Наталия Силантьева
За Нарвскими воротами
Глава 9
Когда Руслана вывели на улицу, снег уже прошел, а небо несколько прояснилось – теперь оно уже не было сплошь свинцово-серым, и по нему бежали рваные темные тучи. За то время, что они находились в здании, успела приехать скорая помощь, и Леру увезли в больницу. Женя тоже отправилась с ней – она собиралась узнать, что с Лерой и надолго ли она останется в больнице, а затем сообщить обо всем Сергею Александровичу. Новоковский не стал надевать на Руслана наручники прямо в здании, это можно было сделать и в машине – убежать он никуда не мог, а из РУВД лучше было выйти спокойно, не вызывая нездорового интереса сотрудников.
Новоковский старался по возможности держать всю операцию в тайне. Предстояло провести обыск в квартире Руслана, но сначала надо было заехать за ордером. В машине Руслан безропотно дал надеть на себя наручники и всю дорогу вел себя очень спокойно – он совершенно не сопротивлялся аресту, разумно полагая, что не надо устраивать никаких скандалов, а лучше выждать и посмотреть, что будет дальше.
Когда ордер на обыск был получен, Новоковский, прихватив понятых и одного из сотрудников УСБ, отправился с Русланом к нему домой. Руслан снимал комнату в квартире у каких-то пьянчужек, тут же, неподалеку, в одном из этих коттеджей немецкой постройки. Старый дом был в весьма плачевном состоянии, он уже весь обветшал, съежился и ушел в землю, козырек над парадной давно обрушился, а за покосившейся входной дверью круто поднималась грязная темная лестница. Квартира тоже была под стать дому – в крошечном коридорчике обои отошли от стен, а в маленькой, совершенно запущенной кухне жили по углам пауки, плесень, грибки и прочая гадость. На полу валялись пустые бутылки, всюду шныряли тараканы, и Новоковский не удивился, если бы из-под наполовину оторванного плинтуса выскочила крыса или даже выполз уж.
Но комната самого Руслана оказалась на удивление чистой и опрятной. Новоковский ожидал увидеть беспорядок, какой обычно бывает в жилищах одиноких молодых людей (кажется, у Руслана была какая-то подружка, но он пока жил один). Тут же, напротив, вещи не валялись как попало, а были аккуратно разложены по своим местам, пол был тщательно выметен, а на мебели и подоконнике не было и следа пыли. Более того, оказалось, что Руслан весьма неплохо «упакован»: в комнате стоял вполне приличный телевизор, а также видик и музыкальный центр, всё новое, современных моделей. Это само по себе наводило на определенные размышления – такую аппаратуру затруднительно было приобрести на весьма скромное жалованье оперативника.
Впрочем, Новоковский не торопился с вопросами – пока шел обыск, он присматривался к Руслану, пытаясь понять его реакцию на происходящее, разгадать этого человека. Во время обыска Руслан упорно молчал и, по крайней мере, внешне сохранял полное самообладание. Пока еще он был вполне уверен в себе, и даже когда у него нашли весы вроде аптечных и попросили объяснить, зачем они ему нужны, он с самым невозмутимым видом сказал, что у него есть пара приятелей, с которыми он ездит на охоту, а на весах они взвешивают порох. Теперь уже стало окончательно ясно, что Руслан решил тупить и всё отрицать. Но Новоковского это пока не слишком беспокоило. Находке весов он очень обрадовался – всё-таки это была хоть и косвенная, но улика. Аптечные весы явно предназначались для взвешивания наркотиков, и их уже можно было включить в доказательную базу.
Тем не менее всё шло не так гладко, как хотелось бы. Несмотря на самые тщательные поиски, в комнате Руслана не нашлось никаких следов наркотиков. А ведь они должны были где-то находиться – Лера еще в первый свой приход сказала, что на глаз в том пакетике было граммов сто, а Руслан тогда отсыпал ей только десять, и там оставалась еще много героина. Где же он его прятал?
Хотя наркотики пока найти и не удалось, под самый конец обыска вдруг появилась на свет одна совершенно неожиданная находка. В одном из ящичков старого «хозяйского» шкафа нашлись два российских паспорта. Фамилии на паспортах – Джафаров и Махмудов – и фотографии двух молодых людей южной внешности навели Новоковского на мысль, что это могли быть те самые двое парней, которые, по словам Леры, избили ее тогда вместе с Русланом.
– Чьи это паспорта? – резко спросил Новоковский.
– Да это мои друзья, – всё так же хладнокровно ответил Руслан.
– Кто они такие? Чем занимаются?
– Они сейчас служат в армии, в военной части в Сосновке.
– В Сосновке? – переспросил Новоковский, задумавшись. – А зачем вы держите у себя их паспорта?
– Им так удобней, – нехотя объяснил Руслан. – У меня и одежда их. Они, когда уходят в увольнительные, приезжают ко мне, переодеваются, и мы вместе идем гулять.
– Гулять? – Новоковский всё больше убеждался, что это те самые, но понимал, что Руслан ничего сейчас не расскажет.
– Ну да, а что тут такого? Заходим вместе куда-нибудь пива попить, они и девушку мою знают. – Тут Руслан осекся, он понял, что, пытаясь сделать свой рассказ как можно более безобидным, сказал лишнее. Упоминать про свою подружку точно не стоило – женщина всегда могла оказаться слабым звеном.
От Новоковского не ускользнуло замешательство Руслана, он сразу понял, в чем дело, и взял это на заметку, но заострять внимание на девушке пока не стал, это обстоятельство могло пригодиться позже. Сейчас нужно было больше узнать об этих загадочных солдатах.
– А когда они приезжали в последний раз? – прямо спросил следователь, хоть и не надеялся на честный ответ. Руслан не выдал бы себя так просто.
– Да недели две назад, я точно не помню, – опять начал мутить Руслан.
Тут всё было ясно: сейчас Руслан ничего не скажет. Оставалось только одно: отвезти его в изолятор временного содержания и поместить там на положенные по закону трое суток.
– Ладно, собирайтесь, едем в ИВС, – коротко сказал Новоковский. А потом бросил уэсбэшнику: «Заканчиваем всё здесь». Больше в квартире нечего было делать, здесь и так обшарили все уголки.
По дороге в изолятор Новоковский больше ничего не пытался выяснять у Руслана. Торопиться пока было некуда: Руслан останется в изоляторе на трое суток, и у него будет там возможность подумать, правильно ли он поступает, всё отрицая. Сейчас Новоковского больше занимали эти друзья Руслана. Если Руслан сказал правду и они действительно служили в армии, то тут не обойтись без военной прокуратуры – все дела военнослужащих шли через них, а Новоковскому пока не хотелось подключать еще кого-то к расследованию, ему казалось, что и так уже слишком много людей посвящено в это дело, и это не отвечало его первоначальному плану по возможности избегать всякой огласки. В общем, надо было сначала выяснить по своим каналам, что это за солдаты, а уж потом думать, как действовать дальше.
В изоляторе, который помещался в маленьком кирпичном здании в двух шагах от прокуратуры, Новоковский всё-таки снова заговорил с Русланом. Он решил напоследок его припугнуть – пусть потом посидит, подумает на досуге – и ради этого пошел ва-банк.
– В общем, так, Руслан, – решительно начал Новоковский, – тебе светит двести двадцать восьмая, часть четвертая: распространение и продажа наркотиков. Отрицай – не отрицай, доказательства у нас уже есть, и еще найдем.
– Ничего я не распространял, и нет у вас никаких доказательств, – по-прежнему спокойно и даже равнодушно откликнулся Руслан.
– Посмотрим, – холодно ответил Новоковский. – Но ведь это еще не всё. Ты избил беременную женщину, у нас куча свидетелей.
Это был уже блеф чистой воды. Конечно, никаких свидетелей у Новоковского не было, но расчет у него был простой: тут должен был сработать эффект неожиданности. Во время разговора с Русланом в управлении и у него дома Новоковский прямо не обвинял его в избиении Леры, а больше делал упор на поиски наркотиков. Теперь это неожиданное обвинение и намек на каких-то загадочных свидетелей должны были напугать Руслана и заставить его засомневаться: а вдруг кто-то видел всё это из окна? Новоковский рассчитывал на то, что Руслан, оставшись один (или в малоприятной компании сокамерников), как это часто бывает со впервые попавшимися, «подсядет на измену», т. е. впадет в мнительность, начнет перебирать в голове все обстоятельства и сам себя накручивать. Конечно, пока что Руслан был вполне уверен в себе и всё отрицал, но Новоковский рассчитывал на время и атмосферу изолятора – ведь не железные же у Руслана нервы.
– В общем, подумай обо всем, Руслан, дела твои обстоят плохо, – веско подытожил Новоковский, сдавая Руслана с рук на руки дежурному в изоляторе. Молодой человек ничего на это не ответил и, не попрощавшись с Новоковским, всё с тем же равнодушным видом проследовал за дежурным в камеру.
***
Новоковский отправился к себе в кабинет и начал обдумывать положение дел. Руслана можно было оставить в изоляторе на три дня, потом его надо было либо выпустить, либо предъявить ему обвинение. С самого начала Новоковский понимал, что Руслан врет и выпускать его ни в коем случае нельзя. Даже если он никуда не убежит, всё равно – оказавшись снова на свободе, Руслан мог предупредить своих сообщников о том, что на их след напали. А в том, что у него есть сообщники, Новоковский не сомневался – слишком нагло и самоуверенно вел себя Руслан, да и бесследно пропавшие девяносто граммов героина говорили сами за себя. Где Руслан мог брать такие большие партии героина и кому он их сбывал, да еще и под носом у всего отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков? В том же, что эти девяносто граммов существовали, как и во всех остальных деталях рассказа Леры, Новоковский не сомневался. Он не только был уверен, что девушка говорит истинную правду, но и успел уже оценить ее цепкую память и смекалку – перепутать она ничего не могла.
А тут еще ему на голову свалились эти два солдата, о которых надо было всё выяснить как можно быстрее и как можно тише, не привлекая раньше времени военную прокуратуру. Поэтому Сергей Александрович решил посоветоваться с коллегами, чтобы выработать план дальнейших действий, и попросил всех посвященных в это дело собраться в кабинете у прокурора. Таковых оказалось немного, дело держали в строгой тайне – кроме самого прокурора только всё тот же Савин, который не поехал на квартиру Руслана, да один из сотрудников УСБ, который сегодня оставался с Новоковским до самого конца.
Когда все собрались у прокурора за теми самыми столами, составленными в форме буквы Т, которые сегодня выглядели более опрятно, Новоковский кратко изложил все события сегодняшнего дня и рассказал о находках на квартире Руслана. Прокурор всё внимательно выслушал и особенно заинтересовался этими солдатами.
– Вы уж выясните, кто это такие, их местонахождение, какая воинская часть, – обратился он к сотруднику УСБ. – Сергей Александрович прав: не нужно пока сюда впутывать военную прокуратуру, это всегда успеется.
– Хорошо, будем их пробивать по нашим каналам, – согласился тот.
– А вы, Сергей Александрович, будете продолжать работать с Русланом, трое суток у вас есть.
– А если он наглухо запрется и не будет ничего говорить? Ведь прямых доказательств на него у нас нет, – заметил склонный всё подвергать сомнению Савин.
– В принципе, мы можем увеличить срок до десяти суток, – ответил прокурор. – Но очень бы не хотелось этого делать. Ведь мы же не знаем, с кем он работает, кто его прикрывает, – может, кто-то в самом ОБНОНе, а может, и кто-то со стороны. Если Руслан пропадет слишком надолго, они могут что-то заподозрить и, как говорится, лечь на дно.
– Я и сам об этом подумал, – вставил Новоковский. – Тянуть с этим делом нельзя, надо выходить на всю компанию. Поэтому нашего Руслана надо расколоть за эти трое суток и сразу начинать работу по остальным.
– Хорошо, мы ему предоставим адвоката, и вы завтра же проведете первый допрос, – заключил прокурор. – А пока все свободны.
Выходя из кабинета прокурора, Новоковский буквально налетел на Женю, которую на совещание, естественно, никто не приглашал. Она только что вернулась из больницы от Валерии, вид у нее был очень взволнованный – ей, видимо, не терпелось что-то сообщить Новоковскому, и она уже несколько минут ждала его у самых дверей кабинета.
– Что случилось? – испугался тот.
– Сергей Александрович, я только что от Леры, у нее в больнице случился выкидыш, – выпалила перепуганная Женя.
Глава 10
На следующий день Новоковский с самого утра был настроен очень решительно. Известие о выкидыше у Леры так возмутило его, что он готов был говорить с Русланом предельно жестко. Если вчера Новоковский только присматривался к этому человеку, так сказать, прощупывал его, то сегодня он уже больше не собирался с ним церемониться. К тому же такому настрою способствовало и чувство своей собственной вины за происшедшее: ведь не случился же у Леры выкидыш сразу после избиения, а вот вчерашний следственный эксперимент ее доконал. Сергей Александрович был человеком очень совестливым, и цель для него никогда не оправдывала средства, особенно если от его действий могли пострадать ни в чем не повинные люди. Новоковскому сейчас не хотелось думать о том, в какой степени он сам виноват во всем случившемся и стоило ли подвергать девушку такому испытанию ради того, чтобы получить доказательства на Руслана, но в одном он был абсолютно уверен: с Русланом надо разбираться по полной.
На допрос в изолятор Новоковский отправился вместе с адвокатом – смешным толстеньким человечком в классическом деловом костюме и сбившемся на сторону ярко-красном галстуке. Когда Руслана вывели к ним в следственный кабинет из камеры, он показался Новоковскому несколько бледным – вполне возможно, что молодой человек не спал всю ночь, но выражение его лица было по-прежнему невозмутимым. Видимо, за ночь он не передумал и сознаваться ни в чем не собирался.
Так и оказалось. Когда Новоковский представил Руслану его адвоката, он сразу четко обозначил свою позицию.
– Я ничего не знаю, понятия не имею, за что вы меня задержали, и никаких показаний давать не собираюсь, – холодно произнес Руслан заранее заготовленные слова и при этом с каким-то лукавым вызовом взглянул на Новоковского. Во взгляде его прищуренных глаз-щелочек были и хитрость, и наглость, но была и какая-то мысль, которую он раньше времени не хотел выдавать. Но Новоковский решил пока никак не реагировать на этот вызов. Он знал, что нельзя давать подозреваемому себя разозлить или заставить сомневаться, а если тот всё-таки пытается провоцировать следователя, то лучшей реакцией в этом случае будет холодность и формальная вежливость.
– Хорошо, по пятьдесят первой статье Конституции вы имеете право отказаться от дачи показаний, – ледяным тоном ответил Новоковский. – Тогда мы с Вячеславом Николаевичем на сегодня откланиваемся.
Руслан, кажется, не ожидал такого ответа и несколько удивился. Его хорошо продуманная тактика не сработала – он думал, что сейчас на него будут наезжать или уговаривать, в общем, в течение некоторого времени каким-то образом «обрабатывать». А тут его так легко оставили в покое, и приходилось снова возвращаться в камеру, чего Руслану совсем не хотелось. Равнодушие следователя и адвоката к его заготовленным позам разочаровало Руслана – он рассчитывал совсем на другую реакцию. Молодой человек помедлил немного, как будто ожидая чего-то еще от своих собеседников, но те действительно встали, попрощались и направились к дверям. Похоже, разговор и вправду был закончен.
Но не то было на уме у Новоковского. Когда они вышли на улицу, где сегодня опять было солнечно и морозно, и сверкали на солнце неизменные сосульки, и толстенький адвокат, коротко распрощавшись с Новоковским, засеменил по своим делам, тот постоял немножко на улице, выждал, пока адвокат скроется за углом, повернулся и решительно направился обратно в изолятор. Дежурный удивленно поднял брови, увидев следователя снова, но ничего не сказал и в ответ на просьбу привести к нему Имаева послушно за ним отправился.
Новоковский прекрасно знал, что нарушает все необходимые процедуры, возвращаясь сюда для допроса один, без адвоката. Но у него было слишком мало времени для того, чтобы «расколоть» Руслана, и он не мог себе позволить следовать во всем букве закона, а предпочитал действовать наверняка, нанося неожиданный удар, – Руслан, скорее всего, решил, что на сегодня всё закончено, сейчас, наверно, уже несколько расслабился, а потому стал более уязвим. На второй допрос он точно не рассчитывал, и теперь в разговоре один на один, без адвоката, Новоковскому будет проще промыть ему мозги. Но Сергей Александрович действовал не только по расчету – в нем говорило и чувство сострадания к Лере, для которой всё это так страшно закончилось. То, что сделал Руслан, возмущало его до глубины души, казалось ему почти кощунством, и он решил во что бы то ни стало уже сегодня взять этого человека за жабры.
Явившись на повторное свидание со следователем, Руслан выглядел несколько удивленным, почти обескураженным. Такого поворота он точно не ожидал. Он уже смирился с тем, что его слова не произвели того эффекта, на который он рассчитывал, что его оставили на сегодня в покое, и действительно успел слегка расслабиться. Снова усевшись за стол напротив Новоковского, Руслан воззрился на него с безмолвным вопросом. Впрочем, он пока еще хорошо держался и всем своим видом пытался дать понять, что его не проведешь такими приемчиками.
Новоковский сразу приступил к делу – больше он не собирался играть с Русланом ни в какие игры, теперь надо было бить сразу и наверняка.
– Послушай, Руслан, я с тобой буду говорить просто, без протокола. Подумай о том, что тебя ждет. Нам известно, что ты торгуешь наркотиками и что, когда ты встречался с Валерией и передавал ей героин, у тебя осталось еще примерно девяносто граммов. Я всё равно от тебя не отстану. Когда вы избивали Валерию, это многие видели, и эти люди готовы дать показания. Так что твою вину мы всё равно докажем – не беспокойся. И лучше тебе самому во всем сознаться. Если скажешь, с кем ты работаешь, где взял героин и куда дел остаток, я тебе обещаю помочь. А если нет – пеняй на себя. Учти, что тебе светит пятнадцать лет по совокупности. А заодно подумай о том, что с тобой будет дальше, – ментов на зоне не любят, ты же знаешь.
Всё время, пока продолжался этот монолог, Руслан сохранял внешнее спокойствие, но под конец Новоковский почувствовал, что всё-таки его достал, пробил его непобедимую уверенность в себе. Если в самом начале разговора карие глазки Руслана еще смотрели нахально и самоуверенно, то потом они начали бегать из стороны в сторону. Последние же слова Новоковского про ментов на зоне, видимо, попали точно в цель – Руслан как-то весь обмяк, ссутулился, плечи у него обвисли, а голова опустилась. Теперь он уже не смотрел прямо в глаза Новоковскому, а перевел взгляд на пол и начал тщательно изучать рисунок на грязном истасканном линолеуме. Новоковский всё это про себя подметил и внутренне порадовался – похоже было, что его прием сработал, – но чувств своих выдавать не стал. Он подождал с минуту, не ответит ли что-нибудь Руслан, но тот всё молчал, уставившись в пол, и Новоковский решил поставить на сегодня точку.
– В общем, Руслан, принимай решение, ты сам хозяин своей судьбы, – всё так же холодно и жестко отчеканил Новоковский и, не дожидаясь ответа, встал, приказал дежурному увести Руслана и вышел из изолятора – на этот раз окончательно.
***
Сергей Александрович решил изолировать Руслана по полной, и кто бы ни просился, никого к нему не пускать – ни родителей, ни его девушку, ни коллег по работе. Он понял, что добился своего и напугал Руслана, и теперь ему оставалось только ждать, когда одиночество и пугающая обстановка изолятора довершат дело и Руслан сам запросится на допрос. Новоковский знал, что Руслан – поверил ли он во всё сказанное или нет – всё равно теперь будет бесконечно прокручивать его слова в голове. К тому же он справедливо рассчитывал на то, что Руслан не слишком грамотный человек и плохо знает Уголовный кодекс.
Когда Новоковский вернулся в прокуратуру, к нему в кабинет ворвалась Женя и сказала, что его повсюду ищет отец Руслана. Она только что встретила его на лестнице – он спрашивал, как найти следователя Новоковского, и сообразительная Женя сразу догадалась, кто это, – Руслан был очень похож на своего отца. Она решила предупредить Новоковского о том, кто к нему идет. Про отца Руслана им уже всё к тому времени было известно: он работал директором рынка и был в очень хороших отношениях с начальником РУВД. Отец сам устроил Руслана на эту работу, и Новоковский догадывался зачем – во-первых, родной человек в милиции никогда не помешает, а во-вторых, Новоковский подозревал, что папа Руслана прекрасно осведомлен о делишках сына, о том, что он торгует наркотиками, и даже поощряет его в этом. Для директора рынка торговля наркотиками была тем же бизнесом – не всё ли равно, чем торговать: яблоками на рынке или героином? Только второе намного прибыльнее. А положение сотрудника ОБНОНа давало возможность заниматься этим бизнесом совершенно безопасно. Невиданный размах коррупции в милиции в это перестроечное время, ее связь с торговцами, мошенниками, криминалом были хорошо известны Новоковскому, но цинизм произошедшего в который раз его поразил.
Узнав вчера об аресте сына, отец Руслана всё же очень перепугался, хотя он и был не меньше уверен в себе, чем сам Руслан. Первым его побуждением было принести следователю прокуратуры денег, сколько нужно, и закрыть все вопросы. Но на беду оказалось, что этот следователь взяток не берёт, – директор рынка узнал об этом из верных источников. Его положение осложняло еще и то, что он толком не знал, за что взяли Руслана, – он догадывался, что это как-то связано с героином, но про историю с Лерой ничего не слышал, ведь все детали расследования держались в строжайшей тайне. Поэтому он был несколько сбит с толку, но всё-таки решил отправиться в прокуратуру с надеждой всё выяснить и, если удастся, замять это дело.
В общем, когда Имаев-старший вошел в кабинет Новоковского, выглядел он совсем не так самоуверенно, как обычно, а, напротив, казался встревоженным и напуганным.
Новоковскому сейчас меньше всего хотелось с ним разговаривать, он догадывался, что тот будет пытаться его разжалобить, а если это не получится, то попробует продавить, может быть, даже предложит денег. Сергей Александрович ничего этого не боялся – у него был большой опыт работы, и он знал, как вести себя с такими людьми. Просто сейчас ему было совсем не до этого человека. Но деваться было некуда – тот уже протискивал свое грузное тело в дверь кабинета, с некоторой, впрочем, осторожностью и на ходу спрашивая разрешения войти.
– Да входите, входите, – нехотя отозвался Новоковский. Очень уж не хотелось ему сейчас разговаривать с этим торгашом. Впрочем, несмотря на всё свое отвращение, он с любопытством посмотрел на директора рынка – Руслан и вправду был очень похож на отца, только тот, в отличие от худенького шустрого сына, был грузен и неповоротлив.
– Здравствуйте, Сергей Александрович, – миролюбиво начал папаша. Он предусмотрительно выяснил заранее имя-отчество следователя. – Я отец Руслана Имаева, Рустем Газизович. Вот, пришел узнать, что он натворил.
Новоковский отметил для себя, что, несмотря на свой «рыночный» внешний вид и общественное положение, этот человек говорит очень вежливо и, видимо, прекрасно знает, как расположить к себе собеседника. Даже сейчас, когда он был явно напуган и почти не скрывал этого, очень хорошо держался и, наверно, рассчитывал на удачный для себя исход их беседы. Конечно, этот человек отлично умел обделывать свои дела. Но Новоковский был тоже не лыком шит.
– Вы знаете, что он вместе со своими дружками до полусмерти избил беременную женщину? – сразу рубанул с плеча Новоковский. Он знал, что папа Руслана меньше всего ожидал такого расклада, а про наркотики вообще сейчас ничего не собирался говорить – пока это было ни к чему.
Этот неожиданный ответ произвел нужный эффект. Имаев-старший, действительно, был абсолютно уверен, что речь пойдет только о наркотиках. Теперь же всё оказывалось намного хуже.
– Да что вы? – Отец Руслана то ли удивился, то ли только прикинулся удивленным, для того чтобы выиграть время.
Но Новоковский решил его дожать.
– Да у нее еще и случился после этого выкидыш, – с расстановкой произнес Сергей Александрович, глядя прямо в хитрые глаза торгаша, – он почти получал удовольствие от его смятения.
Имаев-старший, действительно, весь как-то съежился от этих слов, даже его крупная фигура стала казаться меньше. Он прекрасно понимал, что перспективы для его сына вырисовываются самые мрачные. И всё же решил сделать свой ход.
– Отпустите его, – неожиданно заявил он. – Если он это сделал, я его сам убью.
Новоковский ожидал чего-нибудь в этом роде, и пафос новоявленного Тараса Бульбы его совершенно не тронул. В благородные чувства директора рынка он ни на йоту не верил – он знал, что всё это игра, и игра слабенькая.
– Шариат у нас не практикуется, – сухо отрезал Новоковский. – Он будет наказан по закону.
С этими словами он встал, давая понять, что разговор закончен.
Но отец Руслана, теперь уже совершенно обескураженный, всё же хотел извлечь хоть какую-то пользу из этой беседы.
– Можно мне хотя бы встретиться с ним? – почти умоляюще спросил он у Новоковского.
– Нет, пока нельзя, – жестко ответил следователь.
Сергею Александровичу ни в коем случае нельзя было допустить этой встречи. Ведь Руслан пока еще ни в чем не сознался, и визит отца стал бы для него моральной поддержкой. Отец наверняка посоветует ему всё отрицать, обнадежит его, пообещает найти самого лучшего адвоката. Такого подарка Новоковский не собирался Руслану преподносить.
Имаев-старший окончательно сник от такого ответа – он понял, что здесь больше нечего ловить. Упоминать про деньги нечего было и думать – директор рынка был далеко не глуп и не собирался так подставляться. Пришлось ему распрощаться со следователем и убираться восвояси ни с чем.
