Наталья Гимон
Осколки тысячи ветров. Вихрь Империи
…То, что Император людей «помечен тенью», Альтери поняла, как только впервые увидела его. И, признаться, тогда это осознание весьма обрадовало девушку. Ведь те, кого преследуют умершие, не живут долго. Каждую ночь эльва наблюдала, как белёсый женский силуэт неслышно для всего мира стенает над мечущемся во сне мужчиной, как прозрачные пальцы гладят его по голове, словно перебирая побитые сединой пряди волос, как склоняется сотканными из холодного тумана губами к живому лицу и медленно пьёт его тепло. О, этот призрак оказался посланным самими богами оружием возмездия, и Альтери была уверена, что ненавистный варвар уже через месяц угаснет или потеряет рассудок, опустошённый той, что приходила к нему по ночам. А когда люди внезапно вторглись во владения унэокарри, желание этого превратилось в мечту. Но ночь сменялась днём, а правитель людей продолжал жить и здравствовать. И эльва знала – виной тому был старый целитель, снадобья которого словно вливали в повелителя людей новую жизнь.
Так продолжалось месяц, два, три. Император по-прежнему вёл свои легионы, выжигая землю, а после повсеместно уничтожая некогда живших на ней детей ветра. Правда, Альтери узнавала об этом только благодаря едкому запаху гари и смерти, вползавшему в императорский шатёр вместе с его хозяином. Ни пленных, ни пепелищ сама девушка ни разу не увидела: проклятый шатёр был для неё не только клеткой, но и спасением. День за днём проводила эльва внутри его купола – стараниями человеческих колдунов стены его держали девушку надёжнее каменных узилищ, – и лишь трое сглаживали её одиночество. Только вот… Чёрного колдуна пленница неосознанно боялась до мурашек. Императора тихо ненавидела, хотя для неё стало приятной неожиданностью, что в его шатре у неё оказалось своё спальное место. Да, ложе было узким и немного неудобным, но оно было и оставалось только её, а сама Альтери, несмотря на красоту, казалось, воспринималась этим мужчиной как угодно, но только не как женщина. Это сбивало с толку, ведь подобное расходилось с изначально сотканным представлением о нём. Поначалу правитель людей относился к ней как к прислуге, а после вообще как к навязанному взятыми обязательствами соседу, но этим всё и ограничивалось. Однако Альтери знала, что чувства Императора к эльвам вообще и к ней в частности несказанно далеки от тёплых. Он дал ей это понять ещё при первой их встрече, когда благородная эльвская принцесса попыталась донести до варвара всю абсурдность его мировоззрения, а в итоге в ужасе корчилась у его ног, впервые испытывая на себе действие проклятого ошейника. Лишь когда в глазах мужчины блеснуло удовлетворение, пришло облегчение. Император же тогда опустился на корточки перед испуганной, сипящей эльвой и с явным удовольствием поведал ей о проклятье «строптивый раб» и всех его «прелестях». После этого мужчина выпрямился и, не подав руки, не помогая девушке подняться, вышел из шатра, оставив пленницу в одиночестве осознавать тот кошмар, в котором отныне ей предстояло жить.
Лишь иремийский монах стал её отдушиной, тем, чей голос девушка могла слышать без дрожи и отвращения. Да была ещё молчаливая и незаметная женщина, поставленная прислуживать «не-человеку», но её Альтери не принимала вовсе. Она даже не замечала, когда та появлялась и исчезала, исполнив свою работу. Правда, однажды эльва случайно поймала на себе взгляд своей прислужницы, и от сквозившей в нём неприязни ей стало непривычно неуютно и зябко. Проклятье! Эльвы – Альтери была в это уверена – прекрасные высшие создания, которые должны вызывать только трепет и восхищение, а не… это!
В тот вечер девушка в недоумении спросила у Корадуса, за что эта женщина так ненавидит её.
– Не тебя, высокородная, – печально вздохнул в ответ целитель. – Было время, когда люди действительно преклонялись перед твоим народом, но… Много лет назад из-за морового поветрия почти каждый второй в этой империи потерял кого-то их своих близких. Но эльвы вмешиваться в беды людей не пожелали, даже когда мой господин на коленях стоял у ваших границ, умоляя о помощи… В те дни на этих землях горело несчётное количество погребальных костров… Как думаешь, высокородная, каково это – подносить факел к подножию последнего ложа, на котором лежат твои любимые и родные, и понимать, что они могли бы сейчас стоять рядом, если бы?.. Ты и сама знаешь, высокородная.
Эльва знала. Тогда она была ещё совсем юной, жила в светлых чертогах королевского дворца и не придавала значения взволновавшей двор странной суете, связанной с племенами людей. Однако теперь слова монаха выдернули из омута прошлого и добавили цвета этому знанию, и от промелькнувших перед глазами картин внезапно сердце Альтери дало сбой. И хотя девушка не сомневалась, что решение её отца имело под собой самые высокие намерения и необходимые для её народа основания, но… в то же время… Выходило, что тогда Император людей вовсе не был бессердечным чудовищем, которое, не оглядываясь, идёт по трупам и не считает потерь, не был и жестоким тираном, берущий своё любой ценой и плюющий на чужие жизни. Для спасения жизней своих подданных этот человек – немыслимо! – готов был даже на унижение. И то, каким он стал теперь, все его решения и поступки – всё это последствия страшной ошибки, допущенной Владыкой эльвов, который прировнял людей к насекомым, но совсем позабыл, сколько бед могут принести эти самые насекомые, если их разозлить. Жаль мудрые не поняли этого раньше, до того, как необузданная ярость людей страшным пожаром прошлась по землям эльвов.
«Но раз так, возможно, мне удастся достучаться до его сердца? Не может быть, чтобы, пройдя такое испытание, люди не понимали, что сейчас по их вине целый народ, как они когда-то, находится на грани вымирания», – подумала тогда Альтери.
Однако в ответ на осторожный вопрос девушки, зачем ему столько смертей, которые всё равно ничего не изменят, но причинят кому-то бездну страдания, помимо натянувшейся на шее петли, Альтери почувствовала ещё и разочарование, услышав в ответ:
– Жизнь любимой женщины стоит тысячи таких лживых тварей, как эти морфы.
– Но…
– Они заставили её думать, что там был я. Только потому оборотню удалось подойти на расстояние удара.
– Но если бы это был кто-то другой, а не унэокарри? Если бы это был человек? – попыталась возразить девушка, но Император перебил её, не дослушав, и от его ответа по спине пробежал холодок:
– Я вырезал бы весь его род до седьмого колена. – Внезапно взгляд его непроглядно тёмных глаз впился в лицо Альтери. – Скажи честно, эльва, ты простила бы, если бы погиб самый дорогой тебе человек?
Эльва открыла было рот, однако ответить не смогла. Не тот был готов сорваться с языка ответ, который должен был прозвучать, чтобы повернуть разговор в её пользу. Но самым ужасным было то, что честный ответ самой себе так же ей ни на волосок не понравился. Действительно, простила бы? Вряд ли… Весь род… До седьмого колена…
«Ты что делаешь?!» – где-то словно за массивными дверями услышала она голос своей древней крови. – «Ты не должна рассуждать как эти варвары!..» Но, видимо, её душа давно не появлялась по ту сторону дверей, разделяющей два столь разных мира, и потому не пожелала его слушать.
В ту ночь, глядя, как Император мечется в поту по подушкам, пока тень его жены пыталась докричаться до него из мира мёртвых, Альтери словно впервые взглянула на этого человека не «против солнца», а так, чтобы, как говорили у неё дома, «иметь возможность разглядеть, какого цвета его душа». И внезапно эльва почувствовала жалость. Даже не так – это было сожаление или даже вина. Вина за одно неверное решение, которое, словно лавина в горах, началось с одного «камешка», брошенного много лет назад Владыкой эльвов, а теперь безостановочно стирало привычный мир. Она захватила, подняла с постели и подвела к тяжело дышащему, пытающемуся что-то сказать во сне Императору. Девушка осторожно опустилась на край его ложа, краем глаза заметив, как повернула к ней голову тень, протянула руку, отвела с мокрого лба слипшиеся от пота волосы, тихонько сжала в ладони холодные, как лунный свет, мужские пальцы. На какое-то мгновенье Альтери испугалась, что её тепла не хватит, что тень выпьет её тоже. Но эльва тут же взяла себя в руки, ведь она прекрасно понимала, что только живое дыхание «обряда возвращения» спасёт и вернёт покой цепляющейся за жизнь душе Императора. А ещё, что обряд этот должно было проводить в кругу семи старших хранителей, которые защищают «проводника», пока тот вытаскивает «помеченного» из мира теней – так говорилось в книгах. У Альтери же не то что семи – одного хранителя на данный момент не имелось. Поэтому сейчас ей, лучшей ученице, на которую когда-то возлагала большие надежды почти половина Высокого Совета её отца, предстояло полагаться только на свою собранность, чтобы привязать себя к этому миру и не соскользнуть в другой.
Чтобы удобнее было управлять потоками тепла и «зовом», девушка села на ноги варвара, наклонилась к его лицу и упёрлась ладонями в плечи мужчины, прижимая к постели худое, но всё-таки сильное тело. Стремясь стать лучшей, Альтери с отрочества старательно развивала свои способности, запоминала слова, интонации, формулы. Наверное, потому первые фразы и столпы заклинания, призванные не позволить «помеченному» проснуться, дались легко, заученными строками выплывая из памяти. Теперь важно было сохранить концентрацию и не сбиться. Это было бы несложно, только вот разложенная по полочкам теория, как всегда, проиграла ни разу не применявшейся практике.
– Ли!.. – пробормотал вдруг Император и, не открывая глаз, крепко прижал к себе оцепеневшую от неожиданности Альтери. – Ли, не уходи, прошу, – простонал он, зарываясь лицом в пушистые волосы «жены», – мне плохо без тебя, родная… мне холодно…
Эльва хотела было закричать, оттолкнуть обнимавшего её мужчину и… ошалело уставилась на свои руки, которые белыми лианами оплели голову и шею правителя людей. А потом под сводом шатра раздался низковатый, словно обволакивающий женский голос:
– Я здесь, любимый, я рядом.
Голова девушки закружилась, сознание затянуло пеленой, будто отгораживая от тела, и Альтери, наконец, поняла весь ужас происходящего – о, Боги, её тело стало сосудом для тени!..
Эльва хорошо помнила ту первую ночь, проведённую с Императором людей. Она ожидала боли, отвращения, унижения, но неупокоеная душа «императрицы» притупляла, загораживала её эмоции, подменяла их своими, заставляла девушку принимать мужчину, как своего первого, и позволяла лишь словно бы наблюдать со стороны. Наблюдать, как проснулся Император, освобождённый от ментальных стяжек. Как, справившись с первым недоумением от полыхавшего огня во взгляде всегда холодной эльвы, сперва неожиданно робко, а после, словно сорвавшись с головокружительной высоты и не имея возможности остановить свой последний полёт, касался и ласкал отвечавшее ему тело Альтери. Как, закрыв глаза, тихонько целовал её затылок, когда прижимал к себе, будто самое желанное сокровища на этом свете, и улыбался, погружаясь в теперь уже спокойный залечивающий сердце сон. И всё это время эльве чудилось, что пушистые локоны той, другой Альтери в полумраке светильников то и дело отливали тёмно-карминовым.
Следующие несколько дней Император не показывался в своём шатре. И Альтери радовалась этому, потому что просто не вынесла бы его присутствия. Зато заходил Корадус. Как всегда внимательный и терпеливый, старый лекарь с доброй улыбкой негромко разговаривал с девушкой и не сводил взгляда с её лица, словно читая там нечто известное ему одному. И постепенно после разговоров с ним безотчётная дрожь, преследовавшая её после той ночи, исчезла, сменившись спокойствием, хрупким как первый лёд, которое разлетелось вдребезги, когда однажды ночью Альтери проснулась от чужого присутствия. Это ощущение подбросило девушку на узкой лежанке и загнало в самый дальний её угол. Сердце оглушительно бухало в ушах, мешая спокойно дышать. Эльва затравленно огляделась, ожидая увидеть высокий тёмный силуэт Императора, однако… рядом никого не было. То есть был, но эта фигура была не тёмной, а наоборот белёсо-прозрачной.
Императрица сидела рядом с девушкой, полностью повторяя её позу, только при этом неотрывно смотрела на императорское ложе. Альтери тоже взглянула на широкую постель в другом углу шатра и вздрогнула. Правитель людей спал, повернув голову в сторону лежака своей пленницы, и сейчас его дыхание было спокойным и глубоким.
Эльва снова обернулась к призраку и встретилась взглядом с прозрачно-зелёными глазами той, кого Император когда-то называл Ли. А дальше произошло совершенно невероятное: туманный силуэт неожиданно начал обретать чёткость, и вскоре рядом с Альтери оказалась очень, невероятно красивая по меркам людей молодая женщина. Плечи её укутывали густые красно-каштановые кудри, а на губах играла немного язвительная, но всё равно притягательная улыбка.
– Звёздных ночей, ваше высочество, – произнёс в тишине низковатый женский голос.
Эльва бросила испуганный взгляд на спящего мужчину, но тот даже не пошевелился. И вдруг её словно парализовало от понимания только что услышанного. До девушки вдруг дошло, что призрак использовал вовсе не человеческое приветствие.
– Звёздных ночей, – растерянно пролепетала Альтери, изумлённо разглядывая человечку, знакомую с языком древних. Неужели людям доступно его изучение?!…
– Вот уж никогда не думала, что на своей шкуре придётся убедиться в том, что западные эльвы слышат мёртвых, – усмехнулась бывшая Императрица.
– Кто научил тебя языку моего народа? – спросила девушка.
«Призрак» безразлично пожал плечами и ответил:
– Моя мать.
– Но…
– Нет, ваше высочество, она была человеком, обычной девчонкой с окраины империи, которую возжелал эльвский ублюдок.
– Что?! Неправда! – задохнулась от возмущения Альтери. – Полукровок не бывает на свете! Эльвы никогда…
– Ещё бы! – преувеличенно весело перебила её женщина. – Вы так заботитесь о чистоте расы, что да, полукровок не бывает. Потому что, чтобы сохранить свой «высокий чистый» образ в глазах других, эльвы тщательно «прибирают» за собой. – Императрица помолчала и тихо добавила: – Выпалывают сорняки на своих грядках даже спустя десятилетия.
– Неправда… – едва слышно повторила девушка.
– Ваше высочество, – снова усмехнулась женщина, – вы прелестны тем, что ваш юный по меркам эльвов возраст пока позволяет скармливать вам нужные сказки и настраивать мышление так, как выгодно «мудрейшим» представителям вашей расы. Чтобы в будущем, – взгляд полуэльвы похолодел, – вы тоже стали достойны своего народа.
Альтери молчала. Мысли в её голове скакали, сталкивались и разлетались во все стороны. Как же так? Почему то, чему её учили, вдруг с каждым днём всё больше перестаёт быть незыблемым, и теперь её мир дал трещину?.. Но ведь этого не может быть! Люди специально сеют в ней зёрна сомненья! Им это зачем-то нужно! Но зачем?..
Стоп!
Эльва вдруг вся подобралась и, чуть прищурившись, посмотрела на собеседницу:
– А Император знает, что ты нечеловек?
– Знает. – Императрица с нежностью посмотрела на спящего мужчину.
Сладкое предчувствие неожиданно вспыхнуло в центре живота Альтери. Сейчас она выведет эту лгунью на свет! Сейчас!
Однако женщина опередила её:
– Он много узнал о вашем народе. В том числе и то, как вы поступаете с теми, кто слабее, как вы добились положения «высших», и как поступаете с плодами своих утех, если таковые вдруг появляются на свет. И это ещё одна причина, по которой он так люто ненавидит эльвов.
– Но… – Альтери упрямо пыталась сохранить целостность своих убеждений. – Но ведь ты наполовину эльв…
– Я – наполовину человек. И этого ему оказалось достаточно.
Девушку поразило теплота, с которым Лиора снова взглянула на спящего мужчину. На жестокого, незнающего жалости и сострадания тирана.
– Как ты можешь?.. А унэокарри? – снова подняла голову Альтери над трясиной затягивавших её сомнений. – Он ведь собирается уничтожить целый народ. Они ведь – не эльвы…
– Пусть. – Императрица коротко усмехнулась и посмотрела в глаза собеседнице. – Скажете, что я не права? Что такая же, как он? – Женщина фыркнула. – По вашим огромным глазам вижу, что именно так и скажете. – И неожиданно лицо Лиоры стало совершенно серьёзным. Она опустила подбородок на подтянутые колени, и эльву поразила беспредельность тоски, которая прозвучала в её голосе. – Вы многого не знаете, ваше высочество. И, возможно, вы мне не поверите, но я вам завидую.
– Что? – только и смогла выдавить изумлённая Альтери.
– Вам предстоит провести столько времени с этим человеком, делать его счастливым, стать ему необходимой, как свет, стать его светом, понять его. Это произойдёт не сразу, но, поверьте, так будет.
– Замолчи! – Эльва зажала ладонями уши. Она не хотела слушать. Ей было страшно и противно от того, что всё, что говорил призрак, могло действительно сбыться. – Я не стану жить с варваром! Не стану! – Бешенство душило Альтери. Да как смеет эта глупая человечка пророчить такое ей, принцессе древнего народа?!.. Но внезапно девушка вспомнила, что в общем-то у неё нет выбора. Пока её семья носит проклятый «ретранслятор». Пока она сама его носит…
– Глупышка, – Лиора потянулась обнять, успокоить эльву, но, наткнувшись на взгляд «загнанной» принцессы, выпрямилась и просто заговорила: – Вы просто не понимаете, как вам повезло, ваше величество. Волею судеб вы оказались далеко от дома, от сладкого дурмана, который постоянно окружал вас, мешая видеть и слышать то, что действительно происходит вокруг. Сейчас ваши глаза и уши будут открыты, и вы всё узнаете сами. Узнаете и императора людей и, поверьте, поймёте, что, оказывается, ровным счётом ничего о нём не знали, а все россказни ваших мудрецов о людях – ничто иное, как бред напыщенных, самовлюблённых, заносчивых и не менее расчётливых слепцов. И тогда ваше сердце сдастся. А если вам посчастливится завоевать и его сердце тоже, вы получите власть над этим миром. Ведь Вы даже не представляете, – женщина неожиданно лукаво улыбнулась, – насколько податливым и сговорчивым становится мужчина, когда любит.
Альтери недоверчиво смотрела на императрицу.
– Ты называешь мой народ «расчётливыми слепцами», а сама сейчас ничем от них не отличаешься. Твои глаза явно слепы, а сердце даже после смерти уверенно, что мужчина может стать полезной вещью, которая для чего-нибудь да пригодится.
Однако Лиора лишь весело рассмеялась над колкими речами эльвы.
– Не скажите, ваше высочество. Во-первых, я желаю счастья своему мужу и верю, что вы сможете вернуть его сердце к жизни. А потому искушаю вас, как могу. – Женщина снова разразилась заразительным и совершенно искренним смехом, а, отсмеявшись, уже спокойней продолжила: – Во-вторых, в отличие от ваших сородичей, мои глаза слепы от любви, а не от гордыни. А в-третьих, – неожиданно весёлость словно ветром сдуло с её лица, – моё главное отличие от вас, выродков, в том, что я не собиралась избавляться от ребёнка, зачатого от человека. Я жаждала его рождения.
В глазах Альтери потемнело от этих слов. Она медленно перевела взгляд на живот мёртвой императрицы, а та сказала совсем тихо:
– Я хотела рассказать ему в тот вечер. Была так рада, что его военный совет, наконец, закончился, что он пришёл ко мне, и потому не сразу поняла, что это был вовсе не он… – Зелёные глаза Лиоры внезапно оказались так близко от побледневшего лица собеседницы, и столько боли и ненависти было в них, что та отшатнулась, попыталась отползти подальше. Но горящий взгляд призрака словно наоборот становился всё ближе, заслоняя собой всё вокруг, и от этого становилось жутко. – Вот чего я не смогу никогда простить, чем отличаюсь от вас, эльвов, чем похожа на людей. И если мой Император решит спалить весь мир в отместку за всё его зло, – запомни! – я буду той, кто подаст ему факел!
Ледяной ужас охватил Альтери, вдавил в матрас, не позволял подняться, откатиться подальше от кошмарной сущности, в которую, казалось, превратилась мёртвая Императрица. Девушка из последних сил попыталась закричать, но крик её получился беззвучным сипом, будто из горла вынули голос. В ту же секунду демон, только недавно бывший прекрасной человеческой женщиной, рухнул на эльву, удушающе-ледяным холодом пронзил всё её тело и…
Альтери вздрогнула, вспомнив пережитый тогда ужас и облегчение, которое испытала, когда с воплем подскочила на постели и неожиданно поняла, что всё пережитое было лишь сном. Она помнила, как сидела в темноте шатра, слепо пялилась в пустоту и, прижимая ладони к груди, пыталась заставить себя дышать. А потом сильные руки тёплым кольцом охватили её тело, и девушка не оттолкнула их, а наоборот, вцепилась в их реальность, в их обещание поддержки и защиты, боясь, что они сейчас вдруг исчезнут. И ещё эльва очень боялась оторвать лицо от обнимавшего её человека, потому что была уверена, что призрак тоже был здесь, рядом, смотрел на сломленную Альтери и улыбался своей победе.
Следующее утро девушка встретила одна, но не в своей постели, а на широком ложе Императора. Сам правитель людей ненадолго появился ближе к обеду, холодно, словно между делом поинтересовался её самочувствием и снова ушёл. Однако в очередной раз проснувшись посреди следующей ночи в холодном поту и не находя в себе сил открыть глаза от навалившегося безотчётного страха, эльва внезапно услышала в темноте близкое ровное дыхание, и от этого звука стало вдруг очень спокойно. Тогда, будто испуганный ребёнок, она тихонько перебралась на просторную постель Императора и почти сразу уснула. Только на рассвете Альтери открыла глаза и, сладко потянувшись, повернула голову. Рядом глубоко дышал во сне Император, но девушка не стала сбегать обратно на свою лежанку. Несколько мгновений эльва рассматривала правителя империи людей, его тяжеловатое смуглое лицо, так не похожее на тонкие изящные лики мужчин её народа, обрамлённое чёрными, посеребрёнными ранней сединой волосами. Даже во сне он будто немного хмурился, но это не вызывало ни страха, ни неприязни. Наоборот, почему-то присутствие этого мужчины дарило Альтери чувство защищённости и какой-то радости. И хотя эльва не могла понять причины этих ощущений, сейчас ей совсем не хотелось, чтобы было по-лругому.
