во всём виновата!
Произнеся это, Витя смачно захлопнул входную дверь. Дверь задрожала, словно голенькая чихуахуа в промозглую погоду.
Мила бросила взгляд на вибрирующие наличники входной двери. Те еще долго отходили от удара. С каждым таким «эффектным» уходом, дверь медленно, но верно превращалась в труху.
Первой сдалась задвижка: она перестала полноценно функционировать после первого ухода Вити ещё год назад. Теперь закрыть дверь можно только поворотом ключа. Из-за частых хлопков от стены стали отходить наличники. По факту, вся конструкция еле-еле держалась на замке и петлях. Осталось ещё пару ударов, и дверное полотно наконец вывалится из коробки.
По этой причине Мила боялась подойти ко входу в первые секунды: ей казалось, если дверь устоит, то можно не опасаться падения дверного полотна и спокойно закрыть дверь. Сегодня удача была на её стороне: дверь устояла. Мила подошла, повернула ключи в замке и направилась в комнату.
Как говорят криминалисты в таких случаях: «в комнате обнаружены следы борьбы». Повсюду валялись сброшенные с полок, вещи. Занавески опять содраны «с мясом». На диване и простыне – следы крови.
Их семейное гнездо разворошила очередная ссора. Витя любил устраивать эффектные представления перед своим уходом. Потому перед тем, как в очередной раз смыться к любовнице, он вначале крушил квартиру, затем приправлял всё это парой кровавых оплеух. И, пока Мила или валялась без сознания или пыталась остановить кровь, хладнокровно собирал нужные вещи. Напоследок он кидал коронную фразу мол, сама дура, виновата, сильно хлопал дверью и сваливал в закат.
Это был ритуал. Он бил, крушил и орал. Она мыла, чинила и молчала. Если бы существовало такое верование, где требовалось соблюдение подобных церемоний, то Мила и Витя стали бы самыми преданными адептами.
Только какому божеству они бы поклонялись – неизвестно. Да и есть ли такая религия, где один бьёт, а другой терпит?
Мила твёрдо верила лишь в одно: квартира сама себя не уберёт. Кровь сама себя не отмоет. Синяки быстро не сойдут. Первым делом Мила нанесла гель «Бадяга» на синяк под глазом и перекисью обработала ссадины. Когда кровь остановилась, она погрузила постельное бельё в стиральную машинку. Потом размазала пятновыводитель по брызгам крови на диване. Наконец, дошла очередь до разбросанных вещей: Мила стала складывать их по полочкам.
Обычно на всё про всё у неё уходило часа три-четыре. Но при условии, если увечья на теле не сильные и ущерб имуществу минимален. Сегодня она планировала уложится часов в шесть-семь.
Время уборки летит незаметно. Сама не замечаешь, как стрелка часов делает несколько оборотов. Миле осталось заштопать дырки вокруг вырванных с мясом люверсов шторы. Надеясь, что время это займёт не много, она приняла горсть успокоительных.
Раньше седативные препараты она пила лишь после того, когда жилице приведено в божеский вид. Но последнее время таблетки действовали на неё не сразу. Потому она принимала «коктейль забвения», когда работы по дому оставалось минут на 10-20. Расчёт прост: к тому времени, как она всё приведёт в порядок, можно будет сразу вырубиться.
И вот, как только последний стежок аккуратно закрыл дырку рядом с люверсом и Мила засыпала чуть ли не с иголкой в руках, раздался звонок телефона.
– Милка, Милка… – знакомый женский голос захлёбываясь в слезах.
– Рит, ты? – в полузабытье спросила Мила.
– Милка, приезжай срочно. Сроч-но…
– Куда ехать? Что случилось? – Мила изо всех сил старалась выиграть битву со сном.
– Я тебе адрес скину. Потом всё расскажу. Не могу говорить… Приезжай…
Мила поняла: произошло что-то непоправимое. Ведь Рита – не только Витькина любовница, но и бабец с железными яйцами. Она могла унизить, ударить или оскорбить похлеще Вити. Но чтобы звонить и слёзно просить о чём-то означало одно: произошло нечто из ряда вон выходящее.
Холодный пот прошиб Милу. Сон как рукой сняло! Каждый удар сердца, словно набат: от него весь организм, несмотря на убойную дозу транквилизаторов, переходил в режим повышенной боевой готовности. Если бы Миле нужно было бы пробежать стометровку или поднять максимальный для себя, вес, она бы это сделала без особых усилий.
Как только на экране телефона высветилось сообщение с адресом, Мила тут же вызвала такси и через 5 минут она уже сидела в машине.
Несмотря на осенний снег с дождём, таксист ехал очень быстро. Но собственная безопасность – это последнее, о чём Мила привыкла думать. Её занимали совсем иные мысли. Вот как сейчас – три вопроса не давали ей покоя:
«Зачем она в принципе помчалась на другой конец города?»
«Кому и что она хотела доказать?»
«Может, это побочный эффект успокоительных при стрессе и нужно тупо вернуться домой и заснуть, дав карт-бланш её муженьку и его любовнице самим решить свои проблемы?»
Если бы она могла дозвониться Рите или Вите, возможно, ответить на всё было бы легче. Но их телефоны выключены. Внезапно её собственный телефон разрядился. Как назло: Мила не взяла зарядку. Она спросила таксиста, но его модель зарядного устройства не подошла. Все попытки дозвониться с чужого телефона тоже не увенчались успехом. Трубку никто не брал.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, нужно чем-то занять себя. А занятия после бурной ссоры с мужем всегда находилось! Мила достала зеркальце и стала разглядывать свеженький синяк. То ли Витя ударил не сильно, то ли освещение в такси берегло её нервы, но синяк казался незаметным.
Однако Мила достала тональный крем и по привычке нанесла его толстенным слоем под глазами. Ей казалось: чем толще слой – тем незаметнее последствия мужниной любви. Только она начала припудривать тон, как в уголке глаза появилась слезинка. Слезинка превратилась в маленькую капельку и, прошмыгнув по щеке, упала на куртку. За ней покатились ещё слезинки. И вот, на куртке стало образовываться мокрое пятно.
Мила всё это время смотрела на себя в зеркало и как будто не замечала ни слёз, ни размазывающийся тоналки, ни пятна на куртке, ни боли от сегодняшних ударов, ни метели за окном. Ни-че-го…
«Ничего» – это слово стало её палочкой-выручалочкой в последний год. Она часто использовала данное слово вместо болеутоляющего и сеанса психолога. В зависимости от ситуации, она прибавляла к нему нужное наречие, глагол или прилагательное и вуаля: объяснение ситуации находилось само собой. Психика человека устроена странно: коль можешь что-то объяснить хотя бы сам себе, то можешь это и принять и смириться.
В первый раз она объяснила скандал с мужем двумя словами: «ничего страшного». Все ж мол, ругаются, значит и мы не отстаём от стандартов среднестатистической семьи.
Потом появился вариант: «ничего, заживёт». Так Мила смогла пережить боль, синяки и ссадины от побоев супруга. Затем установка: «ничего не говорить» стала для неё жизненным кредо.
Со стороны пара «Мила плюс Витя» казалось нормальной. Даже родители Милы ничего странного не замечали. Что уж говорить о 20 тысяч подписчиков их блога!
Хотя… Их проект про семейную жизнь творческой московской пары, лишь с натяжкой можно назвать успешным. Достаточно беглого взгляда на их страничку, чтобы поставить «неуд» всем их попыткам прославится и завоевать лояльных подписчиков.
В среднем, каждая публикация набирала менее 100 лайков, около десятка комментов и репостов. До успеха и уровня популярности топовых блогеров им было, как Роскосмосу до Луны.
Хоть отец Милы вложил в раскрутку блога сумму, сопоставимую со стоимостью однушки в новостройке, финансовой отдачи проект не приносил. То ли семейная тема «не зашла», то ли сами новоявленные покорители виртуального Олимпа оказались абсолютно бездарны, но ни финансов, ни известности, не прибавлялось.
Миле всё это блогерство принесло лишь умение с хорошо замаскированными (как ей казалось), синяками, улыбаться на камеру и расхваливать преимущества супружеского и творческого союза.
Но делать хорошую мину при плохой игре становилось всё дороже и труднее. Чтобы как-то поддерживать имидж успешного блогера и счастливой жены, Миле приходилось зарабатывать написанием статей и дипломов. Разумеется анонимно. Ведь для подписоты их семья жила счастливо и благополучно лишь за счёт коллабораций, гивов и рекламы.
Для подписоты Мила культивировала следующий миф: Виктор – не только с греческого переводится, как «победитель», но и в реальной жизни её супруг давно одержал победу над безденежьем, ленью и прелюбодеянием.
На самом деле, всё было с точностью до наоборот. Виктор – патологически ленив. Ему б родиться коалой: он бы с удовольствием дрых не менее 20 часов в сутки и наедался листиком эвкалипта. Но Бог наделил его неуёмными амбициями. Потому вместо мимишной и безобидной зверушки, на свете жил ленивый и самолюбивый кобель.
Как-то на тусовке блогеров ему попалось на глаза абсолютно серенькое существо. Виктор сразу почуял: это коренная «мышка» – москвичка. Она живёт в норке, обустроенной предками и в ус не дует.
Мила только закончила факультет журналистики МГУ. Пришла на мероприятие, так как не могла определится: кем быть дальше. Искала себя, а нашла мужа.
Они сразу стали жить вместе. Виктор думал: вот он – его счастливый лотерейный билет. Мила – неопытная, неодарённая, некрасивая, неамбициозная и очень послушная дочка состоятельного папаши. С таким стартовым капиталом любая цель должна покориться пронырливому зятьку.
По-началу всё шло, как по маслу. Отец Милы выделил им одну из своих пяти квартир в Москве. В качестве свадебного подарка оплатил пару стартапов новоявленного зятя. Полгода пролетели в каком-то угаре. Молодожёны особо не напрягалась: тратили деньги направо и налево. Они были, словно две стрекозки летом. Но с первым морозом, их крылышки пообломались, а отношения стали охладевать.
Первый звоночек – переезд в столицу давней зазнобы Виктора. Рита свалилась, как снег на голову. Виктор не смог отказать своей безработной бывшей любовнице. На деньги тестя он снял ей квартиру и оплатил продвижение её «фитоняшного» блога. В один из вечеров, в порыве благодарности за финансовую поддержку, Рита поцеловала Витю в щёчку. Витя особо не сопротивлялся, когда след от её помады оказался не только на его лице.
Второй удар колокола – когда отец Милы узнал, на кого идут его деньги. Он решил не портить дочке жизнь, а по-мужски поговорить с зятем. Мол, я тебя, как мужик мужика, понимаю – сам не без греха. Но или ты расстаёшься с любовницей, или с моими деньгами. Виктор, ни секунды ни раздумывая, согласился на первый вариант. Но теперь всю свою злость за «несчастливую личную жизнь семейного человека» стал вымещать на Миле.
Мила оказалась между молотом и наковальней: и муж дуется, и отцу не признаешься. Единственный выход из ситуации она видела в раскрутке их блога. Так она смогла бы стать и финансово независимой и хоть в чём-то профессионально состояться. А там – кто знает? Может, успех их совместного проекта и её профпригодность вернёт мужа в семью?
Так могла думать лишь незрелая личность, которая вместо решения одной конкретной проблемы создаёт кучу новых. Потому таким «милым мышкам» и тяжело вырваться из порочного круга: слишком большой ворох проблем они сами себе накручивали.
И вот когда Мила, словно грызун в колесе, бежала по очередному кругу, последовал третий удар. Их детище ну никак не хотело становится на ножки. Несмотря на все усилия, подписчики не прибавлялись. Активность аккаунта оставалась низкой. Их блог стал походить на дорогой чемодан без ручки. В него до обидного вложено столько денег, сколько он никогда бы уже не принёс.
Виктор всё больше чувствовал свою ущербность. Дабы хоть в чём-то показать свою силу и не выглядеть неудачником, он стал поколачивать Милу. В один из таких скандалов, он в запале выпалил: «Я ухожу к Рите!» И… действительно ушёл!
Правда, вернулся уже под утро. Увидев, как Мила неумело замазала синяки и вылизала квартиру, он понял: эту мышку можно бить и дальше. Более того: чем эффектнее он закатит сцену накануне, тем больше гарантий, что супруга никуда не заявит.
Так пролетело несколько месяцев. Виктор всё чаще уходил из дома. Вся его работа над блогом сводилась к редактированию хэштегов, просмотру статистики и навешиванию оплеух жене по любому поводу.
Мила и сама не поняла: как она превратилась в грушу для битья. Чем сильнее её били, тем истовее ей хотелось вывести блог в ТОП. Для неё это стало идеей фикс. Она зациклилась на подработках, чтобы добыть денег для продвижения. Ведь не просить же отца о дополнительных финансовых вливаниях с замазанными фингалами под глазами?
Минимум год Мила находилась в каком-то анабиозе. И дело не только в постоянном приёме седативных препаратов. Из неё будто кто-то высосал по тонкой соломинке все жизненные соки. Организм функционировал, но душа и чувства поставлены на бессрочную паузу.
Так было до сегодняшнего осеннего вечера. И вдруг: бац! Ни с того ни с сего, в такси, слезинка за слезинкой, вся боль, накопившаяся за годы издевательств, будто «вытекала» из неё. Благодаря этому, что-то иное, незнакомое, хорошее и правильное стало в Миле понемногу оживать.
Может Фока и прав: «спящая некрасавица» наконец-то дождалась своего волшебного пинка и, вместе с осознанием своего жалкого положения, начало просыпаться чувство собственного достоинства?
Возможно, именно это чувство дало ей сил стойко принять всё произошедшее с ней дальше? Например, как только Мила попала на место проишествия, она не схватилась за сердце, когда сотрудники полиции выложили ей все карты. Мила не упала в обморок, когда врачи озвучили шансы её муженька. Если раньше при одном лишь имени любовницы, Милу начинало колотить, то теперь она смогла не только выслушать её, но и смотреть ей в глаза.
Происходящее с ней в тот осенний вечер можно сравнить с футбольным матчем. По-началу, «команда», состоящая из здравого смысла, чёткого осознания своих интересов и чувства собственного достоинства одерживали победу с разгромным счётом над инфантилизмом, страхом и боязнью взять на себя ответственность.
Но когда в больнице на Милу набросились родственники пострадавших блогеров, именно «страх» уменьшил отрыв. А после того, как Фока втянул её в этот дурацкий спектакль, «страх» легко сравнял счёт и стал забивать голы в никем не защищённые ворота.
Ухудшению ситуации способствовало ещё один момент. Всё это время Мила боялась честно ответить на вопросы:
«А что будет дальше, если свои интересы я начну ставить выше остальных?»
«А получится ли у меня это в принципе?»
«А вдруг станет ещё хуже?»
По сути, много раз сказав «А», Мила побоялась произнести следующую букву. Она застряла на полпути: и по-старому уже не могла, и новое страшило.
Почему всё полетело в тартарары? Сложно же представить человека, у которого меньше чем за 12 часов так сильно изменится мировоззрение, а потом он вдруг снова всё сам вернёт на круги своя!
Увы, но Мила стала тем самым исключением. Ей было проще продолжать играть роль «послушной битой дурочки», чем взять ответственность за собственную судьбу и жизнь. У неё попросту не хватило духу послать Риту и Фоку туда, где им самое место. Победить собственный страх – задача не для всех. Мила с ней не справилась.
Лишь один положительный момент можно отметить. Она поняла: можно и по-другому. Она даже стала делать реальные шаги и уже почувствовала вкус нормальной жизни!
И вдруг, когда её страх окончательно одержал победу, ей стало нестерпимо больно. Гораздо больнее, чем когда её бил супруг или когда он в открытую изменял и унижал. Мила физически ощутила, как сама «забивает» то хорошее, что в ней начало оживать. И изменить она ничего не может: ведь страх сковал всё внутри. Потому, лёжа в задрипанном номере, её крик и сдерживал сейчас пододеяльник. Мало кто из разумных людей хотя бы грош поставил на то, что в этой «мышке» заново проснётся человеческое достоинство.
Битва двух кнопок
После записи ток-шоу прошёл час. Рита и Мила вернулись в обшарпанный НИИ. В номере их уже ждал Фока.
– Быстрее! Ну чего копаетесь, мадемуазельки? – поторапливал он. – Я же сказал: из машины сразу в свой номер!
– Лифт не работает! Пришлось тащиться на каблуках. – скидывая сапоги на шпильке, проговорила Рита.
– А-аа… – протянул Фока. – Забываю об отключении лифта после восьми вечера. Я вас должен поздравить: минимум 5 передач на год вперёд. Вы, девчонки, идеально смотрелись в роли подруг. Поверили все! Да и Валентину стоит сказать спасибо: не давал никому рта раскрыть. Потому все наши заготовленные ответы попадали прям в десятку. Но все мы просто обязаны в пояс поклониться дедульке!
– И откуда этот пердун только вылез-зззззз… – последнюю согласную Рита зачем-то прожужжала. Может, этим самым жужжанием она хотела привлечь внимание к тому, что её действительно поразило.
– Знаешь как я говорю в таких случаях? Если бы этого свидетеля не было, его нужно было бы придумать! – задорно ответил Фока.
– Это ж надо такое ляпнуть… Он всего-то вёз Алису и Машу в такси и прям всё так запомнил слово-в-слово и про наркоту, и про потрахушки… – Рита покачала головой.
– Барышни! Ну нам реально повезло! Теперь той стороне будет тяжело обвинить Витюшечку в доставке веселящих таблеток. Ведь дед-таксист сам сказал, как Маша и Алиса таблеточками закидывались в его машине. И неважно – что это за таблетки. Может, уголь активированный, может витамины. Но, судя по его словам – девчонки таблеток много с собой прихватили.
– Да хрен с этими таблетками! – подхватила Рита. – Вот сюрприз для парней Алисы и Маши! Они ж своих девушек как алтайских девственниц представляли, а тут какой-то водила в красках описал сексуальные фантазии их половинок: кто, как и с кем трахаться собирался на вечеринке.
– Но почему ж никто нормальный с той стороны не пришёл? – вклинилась Мила.
– Во-первых: сама вспомни: о чём я тебе ещё утром сказал? Частенько приглашают первых попавшихся. Как мне сказали, дед сам позвонил в редакцию и тупо рассказал всю правду. Кто ж знал, что дедулька дополнительные пикантные подробности в прямом эфире выложит. Этот водила – идеальный вариант для нас и трешовый для наших конкурентов.
– Во-вторых… – Мила явно торопила Фоку. Ведь до начала следующего ток-шоу оставались считанные минуты.
– Закон эксклюзива. Главные герои не могут прийти просто так на канал-конкурент. Они связаны контрактом. Ты же видела – кто пришёл их защищать? Какие-то беззубые подружки, которых чуть тронь – сразу в слёзы.
– А вдруг сегодня похожий дедулька припрётся на другое ток-шоу и начнёт про нас чушь нести? – с опаской произнесла Мила.
– Это ты своего брата называешь дедулькой? – переспросил Фока.
– Я в брате уверена. Ну а вдруг…
– Тебе есть, что скрывать? – словно между делом бросил Фока.
– Мне – нет! Но придумать всякое можно. Да и я не уверена, что сегодняшний дедушка правду говорил.
– Ну тогда его и привлекут как лжесвидетеля. К тебе вопросов не будет. Всё! Началось шоу на конкурирующем канале. Кончайте трепаться и давайте смотреть.
Фока поставил планшет на стол и все трое впились глазами в экран.
– Вот ведь дуу-раа! – протянул Фока после того, как вышла жена Кости. – Накрасилась, как на фотосессию. Ну никакого скорбного оттенка в помаде и тенях.
– Ты ж нам вообще красится запретил… – фыркнула Рита.
– И правильно сделал! У вас совместнонажитый мужик в коме! Значит, идёт битва теней под глазам. А тут жена Константина припёрлась накрашенная и с укладкой. Такой видок в таких ситуациях не вызывает сочувствия, но вызывает сомнения.
– Погоди-ка… – чего она несёт? – на десятой минуте передачи у Милы округлились глаза. – Она ж Витю не знает. Как она может утверждать, что он наркоман со стажем?
– Это всё слова! Доказательств у неё нет. – успокоил Фока.
– Может, они позже скажут? – спросила Мила.
– Могу спорить на миллион: доказательств нет. Иначе сценарий по другому выстраивался.
Тут девчонкам стало очевидно: Фока сильно нервничал. Он прижал свои пальцы к губам и стал покусывать свои ноготочки. До окончания передачи оставалось минут 30. И, чем ближе время финальных титров – тем безобразнее становился маникюр у пиарщика.
– Фока, что-то не так? – спросила Рита.
– Очень даже не так… – тихо начал он, показывая пальцем на Риту. – У них компромат есть на тебя. Ты точно мне всю правду сказала?
– На все твои вопросы я честно ответила! – отрезала Рита.
– Вижу… – пробурчал Фока. – Но разговор сворачивает не на Витю и Милу, про таблетки и кому вообще будто забыли. Все стрелки переводят именно на тебя. Значит…
Тут на экран вывели переписку, где Рита и Костя обменивались весьма фривольными фото и комментариями. Зрители в зале не меньше десяти минут охали и ахали, и, перебивая друг друга, проклинали современные нравы.
– Отчаянная же ты шлюха, Ритка… Про свои шашни с ещё одним чужим мужем, могла бы и предупредить. – Фока покачал головой. Он убрал свои исковерканные ноготочки от лица и, как показалась девчонкам, повеселел.
– Я свободная молодая женщина. – кокетливо подёргивая плечами, заявила Рита.
– Есть хорошая новость и плохая. – на выдохе произнёс Фока. – Хорошая: мало кто теперь будет обсуждать твою связь с Витей. Плохая – теперь в честь твоей йони выпустят путеводитель. Ну-с! Дальше будет обсасывание этой темы. Ну и тебе наука: спи, с кем хочешь. Но мне правду нужно было бы знать.
– Откуда я знала, что переписка всплывёт… Да и ты меня сам не спрашивал о Косте. Особенно сейчас, когда… – Рита хотела было оправдаться, как вдруг произошло то, чего никто не ожидал.
Фока демонстративно отодвинул планшет, хотя до конца передачи оставалось несколько минут. Затем он встал из-за стола, и, прихватив телефоны Милы и Риты, подошёл к окну. Он повернулся спиной к девчонкам и будто бы прирос к месту у окна.
– Почему ты так уверен, что больше ничего? Шоу ж ещё не закончилось… – с удивлением произнесла Рита, обращаясь к Фоке.
– Так выстроен сценарий. – не оборачиваясь, стал чеканно отвечать тот. – Пришла размалёванная жена Кости, чтобы его любовнице, то есть девице по имени Рита, нос утереть. Жене Кости на её собственного мужа наплевать. Важнее любовнице подгадить. Потом вышли парни Алисы и Маши. Но эти два телка только мычать умеют. Никаких аргументов и фактов. Громче всех орала лишь жена Кости. Как ни пытались её заткнуть, но пришлось на экран вывести переписку Риты и Кости. Других козырей нет у наших конкурентов! Главный ньюсмейкер – жена Кости. Она об измене мужа лишь талдычит. О трагедии, наркоте или коме – ни слова. Милкиного брата не задействовали толком. Ску-у-у-чно! Наша передача круче.
– Можно я домой поеду? – вдруг произнесла Мила, уже не в силах терпеть ни этот балаган, ни откровенно свинское отношение пиарщика.
– А тебя, деточка, никто не держит. Я свою помощь не навязываю. – казалась, Фока ждал от Милы именно этого вопроса, потому и не обернулся.
– Кстати, а как насчёт нашего гонорара? – будто невзначай спросила Рита.
– Вы ж свои карты указали? Ждите перевода от канала! Я ж от вас ни копейки не получил. Сам жду!
Казалось: неведомая сила не даёт повернуться Фоке и посмотреть на Риту или Милу. Словно это были не две молодые женщины, а мифические Медузы – Горгоны, бросив взгляд на которых, превращаешься в камень.
– Но ты можешь им позвонить и напомнить? – настаивала Рита, стараясь хоть как-то вывести его на диалог. Она честно не понимала: что происходит с пиарщиком?
– Но договор-то у вас с ними прямой? Вот сами и выбивайте наши денежки.
Последнюю фразу Фока произнёс таким тоном, что Рита и Мила поняли: денег за них он выбивать не станет. Рита решила – самое лучшее: перевести тему. Она видела: как начинают гореть у Фоки глаза, когда он обсуждает с ними следующий шаг.
– Фок, – как можно мягче начала Рита. – А дальше какие наши действия?
– Через пару недель или даже месяц – следующий эфир. – равнодушно произнёс Фока.
– Как через месяц?! – заорала Рита.
– А ты думаешь: каналы будут бегать за тобой лишь потому, что Костина жена тебя в измене со своим муженьком уличила? – Фока вдруг развернулся и его малюсенькие глазки горели непонятной злобой.
– Но ты ж сам говорил про кучу эфиров… – Риту больше смутил даже не ответ, а именно вся эта метаморфоза, происходившая с Фокой прямо на её глазах. Но она отметила для себя хоть малюсенький, но плюс: Фока хотя бы развернулся к ним лицом.
– Ты чем слушала? Я же сказал – на сезон эфиры! А не в месяц сразу 5 штук. – фыркнул он.
