Наталия Владимировна Воскресенская
Удивительное рядом
Началось выступление. Певица обернулась к аудитории и объявила название первого романса: «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Отдыхающие расслабились и приготовились слушать. Манера исполнения на фортепьяно у пианистки была преоригинальнейшая: правая рука её исправно отбивала мелодию, но левая… Пианистка сначала забрасывала её вверх, так что зрители видели её вылетающей из-за плеча, а потом бросала вниз, перекатывая по клавишам – куда лягут пальцы ладони, туда и хорошо. Эта её манера исполнения сопровождала все остальные романсы её программы. В переводе с музыкального языка на разговорный, это звучало бы: «А, да ладно, и так сойдёт». Правая рука чётко выдавала мелодию, которую довольно неплохо сопровождал голос Лидии Захаровны, а левая небрежно перекатывалась в басах.
«Отцвели уж давно…», – пела певица и играла её правая рука.
«А, да ладно, и так сойдёт», – аккомпанировала левая.
«Хризантемы в саду…», – чётко выводила правая.
« А, да ладно, и так сойдёт», – перекатывалась левая.
Зрители в зале улыбались, перемигивались, всем было весело – и мелодия приятная, и слова лиричные, а исполнение вообще ни с чем не сравнимое.
Весь список стоящих на пюпитре романсов, наконец, был добросовестно пропет. Исполнительница нигде не сбилась, не перепутала ни одного слова романса, не исказила ни одной ноты в партии правой руки. Когда она встала и повернулась к аудитории, лицо её сияло от радости. Ей было приятно, что почти никто не покинул зал, что все слушали со вниманием, некоторые даже, она это слышала, пытались ей тихонько подпевать. В общем, она была довольна проведённым вечером. В ответ на бурные аплодисменты певица раз пять раскланялась, а потом объявила:
– Завтра – экскурсия в краеведческий музей! Не забудьте! Сбор, как всегда – в холле!
НА ПОЛУСТАНКЕ
Сценка
Поезд, ехавший из Крыма в Россию, остановился на полустанке. Стоянка, как объявили по радио, две минуты. Пассажиры спешат выйти из душных вагонов на платформу, чтобы немного поразмяться, глотнуть свежего воздуха. Со всех сторон к вагонам спешат местные жители, предлагают в дорогу свой товар.
– Картошечка, кому горячая картошечка, – старушка в платочке держит в руках плошку с аппетитной, посыпанной свежим укропчиком, картошкой.
– Яблочки свежие, только что с дерева, – бегает по платформе молодая цветущая девушка с корзиной в руках. В корзине – уже заготовленные килограммовые пакеты с яблоками.
Пассажиры прямо из купе поезда просовывают ей через окно деньги, забирают румяные яблоки.
– Яйца вороньи, кому трэба вороньи яйца?– хохлушка с ведёрком, накрытым марлей, спешит продать свою продукцию.
Мужчина, вышедший на платформу купить себе что-нибудь в дорогу поесть, удивлён:
– Почему вороньи-то? А куриных нет что ли?
– Так то ж и есть куриные, вороньи. Кукуруза тоже есть, воронья.
Очутившийся рядом парень, смеётся:
– Ну, мать, ты даёшь! И кукурузу у ворон спёрла?!
Хохлушка обижается:
– Да ты шо! Чи не разумиешь?! Це моя кукуруза, сама кохала.
Мужчина, наконец, догадывается:
– Варёные что ль у тебя яйца? Так и говори, варёные, а то вороньи…
– Так я ж и бачу, вороньи. То трэба тоби, чи ни?
– Давай, мать, три яйца; и кукурузу твою возьму, погрызу дорогой, – мужчина суёт хохлушке деньги, распихивает по карманам яйца, берёт ещё не успевшую остыть кукурузу, и спешит в вагон. Поезд трогается.
ДЕНЬ ПРЕКРАСНОЙ ЖИЗНИ
На кухне малогабаритной двухкомнатной квартиры сидит Пётр Егорыч. Он отмечает праздник. Какой праздник?! Выпил немного водки и забыл. Ах, да! «День прекрасной жизни».
– Хорошо живётся, что ни говори,– думает он. – Ни в том отношении хорошо, что денег много. Нет, совсем наоборот… Когда много денег, то и забот невпроворот, – рассуждал Пётр Егорыч. – Чтобы было много, их надо ещё заработать. Да не просто так, абы – кабы, поработал где-то 8 часов, пришёл домой – телевизор, ужин. Совсем не так. Чтобы было много денег, тут надо ночами не спать, всё думать, да размышлять, что бы такое ещё предпринять, чтобы приумножить капитал. Вроде все средства уже применены, а капитал-то не растёт, то же, что и у всех – с серединки – на половинку. Ночь истрачу на думы, но зато к утру созреет гениальный план обогащения. В отпуск не поеду, всё буду думать, как стать при деньгах, а значит счастливым, покуда все говорят: если богат, значит, счастье тебе подвалило.
В том-то и дело, что существенно приумножить семейный бюджет Петру Егорычу ни с какой стороны не сулило. Ни на работе, ни по линии получения наследства.
Неотвязчивые мысли о деньгах родились в голове у Петра Егорыча после того, как ушла от него жена Лариса. Ушла, правда, не на совсем, нет. Сказала, что сразу же вернётся, как только он придумает способ превратить их тесную двухкомнатну квартиру в большую трёхкомнатную. И когда будут приезжать дети с внуками, всем было бы просторно и весело.
Пётр Егорыч был убеждён, что это бывшие их соседи повлияли на внезапную строптивость жены. До этого-то они вроде и не замечали тесноты, привыкли так жить. Но всё переменилось совсем недавно, когда их соседи, Василий с супругой, купили хорошую квартиру в новом доме. На радостях пригласили смотреть её. Когда Пётр Егорыч с женой вошли в просторную светлую прихожую, у них захватило дух. А хозяйка повела показывать комнаты, уже обставленные новой мебелью. Тут уж Лариса не могла сдержать своих эмоций, и охала, и ахала, и за сердце хваталась. Да и сам Пётр Егорыч почувствовал вдруг, что всё как-то в нём перевернулось, тоже хочет он жить в такой же квартире с отделанной мозаичной плиткой ванной, с кухней, которая больше похожа на гостиную, с гостиной, напоминающей зал приёмов. Чтобы у них тоже были две спальни, и когда приедут дети с внуками, они могли бы остаться у них ночевать. После этого визита жизнь у Петра Егорыча пошла кувырком. Жена стала целыми днями приставать к нему, чтобы он что-нибудь придумал, где заработать деньги. Просто заела Петра Егорыча, и пилит, и пилит, что если они не поменяют квартиру, она просто уже умрёт с горя. В конце концов, собрала свои вещички и перебралась жить к детям.
Пётр Егорыч был сильно напуган, поскольку, в общем-то, с женой ему повезло, была хозяйственная, шустрая, по выходным любила пироги печь. И хотя оба они работали, она бухгалтером, он инженером, заработки их как-то очень быстро исчезали, отложить ничего не получалось. А уж на новую квартиру, чувствовали, никогда не накопят… Для него было большой загадкой, что такое предпринял их бывший сосед Василий, чтобы заработать столько денег на квартиру, да ещё и на такую шикарную мебель. Как он ни пытался выяснить, так ничего и не узнал. Тот как-то уклончиво говорил, что нашёл новую работу… мол, приходится много пахать…и ничего толком. Ещё добавил, что работа такая, на которую ты, Пётр, не пойдёшь, точно тебе говорю. Что за секрет? – думал Пётр Егорыч.
Отпуск он провёл дома, даже на рыбалку не съездил. Вместо этого рылся в газетных объявлениях, искал работу по Интернету, обивал пороги различных организаций, но так ничего и не подыскал. То нужны специалисты со знанием иностранных языков, коих он не знал. То наоборот, предлагали работу, на которую Пётр Егорыч и издали смотреть бы не стал, просто унизительную, по его мнению, предлагали ему работу.
Сидел он в своей кухне на табуретке между столом и холодильником и горевал. Уже в который раз после ухода жены.
Эх, безнадёга кромешная, – думал он. – Выпью-ка я ещё. Всё-таки праздник. Опять забыл какой! Ах, да! «День прекрасной жизни». Авось вернётся моя ненаглядная, куда она денется, – как-то вдруг оживился Пётр Егорыч, даже повеселел. – Не в деньгах счастье, – окончательно решил он.– Пусть Василий по своей необъятной квартире на лыжах да на самокате катается, а мне и здесь хорошо. В тесноте, да не в обиде, – вдруг вместо дум о деньгах полезли в голову одна за другой радужные пословицы. – За прекрасную жизнь! – поздравил себя Пётр Егорыч и тут услышал звонок телефона. Это звонила его жена. Говорила, что ужасно соскучилась и завтра вернётся домой. – Вот это праздник так праздник! – чуть не закричал Пётр Егорыч. – Самый настоящий «День прекрасной жизни!».
НУ И НУ!
Зима была в самом разгаре, на улице всё запорошило снегом. В квартире у гражданки Сусликовой хоть снега и не было, но холод был, как на улице. Закутавшись в тулуп, она сидела перед телевизором и смотрела какой-то фильм. В сюжет фильма она даже и не пыталась вникнуть, просто сидела в оцепенении, боялась тронуться с места, чтобы не растерять тепло. На ногах у неё были валенки, а на голове меховая шапка-ушанка.
Сидела Сусликова перед телевизором, да вдруг почувствовала, что-то странное с ней творится. Почудилось ей, что тумба, на которой стоял телевизор, стала рывками надвигаться на неё.
«Ну и ну!» – испугалась Сусликова.– «Неужели от холода мозги начали давать сбой?» – подумала она, и в испуге закрутила головой. Хоть и не хотелось ей двигаться, она всё же встала, отыскала тёплую шерстяную шаль, обвязала ею голову поверх шапки-ушанки; опять уселась перед телевизором. Движение тумбы прекратилось. Сусликова смотрела на экран, силясь понять, о чём фильм. Но не тут-то было; тумба вздрогнула, её колёсики, преодолев сопротивление пола, плавно покатили телевизор прямо по направлению к Сусликовой. Сусликова опять помотала головой, тумба остановилась. «Ну и ну!» в растерянности пробормотала Сусликова, опять выкарабкалась из кресла, пошла посмотреть, что же всё-таки происходит. Подошла к тумбе, которая была уже довольно далеко от стены, заглянула за неё, и тут увидела палку, торчащую из стены. Палка залезла к ней в комнату с улицы как раз через ту щель в стене, которую она накануне заткнула тряпкой, чтобы не очень дуло. «Откуда взялась эта палка?» подумала Сусликова, и тут услышала детский смех за окном. Она выглянула в окно и увидела, как трое мальчишек, веселясь, просовывают палку в её квартиру. Они были в восторге оттого, что им удалось так ловко с улицы передвигать мебель в квартире Сусликовой.
Сусликова закричала на мальчишек, забарабанила по стеклу руками; мальчишки, бросив палку, убежали. Вытолкнув палку наружу, она снова заткнула тряпкой щель в стене, немного успокоилась, что, по крайней мере, никакого помешательства с ней не случилось, и снова села перед телевизором. У неё всё же теплилась ещё надежда, что хотя бы в эту зиму работники жилищной компании, наконец, заделают щель в стене…
СЛЁЗЫ БЕССИЛИЯ
Трилогия
-ПЕВУНЬЯ-
Пригородный поезд, следовавший из Москвы, подъехал к станции; пассажиры хлынули в вагон. Когда они расселись по местам, и успокоились, то услышали, что где-то в вагоне электрички играет гармонь. Гармонь играла тихо, явно не для пассажиров, а скорее для самого исполнителя; он наигрывал мелодию, чтобы как-то скрасить скучную поездку. Невольно пассажиры стали искать глазами, откуда исходят звуки. Это играл и тихонько пел паренёк лет двадцати. Вскоре ему стали подпевать двое его друзей. Песня была приятная, нежная, и в вагоне наступила тишина, прекратились разговоры, споры. Публика замерла, обратившись в слух.
Поезд ехал медленно, то и дело останавливался: то из-за путевых работ, то, пропуская другой поезд. Люди, истомлённые затянувшейся поездкой, были рады неожиданной возможности послушать песни.
Поезд опять остановился, постоял какое-то время, вдруг дёрнулся и поехал дальше. Парни на какое-то время тоже перестали петь, передохнули, потом запели вновь. Какая-то девушка подсела к ним. Пассажиры подумали, что девушка из их компании, потому что она тут же подхватила мелодию новой песни, окрасив её своим звонким девичьим голосом. Парни одобрительно взглянули на неё и продолжали петь. Кончилась эта песня, началась новая. Девушка всё так же подпевала ребятам, и никто в вагоне уже не сомневался, что парни и девушка давно знакомы, или девушка, возможно, сестра одного из парней.
Поезд опять остановился, многие пассажиры направились к выходу. Девушка вдруг вскрикнула: «Ой, моя станция!», неожиданно вскочила с места и устремилась к двери. Парни, казалось, были ошеломлены её внезапным исчезновением, и растерянно смотрели ей вслед. Один из них толкнул баяниста «Беги за ней». Баянист сорвался с места, сунул гармонь друзьям и быстрым шагом направился к тамбуру. Но было уже поздно: едва он хотел выпрыгнуть из вагона, дверь закрылась. Он стоял в растерянности у двери; по другую сторону двери, на платформе стояла девушка, только что певшая в их компании. Она тоже была в замешательстве. Невидимая ниточка, которая так хрупко и нежно связала её с парнем, игравшим мелодии песен, неожиданно разорвалась, и разорвалась, как ей казалось, по её вине. Она стояла перед дверью и смотрела на парня. Поезд рванулся и поехал дальше. Парень вернулся на своё место. Смутившись под сочувственными взглядами пассажиров, он залихватски схватил гармонь, растянул её, попытался что-то сыграть, но игра не получалась. Он медленно сложил гармонь, опустил на неё голову, стараясь скрыть подступившие к глазам слёзы. Один из друзей произнёс: «Эх, такую девчонку упустил!..»
С тех пор прошло лет двадцать. Как-то раз в вагоне поезда того же направления ехали две женщины. Они сидели друг против друга. Одна из них была в хорошем настроении; она еле сдерживала улыбку и, казалось, ей хотелось поделиться своей радостью с окружающими. Наконец, она не вытерпела.
– Знаете, – обратилась она к женщине напротив, – мне сегодня так повезло…
– Да, я вижу, вы прямо светитесь, – отозвалась та, и почувствовала, что где-то она уже встречалась с этой женщиной. Но где – никак не могла припомнить.
– Представляете, иду сегодня по переходу в метро, а там стоят ребята и играют: один на гитаре, другой на скрипке, а третий поёт. Я остановилась, послушала маленько, и решила им подпеть. Спела с ними несколько песен, собралась уже уходить, а они мне и говорят: «Мы сегодня неплохо заработали. А поскольку вы нам помогли, вот вам 300 рублей за выступление. Приходите ещё». Вот повезло, и не думала…
Поезд остановился на станции, певунья лёгкой походкой направилась к выходу. И тут только женщина, которая только что сидела напротив неё, вспомнила, где она могла её видеть. Да, несомненно, это была та самая девушка, которая много лет назад подпевала парням с гармонью. Она посмотрела в окно – то же название станции, где она вышла в тот раз, те же серый глаза певуньи, те же густые светлые волосы. И опять её неистово притягивают звуки музыки, притягивают случайно встреченные музыканты. Кто она, как сложилась её жизнь после той нечаянной встречи с гармонистом, когда, в силу каких-то неведомых законов бытия, оба они за короткое время почувствовали душевную связь? Не привелось ли им встретиться как-нибудь случайно ещё раз, или пути их безвозвратно разошлись? Счастлива ли она сейчас? Ничего этого узнать было уже невозможно.
-СНЕГ-
Снег в Тель-Авиве большая редкость. Но сегодня он падал крупными хлопьями и тут же таял, едва касаясь земли. В парк Татьяна Петровна пришла погулять уже ближе к вечеру, когда был собран чемодан. Она решила посмотреть заход солнца, попрощаться с городом, чтобы завтра сесть на самолёт и вернуться в Москву.
Сюда, в столицу Израиля, Татьяна Петровна приехала к своей подруге, Белле Марковне, или просто Беллочке. Их дружба началась лет 50 назад, когда они учились в школе, сидели за одной партой. А потом, после окончания медицинского института, Беллу направили на стажировку в Израиль, там она встретила своего будущего мужа, тоже выходца из России, который работал в больнице хирургом. Вскоре они поженились, родились дети.
Татьяна Петровна любила приезжать к ним в гости, здесь она всегда ощущала гостеприимство благополучного дома, попадала в атмосферу достатка, доброжелательности и простых искренних отношений. И хотя чемодан был собран и билет на самолёт куплен, ей жалко было расставаться с подругой, которая всегда принимала её как родного человека.
Но сейчас ей хотелось побыть одной, и она бродила по аллеям парка, поднимала лицо вверх, наслаждаясь холодком падающих сверху снежинок; подставляла им навстречу ладони и наблюдала, как снежинки тут же исчезали от теплоты рук.
Вдруг она заметила женщину, идущую ей навстречу. Женщина была почти её возраста, и, казалась сильно расстроенной – она то и дело прикладывала к глазам носовой платок. Когда они оказались рядом, женщина как-то очень пристально посмотрела на Татьяну Петровну, и вдруг лицо её оживилось, озарилось радостью. Она остановилась и спросила:
– Вы из России?
– Да, – удивилась Татьяна Петровна,– но как вы догадались?
– Сама не знаю … может быть по одежде, по лицу… не знаю. Как я рада, что слышу русскую речь, как рада, вы себе представить не можете.
Татьяна Петровна почувствовала, что незнакомой женщине надо высказаться, и она участливо спросила:
– Вы чем-то расстроены?
Лицо у женщины снова помрачнело, она опять достала из кармана жакета носовой платок. Долго не могла успокоиться, потом, не ответив на вопрос, произнесла сквозь слёзы:
– Вы здесь живёте?
– Нет, я приехала в гости, завтра уезжаю.
– Ах! Вы счастливый человек, – вдруг вырвалось у неё. – А я вот до конца дней своих обречена жить здесь. Как я скучаю по России! Этот белый снег напомнил мне русскую зиму. Вспомнилось, как в эту пору снег хрустит под ногами, как хорошо дышится на морозном воздухе, какая красота вокруг.… Здесь такого нет, завтра ничего уже не будет напоминать о выпавшем снеге, ничего… Будет опять палить солнце, а в душе наступит сумрак и тоска. Ах, какую ошибку я совершила. Никогда мне не увидеть Россию, всё потеряла… всё, – она опять вытерла влажные покрасневшие глаза.
Обе женщины пошли рядом, свернули на другую аллею парка. Татьяна Петровна спросила:
– Вы давно тут живёте?
– Уже давно, а всё не могу привыкнуть. Может быть из-за того, что осталась совсем одна.
И она рассказала свою историю:
– Раньше мы с мужем жили тоже в Москве. У нас была хорошая квартира. Дочь училась в институте, потом вышла замуж, родился сын Илья. Когда он был ещё маленьким, случилась беда: дочь попала под колёса автомобиля. Это было для нас с мужем большим ударом. Мы стали жить втроём, воспитывали Илюшу, дали ему хорошее образование. Когда ему исполнилось 27 лет, он, уж не знаю почему, может, услышав от друзей, может ещё где-то, вдруг решил, что еврей непременно должен жить на исторической родине. Втемяшилась ему эта идея, и всё тут. В общем, уехал в Израиль, стал работать. Какое-то время снимал квартиру, позже, когда стал неплохо зарабатывать, купил себе хорошее жильё. А мы с мужем жили по-прежнему в Москве. Но тут случилось другое несчастье – умер у меня муж, и я осталась совсем одна, ни одного близкого человека рядом. Илюша постоянно звал меня переехать к себе. В конце концов, мне ничего не оставалось делать, как перебраться жить сюда, в Израиль. Я продала квартиру в Москве, купила здесь небольшую квартирку. У Ильи сейчас своя семья. Он, конечно, часто навещает меня, но всё же мне так одиноко… и главное, путь назад, на Родину, отрезан навсегда. А здесь для меня всё чужое, язык, который я не понимаю…. Вот слышу вашу речь, и думаю, какой красивый русский язык, мягкий, понятный.… А вчера по телевизору передачу смотрела о фермерском хозяйстве где-то в Калужской области. Боже мой, какую там доярку показывали… румяная от мороза, в валенках… улыбается такой чудесной улыбкой. Хотелось смотреть и смотреть на неё не отрываясь…
Она снова вынула из кармана жакета носовой платок и приложила его к воспалённым от слёз глазам.
-СЫН-
Он был её единственным сыном. С мужем они расстались, когда Игорьку было пять лет. Не могла она больше терпеть постоянные пьянки нигде не работавшего супруга. Постоянно из дома исчезали вещи, которые он продавал и опять пил. Нередко они с сыном испытывали настоящий голод. Когда Игорёк пошёл в школу, он был самым маленьким и худеньким в классе. После того, как отец Игоря ушёл от них, им стало жить намного легче. Она работала в магазине продавцом, зарабатывала хоть и немного, но питались они уже лучше. И всё бы ничего, но когда Игорь учился уже в 9 классе, она стала замечать что-то неладное в нём. Сначала не могла понять, что её волновало. Он всегда был тихим покладистым мальчиком. Что бы она ни попросила – сходить в магазин или помочь по дому, он всё делал. А тут вдруг стал куда-то исчезать после школы. Она сначала решила, что сын подрос, у него свои интересы, своя компания. Просила приводить друзей в дом, но Игорь противился, говорил, что им интереснее встречаться своей компанией.
Однажды, это было весной, она решила постирать зимнюю куртку Игоря. Сняла с вешалки, посмотрела, нет ли чего в карманах. В одном кармане были старые билеты на автобус, носовой платок. Когда она стала вынимать носовой платок, из него выпал на пол маленький пакетик. Она подняла его, пакетик был запаян, а внутри находился какой-то белый порошок.
Вечером, когда Игорь вернулся домой, она показала ему пакетик, спросила, что в нём. Скандал, который устроил ей сын, она не забудет никогда. Пожалуй, впервые он набросился на мать с криком, почему она роется в его карманах, что она там ищет. Мать робко твердила, что она только собиралась постирать его куртку…
Прошло какое-то время. Игорь стал часто пропускать школу, учился кое-как, в основном на тройки, а в десятом классе всё чаще появлялись в дневнике и двойки. Её не раз вызывали в школу. После разговора с классным руководителем она, расстроенная, приходила домой, с нетерпением дожидалась сына, чтобы побеседовать с ним. А когда он появлялся, иногда вялый, порою неестественно возбуждённый, она терялась, не зная, стоит ли опять начинать разговор: ведь все её предыдущие попытки заканчивались ничем. Как правило, он отмалчивался, с трудом скрывая раздражение против нравоучений матери. А один раз после очередного разговора с матерью, Игорь сказал, что если она будет к нему и дальше приставать, он бросит школу. И, дождавшись вечером сына, она кормила его ужином и ложилась спать, прислушиваясь, и пытаясь представить, чем занимается Игорь в своей комнате.
Дома Игорь старался носить рубашки с длинными рукавами, но однажды, когда он выходил из душа, она случайно увидела, что его вены на руках исколоты шприцем. И хотя его отношение к матери оставалось всё таким же внимательным и нежным, часто она замечала, как тень раздражения пробегает по его лицу, когда она, не в силах сдержать жалость к нему, пыталась увещевать его, наставлять на путь истинный. Теперь она уже не сомневалась, что дурная наследственность передалась от отца-алкоголика к сыну, но в более опасной, более жестокой форме, сын погибает у неё на глазах.
Вскоре мать начала замечать, что Игорь стал прихрамывать. Она спросила сына, не ушибся ли он где-нибудь. Он сказал, что упал в гололёд, она вроде успокоилась, мол, пройдёт постепенно. Но хромота не проходила, а всё усиливалась. К 20 годам Игорь мог передвигаться только с тросточкой. Мать давно уже отсылала его в поликлинику, Всё тщетно: он упорно не шёл, и только успокаивал мать, что всё пройдёт.
Однажды утром, когда Игорь ещё спал, она зашла в его комнату взять утюг. Одеяло сползло с кровати, обнажив ногу. И тут она с ужасом увидела, что нога до щиколотки была неестественно тёмного цвета. Когда Игорь проснулся, она буквально с силой потащила его к хирургу. Осталась дожидаться в коридоре, пока сын был у врача. Врач внимательно осмотрел ногу Игоря, задал несколько вопросов, хотя и без этого опытному врачу было ясно, что произошло. А произошло то, случается с огромным количеством наркоманов, наподобие его нынешнего пациента. Когда вен на руках от частых уколов уже нет, они делают инъекции в бедро, где вены толще и их хватает на более длительное время. Но рано или поздно в кровеносных сосудах образуются тромбы. Кровь не поступает к клеткам, они отмирают, начинается гниение тканей. Доктор не сомневался, у Игоря началась гангрена. Игоря положили в больницу, но спасти ногу не удалось.
Из больницы Игорь вернулся на костылях. Теперь он уже не мог далеко уходить из дома, чтобы добыть наркотики, но без них он уже не мог обходиться.
Однажды, это было зимой, в сильный мороз, она, возвращаясь с работы, переходила улицу на зелёный свет светофора, и, вдруг, бросив взгляд на ожидавший своего сигнала транспорт, заметила знакомую фигуру на костылях. Это был её сын. На нём была чёрная старенькая куртка с капюшоном, он передвигался от одной машины к другой, некоторые водители, приоткрыв окно, протягивали деньги. Он клал в карман и, пока горел красный свет светофора, спешил обойти как можно больше машин. Так он пытался заработать себе на протез.
Теперь она, по крайней мере, знала, где проводит время её сын. Утром она пыталась накормить его завтраком, но он ел без аппетита, брал костыли и шёл к дверям. Она провожала его до лифта, закрывала дверь, шла в комнату, смотрела в окно, ожидая появление сына из подъезда. Увидев его худую, почти детскую фигуру, скачущую на костылях, она каждый раз не могла сдержать слёзы. Она знала, что наркотики он добывал где-то недалеко. Она сама давала сыну деньги на это зелье, понимая, что приближает конец самого дорогого ей человека. А что она могла сделать, если не раз видела, как мучается сын, когда не удаётся достать очередной дозы наркотиков. Она всё смотрела в окно, и слёзы бессилия душили её.
В МЕТРО
Зарисовки
Говорят, самое красивое в мире метро – московское. И это действительно так. Иностранцев, приезжающих посмотреть Москву, непременно ведут на экскурсию в метро. Что ни станция – красота, величие, труд огромного количества талантливых людей: скульпторов, архитекторов, художников. Но москвичам, привыкшим к этой красоте, не до любований. Метро для них – средство быстрого передвижения по городу.
Утром москвичи торопятся на работу, вечером с работы, чуть позже в гости, в театры, да мало ли куда…. Много в метро и приезжих, они с большими сумками, чемоданами, тюками. Все спешат, бегут, натыкаются друг на друга.
Но есть категория и неспешащих пассажиров. Они разные, и цели их пребывания в метро тоже совершенно различные. Иногда от столкновения спешащих с неспешащими возникают проблемы, а то и конфликты.
МОЛОДОСТЬ И СТАРОСТЬ
Утром, в «час пик», в метро особенного много людей. Вот вниз по лестнице несётся на каблуках высокая хрупкая девица. Она опаздывает на работу. Девица видит только что подошедший к платформе поезд и надеется успеть на него. Но не тут-то было: путь ей преграждает никуда не спешащая бабуся, она тащит за собой сумку на колёсиках. Переждать бы бабусе дома, пока схлынет поток людей, но ей тоже хочется поскорее выбраться из душной Москвы на дачу, да посидеть в тенёчке под яблоней, да попить чайку на свежем воздухе.
Девица не успевает притормозить, врезается в бабкину сумку и рыбкой летит под ноги удивлённым прохожим, при этом зацепив сумку каблуком. Сумка дёргает свою хозяйку, и та тоже оказывается на полу. Картина!
Девица трёт ушибленное колено. Она ещё надеется заскочить в вагон поезда, рывком вскакивает на ноги, но, увидев уже закрытые двери, стонет: «Эка жалость! Следующий-то теперь будет… только через две минуты».
И ТАКОЕ БЫВАЕТ
Все спешат, все бегут. Куда? Они и сами толком не знают. Наверно, в завтрашний день боятся опоздать.
Вот и толстомордый мужик бежит, готовый всё смести на своём пути. Видит перед собой женщину в изящной норковой шубке, но не удобно крикнуть: «Марш с дороги! Раздавлю!» А она ещё вздумала остановиться прочитать табло, в какую сторону ей идти на пересадку. Мужик задевает её, разворачивает всей своей мужицкой массой. «Идиотка!», – кричит ей в лицо и бежит дальше.
Женщина в недоумении. «Что это сейчас было?»– спрашивает она себя и беспомощно смотрит по сторонам.
WI-FI
А вот и студенты; выспались и теперь едут на лекции в институты. Все они «упакованы» по полной программе: из ушей торчат провода, в руках мобильники, планшеты. Они только и ждут: вот сейчас прибудет поезд, а там бесплатный WI-FI. Они быстренько соединятся с этим беспроволочным Интернетом, и пока едут, будут тыкать пальцами в планшеты и углублённо смотреть в них. Для чего они это делают, мне не ведомо, наверно, это им необходимо для жизни.
Ожидая поезд, на платформе стоит высокий, аккуратно одетый парень. Чуть поодаль – стройная девушка. Парень явно положил на неё глаз. Она, действительно, очень мила. Заметив к ней внимание, девушка кокетливо улыбнулась.
Кажется, вот сейчас подъедет поезд, и они, воспользовавшись теснотой, постараются приблизиться друг к другу, разговорятся, а там… кто знает, может быть, эта встреча окажется судьбоносной…
И вот с грохотом и скрежетом к платформе подъезжает поезд, раздвигаются двери. Парень с девушкой, чуть не касаясь друг друга, входят в вагон; они вот-вот познакомятся…Но тут, почти одновременно у них проносится мысль: «А как же WI-FI»? Девушка плюхается на только что освободившееся сидение, достаёт планшет, тычет в него пальцем, стараясь отыскать что-нибудь интересненькое в мировом воздушном пространстве, доступном даже под землёй. Парень останавливается около закрывшейся двери вагона, вынимает из кармана мобильник. Их вниманием полностью овладевает WI-Fi. Они уже отключились от реальной жизни, позабыли друг о друге. Поезд трогается.
Знакомство не состоялось.
НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ ПАССАЖИРЫ
Дежурные в метро то и дело напоминают, что пассажирам в пачкающей одежде вход в метро воспрещён. Но каким-то образом и грязные пьяные пассажиры, и даже бездомные собаки пробираются в метро.
Некоторые, постоянно ездящие по определённым веткам метро пассажиры, замечают, что собаки ведут себя очень даже прилично. Мало того, создаётся впечатление, что для них метро тоже средство передвижения: уж больно уверенно они входят в вагон, потом забиваются куда-нибудь в угол и то и дело поводят ушами, прислушиваясь к объявлениям по радио – как бы не проехать станцию. Услышав нужное название станции, они быстро вскакивают с пола и вместе с потоком пассажиров торопятся к выходу из метро. С определённость можно сказать, что по этому маршруту они ездят регулярно. Что-то их привлекает в перемещении: то ли они навещают друзей-собак в других районах столицы, то ли добрых знакомых-людей, а может быть прознали о более богатых помойках. Как и у любой живности у них тоже есть свои способы оповещения. В любом случае, в метро они ведут себя тихо и никому не мешают.
Чего никак нельзя сказать о пьяных. Они тоже умудряются пробраться в метро: здесь тепло, сухо и можно прекрасно выспаться на мягких сиденьях вагона.
Уже ближе к полудню людей в метро меньше, но свободных для сидения мест всё же не хватает. А тут ещё во всю длину сиденья растянулся какой-то пьяный. Напротив него сидит его собутыльник. Он то открывает свои заплывшие глаза, то закрывает. Его правая щека раздута, лоб и нос ободраны до крови. Время от времени он что-то бормочет, жестикулируя грязной рукой, при этом мимика его лица постоянно меняется, красноречиво рассказывая о недавно пережитых волнениях. Рядом с ним свободное место, но никто из входящих в вагон пассажиров не решается сесть рядом с пьяным – лучше отойти подальше и постоять, перетерпеть временные неудобства.