Наталья Антарес
«Этернум». Том II
Глава
XVI
Пока я медленно собиралась с мыслями, будучи не в силах одномоментно переработать столь колоссальный объем противоречивой информации, капитан Шрин развернул бурную деятельность, и уже вскоре на его запрос был получен положительный ответ с поверхности планеты. Я совершенно не разбиралась в структуре таргоцианского общества, но, видимо, наш незваный гость занимал не последнее место в социальной иерархии, обладая значительным авторитетом среди своих соплеменников. Майкрофт ничего не делал просто так, и хотя его затея вступить в дипломатические переговоры с командиром наемников изначально казалось мне верхом безумия, теперь я осознала, что капитан безошибочно просчитал ситуацию и в конечном итоге всё-таки добился своего. Но какой ценой! Возможно, я чего-то недопонимала или чересчур утрировала, но, по-моему, Майкрофт только что единолично решил судьбу ригорца, пребывающего сейчас в заведомо беспомощном состоянии, и как бы ни ужасно это звучало, обменял медицинскую капсулу со старпомом на безопасность персонала Бирс-Гардем. А еще капитан хладнокровно утаил от жаждущего мести Шрина правду о нынешнем местонахождении Главы Спецкорпуса X и тем самым с немалой долей вероятности уберег адмирала от жестокой расправы.
В Академии нам старательно вдалбливали в голову, что приказы не обсуждаются, и с этой установкой я много лет успешно прослужила в Космофлоте, но недавние события внесли хаос в мое устоявшееся мировоззрение – я не могла поверить, что капитан без тени сомнения превратил ригорца в предмет торга. В то время как я буквально задыхалась от негодования, Майкрофт, словно опытный негоциант, вовсю расхваливал свой живой товар и даже скептически настроенного наемника сумел убедить в безусловной ценности коммандера Рэнда. Со стороны это выглядело до такой степени чудовищно, что у меня внутри всё клокотало от ярости, но многолетняя муштра не позволила мне вмешаться, и пока капитан торговался со Шрином, я широко распахнутыми глазами взирала, как неумолимо катятся в тартары все мои наивные представления о границах допустимого. В тот миг мне было не до наблюдения за реакцией окружающих, но я догадывалась, что если я была глубоко потрясена этим фантастическим цинизмом, то все остальные испытывали искреннее восхищение перед Майкрофтом, блестяще выкрутившимся из практически безвыходного положения. Нет, я никоим образом не отрицала, что капитан поступил рационально, тем более, им было в полной мере учтено достаточно категоричное мнение корабельного врача, но у меня внезапно отключился мозг, будто под сводами черепной коробки произошло короткое замыкание. Эмоции плескались и кипели, а внутренний протест, казалось, охватил всё мое существо, но это был именно тот случай, когда от меня равным счетом ничего не зависело. Однако и промолчать я тоже не смогла.
– Капитан Шрин! – я обратилась к таргоциату напрямую, минуя разрешение Майкрофта, и злостное пренебрежение субординацией непременно должно было аукнуться мне в будущем, но в этом мгновение я была слишком поглощена бурлившими в душе страстями, чтобы задумываться о подобных мелочах.
– Слушаю вас, энсин Бернович! – оторвался от коммуникатора наемник, – неужели вы решили меня осчастливить и полететь на Тарго?
– Нет, сэр, хотя и очень бы этого хотела, – повергла Шрина в откровенное изумление я, – но я нужна на «Этернуме». Могу я вас кое о чем попросить?
– Да я готов швырнуть к вашим прекрасны ножкам все свои сокровища, – театрально расшаркался наемник, – просите о чем угодно, я не посмею вам отказать.
Я кожей чувствовала, что капитана Майкрофта так и подмывает выставить меня с мостика прежде, чем я натворю непоправимых глупостей. Я даже не исключала, что внешне демонстрирующий олимпийское спокойствие капитан был вне себя от бешенства и уже вынашивал план наказания наглой выскочки, но отступать было поздно.
– Моя просьба касается коммандера Рэнда, – длинные уши Шрина заинтригованно встрепенулись, и я торопливо продолжила, покуда таргоциат не утратил интереса, – вы можете как угодно относиться к Космофлоту, но коммандер Рэнд, он больше, чем офицер, больше, чем старпом, он – настоящий герой, для которого собственная жизнь – ничто, когда речь идет о спасении экипажа. Я была там сэр, и я знаю, о чем говорю. Я провожала его на смерть и навсегда простилась с ним у дверей инженерного отсека, и пока коммандер Рэнд дышит, я не перестану искать способы ему помочь. Да, это сродни детской вере в чудеса, но разве то, что Рэнд выжил, это уже не чудо? Умоляю вас, капитан, позаботьтесь о нем до возвращения «Этернума», позаботьтесь не потому, что у вас договор с капитаном Майкрофтом, а потому что даже при всей вашей ненависти к Космофлоту коммандер Рэнд заслуживает достойного обращения. Если бы не он, наш экипаж был бы обречен, и мне это известно лучше всех. Дальше я рассказывать не буду, чтобы случайно не раскрыть вам государственных секретов, но только благодаря коммандеру Рэнду в Галактическом Союзе сохраняется мир. Это не всё, сэр – информацией о природе аномалии мы тоже обязаны коммандеру Рэнду. Я хорошо наслышана о беспринципности таргоциатов, о том, что для наёмников нет ничего святого, но случай коммандера Рэнда – уникален. Прошу вас, не забывайте, что Рэнд – не набор органов, не заложник, а в первую очередь тот, кто без сожаления пожертвовал собой ради нас всех.
– Вы не устаете меня удивлять, энсин Бернович, – признался Шрин и вдруг обличительно уставился на капитана «Этернума», – кстати, Майкрофт, а почему она до сих пор ходит в энсинах? Представь ее к повышению, и если Трей не совсем идиот, он подмахнет приказ, не глядя. Кто она у тебя, говоришь, бортовой администратор? Майкрофт, как можно быть таким болваном? Ты меня разочаровал… Ладно, Бернович, я тебе обещаю, если на Тарго Рэнд от чего и отдаст концы, то уж точно не от недостатка заботы. Слово капитана Шрина.
– Спасибо, сэр! – прониклась к таргоциату неожиданной теплотой я, и мне резко полегчало, хотя у меня и не было реальных оснований верить, что слово капитана Шрина чего-то стоит.
– В следующую нашу встречу она должна быть лейтенантом Бернович, и меня не волнует, как ты этого добьешься, иначе я заберу ее к себе старпомом и научу брать на абордаж торговые суда, – с подкупающей серьезностью предупредил Майкрофта таргоциат, – имейте в виду, Бернович, на Тарго у тебя бы уже давно был собственный корабль, а в Космофлоте, с его дебильной кадровой политикой ты будешь до пенсии прозябать в администраторах, уверенная, что больше ни на что не годишься.
Глава
XVII
До сего исторического момента я была убеждена, что венцом моей карьеры в Космофлоте стал тот судьбоносный миг, когда адмирал Тер-Шелл неожиданно попытался завербовать меня в Спецкорпус, но, как выяснилось, это были только цветочки. Сложно было сказать, насколько серьезно говорил сейчас Шрин, но Майкрофт заметно напрягся, и я поняла, что если у меня нет цели окончательно испортить и без того непростые отношения с капитаном «Этернума», мне следует радикально пересмотреть свое неподобающее поведение. Выполнив свой святой долг перед коммандером Рэндом, я смущенно опустила полные запоздалого раскаяния глаза и мимолетно бросила на Майкрофта виноватый взгляд в надежде, что капитан великодушно простит мой отчаянный порыв, продиктованный исключительно благими намерениями. Я не могла запретить себе верить, что Шрин действительно проникся моими словами, и пусть в лексиконе таргоциатов отсутствовало само понятие милосердия, а любовь к ближнему своему в лучшее случае трактовалась как максимально безболезненный для жертвы способ убийства, спонтанное наитие заставило меня решительно перешагнуть через укоренившие стереотипы.
Я прекрасно сознавала, что Шрин изрядно переусердствовал с комплиментами в мой адрес, и экипажу мостика было совершенно незачем слышать эти хвалебные оды, пусть даже и щедро сдобренные фирменным таргоцианским сарказмом. Тукс, Дайра и офицеры из службы безопасности поневоле оказались в курсе запутанных перипетий, а учитывая, что после возращения из Шартаронской Туманности большая часть команды и так косилась на меня с нескрываемым подозрением, сегодняшний инцидент только усугубил ситуацию. Я чувствовала себя инородным телом на корабле, и как никогда хорошо понимала ригорца с его безуспешными стараниями влиться в коллектив. По его же собственному признанию, Рэнд жутко тяготился всеобщим вниманием, но ответственный пост требовал постоянной публичности, и к окончанию смены старпом чуть ли не замертво валился с ног от психологической усталости. Мне же гораздо проще жилось серой мышкой, и свою «минуту славы» я представляла совсем не так. Нет, я, конечно, втайне мечтала совершить что-нибудь героическое, но мои честолюбивые амбиции не простирались дальше, например, сохранения в базе данных некого сверхважного документа, при утрате которого в Космофлоте, а то и во всем Галактическом Союзе, неминуемо наступил был первозданный хаос. Сейчас мне даже было слегка стыдно за такое примитивное мышление без намека на творческий подход, но тогда я была абсолютно счастлива на своем рабочем месте и считала должность бортового администратора на флагманском звездолете вершиной профессиональных достижений. Да, порой мне бывало откровенно скучно, и в глубине души я завидовала тем членам экипажа, для кого участие в группе высадки давно не было чем-то экстраординарным, но затем меня вновь с головой поглощали трудовые будни, и на рефлексию банально не оставалось времени. Периодически я ощущала давление замкнутого пространства и грезила новыми мирами, рискованными миссиями и необъятными перспективами, однако, при этом я достаточно объективно оценивала свой скромный потенциал, чтобы понапрасну не тешить себя несбыточными иллюзиями. Также как и Рэнд не рвался в капитанское кресло, я сроду не планировала сменить родной и привычный Административный Корпус на другое подразделение, поэтому когда на меня вдруг одно за другим посыпались «деловые предложения», единственным моим желанием было заткнуть уши.
Вне всяких сомнений, командир наемников наслаждался устроенным на мостике перфомансом, и если эффектные ходы адмирала Тер-Шелла были прежде всего направлены на получение информации, то таргоциату доставлял удовольствие сам спектакль. Шрину нравилось сеять раздор и панику, он развлекался, наблюдая за реакцией дезориентированного окружения, и я легко допускала, что зачастую синекожим наемником двигала пресловутая «любовь к искусству», а смерть очередной жертвы служила для него удачным поводом лишний раз проявить артистизм. Для таргов чужая жизнь стоила равно столько, сколько за нее был готов заплатить заказчик, а свою они воспринимали в качестве захватывающей игры, где проигравший неизбежно отправлялся на тот свет. Философия наемников не предусматривала полутонов – таргоциаты привыкли жить на полную катушку и ни в чем себе не отказывать, в том числе в возможности поиздеваться над офицерами Космофлота, тем более, что такие шансы выпадали крайне редко и в большинстве своем были чреваты ответными мерами. Животное чутье подсказывало Шрину, что Майкрофт остро нуждается в союзнике, и вдохновленный грядущей потехой таргоциат без зазрения совести принялся диктовать свои условия, а капитан «Этернум» был вынужден стиснув зубы идти на уступки. Наемник упивался своей значимостью и непосредственно вытекающей из нее безнаказанностью, причем, даже силовые наручники вкупе с бдительными подчиненными Греймара за спиной не мешали ему самозабвенно упражняться в злой иронии, регулярно приобретающей оскорбительную тональность, а периодически и вовсе граничащей с откровенным кощунством. И по идее мне бы давно надо было привыкнуть к запредельному цинизму и не бросаться грудью на защиту справедливости, но, похоже, что до состояния эмоционального сухаря я еще не очерствела. Мне и поныне было невыразимо больно слышать, когда Рэнда называли «набором органом», и если из уст командира наемников это звучало, в сущности, естественно, хотя и до омерзения грубо, то Майкрофт даже с учетом необходимости разговаривать со Шрином на одном языке, не имел морального права выражаться подобным образом. Вернее, так было в моей идеальной вселенной, практически рассыпавшейся в прах под влиянием происходящих событий, но реальность неустанно преподносила мне жестокие уроки, и кто же мог предвидеть, что я окажусь на редкость бездарной ученицей…
Я не осмеливалась обратиться к капитану за разрешением покинуть мостик и терпеливо ждала, пока Майкрофт меня отпустит, но тот, судя по всему, не хотел провоцировать новый виток бессмысленной пикировки со Шрином и потому не спешил избавляться от моего присутствия. Я так и стояла на всеобщем обозрении и не знала, куда деться от прикованных ко мне взглядов сослуживцев, а капитан по коммуникатору обсуждал с доктором детали транспортировки старпома и будто не замечал, что я всё еще здесь. Что касается таргоциата, то ему тоже было совсем не до меня – в эти минуты Шрин был занят преимущественно тем, что с раздражающей назойливостью встревал в разговор капитана и Маркуса, требуя немедленно освободить экипаж истребителя и вернуть корабль под управление наемников.
– Альма! – вполголоса окликнула меня Дайра Ламу, – встретимся сегодня после смены?
Я уже открыла было рот, чтобы горячо одобрить инициативу подруги, но радостное предвкушение вечерних посиделок в баре омрачило гнетущее чувство неопределенности, и от моего воодушевления не осталось и следа.
– Дайра, я бы с радостью, – перешла на приглушенный шепот я, – но я боюсь тебе что-то обещать…
– Альма, ну, ты уж постарайся, пожалуйста! – не сдалась изнемогающая от любопытства Ламу, – мы и так будто целую вечность с тобой не разговаривали, ты столько должна мне рассказать!
Мне было неприятно признаваться в этом даже самой себе, но если сегодня мы с Дайрой все-таки доберемся до бара, роль осведомителя в моих планах отводилась именно подруге, но никоим образом не наоборот. От Нарти проку было мало, а вот Дайра могла поведать много интересного, и мне грех было не воспользоваться подвернувшейся оказией.
– Я попробую вырваться, – заставила подругу бурно возликовать я, – как обычно, в девять?
Глава
XVIII
– Энсин Бернович, – завершив переговоры с доктором, капитан наконец-то вспомнил о моем существовании, и Дайра вынуждена была неохотно переключить внимание на пульт связи. Но перед тем как снова вернуться к своим непосредственным обязанностям, Ламу успела мне коротко кивнуть, и я по-прежнему лелеяла надежду на продуктивную беседу за бокальчиком чего-нибудь слабоалкогольного. Но до вечера предстояло еще дожить, а учитывая сумасшедшую динамику событий, я боялась строить прогнозы даже на ближайшие часы и толком не видела смысла в попытках заглянуть в окутанное густым туманом будущее.
–Да, сэр, – так резко выпрямилась я, что от чрезмерного усердия у меня громко хрустнули позвонки.
– Спасибо за помощь, можете идти, – вызвался лично проводить меня к выходу Майкрофт, и когда мы отдалились на достаточное расстояние, чтобы нас никто не слышал, наклонился к самому моему уху и тихо, почти беззвучно произнес, -никуда не отлучайтесь из своей каюты, вы мне скоро понадобитесь.
– Разрешите заглянуть в медотсек, – замерла в шаге от двери я и одними губами пояснила, – голова невыносимо болит…
– Хорошо, – окинул меня задумчивым взглядом капитан, – но я полагаю, что помимо медотсека вам также нужно обратиться за консультацией к лейтенанту Колри. Я попрошу ее вас навестить.
Майкрофт явно хотел добавить что-то еще, а я лихорадочно соображала, как бы поделикатней намекнуть капитану, что контактировать с нирманийским телепатом мне сейчас абсолютно не хочется, но тут в наш приватный диалог бесцеремонно вклинился наемник, чувствующий себя на «Этернуме» до такой степени вольготно, словно он находился не на мостике союзного звездолета, а на борту таргоцианского истребителя.
– Я был рад нашему знакомству, энсин! – сверкнул лазоревой улыбкой Шрин, и я невольно отметила, что наряду с заостренными ушными раковинами природа подарила таргам весьма внушительные клыки, на фоне остального зубного ряда отчетливо выделявшиеся более темным оттенком эмали, – смотрю, Майкрофт решил под шумок услать вас с мостика! Испугался конкуренции, не иначе. Но это громоздкое ведро с гайками не достойно вашего таланта, моя неотразимая энсин Бернович! То ли дело быстрые и легкие таргоцианские корабли!
– Немедленно прекратите паясничать, капитан Шрин! Хватит уже надо мной насмехаться! – я смертельно устала от этого цирка, и гневное восклицание вырвалось из моей груди совершенно бесконтрольно, но если судить по разом воцарившейся на мостике тишине, такой дерзости от меня никто не ожидал.
– По-моему, я начинаю в вас влюбляться! –хотя наемник отмер первым, позитивных изменений в его вызывающем поведении, увы, не наблюдалось, и я вынуждена была констатировать, что Шрин поистине неисправим, а мои старания его пристыдить возымели диаметрально противоположный результат, – скажите, энсин, ваше сердце еще свободно или мне не на что рассчитывать?
– Энсин Бернович, покиньте мостик, – приказал Майкрофт, осознав, что по-другому поймавший кураж наемник от меня черта с два отвяжется, – Шрин, тебе больше нечем заняться, кроме как флиртовать с членами моего экипажа? Лейтенант Ламу, телепортируйте капитана Шрина в ангар, пусть готовит корабль к приему медицинской капсулы.
– Прощайте, энсин, мне не забыть ваших прекрасных глаз – картинно простер ко мне обе руки таргоциат, – а ты, Майкрофт, учти, такое сокровище на дороге не валяется, и если ты не совсем кретин, то и сам должен это понимать. Ну, а на этом, леди и джентльмены, позвольте откланяться!
Когда наемник бесследно растворился в воздухе, с искренним облегчением вздохнули даже профессионально невозмутимые секьюрити. Наверняка в стыковочном ангаре Шрин и его команда сразу попали под строгий надзор службы безопасности, но по лицам оставшихся на мостике охранников читалось, что теперь это больше не их проблема.
– Общение с капитаном Шрином было очень… утомительным, – выразил коллективное мнение Майкрофт, красноречиво потирая виски, – благодарю вас всех за терпение!
– Нам повезло, что Кирен сдала смену до того, как тарги появились на борту! – многозначительно хмыкнул пилот Тукс, -интересно, рискнул бы Шрин клеиться к Кирен также нагло, как он клеился к Бернович?
– Оставить разговоры! – жестко оборвал пилота капитан и затем повернулся в мою сторону, – энсин, я вас не задерживаю.
В следующее мгновение меня уже не было на мостике – я во весь опор рванула к турболифту, неуклюже ввалилась в кабину и едва не осела по стенке в полном упадке сил. Я мечтала добраться до своей каюты, ничком рухнуть на кровать и пролежать без движения по меньшей мере сутки, но позволить такую роскошь я себе не могла. Двери турболифта плавно открылись точно напротив входа в лазарет, и я не сомневалась ни секунды.
– Вам что-то нужно, энсин? – обеспокоенно направилась мне навстречу медсестра-грассианка – обманчиво угловатая и неповоротливая, как и все уроженцы Грас-Имбиды, но при этом обладающая невероятной гибкостью и при необходимости способная чуть ли не пополам сложиться. Стандартная униформа Медицинского Корпуса плотно застегивалась на шее, но из курса ксенобиологии я знала, что там, где у людей располагалась сонная артерия, у грассиан находился специальный орган, отвечающий за равновесие. Рассказывали, что в период оккупации Грас-Имбиды, зверствовавшие на планете захватчики с Тримула иссекали грассианам часть кожного покрова и хирургическим путем превращали местное население в ущербных инвалидов, пригодных только для изнурительного труда в шахтах, откуда эти несчастные даже самостоятельно подняться на поверхность были не в состоянии. Таким жестоким образом тримулийцы боролись с побегами рабов – умение «гуттаперчевых» грассиан просачиваться в любые щели регулярно осложняло оккупантам жизнь, тогда как подвергшийся операции пленник, даже сохранив эластичность суставов, более не мог управлять своим уникальным телом. Порочную практику искоренили только после изгнания тримулийцев, но ходили разговоры, что с тех пор каждому новорожденному грассианину в обязательном порядке имплантировалась некая биопластина, связывающая орган равновесия с кровеносной системой и делающая невозможным его удаление без летального исхода для пациента. А еще среди выходцев с Грасс-Имбиды была широко распространена поговорка «беречь, как шею» – что-то наподобие земной «зеницы ока», и увидеть грассианина без тугого, плотно облегающего воротника было столь же нереально, как и силларца без защитных очков.
– Коммандер Рэнд… Я могу его увидеть или капсула уже на таргоцианском корабле? – спросила я.
– Капсула у нас, мы ждем приказа капитана, – медсестра пропустила меня вперед, но внезапно замялась, – энсин, я не уверена, что это хорошая идея. Коммандер Рэнд сильно пострадал от радиации, вам будет тяжело на это смотреть…
– Ничего, я справлюсь, – упрямо тряхнула головой я, и от этого неосторожного движения у меня внутри словно ядерная бомба взорвалась. Я поморщилась от боли, но менять свое намерение все равно не стала. Скрипнула зубами, перевела дыхание и вопросительно взглянула на медсестру.
–Покажете, куда идти?