Наталья Гимон
Глаза Медузы
Добравшись до шезлонга, Олеся села и широко распахнутыми глазами уставилась на перстень, рассеянно потирая большим пальцем прохладный бочок вправленного в него камня. Как активировали? Кажется, она поняла. Но…
– Этого не может быть, – прошептала девушка. – Это совпадение…
В горле пересохло, и Олеся не глядя потянулась к так и стоящему на палубе бокалу. И только выпив всё до последней капли, она словно очнулась и посмотрела на пустое стекло. Потом отставила его в сторону, снова вернула кольцо на палец и откинулась на лежак.
Взобравшись на борт, мужчина, не снимая маски, торопливо раскрыл сумку и вытащил оттуда свою находку. Это оказалась голова каменной статуи, но она поразила его своей реальностью. Казалось, что она принадлежала не бездушному камню, а живому существу, вернее чудовищу, неведомо по каким законам природы окаменевшему после гибели. Хотя это чудовище на самом деле вообще никогда не должно было существовать на земле.
Даниил держал в руках голову Медузы Горгоны – жестокого и беспощадного создания, согласно легендам сотворённого из мимолётной зависти и мести Афины – греческой богини мудрости. И эта голова была выполнена в мельчайших деталях, включая все складочки и морщинки между бровей на прекрасном женском лице, обрамлённом целым клубком таких же неподвижных каменных змей, которые, казалось, вот-вот зашипят и обовьют держащие их руки. В этот момент мужчина почувствовал укол ревности к мастеру, который так хорошо познал душу камня, что смог настолько явно передать спокойный холодный взгляд чудовища и все изгибы змеиных тел, окружавших лицо про́клятой Афиной девушки.
Даниилу стало не по себе, по спине побежали мурашки. Он хотел было снять подводную маску, чтобы повнимательнее рассмотреть добытый им осколок неизвестной ему ранее скульптуры, и вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом с ним, чуть ли не задев крылом плечо, пронеслась чайка. Мужчина запрокинул голову, машинально посмотрев ей вслед, и сразу же зажмурился. Горячее солнце Средиземного моря вдруг стало особенно ярким и наотмашь ударило его по глазам, на добрых полминуты лишив зрения и затянув мир непроницаемой исчерна-фиолетовой пеленой.
– Вот, чёрт! – воскликнул Даниил, отгораживаясь от ослепительных лучей рукой с зажатой в ней каменной головой и на ощупь двигаясь по палубе к кормовой части судна, где, как он помнил, на шезлонге остались его солнечные очки. Где-то совсем рядом пронзительно крикнула птица…
Когда мужчина добрался до кормы, зрение его полностью восстановилось, и он увидел Олесю. Она лежала неподвижно на спине, и солнце ласкало её тело. Глаза были скрыты тёмными стёклами, но в позе чувствовалась напряжённость. Сцепив ладони, девушка, явно нервничая, едва заметно теребила на пальце кольцо с красным камнем.
– Эй! – окликнул её Даниил, но она не шевельнулась. – Посмотри, что я нашёл!
На ходу заменяя маску очками, он подошёл к ней, протягивая свою кошмарную и одновременно удивительную находку.
Не поворачивая головы, девушка тихо спросила:
– Ты хоть представляешь, как я испугалась? Тебя ведь запросто могло бросить на эти треклятые скалы! А если бы ты всё-таки не выплыл?!..
Мужчине вдруг стало не по себе: в погоне за адреналином Даниил как-то незаметно для себя самого на короткое время потерял контроль над своими желаниями и случайно забыл, что для него является сейчас самым важным. А ведь он дал себе зарок, что постарается оградить возлюбленную от любых, даже самых маленьких потрясений…
– Прости, – повинился он. – Я постараюсь исправиться. Обещаю. – И мягко коснулся свободной рукой её запястья.
Олеся резко повернула голову и вздрогнула от неожиданности, когда ее взгляд столкнулся с каменным взором Медузы.
– О, Господи! Что это? – одновременно с отвращением и изумлением пролепетала она, и мужчина, вернувшись мыслями к найденному им сокровищу, произнёс, неопределённо показав куда-то в сторону острова:
– Я нашёл её там, на дне, почти у самого берега. Хороша, правда?
– Да, но откуда она здесь? – снова спросила девушка, неосознанно стараясь отодвинуться подальше от жуткой находки.
– Я не знаю, – растерянно ответил Даниил. В памяти всплывали все известные ему изображения горгон в камне, но ничего подобного тому, что он держал сейчас в руках, не вспоминалось. – Если честно, я даже ума не приложу, фрагментом какой скульптуры может являться эта голова… – И внезапно мужчина весело рассмеялся. – А представляешь, как было бы круто, если бы она была настоящей?
– Что?! – Олеся от неожиданности такой мысли и накрывшего её изумления даже рот приоткрыла. – Ты о чём?
– Представь, – терпеливо пояснил парень, – что это – голова настоящей Медузы, когда-то жившей где-то в западной стороне средиземноморского берега. Настоящей, – выделил он голосом заветное слово, – а значит со всеми её силами и возможностями.
– Не говори ерунды! – теперь уже возмутилась девушка. – Во-первых, этого просто не может быть. А во-вторых, каким же тогда ветром её забросило в эту часть Средиземного моря?
– Не знаю, – протянул Даниил. – Вообще считается, что её голову спрятали где-то в Аргосе, под землёй…
Он снова с сожалением посмотрел на свою находку. «Если бы она всё же была настоящей, это бы сильно всё упростило в моей жизни. Той, которая будет после», – подумал он и украдкой взглянул на девушку. Та тоже задумчиво смотрела на найденный фрагмент неизвестной скульптуры.
– Может быть, вернёмся на берег? – предложил мужчина и убрал каменную голову до лучших времён обратно в сумку, предварительно хорошенько встряхнув старую мокрую кожу.
Олеся пожала плечами.
Яхта разворачивалась и, набирая ход, покидала прибрежные воды Кипра. Она уносила с собой бесценное сокровище, кусочек жестоких и страшных сказаний древнего мира. И ничего не знавшие об этом люди продолжали стоять на обрывистом берегу, не в силах оторвать глаз от сапфирового, в золотых блёстках Средиземного моря, насылавшего на берег вечного острова своё бесконечное пенное воинство…
Они добрались до отеля уже ближе к вечеру. Даниил нёс на плече сумку, в которой лежала его необыкновенная находка. Войдя в номер, он оставил её возле стола, где одиноко стояла настольная лампа, а затем направился в душ следом за своей подругой. Как бы ни приятно было плавать в открытом море, но всё же тело требовало смыть с себя его соль. А, кроме того, хотелось, наконец, обнять свою возлюбленную, не опасаясь случайных свидетелей. Хотя бы просто обнять.
«Посмотри на меня! Я здесь! Ну же! Взгляни! И я избавлю тебя от страданий и боли! Навсегда! Только взгляни!..»
Женский голос, словно тонкая струйка сладковатого дыма от благовоний, вкрадчивой мольбой просачивался в сон мужчины. Его мелодичное звучание было сродни обещанию. Будто неведомая прелестница находилась так близко, что, казалось, чуть склони голову, и она замолчит, покорно отдавая свои губы во власть сильнейшего. Прохладные, гибкие нежные руки скользили так же настойчиво по мужской груди. Они оплетали голову, тело, заставляя гореть кожу и учащённо биться сердце. Изредка Даниил ощущал лёгкие, скользящие, едва уловимые поцелуи, вспыхивавшие внезапными искрами на торсе, руках, плечах, животе. И всё это – на фоне неясного, словно слитого воедино шёпота. В какой-то момент мужчина даже подумал, что чувствует ласку не одной, а сразу нескольких невидимых дев. Он хотел отстраниться от неведомых гурий и, наконец, проснуться, но не смог. Становилось всё жарче. Воздух будто выжигался из лёгких нарастающим напряжением. И откуда-то из глубины сознания вдруг показалась уродливая морда ужаса. Кажется, он умирал. Умирал самой идиотской смертью, лёжа в постели рядом с любимой женщиной и задыхаясь от чувственных прикосновений несуществующих шлюх. И в тот момент, когда мужчина захрипел, в отчаянии пытаясь втянуть в себя, наверное, последнюю во всей вселенной каплю кислорода, умоляющий голос, набирая силу и становясь всё громче и громче, вдруг взорвался в его ушах яростным криком: «Посмотри на меня!!!..»
Даниил дёрнулся и резко вскинул голову над подушкой, часто дыша и слепо таращась в темноту глубокой ночи. Тишина вокруг стояла такая, что на секунду мужчина испугался, что действительно оглох от вопля, так вовремя оборвавшего его кошмар. Он резко повернул голову.
Олеся спала, растянувшись под тонкой простынёй, спокойно дышала во сне, не тревожимая сейчас ни болью, ни близким дыханием вечности. Вдруг она улыбнулась так светло, что у Даниила защемило сердце. Недавно пережитое снова поднялось в памяти, и ему стало страшно. Неужели каждый раз, когда болезнь скребёт когтями по её мозгу, его любимая переживает нечто сродни тому, что чувствовал минуту назад он сам? Снова и снова! С самого начала! С каждым приступом на шаг приближаясь к зияющей пропасти, откуда не вернуться и где, наконец, всё закончится!
Мужчина зажмурился и, выравнивая сбившееся дыхание, прижался губами к тёплому плечу. Она здесь, рядом. Пусть пока, пусть сейчас, но рядом. А о «потом» он думать не хочет. Не может. Не сегодня…
Нужно отвлечься и успокоиться.
Даниил осторожно встал с постели, выпил воды и подошёл к столу. Включив лампу, он достал найденную на морском дне сумку.
Кожа, из которой её сделали, была очень старой, но по какой-то неведомой причине время, проведённое ею в глубинах моря, совершенно не сказалось на ней. Она не разбухла и не деформировалась от воды, а морские обитатели не нашли её съедобной. И сейчас, когда она высохла, на вид это была просто примитивная потёртая жёсткая сумка.
Открыв её, Даниил надел свои специальные немного увеличивающие очки, которые помогали ему в мелкой детальной работе с камнем – одна из причуд молодого скульптора – и присел возле стола, держа в руках голову Медузы. Он внимательно рассматривал её, поглаживая пальцем и в который раз пытаясь разгадать тайну неведомого мастера, почти волшебника, который так точно смог запечатлеть в камне человеческое лицо и так естественно соединить его с ужасными, изгибающимися, словно живыми телами змей.
«Посмотри на меня!» – как наяву хлестнул изнутри чужой голос. Не мольба. Требование, сопровождаемое скользящими прикосновениями. И шёпот, от которого становилось жутко, слитный, неразборчивый, искажённый затуманенным сновидением разумом. Больше похожий на…
Мужчина выронил голову и вскочил со стула. Тонкие ножки мебели жалобно взвизгнули.
– Даня? – раздался с постели сонный голос Олеси.
Мужчина обернулся.
– Сейчас иду, – бросил он и снова вперил взгляд в камень. От накатившего то ли омерзения, то ли ужаса захотелось стереть с кожи все воспоминания сна. И правда, присниться же такое! Видно, всё же сильно его задело чужое мастерство. Почти до помешательства…
– Даня, ты чего? – Девушка обеспокоенно приподнялась на локте.
– Всё хорошо. Спи, – откликнулся тот, положил голову обратно в сумку, стараясь поменьше шуметь, тщательно завернул её в полиэтилен и спрятал в дорожный саквояж. – Прости, что разбудил, – прошептал он несколько минут спустя, обнимая подругу. Ночь только-только начала светлеть, подгоняемая занимающимся рассветом, и в запасе у людей оставалось ещё несколько часов сна.
Утром Олеся проснулась от горьковатого, но такого горячего и желанного запаха кофе. Она села на постели и прислушалась к себе.
Голова была на удивление ясной. Ставшее уже привычным по утрам ощущение удушающей тошноты полностью отсутствовало. Хотя, нет. Тошнота была. Сосущая, острая, от которой темнело в глазах. Но девушка вдруг с изумлением поняла, что это всего лишь голод. Она накинула халат и вышла в гостиную.
Даниил сидел перед телевизором и рассеянно переключал каналы, то и дело отпивая ароматный непроглядно-чёрный, ещё парящий напиток из маленькой чашечки. На экране мелькали картинки: нарисованные, настоящие; улицы городов, лица людей. Даже вид какого-то явно помятого непогодой побережья, следом за которым появился серьёзный представительный диктор, что-то рассказывающий слушающим его в это утро людям. Внизу экрана бегущей строкой шёл текст на английском языке.
– Доброе утро! – ещё сонно мурлыкнула Олеся, касаясь плеча мужчины и опускаясь рядом на диван.
– Доброе, – отозвался он и улыбнулся, взглянув на немного растрёпанную со сна, но такую тёплую и родную девушку.
– Что в мире творится?
– Так, разное. – Даниил пожал плечами. – Сегодня ночью рядом с Кипром шторм прошёл. Говорят, волны были такой силы, что часть берега обвалилась. По-моему, как раз где-то там, где мы с тобой вчера отдыхали. – Мужчина протянул руку и поймал пальцами волнистую прядь. – Как ты себя чувствуешь?
– На удивление замечательно. – Девушка откинулась на спинку и немного нахмурившись, посетовала куда-то в потолок: – Есть хочу.
Брови Даниила удивлённо приподнялись: по утрам аппетита у Олеси давно не наблюдалось.
– И чего же желает сегодня прекрасная госпожа?
– Не знаю…Наверное, оладушки с мёдом. И йогурт. Но сначала… – она порывисто обернулась и схватила потянувшегося к внутреннему телефону мужчину за руку. – Свари мне кофе.
На этот раз его брови недовольно сошлись на переносице.
– Тебе нельзя.
– Немножко! Совсем капельку! – тонкие пальцы ограничили перед самым лицом ту самую столь желанную «капельку».
– Ты же знаешь, что…
– Да к чёрту! – обиженно воскликнула девушка, складывая руки на груди. – То нельзя, это нельзя! Я первый раз за хрен знает сколько времени слона бы целиком сожрала!
– Олесь, послушай…
Золотистые волосы от резкого повороты головы взлетели и веером рассыпались, окутывая нахохленные плечи и грудь тонкой паутинкой.
– Не дашь кофе – вообще есть не буду. Вот ни кусочка не съем!
Скрипнув зубами, Даниил прошипел:
– Х-хорошо…
Олеся схватила его за голову и звонко чмокнула в нос.
– Люблю тебя! – И, сияя мордашкой, направилась в ванную, провожаемая ошарашенным взглядом возлюбленного.
За завтраком они почти не разговаривали. Она – маленькими кусочками поглощала румяные оладьи, политые мёдом и посыпанные орешками, и миниатюрная белоснежная чашечка из-под кофе стояла чуть в стороне, то и дело ловя на себе полные сожаления взгляды голубых глаз. Он – почти не чувствуя вкуса, жевал бутерброд с колбасой и яичницей, запивая оное изобретение его фантазии душистым горячим чаем и загоняя остатки раздражения в самые тёмные глубины души. При этом взор его серых глаз ни на миг не покидал красивое лицо подруги. Периоды просветления, когда болезнь выпускала девушку из своих костлявых пальцев, бывали и раньше, однако это были лишь периоды, которые случались уже давно и очень быстро кончались. Да, такой хороший аппетит в последнее время действительно был для неё чем-то из ряда вон, и его наличие, без спорно, радовало. Да и вообще море, похоже, пошло ей на пользу, облегчая приступы недомогания. Но что будет потом? У них осталась всего неделя этого рая, а дальше – опять душная, шумная, загазованная Москва. Нет, Олеся, конечно, любила это огромное, населённое миллионами непохожих друг на друга людей, никогда не замирающее каменное сердце, но теперь ей в этом городе было плохо. По крайней мере, там она почему-то чувствовала себя много хуже, чем здесь, на солнечном, ярком средиземноморском побережье, продуваемом свежими солоноватыми ветрами. Как вариант, можно снять где-нибудь в том же Гитио, например, небольшой домик и оставаться здесь до конца, до самого последнего дня. Но каким он будет для неё этот последний день? И какой будет дорога, по которой ей придётся до него идти?..
В голове внезапно всплыли слова одного из профессоров, к которому он водил любимую в самом начале. Именно его слова стали для неё приговором. Почему-то именно они прозвучали так, что все надежды на медицинскую ошибку и сомнения в правильности поставленного диагноза окончательно исчезли. Тогда уже в конце визита сухонький седой мужчина в белом халате с острым, умным взглядом усталых глаз сказал то, чего теперь так боялся и с ужасом ждал Даня.
«Иногда в самом конце пациенты, как чудо, испытывают краткое облегчение, словно идут на поправку. Так вот, если Вы всё же останетесь рядом с ней до конца, в случае наступления такого просветления не верьте в это. Поддерживайте Вашу девушку, радуйтесь вместе с ней, но не верьте. Потому что, когда она неожиданно впадёт в конечную ко́му, эта несбыточная надежда может утянуть Вас следом. Потому что боль в Вашем сердце будет адская…»
Молодой человек тогда подумал, что странно слышать такое от учёного мужа, но эта мысль больше не давала ему жить спокойно…
