Наталья Антарес
Предначертание. Том II

–Да ладно тебе, не преувеличивай, – покраснела от смущения я, – когда-то ты целый год не позволял меня скатиться в черную меланхолию и буквально вытащил меня из болота. Если бы не ты, я бы сошла с ума после всего, что со мной случилось.

–Забудь, всё уже в прошлом! – привлек меня к себе Юлиан, – пока я рядом, тебе ничего не угрожает, а я клянусь, что никогда тебя не оставлю. Я знаю, как часто тебе снятся кошмары, и я тебя прекрасно понимаю. Врагу не пожелаешь пережить такое в шестнадцать лет… Мы никогда не говорили с тобой о тех событиях, но если тебе нужно выплакаться, я готов…

–Нет, Джулс! – решительно отказалась я, боясь, что в пылу откровенности меня занесет, и я начну рассказывать об Эйнаре, – пусть прошлое останется в прошлом, не нужно его ворошить. Я в порядке, у меня новая жизнь, и я не хочу, чтобы ее омрачали страшные воспоминания.

–Как знаешь, – уткнулся мне в волосы Джулс, – ты очень сильная, я тобой восхищаюсь. Но если тебе захочется ненадолго побыть слабой, не стыдись своих слез.

ГЛАВА XV

Через онлайн-сервис Джулс тем же вечером купил железнодорожные билеты в оба конца, а с утра позвонил своим и моим родителям и предупредил их о скором приезде. Инессу с Олежкой мы по обоюдной договоренности в курс дела вводить не стали, так как Юлиан специально планировал застать бывшую жену и сына врасплох, чтобы сразу поставить их перед фактом, не дав предварительно обсудить между собой решение о переводе Олежки в учебное заведение на порядок выше классом, чем средняя школа в Химпроме. За всё время нашего десятилетнего брака мы с Джулсом расставились настолько редко и ненадолго, что я заранее предчувствовала ожидающее меня одиночество, но присоединиться к мужу, однако, желания не выражала, да и он изначально понимал, до какой степени тяжело мне возвращаться в родной город. Я ни разу не бывала дома с момента поступления в университет: не навещала родителей на каникулах, не пыталась вырваться из столицы на праздники, а трудовой отпуск проводила где угодно, но только не на малой родине. Отец с мамой обижались, расстраивались, недоумевали, но я была непреклонна в своем стремлении навсегда порвать с прошлым, и, как правило, вежливо, а иногда и не очень отказывалась от настойчивого приглашения. Периодически я ловила себя на совершенно святотатственной мысли и невольно передергивалась от отвращения к своему непростительному малодушию, но ничего не могла с собой поделать. Я безумно боялась, что с кем-нибудь из близких родственников случится что-то нехорошее вроде серьезных проблем со здоровьем, а принимая во внимание преклонный возраст бабушки с дедом, и еще чего похуже, но мои опасения имели под собой иррациональную основу и преимущественно обуславливались обязательной необходимостью личного присутствия. Я постоянно скучала и по родителям, и по отчему дому, и по знакомым с младенчества местам, но всё во мне яростно сопротивлялось, когда я хотя бы на мгновение представляла, как сажусь в поезд и под размеренный стук колес неумолимо приближаюсь к сосредоточию своих глубинных страхов.

Мама упорно не понимала, почему я абсолютно не интересуюсь городскими новостями и лишь из чистого уважения нахожу в себе силы выслушать последние сплетни. С тем же оскорбительным безразличием я пропускала мимо ушей информацию о новых объектах строительства и заметных улучшениях в сфере благоустройства улиц, будто и не было предыдущих семнадцати лет, в течение которых я по идее должна была прикипеть к маленькому провинциальному городку, расположенному в северной части страны, и сквозь всю оставшуюся жизнь пронести в сердце привязанность к родным пенатам. Те же Симка и Игорь Маркелов регулярно гостили у родителей, они использовали любую выпадающую возможность и неизменно выкраивали хотя бы недельку на краткий визит домой, движимые светлой ностальгией и неистребимой любовью к городу детства, а я же своим поведением вынуждала отца с мамой тратить более суток на дорогу в столицу. Сейчас, когда денежный вопрос у меня уже не стоял так остро, как прежде, я полностью финансировала эти поездки, но всякий раз меня жестоко мучили угрызения совести, достаточно маме было лишь спросить, почему я игнорирую просьбы деда с бабушкой, физически не способных выдержать тряску в душном вагоне, но годами мечтающих увидеть любимую внучку. Каждый год я определенно настраивалась на поездку, но десять раз подряд вновь откладывала ее на потом – я надеялась, что мои предубеждения поблекнут и развеются, но меня неизбежно колотило в приступе нервной дрожи за несколько месяцев до предполагаемой даты, символизирующей для меня практически спуск в преисподнюю.

В итоге за нас двоих отдувался Джулс, посещающий родной город в основном ради встреч с Олежкой, а заодно не забывающий заскочить и к моим родителям. В первое время Юлиан ничуть не отставал от мамы и в подробностях рассказывал мне обо всех изменениях, происходящих в масштабах отдельно взятого населенного пункта, но после того, как я однажды недвусмысленно пресекла эти разговоры, с присущей ему чуткостью быстро сообразил, что молчание есть золото, и теперь ограничивался исключительно семейными новостями. И всё же порой у меня не получалось подавить в себе какое-то нездоровое, даже патологическое любопытство, заставляющее меня строить умозрительные гипотезы относительно происходящего сейчас в «Живых и мертвых». Если Светлана Грищенко успешно разрешилась от бремени в тот роковой год, ее ребенок уже должен был ходить в третий класс… Если отчим Эйнара еще не умер от беспробудного пьянства, он и поныне гоняет с похмелья жену… Если Вадик Калаш без происшествий отслужил в армии, он, по всей вероятности, нашел неквалифицированную работу и, продолжая многолетние традиции обитателей Пятой линии, потихоньку проворачивает криминальные делишки вместе со своим закадычным другом Серегой Филином, а по выходным вся «честная компания» собирается в «Гамбринусе» … Вот только что обсуждают давние приятели за привычной кружкой дешевого пива? Делятся своими рутинными заботами и прикидывают, как половчее «развести на бабки» очередного простофилю, или же периодически вспоминают Эйнара Мартиса по прозвищу «Эльф», волей злой судьбы невольно оказавшегося в эпицентре необъявленной войны двух могущественных авторитетов, и безраздельно преданную ему Стешу, не испугавшуюся сбежать в неизвестность вместе с любимым. Поддерживает ли Стеша контакт с родителями и братом, или отныне она считает своей семьей одного лишь Эйнара? А сам Эйнар? Знает ли Светлана, где ищет счастья ее сын, или Эйнар предпочел исчезнуть без следа, чтобы защитить мать и ее малыша от мести Цирюльника?

Я знала, что мне нельзя даже думать об Эйнаре, я запрещала себя вспоминать его зеленые глаза и лучистую улыбку, но во сне все блоки автоматически снимались, и я отчетливо видела его прекрасный образ – бесплотный и эфемерный, но еще более прекрасный, чем в реальности. После таких сновидений я просыпалась тяжело и мучительно, словно выныривая из вязкой трясины, и затем целый день не могла ни на чем нормально сосредоточиться. К счастью, я не страдала разговорами во сне и в полузабытьи не звала Эйнара по имени, а, может быть, Джулс тактично об этом умалчивал, дабы лишний раз меня не травмировать, но наутро я всегда испытывала перед мужем болезненное чувство вины, тесно льнула к нему, подолгу не выпускала из объятий и мысленно просила прощения. Постепенно Юлиан привык, что временами со мной творится что-то не то и больше не задавал вопросов, принимая меня со всеми моими «тараканами», и существенного влияния на нашу жизнь призраки родом из прошлого в целом не оказывали, но любой намек на поездку в родной город по-прежнему вызывал у меня неконтролируемый ужас.

Джулс давно перестал даже предлагать мне поехать к родителям вместе, он отлично понимал, что рано или поздно я приду к этому самостоятельно, а намеренно форсировать события значило лишь без нужды подвергать меня лишнему стрессу. Парень всегда очень бережно относился к моему психологическому состоянию, и, хотя ему была известна только малая часть правды, леденящей душу истории похищения юной школьницы было вполне достаточно, чтобы осознать, сколько всего мне пришлось тогда пережить. Аналогичное утверждение касалось и родителей, вряд ли забывших мои истерические конвульсии и последовавшую за ними апатию, едва не превратившую меня в растение. И пусть я десять лет не бывала в родном городке, зато я ни разу не демонстрировала признаков душевного разлада, а в семье и на работе у меня всё складывалось наилучшим образом. Отец с мамой, а затем и бабушка с дедом предпочли сделать вид, что никакого Эйнара Мартиса не существовало и в помине, а я поддержала эту добровольную иллюзию, по-своему выгодную всем нам. Поначалу установившийся статус-кво выглядел недолговечным и хрупким, но годы шли, а имя Эйнара так и не прозвучало всуе, словно я действительно перевернула страницу и вычеркнула из жизни тот драматичный период, и родители понемногу успокоились. Безусловно, Джулс был меньшим из двух зол, и моим близким оказалось проще смириться с тем, что сразу после окончания школы я выскочила замуж за разведенного парня порядком старше себя, чем и дальше терзаться сомнениями, по-прежнему ли я втайне страдаю по Эйнару, или моя подростковая дурь все-таки выветрилась из головы.

Нет, я не страдала, я отпустила прошлое, посвятила себя настоящему и устремила взор в будущее, я свыклась с этими внезапными всплесками эмоций и воспринимала их как нечто само собой разумеющееся, не позволяя сказываться на моей нынешней жизни. Наверное, я любила своего мужа совсем иначе, чем любила Эйнара, но тем не менее, несомненно, любила и бесконечно дорожила его искренней взаимностью. Несмотря на то, что на заре туманной юности я неистово защищала наши отношения в большей мере из духа противоречия, а первая брачная ночь отпечаталась у меня в памяти лишь безумным калейдоскопом разрозненных картин, больше похожих на бредовые порождения воспаленного рассудка, Юлиан заполнил звенящую пустоту в моем сердце и подарил мне свет надежды. Мне нечего было дать ему взамен, и я чувствовала себя в неоплатном долгу перед парнем, поэтому никогда даже не имела в мыслях встать между ним и Олежкой или вмешаться в вялотекущий конфликт с Инессой. Я сумела убедить скептически настроенных родителей одолжить Юлиану деньги на развитие бизнеса, хотя никто из них не верил в предпринимательские способности моего супруга, и в сложные времена встала с ним плечо к плечу, но меня по-прежнему мучило смутное ощущение вины. За эти проклятые сны, за несбывшиеся мечты, за ложь во спасение и за что-то еще, чему я упорно не находила подходящего названия.

Проводить Джулса на вокзал у меня не вышло из-за работы – поезд отправлялся в восемь утра, а не позднее девяти мне нужно было переступить порог офиса. Опоздания в нашей фирме не приветствовались и наказывались по всей строгости трудового законодательства, да и объем разом свалившейся рабочей нагрузки требовал максимальной отдачи. На данный момент я была занята подготовкой контракта на зарубежную поставку запчастей для сельскохозяйственной техники, а близость весенней посевной кампании вынуждала нашего заказчика торопиться с заключением договора, но при этом он желал подстраховаться от большинства подводных камней, возникающих как в процессе таможенного оформления импортных комплектующих, так и в ходе урегулирования спорных вопросов относительно оплаты полученного товара, гарантийных обязательств производителя и размера неустойки за срыв обозначенных в контракте сроков. На кону стояли огромные суммы, и один неверный шаг мог обернуться колоссальными убытками, поэтому работа над каждым пунктом контракта требовала непрерывной концентрации внимания. В этом была свою прелесть: за катастрофическим неимением свободного времени никто из коллег не бил баклуши, не распивал чаи в кабинете, не играл в компьютерные игрушки и не рассматривал видеоролики с котиками в социальных сетях. Дисциплина у нас была на самом высшем уровне, и, хотя многие не выдерживали жесткого распорядка, лично я методы руководства всецело одобряла. Иногда мне приходилось брать работу на дом, но такие случаи являлись скорее исключением из правил – по приходу в офис я с головой погружалась в свою задачу и обычно успевала уложиться в рамки стандартного рабочего дня. Шеф выжимал из сотрудников все соки, но при этом достойно вознаграждал за ударный труд, и я четко видела прямую зависимость между качеством выполнения работы и премией к окладу. Джулс с его творческим складом характера вряд ли задержался бы этом царстве регламентов и процедур, но я отлично вписалась в концепцию управления. Я скрупулезно разбиралась в тонкостях иностранных правовых систем, постоянно расширяла кругозор, совершенствовала английский и заслуженно пользовалась уважением за свои исполнительность и трудолюбие. Я не отличалась креативными решениями и не выдвигала прорывных идей, но свою работу делала без нареканий, предоставляя право стратегических инициатив вышестоящему начальству. Юлиан откровенно не понимал, как у меня хватает терпения по восемь часов на дню копаться в бумагах, и неоднократно предлагал присоединиться к семейному бизнесу, но я великолепно сознавала, что перспектива стать бизнес-леди меня ничуть не привлекает, и обеими руками держалась за свою нынешнюю позицию. Родители же были счастливы: они взахлеб рассказывали друзьям и соседям, как Рина воплотила их давнюю мечту и получила престижную должность в столичной фирме, а я старалась их не разочаровывать. Отцу с мамой было жизненно необходимо мной гордиться, и я от всего сердца радовалась, что у них есть для этого весомый повод.

ГЛАВА XVI

Взаимоотношения с коллегами у меня изначально сложились сугубо деловые, хотя многие сотрудники общались между собой и за пределами офиса, а некоторые и вовсе напропалую крутили служебные романы в аккурат на рабочем месте. Я же прямо с первых дней в компании поставила всех в известность о своем замужестве и принципиально не допускала никаких поползновений со стороны лиц противоположного пола, а со временем попытки «узнать меня поближе» и вовсе прекратились за неимением ощутимого стимула. Я всегда исключительно тепло отзывалась о своем супруге и всем своим поведением давала понять, что мне претит сама мысль об адюльтере, и постепенно коллеги-мужчины перестали воспринимать меня даже в качестве объекта легкого флирта, а женщины больше не видели во мне соперницу. За четыре года ко мне прочно приклеилась репутация несколько странноватой особы, но учитывая, что в конфликтных ситуациях я неизменно занимала строго нейтральную позицию, в политических дискуссиях участия не принимала и честно посещала корпоративные мероприятия, в целом коллектив принял меня достаточно хорошо, и значительного дискомфорта ежедневное восьмичасовое нахождение в офисе мне не причиняло. За работу я бралась с неподдельным энтузиазмом, сложных заданий не боялась, возложенное на меня доверие полностью оправдывала и, думаю, шеф ни разу не пожалел, что предложил юной стажерке постоянную работу.

Честно говоря, он был уверен, что я рассматриваю свою должность лишь как трамплин для выхода в декрет, и его изрядно удивляло несоответствие ожиданий и реальности. Только за прошлый год в отпуск по уходу за ребенком ушли двое сотрудниц, причем, сделали они это в разгар аврала, и едва не потерявший выгодного клиента шеф всё чаще скатывался в откровенную мизогинию. Вопреки конституционному запрету на дискриминацию по гендерному признаку, с недавних пор из двух претендентов на вакансию предпочтение в девяноста девяти процентах случаев отдавалось мужчине, и мне еще крупно повезло оказаться в штате до появления подобных тенденций. Конечно же, шеф прекрасно видел, как я дорожу своей работой, но в его душе тлел уголек подозрения, и хотя открытым текстом он мне ничего не говорил, я догадывалась, что если и меня внезапно угораздит забеременеть, чаша его терпения окончательно переполнится, и без преувеличения лучший юрист столицы сознательно пойдет на нарушение основного закона только бы избежать дальнейшего распространения эпидемии декретов.

Точно не скажу почему, но шеф безусловно выделял меня из двадцати человек штатных сотрудников находящихся у него в подчинении отделов. Ему были жизненно необходимы такие вот «рабочие лошадки», готовые впахивать по полной программе и фактически тянуть на себе ключевые проекты, пусть и нуждаясь при этом в четких инструкциях, а я охотно примеряла на себя данную роль. Тогда как Джулс запросто мог нацарапать на обрывке салфетки тезисы родившегося в его светлой голове бизнес-плана, я была напрочь лишена честолюбия, и последовательное развитие в рамках выбранной специальности устраивало меня по всем параметрам. В школьном возрасте, когда мы с Симкой еще только мечтали о взрослой жизни, я не могла и вообразить, что однажды стану настоящей канцелярской крысой да еще и буду получать удовольствие от своей работы. Я была уверена, что моя родная стихия – это бесконечные командировки, встречи с новыми людьми, динамичная и насыщенная впечатлениями обстановка, но в итоге и близко не собиралась чахнуть без постоянных разъездов и сумасшедшего графика. Каждый контракт и так представлял для меня своеобразный тест на проверку моих знаний и навыков, я принимала вызов и доказывала свою профпригодность, а большего мне и не требовалось. Несомненно, иногда моя работа требовала творческого подхода, и я часами штудировала нормативно-правовые акты в поисках потенциальной лазейки: мне нравилось чувствовать себя отважным исследователем бескрайних глубин, но всё же это было нечто иное, чем инстинктивное стремление Джулса идти по непротоптанным дорожкам и прокладывать колею там, где еще не ступала нога конкурентов. У Юлиана присутствовал врожденный дар первооткрывателя, его не пугала неизвестность, а скорее наоборот – возбуждала и мотивировала, в то время как я любила свои кодексы и прецеденты, содержащие в себе конкретные ответы практически на все возникающие у меня вопросы.

Мое движение по ступенькам карьерной лестницы нельзя было назвать ни медленным, ни быстрым, но для провинциальной девочки я добилась немыслимого успеха. После всех мытарств над нами с Джулсом все-таки воссияла счастливая звезда, и я надеялась, что чересчур длинная черная полоса осталась в прошлом. Я ценила стабильность гораздо больше, чем призрачные возможности, маячащие где-то на далеком горизонте, и никогда не старалась громко заявить о своих заслугах, но мои дела говорили сами за себя, и при распределении фонда премирования шеф меня не обижал. Совокупный доход позволял нам с Юлианом достаточно безболезненно выплачивать ипотечный кредит и не отказывать себе в добротной одежде и современной бытовой технике, а путешествие в Европу уже не казалось хрустальной мечтой. Я понимала, что Джулс будет помогать Олежке и после достижения тем совершеннолетия, а может быть, когда-нибудь передаст сыну набирающий обороты бизнес, но текущее положение вещей заставляло серьезно усомниться в том, что из этого сорванца вырастет достойный преемник. Сейчас будущее Олежки зависело от твердости и настойчивости Юлиана, и я от всей души желала своему мужу удачи в непростом предприятии.

Я обещала Джулсу непрерывно держать руку на пульсе и ни на один день не оставлять бизнес без присмотра, причем, не ограничиваясь только лишь телефонными звонками, поэтому сразу после работы мне еще предстояло съездить в два места и лично проинспектировать, как функционируют обучающие центры. Юлиан нисколько не возражал против использования мною машины, но я категорически не желала провести весь вечер, стоя в пробках, и мой выбор больше склонялся к подземке, пусть и не отличавшейся повышенным уровнем комфорта, зато полностью застрахованной от бурного столичного трафика. По настоянию Джулса я получила водительское удостоверение в год покупки автомобиля, но за руль садилась крайне редко. По долгу службы мне нужно было целый день находиться в офисе, переговорами с клиентами занимались совсем другие сотрудники, и я не видела смысла тратить весьма немалые деньги на бензин, а тем более влезать в очередную кабалу и раскошеливаться на вторую машину, как это сделали, к примеру, наши друзья Карцевы. Но там в семье главенствовала Алина, и если она решила, что ей позарез нужно собственное транспортное средство, Дане не оставалось ничего, кроме как смириться с неизбежным и безропотно повесить на себя кредитное ярмо, хотя объективной необходимости в расширении семейного автопарка я так и не увидела. Но, похоже, Алина банально тешила самолюбие, каждое утро приезжая в салон на красненьком седане и грациозно выпархивая из салона в такой же кредитной шубке. Я бы еще понимала, если бы Аля являлась значимой фигурой в индустрии красоты, и машина требовалась ей для поддержания соответствующего имиджа, но для простого администратора вся эта показуха выглядела откровенным гротеском, а по карману била существенно, что с учетом наличия у Карцевых маленького ребенка и наконец-то одобренной банком ипотеки у меня в голове и вовсе не укладывалось.

–Это страшно унизительно – ездить на метро, – сказала мне как-то Алина, когда я сообщила ей, что нам с Джулсом хватает одной машины на двоих, и меня ничуть не напрягает дважды в день спуститься в подземку, благо, от нашего дома до станции буквально рукой подать, – я не намерена и дальше подвергать себя такому издевательству – то ногу отдавят, то колготки порвут, то зажмут так, что не выдохнешь. Неужели тебе не кажется несправедливым, что у Джулса есть машина, а у тебя нет?

–Джулсу надо за день побывать в десятках разных мест, разбросанных по всей столице, а я с девяти до шести не отхожу от компьютера, – воззвала к элементарной логике я, – посуди сама, зачем мне лишние проблемы – где заправиться, где припарковаться, когда я могу спуститься в метро и спокойно доехать домой? А вот Джулсу без машины пришлось бы несладко, но в его случае все расходы на топливо и ремонт с лихвой окупаются.

–Рина-Рина, ну, ты прямо, как маленькая! – снисходительно пожурила меня Алина, но я уже давно привыкла к ее покровительственным интонациям. Так уж вышло, что я действительно впервые познакомилась с друзьями Юлиана, будучи почти ребенком, и Карцевы до сих пор относились ко мне с эдакой опекунской позиции. И в нынешние двадцать шесть меня по старому обыкновению всё еще толком не считали за взрослую, продолжая самозабвенно учить уму-разуму и щедро одаривать советами сомнительной степени ценности. Если поначалу я обижалась и всячески доказывала свою зрелость, то со временем стала находить такое отношение забавным. Подтрунивали друзья надо мной исключительно беззлобно, да и вообще желали мне только добра, и тот же Данил, по-моему, в глубине души прекрасно сознавал, что по сути я гораздо взрослее его инфантильной супруги, не упускающей случая разгневано топнуть обутой в новые «лабутены» ножкой, когда что-нибудь вдруг шло не по ее сценарию.

Не лишним было отдельно упомянуть, что Аля с завидным постоянством выражала стремление преподать мне мастер-класс и принять у меня экзамен по пройденному материалу, дабы впредь я исправно получала от Джулса дорогие подарки по любому мало-мальски существенному поводу, и в такие моменты мне вдруг становилось ее искренне жаль. Нет, прежде всего я, естественно, сочувствовала Данилу, вынужденному в панике изыскивать деньги для оплаты бесчисленных «хотелок» любимой жены и все глубже увязающему в кредитной трясине, но трагедия Алины уходила истоками в несбывшиеся мечты о муже-олигархе, и старательные попытки создать иллюзию красивой жизни об этом красноречиво свидетельствовали. Тщательно отретушированные фотографии в социальных сетях, модные геолокации, популярные хэштеги – я никогда не разделяла этого виртуального эксгибиционизма, а на страничке у Алины контент обновлялся чаще, чем новостная лента. Сэлфи в разнообразных ракурсах, кофе с макарунами, трендовый маникюр и множество явно постановочных семейных кадров, призванных убедить окружающих, что хозяйка странички – счастливая жена и мама. Даня мужественно терпел Алины просьбы «щелкнуть» ее на том или ином фоне, оправдывая чрезмерную активность в интернет-пространстве издержками модельного прошлого, но я догадывалась, что смертельная усталость от этого вечного «казаться, а не быть» регулярно накатывала на него девятым валом. Слепить из программиста-фрилансера крутого бизнес-воротилу Алине предсказуемо не удалось, и она продолжала уже много лет жить в своем выдуманном мире, демонстрируя своим подписчикам, как замечательно ей удалось устроиться.

Неудивительно, что Карцевы постоянно ссорились – удивительно, что они всё еще не расстались. Алина ни за что бы в этом не призналась, но мне было предельно ясно, что ее шансы встретить принца равны мизерной величине, а Даня был какой-никакой синицей в руках. Что касается Данила, то, во-первых, он был слишком загружен на работе, чтобы смотреть на других женщин, а во-вторых, капризная и своенравная Аля, судя по всему, привносила в его жизнь своего рода драйв. Раньше я думала, что от развода эту пару удерживает общий ребенок вкупе с тотальной закредитованностью, однако, при желании все вопросы можно было уладить полюбовно, если бы стремление расстаться в самом деле присутствовало, а уж если бы всё окончательно допекло, как это произошло в случае Джулса и Инессы, всегда существовала возможность развестись через суд. Но невзирая на токсичные отношения, Даня с Алиной били рекорды по продолжительности совместной жизни, и мы с Юлианом пришли к выводу, что противоположности притягиваются: Аля уже на другой день сбежала бы от жесткого и властного мужчины, а Данил умер бы от скуки рядом с непритязательной домохозяйкой.

Так или иначе, я сегодня решила обойтись без машины, и ровно в шесть выключила свой компьютер, попрощалась с коллегами и направилась к спуску в метрополитен. День выдался непростой, но я успела завершить все запланированные дела, и вышла из офиса с чувством исполненного долга. Завтра контракт после финальной проверки отсылался на утверждение заказчику, и я надеялась, что клиент будет доволен.

ГЛАВА XVII

Любимое детище Юлиана – детский образовательный центр «Next» прошел долгий путь становления и развития, и я отлично помнила те далекие времена, когда первым ученикам приходилось спускаться в цокольный этаж, где в окружении ломбарда, фотостудии и фирмы по предоставлению копировальных услуг располагалось крошечное помещение, собственноручно переоборудованное Джулсом под учебный класс. Я помогала мужу расставлять столы и оклеивать голые стены красочными плакатами, а каждый вечер мыла в кабинете полы ради дополнительной экономии на уборщице. Хотя мои родители и выделили нам неплохую сумму, на фоне столичных расценок она все равно выглядела копеечной, и мы опасались прогореть, даже не успев нормально раскрутиться, поэтому тщательно просчитывали все возникающие расходы, но, к сожалению, по неопытности не смогли избежать досадных ошибок, присущих подавляющему большинству новичков. Мы оба имели весьма опосредованное отношение к экономике и всецело доверились приглашенному бухгалтеру, в итоге тайно присвоившему кучу денег и настолько искусно обставившему свое откровенное мошенничество, что формально виноватыми в потере оказались мы сами. Затем нам «повезло» с нечистым на руку администратором, обманувшим теперь уже не только нас, но и клиентов: ушлая девица взяла предоплату с родителей детишек и скрылась в неизвестном направлении, а при дальнейшем выяснении обстоятельств ее столичная прописка была не более, чем фикцией, которую мы опять же по недостатку практических навыков не удосужились проверить. Были еще и ненадежные поставщики, пообещавшие по спецзаказу привезти из Штатов эксклюзивные учебные пособия для малышей, но так и не объявившиеся по истечению ранее оговоренных сроков. Это был мой дебютный судебный процесс – Джулс выписал мне доверенность на представление его интересов, и для студентки-второкурсницы я держалась вполне достойно. Процесс мы выиграли, но вот денег, увы, так и не получили, потому что исполнительное производство забуксовало на стадии розыска ответчика. Впредь мы уже гораздо более внимательно относились к выбору сотрудников и контрагентов, но различные эксцессы периодически случались и по сей день, правда, уже не в таких катастрофических масштабах. Наш бизнес прошел серьезную боевую закалку, он выстоял под бесчисленными ударами судьбы и доказал свою жизнеспособность, но бывали моменты, когда мы с Джулсом находились в шаге от отчаяния и готовы были всё бросить.

В принципе, отец с мамой на Юлиана особо не давили, но он интуитивно чувствовал их разочарование. Мы скрывали свои неудачи от родителей, но и похвастаться нам было нечем, а мама с ее двадцатилетним стажем финансиста не могла не понимать, что бизнес-проект зятя вот-вот вылетит в трубу, причем туда же отправятся и кровно заработанные денежки, годами откладываемые в «кубышку». Я видела, как тяжело Джулс переживает неудачи и как он насмерть бьется с жестокими обстоятельствами за свою заветную мечту, и у меня разрывалось сердце от явной несправедливости Фортуны. Возможно, в те дни я была единственной, кто по-настоящему верил в призрачные перспективы – даже Карцевы начали прозрачно намекать другу, что ему пора успокоиться и найти себе работу по найму, но я принимала грозящее Юлиану поражение слишком близко к сердцу и просто не имела права позволить ему сломаться под натиском судьбы. Бесспорно, это была война: мы снова и снова шли в атаку на неприступную столицу, мы упорно осаждали эту крепость, а когда превосходящие силы противника в очередной раз отбрасывали назад нашу состоящую из двух человек армию, после короткой передышки опять шли в наступление. Джулс фактически поселился в офисе, а я по возможности приносила ему домашнюю еду, чтобы он мог перекусить на бегу. Юлиан взвалил на свои плечи абсолютно всё: решение организационных вопросов, создание авторской методики, привлечение к занятиям иностранных волонтеров. В нашем бюджете зияли такие гигантские прорехи, что денег на рекламную кампанию почти не осталось, но мои однокурсники охотно взялись за расклейку объявлений, раздачу флайеров и распространение листовок по почтовым ящикам, причем, символическая плата бедных студентов ничуть не отпугнула. Агрессивный маркетинг вкупе с грамотно составленным текстом принес свои плоды, и у нас набралась сначала одна, а потом и вторая группа. Джулс лично беседовал с каждым родителем, в игровой форме тестировал маленьких полиглотов, подробно показывал и рассказывал суть своего уникального подхода, и не последним фактором здесь стало природное обаяние, подкрепленное искренней любовью к своему делу, отчетливо читающейся в блестящих глазах молодого преподавателя. А еще мой муж великолепно ладил с детьми и без труда находил общий язык с самыми капризными непоседами. Он умел легко заинтересовать ребенка любого возраста, и я своими ушами слышала, как после урока английского малыши взахлеб делились с мамами и папами восторженными впечатлениями. У Юлиана был талант, божья искра, призвание – он жил своей работой, и это очевидное призвание сложно было не заметить, его проект просто обязан был выстрелить, невзирая на все сопутствующие препоны, и однажды это всё-таки произошло. Мы мужественно преодолели подстерегавшие нас испытания, выбрались из ловушек и не собирались останавливаться на достигнутом.