Наталья Антарес
Этернум 5
– Однажды и Президент, и Верховное Командование жестоко раскаются, что дали Спецкорпусу Х такие колоссальные полномочия, – с нескрываемым раздражением бросил Рэнд, и золотистая сеточка прожилок на радужной оболочке красноречиво потемнела, – у меня такое ощущение, что у Тер-Шелла и его агентов практически всюду есть доступ. Теперь уже не понятно, кто в Галактическом Союзе представляет истинную власть – Правительство или Контора? Посудите сами, энсин, с помощью своего устройства, портативной станции, как она ее называет, коммандер Ил’Реми полностью зачистила всю информацию о местонахождении Ригора, а ведь я был уверен, что она сохранилась в памяти бортового компьютера после того, как Тер-Шелл ввел координаты. Ил’Реми уверена, что без нее мы не справимся, и ждет, когда же я приду к ней на поклон, а она, в свою очередь, потребует вывести Тер-Шелла из анабиоза. Даже сидя на гауптвахте, Ил’Реми продолжает меня шантажировать. Мне надоело вам об этом постоянно говорить, но перед нами опять встал выбор.
– И почему это меня толком не удивляет? – многозначительно хмыкнула я, – если вы не забыли, я тоже была завербована в Спецкорпус. Но это была игра в одни ворота – как только я стала бесполезна, Ил’Реми мигом утратила ко мне интерес. Мы это не обсуждали, но я хочу, чтобы вы знали – я согласилась сотрудничать с Конторой не из честолюбия и не ради удовлетворения собственных амбиций. Наверное, я поступила очень глупо, доверившись Ил’Реми, но она была так убедительна в своем стремлении покончить с неопределенностью. А потом, когда шаттл взорвался, Ил’Реми пообещала, что вы живы, но сейчас она ничего не может объяснить. И я ее послушала, согласилась выполнять ее приказы, лишь бы снова вас увидеть…
– Оставить, энсин, я вас ни в чем не обвиняю, – поспешно перебил меня ригорец, явно не ожидавший от меня потока душевных излияний и даже несколько смущенный моими эмоциональными откровениями.
– Простите! – вспыхнула от запоздалого стыда я,– сэр, я сама не знаю, что на меня нашло и…
– Остановитесь, это всё уже не важно, – проскрежетал коммандер Рэнд, – мы говорили о выборе!
– Еще раз простите! – окончательно стушевалась я,– жду ваших указаний, капитан!
– Ну, вот, так гораздо лучше! – с неподдельным облегчением выдохнул ригорец, убедился, что я больше не собираюсь посыпать голову пеплом, и без дополнительных преамбул перешел непосредственно к сути вопроса, – учитывая, что координаты Ригора известны на этот корабле только узкому кругу лиц, что, по вашему мнению, будет более правильным – пойти на поводу у Ил’Реми и провести реимплантацию адмиралу Тер-Шеллу, повторить старый трюк, вытащив информацию из подсознания капитана Майкрофта или коммандера Греймара, или же воспользоваться вашими способностями и попробовать установить новый контакт с Генайей?
– Выбор и вправду непростой, – вынуждена была признать я, – и сказать честно, сэр, ни один из вышеупомянутых вариантов мне не нравится. Но всё, что тем или иным образом касается Спецкорпуса Х, по праву занимает почетное место в моем антирейтинге, поэтому я думаю, вы не станете возражать, если реимплантацию камня Орн мы даже обсуждать не станем. Проникновение в чужой разум тоже не вызывает у меня большого энтузиазма, да и не уверена я, что всё пройдет гладко. Давайте лучше снова активируем передатчик и зададим вопрос Генайе – я примерно знаю, к чему готовиться, проблем быть не должно.
– В целом мне близок ход ваших мыслей, – блеснул ультрамариново-синими глазами ригорец, – но на душе у меня все равно как-то неспокойно… Такое ощущение, будто бы я подвергаю вас неоправданному риску.
– Вы же сами видели, ничего страшного со мной не произошло! – попыталась придать своему голосу максимум убедительности я, – наоборот, это будет самый простой и безопасный выход из положения. Мы с Генайей ранее уже настроились на одну волну, и второй контакт наверняка пройдет куда безболезненней. Как бы там ни было, я считаю, что нет смысла что-то изобретать, если наиболее оптимальное решение фактически лежит на поверхности.
– И всё же я сомневаюсь… – упрямо лязгнул коммандер Рэнд, и мне внезапно стало не по себе от его тревожных интонаций. По сути мы оба привыкли дружить с интуицией, и когда кого-нибудь из нас вдруг ни с того, ни с сего одолевали дурные предчувствия, мы старались не игнорировать предупреждения внутреннего голоса. Положа руку на сердце, мне тоже было страшновато отправляться в сумеречную зону, но если, черт побери, выбирать между телепатическим контактом с инопланетным разумом и «разморозкой» Главы Спецкорпуса, часа весов однозначно склонялась в сторону аарты.
– А я не сомневаюсь! – рубанула я, – капитан, разрешите приступить немедленно?
– Разрешение получено,– лаконично ответил ригорец, но в обращенном на меня взгляде по-прежнему читалась неуверенность. По-настоящему хороший капитан не имел права показывать экипажу свое замешательство, но Рэнд словно даже не пытался скрыть эмоции, и на меня накатила волна щемящей нежности. Я всем телом подалась навстречу ригорцу, но волевым усилием обуздала спонтанный порыв и недвусмысленно потянулась к передатчику. Потом, всё потом, а сейчас нам нужны координаты Ригора, и будем надеяться, что Генайя не откажет в помощи.
Глава
VI
В спешке изготовленный из подручных материалов транзистор приятно холодил кожу, да и сама по себе компактная металлическая коробочка не способна была внушить панический ужас, но то ли я крайне некстати прониклась пессимизмом ригорца, то ли интуиция и вправду не зря вопила трубным гласом. Но отступать было мало того, что поздно, так еще и совершенно некуда, поэтому с весьма несвоевременными метаниями и терзаниями пора было срочно заканчивать, тем более, наше общее дело не терпело отлагательств. Неровен час, экипаж очнется от сонных чар, или неугомонная драйда каким-нибудь хитромудрым образом выберется из камеры, и все наши планы стремительно полетят в тартарары.
Легкое покалывание в кончиках пальцев постепенно распространялось по всему организму – казалось, что каждая моя клетка мерно вибрировала в такт ментальным импульсам, и я с нарастающим ужасом понимала, что без остатка растворяюсь в этой странной вибрации. Жуткое ощущение неминуемой потери собственного я давно уже не было для меня в новинку, но страх навсегда лишиться идентичности засел глубоко в подкорке и теперь упорно мешал сосредоточиться на основной задаче. Я надеялась, что аарта сама выйдет на контакт, как это уже было в предыдущий раз, однако, Генайя ничем не проявляла своего присутствия в пространстве, и после нескольких бесплодных попыток установить связь, меня начали терзать смутные подозрения. Я отчаянно старалась нащупать во тьме сознание аарты, но плотно сгустившийся мрак упруго пружинил, неизменно выталкивая меня в реальность. Я цеплялась за разрозненные обрывки воспоминаний, но центробежная сила оказалась сильнее меня, и в этой заведомо неравной схватке я предсказуемо проиграла. Мощнейший удар буквально вышвырнул мой разум за пределы параллельного мира, а четкая линия, разграничивающая два измерения, в мгновение ока обернулась неровным пунктиром. Дверь захлопнулась, и сколько бы я не пыталась пробиться сквозь глухое полотно, меня снова и снова отбрасывало назад. Я физически чувствовала, как проступают на коже ссадины и синяки, но продолжала бороться, пока у организма окончательно не исчерпались резервы. В полном изнеможении я рухнула чуть ли не замертво и долго не могла осознать свое нынешнее состояние. Я как будто распалась на атомы и огромным трудом собирала себя воедино из хаотично перемешанных фрагментов, но паззл категорически не желал складываться. Дышать становилось все тяжелее, а частота сердечных сокращений упала до критических значений – в какой-то миг я перестала чувствовать ноги, затем онемели руки, и я поняла, что коченею от ледяного холода. Я слышала, что смерть в космосе именно так и наступает, и почти смирилась с горьким финалом, но, похоже, отправляться на тот свет мне еще было рановато. Впереди неожиданно забрезжил свет, который я ошибочно приняла за врата в царство мертвых, а сердце мучительно екнуло и резко замерло за мгновение до завершения земного пути.
– Энсин Бернович! – в скрипучем голосе Рэнда было всё: страх, волнение, радость. Я инстинктивно вдохнула, и грудная клетка едва не разорвалась от боли. Затрещали ребра, заныли мышцы, захрустели позвонки, а черепная коробка была близка к тому, чтобы взорваться изнутри. Ресницы как будто склеились, из-за чего слипшиеся веки упорно не желали размыкаться, но я не сдавалась, и через какое-то время мне все-таки удалось открыть глаз. Окружающий мир представлял собой мутное, трясущееся желе, и в следующий миг у меня к горлу подступил тошнотворный комок. Мое нынешнее состояние в равной мере свидетельствовало, как о симптомах острой интоксикации, так и о проблемах с вестибулярным аппаратом, причем, если отталкиваться от интенсивности проявлений, то право на существование имели обе версии.
Ригорец сидел рядом со мной на полу и осторожно поддерживал на весу мою голову, чтобы та опять не запрокинулась назад. Желтые треугольники зрачков в сапфировых глазах Рэнда горели двумя предупреждающими знаками – горели так ярко, что мне пришлось зажмуриться во избежание ожога сетчатки.
– Вам лучше? – лязгнул ригорец, когда я громко сглотнула удушающий ком и начала медленно приподниматься на локтях.
– Что случилось? – чувствовала я себя по-прежнему отвратительно, но офицеру Космофлота было не к лицу разводить сантименты, и вместо того, чтобы в красках описывать Рэнду стоически переносимые страдания, я предпочла ответить вопросом на вопрос.
– Это я и хотел бы узнать, – подал мне руку ригорец, – попробуете встать?
– Да, наверное,– без особой уверенности прохрипела я, сгребла пальцами форменный китель коммандера Рэнда, и стиснув зубы, поднялась на ноги. Меня шатало и заносило, но ригорец обеспечил мне такую надежную точку опоры, что понемногу я адаптировалась к вертикальному положению и перестала регулярно заваливаться набок.
– Простите, сэр, ничего не вышло… – одного жадного глотка аргианского чая оказалось достаточно, чтобы вновь ощутить себя живой, но сил у меня всё еще было маловато, и дальнейший разговор я вела уже со служебного кресла Дайры Ламу, – может быть, со мной что-то не так, или дело в транзисторе, но контакта не получилось. Это непросто объяснить, но я будто бы молотила кулаками в заколоченную дверь, пока кому-то это не надоело, и меня принудительно не выпроводили вон…
– Ментальный блок? – сходу предположил Рэнд, как если бы речь шла о некоем общеизвестном факторе,– но кто мог его поставить? Это однозначно не Генайя – она и так еле наладила с нами связь, и мы все прекрасно знаем, чего это стоило каждой из сторон. Я не очень хорошо разбираюсь в теоретических аспектах телепатии, но даже мне знакомо понятие так называемого ментального блока. В отдельных ситуациях он может возникнуть по естественным причинам – стресс, психологическая травма, специфические заболевания нервной системы. Разум утрачивает способность принимать и транслировать импульсы, а на попытки проникнуть в подсознание носителя реагирует крайне агрессивно, потому что телепатический контакт прочно ассоциируется с болью. Это природный защитный механизм, ограждающий разум от внешнего воздействия, фактически ментальный блок не дает сойти с ума. Но я также наслышан об искусственных барьерах, которые намеренно ставятся с целью воспрепятствовать любым видам телепатической активности. Говорят, что-то подобное со своими агентами проделывает Спецкорпус Х перед тем, как отправить их на полевое задание. Обойти блок не могут даже нирманийцы, поэтому агенты внедряются в самые различные структуры, не боясь, что их раскроют. Я могу ошибаться, энсин, но на основании сказанного вами напрашивается единственный логичный вывод: по-моему, коммандер Ил’Реми успела воспользоваться своей «игрушкой» и вывести из строя наш транзистор. Точнее, перепрограммировать его таким образом, чтобы он выступал в роли отражателя сигнала и тем самым выполнял прямо противоположную функцию.
– Не исключено, – буркнула я и вдруг обомлела от посетившего меня озарения, – неужели вы хотите сказать, что Ил’Реми готова рискнуть будущим нашей цивилизации только ради того, чтобы мы вывели Тер-Шелла из анабиоза? В таком случае при всей моей политкорректности, я, пожалуй, соглашусь с Луэтой – Ил’Реми и вправду настоящая ведьма, и ей…
Глава
VII
– Не забывайте, что пока это только мои домыслы, – прервал мой возмущенный монолог ригорец,– никаких доказательств у меня нет.
–А они здесь и не нужны! – пренебрежительно отмахнулась я, – все мы великолепно осведомлены о методах Спецкорпуса, да и у Ил’Реми к Тер-Шеллу что-то личное… Понимаю, что это прозвучит довольно странно и, возможно, даже абсурдно, но за время нашего общения у меня сложилось впечатление, что адмирал значит для нее примерно столько же, сколько и вы значите для меня. Простите, сэр…
– Вы уверены? – анатомическое строение органов зрения не позволяло старпому сузить глаза в задумчивом прищуре, но я уже более или менее поднаторела в ригорской мимике и без труда догадалась, что нестандартных ход моих мыслей вызвал у Рэнда явную заинтересованность. Несмотря на то, что ригорец пропустил мимо ушей мои смущенные извинения, заминать деликатную тему неуставных отношений он, судя по всему, не планировал вовсе. Хотя у меня элементарно не хватало воображения представить, какого рода связь могла возникнуть между этими двумя… Но, видимо, у ригорца было гораздо лучше с фантазией. Так и не дождавшись от меня вразумительного ответа, он молча мерил шагами мостик, пока, наконец, не счел возможным поделиться со мной своими соображениями.
– Допустим, вы правы, и приоритеты коммандера Ил’Реми нам более или менее ясны, -после длительной паузы проскрежетал Рэнд,– не будем разбираться в ее мотивации, сейчас это не так уж и важно. Главное для нас, получить координаты Ригора и провести переговоры с Шартаронской Империей, всё остальное в данный момент не имеет принципиального значения. Знаете, энсин, если бы у меня не было сомнений, что адмирал Тер-Шелл полностью поддержит наши начинания, а не начнет в упор расстреливать имперский флот фотонными торпедами, я бы не стал противиться желанию Ил’Реми и сделал бы всё, как она хочет. Но адмирал слишком непредсказуем и своенравен, чтобы так рисковать, поэтому я до сих пор считаю, что будет целесообразным оставить его в криокамере. Что ж, там, где бессильны нирманийские телепаты, на помощь придет ригорский псионик. Коммандер Ил’Реми меня недооценивает, а зря…
– Вы это о чем? – с опаской уточнила я, но, кажется, Рэнд уже принял решение.
– Я перенастрою транзистор и сниму ментальный блок,– ригорец в очередной раз обошел мостик по периметру и внезапно остановился в шаге от меня, – а когда передатчик снова заработает, вы установите контакт с Генайей.
– Но ведь вы раньше этого не делали, вдруг что-то пойдет не так? – ни на шутку испугалась я,– сэр, может быть, мы все-таки вытащим координаты из подсознания капитана или Греймара?
– Во-первых, это очень долгий процесс, а у нас очень мало времени, – аргументировал свой отказ коммандер Рэнд, – и во-вторых, нам обоим придется выпасть из реальности, и звездолет останется без капитана. Не Луэте же мне передавать штурвал! Нет, Номер Один, это даже не обсуждается, я займусь транзистором, а вы примите на себя командование «Этернумом».
– Есть, сэр! – закусила нижнюю губу я, – умоляю, будьте осторожны!
–Со мной ничего не случится, – изломанный зигзаг линии рта дрогнул в ободряющей улыбке, и на душе у меня мгновенно потеплело, но страх по-прежнему продолжал сжимать мне горло.
– И всё же…, – не выдержала я, но Рэнд так быстро шагнул к передатчику, что слова замерли у меня на губах. Ригорец хорошо понимал, что я до последнего буду его отговаривать, поэтому спешка была вполне оправдана, но когда тонкие, длинные пальцы мягко коснулись металлической поверхности транзистора, я собрала в кулак всю волю, чтобы не поддаться соблазну оттащить Рэнда подальше от этой подозрительной штуковины.
Безучастно наблюдать, как ригорец превращается в застывшую статую, было выше моих сил, но и вмешиваться было нельзя. Лицо Рэнда стало похоже на восковую маску, а пронзительно синие, идеально круглые глаза отсутствующим взглядом смотрели в невидимую точку. Почти двухметровая, нескладная фигура ригорца казалась высеченной из камня скульптурой, в которой будто бы не было жизни, и в бессознательном стремлении убедиться, что с Рэндом все в порядке, я подтянулась на носочках и мимолетно дотронулась до серо-коричневой щеки. Наощупь кожа ригорца была не просто холодной, а ледяной, как у мертвеца, и я в ужасе отдернула руку.
С Рэндом что-то происходило. Он был прикован к передатчику незримыми цепями, его разум блуждал в лабиринтах бесчисленных измерений, а бренное тело неумолимо остывало в материальном мире. Ригорец балансировал на грани двух параллельных вселенных, и каждая доля секунды, проведенная в этом промежуточном состоянии, отнимала у него энергию. Черты Рэнда заострились, пульс замедлился, и в какое-то мгновение я поняла, что его грудь больше не вздымается в унисон дыханию. В недрах металлического корпуса раздался оглушительный щелчок, от гладких стенок полыхнуло неистовым жаром, а еще через миг ригорец внезапно забился в яростных, безудержных судорогах, словно через него пропустили мощнейший разряд электрического тока. Зрелище было настолько жутким, что я невольно впала в ступор и натуральным образом вросла ногами в пол – возможно, меня парализовало совсем ненадолго, но по моим внутренним ощущениям, я целую вечность сражалась с оцепенением.
–Нет! – я с разбегу врезалась в спину непрерывно содрогающегося в конвульсиях Рэнда и в падении сбила его с ног. Я всем весом навалилась на ригорца и, насколько хватило сил, прижала его к полу. Какое-то время Рэнда всё еще продолжало колотить, но постепенно он затих, и честно говоря, я уже и не знала, что испугало меня в большей мере – этот кошмарный припадок или последовавшая за ним неподвижность, слишком похожая на трупное окоченение.
– Коммандер Рэнд! Сэр! Очнитесь! Вы меня слышите, сэр? – мой голос сорвался на истошный крик, а когда я поняла, что ригорец не реагирует на мои призывы, над мостиком разнесся дикий, нечеловеческий вопль. Я и сама не догадывалась, что могу так кричать – надрывно, пронзительно, безудержно, изливая разом всю свою неуемную боль, задыхаясь от рыданий и рвущихся наружу стонов. Теперь я точно знала, что такое крик души – концентрированное горе, тысячекратно помноженное на безысходность. Я уже дважды теряла Рэнда, и ничто не могло заставить меня смириться с потерей, однако сегодня всё было иначе: я низко склонилась над ригорцем, но как бы я не напрягала слух, мне так и не удалось различить даже слабого сердцебиения, а лихорадочная попытка нащупать пульс закончилась впустую по банальной причине нехватки соответствующих познаний.
– Нет! – я упорно не попадала в сенсорный дисплей коммуникатора негнущимися, одеревеневшими пальцами, и вызвать медицинского дрона у меня получилось только после череды неудач. Рэнд по-прежнему не подавал признаков жизни, и, бросая полные надежды взгляды на недвижимо распростертого ригорца, я уже даже не плакала, а тонко подвывала. Чертов дрон всё никак не объявлялся, и вероятно, правильней всего в этой ситуации было бы телепортировать Рэнда прямиком в медотсек, но то ли я не до конца пришла в себя после ментального удара, то ли совершенно растерялась от чересчур стремительного развития событий.
– Пожалуйста, не умирайте! – умоляюще шептала бесчувственному ригорцу я, но гробовую тишину нарушали лишь мои всхлипывания и странное потрескивание на заднем фоне, которое я, поначалу даже не замечала, будучи всецело сосредоточенной на состоянии Рэнда. Пелена с разума понемногу спадала, и на смену хаотичным метаниям вернулись зачатки конструктивного мышления. Не дожидаясь дрона, я приготовилась телепортироваться вместе с ригорцем в медотсек, но тут транзистор издал шипящий звук, и с приборной панели, где до этого стояла железная шкатулка, скатилась тяжелая капля расплавленного металла. Передатчик раскалился докрасна, его корпус не выдержал высокой температуры, и в итоге вся конструкция медленно стекала на пол потоком обжигающей лавы. Я понятия не имела, из-за чего возник перегрев, но в любом случае о двухсторонних телепатических контактах с Генайей можно было забыть. Впрочем, сейчас меня это было последнее, что меня заботило, и даже если бы в эти минуты звездолет оказался между Черной Дырой и шартской эскадрой, я бы всё равно думала только о Рэнде. Я без малейших сомнений намеревалась покинуть мостик, и, будь в этом необходимость, с ничуть не меньшей уверенностью бросила бы на произвол судьбы и «Этернум», и его погруженный в сон экипаж,
Глава
VIII
Наконец-то объявившийся медицинский дрон парил над головой ригорца – перемигивались разноцветные датчики, двигались щупы-манипуляторы, впрыскивались через инъекторы необходимые препараты…Я больше ничего не могла сделать – только с замиранием сердца ждать отчета, но проклятый дрон будто специально оттягивал момент истины, продолжая раз за разом нарезать круги. Вскоре я напрочь потеряла терпение и начала подозревать, что дрон неисправен и сам нуждается в комплексном обследовании, но буквально за миг до того, как я решилась на экстренную телепортацию, умное устройство внезапно издало громкий писк, сообщающий о завершении предусмотренных стандартным протоколом процедур.
– Состояние пациента критическое, стабилизировать доступными способами не удается, в актуальной версии базы данных подходящей схемы лечения не найдено, -механическим голосом выдал дрон, – по результатам диагностики рекомендуется немедленно поместить пациента в криокамеру и все дальнейшие медицинские вмешательства производить только после консультации с компетентным источником.
– А почему не в медкапсулу?– трясущимися губами уточнила я. Мелкой дрожью колотило меня наполовину от радости, что Рэнд все-таки жив, а наполовину от страха, что это ненадолго, и я в упор не понимала, чем дрона не устраивает медицинская капсула, однажды уже позволившая ригорцу разминуться со смертью.
– Помещение пациента в медицинскую капсулу осуществляется с целью искусственного поддержания жизнедеятельности организма, – не сказал мне ничего нового дрон, но его следующая реплика заставила меня задохнуться от ужаса, – в данном клиническом случае показана криоконсервация в качестве единственного возможного способа предотвратить разрушение клеточной структуры организма.
– Сколько у меня времени? – ведение диалога с бездушной железякой конечно же было далеко не самым эффективным видом коммуникаций, но я слишком остро нуждалась в информации, чтобы запрашивать текстовый отчет, – черт, я имела в виду, как быстро мне надо поместить Рэнда в криокамеру …. То есть, сколько он еще протянет без анабиоза?
– При сохранении нынешней скорости падения жизненных показателей пациента по моим расчетам биологическая смерть наступит примерно в течение десяти минут, – бесстрастно спрогнозировал дрон.
– Нет! Нет! Нет! – стиснула виски в ладонях я,– Рэнд не может умереть! Я этого ни за что не допущу! Луэта, прием! Луэта, это Бернович! Ты сейчас где?
– Как где? – искренне удивилась моему странному вопросу девушка, – охраняю ведьму, как мне приказал Рэнд. Разве он тебе не рассказал?
– Луэта, послушай! – выдохнула я,– мне очень нужна твоя помощь, иначе Рэнд умрет. Тихо, не перебивай! У меня нет времени что-то тебе объяснять, поэтому я прошу – просто сделай всё, как я говорю, даже если тебе кажется, что я сошла с ума. Ты мне доверяешь?
– Да, Альма! Я тебе полностью доверяю!– без колебаний лязгнула ригорка, – что мне надо делать?
– Во-первых, выпусти коммандера Ил’Реми с гауптвахты, – озадачила Луэту я, – пусть она срочно телепортируется в медотсек, выведет Тер-Шелла из анабиоза и освободит криокамеру для Рэнда. На всё про всё у нее есть не более пяти минут. А ты иди вместе с Ил’Реми и тщательно контролируй каждый ее шаг – от этого зависит, будет ли Рэнд жить. Поверь мне, у нас нет другого выхода. Луэта, не молчи! Скажи, что ты всё поняла!
– Альма, я… – невнятно пробормотала девушка, но я и не надеялась, что она так быстро сумеет взять себя в руки, – мне всё понятно! Я сразу свяжусь с тобой, когда эта…ну, штука, будет готова!
– Спасибо, Луэта! Ты –молодец! – вновь восхитилась сообразительностью юной ригорки я, – действуй! Конец связи.
Я четко сознавала, что Ил’Реми может преподнести мне неприятный сюрприз, и в иных обстоятельствах она так бы и осталась отбывать срок на гауптвахте, но без активного участия драйды мой план был заведомо обречен на провал. Более того, замотивированность Ил’Реми не вызывала сомнений, и я могла поклясться, что она вылезет вон из кожи, только бы ее обожаемый Тер-Шелл снова встал на ноги. Дрон однозначно заключил, что вне криокамеры Рэнд неминуемо погибнет, и я даже особо не раздумывала, отдавая распоряжения Луэте. Пусть драйда творит, что хочет, я разберусь с ней позже, а пока нужно бросить все силы на спасение ригорца, и в этой ситуации пойти на принцип стало бы преступной глупостью.
Дрон неподвижно завис в воздухе и, на первый взгляд не проявлял никакой активности, но я понимала, что это было обманчивое впечатление – умное устройство было запрограммировано на непрерывное отслеживание жизненных показателей пациента, и в случае резкого ухудшения обстановки тут же требовало принять неотложные меры. Я рассчитывала телепортировать Рэнда прямо в криокамеру, но предварительно мне надо было получить сигнал из медотсека, а от Луэты до сих пор не было вестей. Часики тикали, а коммуникатор продолжал молчать, хотя по моим грубым прикидкам, криокамера уже должна была освободиться. Рэнд между тем настолько походил на покойника, что я боялась даже лишний раз посмотреть в сторону ригорца. Страх цепкими когтями держал меня за горло, а периодически накатывала такая паника, что я толком не могла дышать, но мозг продолжал безостановочно работать, и когда из динамиков коммуникатора вдруг раздались мелодичные переливы волшебных трелей, я практически мгновенно перестроилась на конструктивный лад.
– Агент Бернович, криокамера готова, – пропела коммандер Ил’Реми ровно по истечении отведенных ей пяти минут, -телепортируйте Рэнда.
Выяснять подробности мне было некогда, и по-военному коротко бросив в ответ «Вас поняла», я поспешно коснулась пиктограммы запуска телепорта. Вспыхнуло голубоватое свечение, и ригорец растворился в пространстве, а я оглядела мостик, пару секунд помучилась угрызениями совести и решительно отправилась вслед за Рэндом. По Уставу за самовольное оставление поста мне грозил как минимум трибунал, но даже если бы на моем пути в полном составе встало бы Верховное Командование Космофлота, я бы и тогда не отказалась от своего намерения.
Луэта стояла рядом с криокамерой и беззвучно плакала. Зигзагообразная линия рта дрожала, из круглых глаз катились крупные, кристально прозрачные слезинки, узкие плечи судорожно вздрагивали, а по лицу разлилось выражение безграничного горя. Ригорка до боли напоминала мне себя – совсем недавно я также не могла поверить, что весь этот кошмар происходит наяву, и дни Рэнда сочтены. Внешнее строение медицинской капсулы и криокамеры существенно отличалось, да и мы и с Луэтой принадлежали к разным галактическим расам, однако, на драматичность сцены указанные различия ничуть не повлияли, и я будто бы заново прочувствовала эту щемящую безысходность, заставляющую сердце сжиматься, а руки холодеть. Для Луэты Рэнд был не просто единственной ниточкой, связывающей ее с Ригором. Друг, наставник, старший брат – Рэнд заботился о девушке с трогательной нежностью, и если бы не его терпение и чуткость, адаптация Луэты шла бы гораздо тяжелее. Ригорец на собственном опыте знал, как трудно свыкнуться с новой реальностью, и еще труднее найти в ней свое место, поэтому он сделал все возможное, чтобы Луэту не угнетало одиночество и ощущение ненужности. Сегодня для ригорки в одночасье рухнул мир, а казавшееся таким прекрасным будущее окрасилось в черный цвет. Наверное, стоило морально поддержать девушку и хотя бы сказать ей что-то в утешение, но я словно растратила все свои эмоции. Внутри царила абсолютная, всеобъемлющая пустота, язык прилип к пересохшему небу, и у меня хватило сил лишь молча кивнуть Луэте.
– Запущен процесс криоконсервации биологического объекта, – отчитался медицинский дрон, – приступаю к поэтапному снижению температуры тела…
Одним нервным касанием я отключила голосовой интерфейс в настройках дрона, немного понаблюдала за индикатором прогресса и, убедившись, что погружение ригорца в анабиоз идет в штатном режиме, робко позволила себе перевести дыхание.
– Вам не следовало до этого доводить, агент Бернович, я вас предупреждала, – хрустальным колокольчиком прозвенела коммандер Ил’Реми,– но, как видите, я не стала поминать прошлое и помогла вам. Настала ваша очередь помочь мне.
Глава
IX
С головы до ног замотанная в черную хламиду драйда по обыкновению возникла буквально из ниоткуда – так внезапно набегают грозовые тучи на ясный небосвод, превращая погожий день в хмурый, промозглый вечер. Ил’Реми подошла еще ко мне ближе, и я с огромным трудом подавила в себе инстинктивное желание отступить на шаг назад.
– С этого момента я принимаю на себя командование «Этернумом», – хладнокровно поставила меня в известность драйда, – обязанности капитана я буду исполнять до возвращения в строй адмирала Тер-Шелла, и если вы собираетесь тем или иным образом мне в этом воспрепятствовать, я буду вынуждена поступить с вами также, как вы с коммандером Рэндом недавно поступили со мной. А именно – посадить на гауптвахту. Если же вы готовы к совместной работе на благо Галактического Союза, то должность моего старшего помощника вакантна. И запомните, агент Бернович, я не потерплю на борту никакого саботажа, поэтому хорошо обдумайте свое решение. Ну, так что вы выбираете?
– Вы же сами понимаете, что выбора у меня, по сути, нет, – криво усмехнулась я с горькой иронией заметила, – когда все это закончится, и меня спросят, как мне удавалось сохранять пост старпома, несмотря на регулярную смену капитанов, я не буду знать, что и ответить.
– Всё вы отлично знаете, – совершенно серьезно произнесла драйда, и широкий рукав ее просторного одеяния вороновым крылом взметнулся ввысь, а в бездонных глубинах низко надвинутого капюшона ослепительно блеснули два ярко-желтых огонька, – не преуменьшайте собственную значимость, к чему сейчас это кокетство? Итак, если организационных вопросов больше нет, приступим к делу. Я побуду в медотсеке до завершения реимплантации, мне необходимо убедиться, что жизни адмирала ничто не угрожает. Старпом, приказываю вам занять свое место на мостике. Курс на систему Аргос. Я сразу же присоединюсь к вам, как только состояние адмирала стабилизируется.