bannerbannerbanner
Еретик. Книга 2

Наталия Московских
Еретик. Книга 2

Полная версия

«Дерьмо!» – выругалась про себя Элиза, вспоминая бранное слово, услышанное среди селян. – «И о чем я только думаю?!»

Между тем она осознала, что уже несколько невыносимо долгих мгновений стоит с мечтательным видом, а запланированное «нет» так и не сорвалось с ее губ. Рени, глядя на сестру своими выразительными зелеными глазами, продолжала молча ждать ответа.

– Мне он… может, и нравится, – нехотя призналась Элиза, поняв, что ложь будет звучать неубедительно. – Но почему мама говорит «твой»? Какой же он «мой», если он… хвастался мне, как «прелюбодействовал», – она поморщилась, произнеся это слово чересчур едко, – с девушкой, которая прислуживала его матери?

Воспоминания о рассказе Гийома захлестнули Элизу неприятной волной, резко оборвав ее речь. В памяти навязчиво воскресали образы: слова Гийома, его самодовольный вид, его смешки и ужимки. В тот день в душе Элизы заворочалось какое-то жгучее, болезненное, нечеловечески сильное чувство, и теперь оно вновь заполнило все ее существо.

«А если оттаскать эту глупую девицу за волосы, толкнуть в заросли крапивы и не выпускать, пока она будет визжать от боли, он все еще будет считать ее привлекательной?» – со злостью подумала она, вспоминая восторженный голосок и до отвратительности нежный облик той девушки. Руки сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Поняв, что надолго задержала дыхание, Элиза резко выдохнула и усилием воли заставила себя отвлечься от болезненного наваждения. Разжав ладони, она посмотрела на них и обнаружила отметины от ногтей, вдавившихся в кожу.

– Я не знаю, почему тетушка так сказала, – честно ответила Рени. Элиза понятия не имела, заметила ли сестра перемену в ней, но была благодарна за то, что она ничего на это не сказала. – Думаю, лучше переспросить у нее, когда она вернется.

– Да, – вздохнула Элиза. – Ты права.

Нужно было отвлечься, занять себя чем-нибудь.

Оглядев помещение, Элиза начала собирать посуду и относить ее к стоявшему на столе тазу с водой. Резкость движений выдавала ее напряжение, но затея сработала: навязчивые воспоминания и неприятные чувства отступили.

– Вот. Ты оставила, – услышала Элиза и едва не вздрогнула: Рени приблизилась очень тихо. В руках она держала миску, забытую сестрой. Не спрашивая разрешения, Рени встала рядом, окунула миску в воду и принялась оттирать ее от зеленоватых травянистых разводов.

– Спасибо, – улыбнулась Элиза.

Не мешая друг другу, сестры продолжили работать в тишине.

‡ 1352 ‡

Руан, Франция

Год 1352 от Рождества Христова

Кантильен Лоран неспешно шел по улице в сторону отделения инквизиции. Его заинтересованный взгляд иногда замирал на мужчине, идущем с ним шаг в шаг. Он встретил его недалеко от рыночных лавок и заметил на его поясе меч. Одет незнакомец был в черные штаны из грубой ткани и простую черную рубаху. Общий облик его невольно вызывал ощущение, что этот человек ведет довольно простой, аскетичный образ жизни – об этом Лорану говорило все: его походка, его осанка, его выражение глаз, жесты. Сызмальства Лоран очень хорошо умел опознавать по одному лишь внешнему образу глубинные оттенки поведения человека и весьма редко ошибался на этот счет.

Повинуясь внезапному порыву души, судья руанской инквизиции решил затеряться в толпе и последовать за этим человеком. Лоран отличался хорошей памятью и обыкновенно запоминал людей, которых встречал в городе. Может, он и не знал поименно каждого жителя, но с уверенностью мог распознать среди них чужака. Его объект интереса был именно чужаком. Он держался иначе – не так, как другие жители Руана. И Лоран мог поклясться, что никогда прежде не встречал его.

Пока они двигались по улицам города, держась на минимально возможном расстоянии друг от друга, Лорану показалось, что незнакомец несколько раз обернулся в его сторону, но шага не ускорил.

Приблизившись к Нотр-Дам-де-Руан, незнакомец почтительно остановился перед собором и осенил себя крестным знамением. Он не двигался с места некоторое время, а затем повернул голову в сторону донесшегося с соседней улицы шума. Оказалось, что после недавнего ливня повозка, везущая бочонки с вином, увязла одним колесом в грязи, и возница теперь пытался вытолкать ее оттуда, прилагая все возможные – но, увы, недостаточные – усилия.

Чужак почти мгновенно оказался рядом с возницей. Окинул оценивающим взглядом груз и покачал головой.

– Боюсь, ваша лошадь такую тяжесть из грязи не вытянет, – заметил он. – Позволите помочь? Стоит осторожно разгрузить телегу, вытолкать ее, очистить колесо и после – водрузить груз обратно.

Возница уставился на незнакомца с искренней надеждой. Возможно, он впервые оказался в подобной ситуации – по его виду Лоран мог сказать, что в деле своем он новичок и чувствует себя весьма неуверенно.

Замерев в отдалении, Лоран наблюдал за действиями незнакомца.

Сняв несколько бочек с телеги, мужчина в черных одеждах аккуратно отставил их в сторону. Он разгрузил телегу, следя за тем, чтобы бочки не посыпались вниз и не погребли под собой несчастного возницу. Затем мужчина примерился к веревкам, ища место, в котором собирался их перерезать. Он явно намеревался сделать это так, чтобы после веревки можно было использовать снова.

– Подержите, будьте любезны, – обратился он к вознице, протягивая ему разрезанную веревку. – Я разгружу оставшиеся бочки.

Лоран заинтересованно смотрел на этого отзывчивого сдержанного мужчину, готового помогать ближнему, как завещал Господь.

«И мечом, судя по этому удару, он владеет достаточно хорошо. Уж не возьмется ли он, часом, за обучение двух невыносимых типов, коих меня дьявол попутал взять себе в ученики?»

Прошло еще некоторое время, прежде чем возница сумел продолжить путь. За свою помощь чужак ничего не попросил, лишь пожелал доброй дороги. Лоран уже решил подойти к нему, когда мужчина снова посмотрел в его сторону – на этот раз явно – и обратился напрямую:

– Доброго дня. Вижу, вы давно следуете за мной. Могу я узнать, чем вызван ваш интерес?

Лоран улыбнулся и приблизился.

– Вы недавно в городе, как я погляжу, – кивнул он.

– Это так заметно? – ровным голосом отозвался незнакомец.

– Боюсь, что да.

– Могу я спросить, каким образом?

Лоран покачал головой.

– Спросить вы можете, но, думаю, мои методы определения чужаков отличаются от привычных методов остальных горожан. Видите ли, я хорошо обучен распознавать людей по их манере держать себя. И ваша намекает мне на то, что вы в городе недавно. Выходит, я не ошибся.

– Выходит, что так, – кивнул незнакомец и замолчал, ожидая ответа на свой изначальный вопрос. Лоран о нем помнил.

– Могу я узнать ваше имя, месье?

– И все же, откуда столь живой интерес к моей персоне, отче?

Лоран одобрительно кивнул. Он частенько выходил в город в облачении простого францисканского монаха, поэтому не ждал, что чужак узнает в нем епископа.

– Видите ли, подобный интерес положен мне по долгу службы.

Лицо незнакомца сделалось совершенно непроницаемым.

– Вы инквизитор, – тихо произнес он, опустил голову и печально усмехнулся. – Похоже, едва прибыв в город, я успел совершить ошибку, раз вызвал ваш интерес.

– Бросьте, сын мой, – добродушно покачал головой Лоран. – За то недолгое время, что я изучал вас, вы проявили себя как добрый христианин, помогающий ближнему. Если уж на то пошло, мне стоило первому представиться вам и объяснить, чем вызван мой интерес. Меня зовут Кантильен Лоран.

Незнакомец удивленно приподнял брови и почтительно склонил голову.

– Ваше Преосвященство. Я слышал о вас, но не имел чести встречать вас лично. – Он выпрямился. – Вы были правы, я совсем недавно прибыл в город. Мое имя Ансель де Кутт.

– Искренне рад встрече. Похоже, Господь послал мне свою милость, подсказав последовать за вами. Вы не против пройтись?

– Нисколько, – смиренно согласился де Кутт.

Епископ увлек его за собой в сторону отделения инквизиции. Он внимательно, с нескрываемой заинтересованностью поглядывал на него по пути: в нем сквозила напряженность, но это было неудивительно – любой человек напрягся бы, если б судья инквизиции ни с того ни с сего предложил ему пройтись, объяснив такое желание интересом к его персоне. Для чужака, который мог бы страшиться подобного рода проблем, Ансель де Кутт демонстрировал удивительное внешнее спокойствие. От него буквально веяло кротким нравом и истинным христианским смирением.

– Откуда вы прибыли, месье Ансель? – радушно поинтересовался Лоран. – К сожалению, я не слышал о земле или поселении под названием Кутт.

Ансель склонил голову.

– Я долго странствовал, Ваше Преосвященство. Давно покинул родные края, поэтому не могу с уверенностью сказать, что место под названием Кутт существует в наши дни. Чума опустошила множество уголков Франции.

– Что ж… и все же, быть может, вы назовете более крупный город недалеко от ваших родных краев, который помог бы мне сориентироваться?

– Каркассон, – мрачно отозвался Ансель.

Лоран нахмурился.

– Каркассон, – повторил он. – Город с весьма неспокойной историей.

– Потому я и покинул те края, – кивнул его новый знакомец. Голос его звучал ровно, однако нотки тоски не укрылись от Лорана.

– Я уже говорил вам, что часто сужу о людях по тому, как они несут себя в мир. Ваш облик… примечателен. – Он продолжал говорить добродушно, но буравил Анселя взглядом с неподдельным интересом. – Вы носите траур, месье Ансель?

Де Кутт неопределенно покачал головой.

– Вы снова не ошиблись, Ваше Преосвященство.

– Соболезную вашей утрате, – опустил глаза Лоран. – Мор унес жизни множества людей. Ваши родные тоже погибли?

– Все до единого. Никто не выжил.

– Я помолюсь о них.

– Благодарю вас, Ваше Преосвященство.

Некоторое время они шли молча. Затем Лоран заговорил снова:

 

– Я наблюдал за тем, как вы помогли вознице с телегой. Вы воспользовались мечом, чтобы нанести удар по веревкам. Я не силен в фехтовании, но у меня сложилось впечатление, что вы – сильны в нем. Вы рыцарь, месье Ансель?

– Из рыцарского имущества у меня только меч. Как вы изволили выразиться, мор унес жизни множества людей. Мой родной дом был разграблен и уничтожен, я покинул его, унеся с собой лишь умения и навыки, коими и пытаюсь заработать себе на пропитание. Помогаю ближним, чем могу, как завещал нам Господь.

– Ваши умения и навыки включают в себя владение мечом?

– Да, Ваше Преосвященство, я обучен обращаться с оружием. Однако я не любитель применять его без крайней необходимости. Зачастую один лишь вид его способен внушить недоброжелателям разумную опаску и предостеречь их от того, чтобы намерение причинить человеку зло обратилось в действие.

– Похвальная позиция, сын мой. – Лорану с каждой минутой все больше нравилось, как этот человек себя держит. – Считаете ли вы обучение фехтованию неприемлемым занятием? Или же этим вы тоже зарабатываете себе на жизнь?

Ансель внимательно посмотрел на епископа.

– В своей жизни мне доводилось обучать молодых людей основам владения оружием, Ваше Преосвященство. Если именно эти мои навыки требуются в тех местах, где я останавливаюсь, я применяю их. Иногда весть о том, что кому-либо требуется учитель такого рода, доходит до меня из других городов, и я намеренно направляюсь по месту, чтобы найти временную работу.

Лоран улыбнулся.

– За этим вы прибыли в Руан?

– В Руане я проездом. До меня дошла весть с земель графа де’Кантелё, я держал путь туда, чтобы выяснить, требуется ли сыну графа учитель.

И снова Лоран не сдержал победную улыбку.

– Кантелё находится совсем недалеко отсюда. Скажите, месье Ансель, работа в Руане в качестве дополнительного заработка могла бы вас привлечь?

Ансель нахмурился.

– Прошу простить, Ваше Преосвященство, но я никак не возьму в толк: вы хотите обучиться фехтованию?

Лоран рассмеялся.

– Вы почти не ошиблись. Но обучиться хочу не я, а мои помощники. Для инквизиторов они еще совсем молоды, но, тем не менее, официально устроены в руанское отделение и проявляют похвальное рвение в нашем деле. Я взял их к себе в ученики в тот самый год, когда на город обрушилась чума. Болезнь миновала этих двоих. А когда она пошла на убыль, они вдвоем объезжали окрестные монастыри, чтобы выяснить, кто остался в живых, кто погряз в ереси, а кто пал жертвой мора. После этого тяжкого испытания они пылко загорелись идеей уметь защитить себя в случае опасностей. Поразмыслив, я решил, что мог бы им это позволить, если вы, месье Ансель, согласитесь учить их.

Ансель погрузился в тяжелые раздумья, и Лоран не торопил его с ответом.

Наконец, Ансель вздохнул и кивнул.

– Как минимум, мне было бы интересно на них взглянуть.

– Всенепременно.

Лоран повел своего нового знакомца к участку возле епископских конюшен, рядом с которыми его нерадивые ученики проводили свои тренировки, урывая для этого каждый удобный – и неудобный – момент.

Заметив Лорана, Вивьен и Ренар замерли, опустив свои изрядно потрепанные деревянные мечи. На спутника епископа они воззрились с явным недоверием, но притом с неподдельным интересом.

– Ваше Преосвященство, – почти хором кивнули они, приблизившись.

– Месье Ансель, представляю вам свою кару Господню: их зовут Ренар, – он кивком головы указал на долговязого светловолосого молодого человека, – и Вивьен. – Теперь взгляд судьи замер на черноволосом ученике с острым носом и колкими серыми глазами.

– Рад знакомству, – спокойно склонил голову де Кутт.

Вивьен внимательно пригляделся к нему. Он был старше их с Ренаром – примерно лет на пятнадцать, может, больше. Высокий лоб, светло-русые волосы, заметная худоба, наметившиеся морщины в уголках глаз, жилистые тонкие руки с заметными синими венами на ладонях. Он был высокого роста, спину держал прямо – хотя, похоже, это было результатом не военной выправки, а личных стараний. Создавалось впечатление, что ему гораздо сильнее хочется опустить и сгорбить плечи, чем держать их расправленными. Вивьен видел, что этот человек всеми силами старается владеть собой и своими чувствами – такое качество было характерно и для него самого. В целом незнакомец заранее вызывал, скорее, симпатию, чем наоборот, но Вивьен не мог отделаться от легкого чувства настороженности по его поводу.

– Итак, – Лоран расплылся в улыбке, – месье Ансель де’Кутт любезно согласился попытаться утолить вашу блажь, мои дорогие. Если сегодняшняя встреча пройдет гладко, месье Ансель станет вашим учителем по фехтованию. Если, конечно, охота у вас еще не пропала, ведь средства на его услуги я буду вычитать из вашего жалования.

Вивьен и Ренар переглянулись. Им потребовалось всего мгновение, чтобы принять решение.

– Мы были бы счастливы начать обучение, Ваше Преосвященство, – с должной учтивостью произнес Ренар.

– Вот и прекрасно. Что скажете, месье Ансель? Готовы остаться с этими двумя на пробный урок?

– Попытаюсь не обмануть ваших ожиданий, Ваше Преосвященство. – Он внимательно посмотрел на двух молодых людей. – И ваших, юные господа инквизиторы.

– Замечательно. Отметельте их хорошенько во славу Господню. Даст Бог, может, и научатся чему. Если перед началом занятия у вас будут еще какие-то пожелания… – елейно улыбнулся Лоран, предпочтя не заканчивать фразу.

– Если это возможно, – Ансель бросил спокойный взгляд на стражника, стоявшего неподалеку, – я бы хотел попросить того господина одолжить нам свой меч на время короткой тренировки.

Лоран вопросительно приподнял брови. Ансель кивнул.

– Ваши ученики, насколько я успел заметить издали, весьма энергичны и подходят к тренировкам с избыточным рвением. Увы, это не всегда хорошо. Этого рвения поубавится, когда они почувствуют в руке вес настоящего оружия. Часть их концентрации будет уходить на то, чтобы просто не уронить его.

Лоран нахмурился.

– Не опасно ли давать им в руки настоящее оружие с первой тренировки?

– Поверьте, за безопасностью я буду следить. Если вам угодно, вы можете остаться и посмотреть. Или же приставить к нам стражников.

Судья несколько мгновений размышлял, затем махнул рукой.

– Я прикажу паре стражников понаблюдать за вами. На всякий случай.

– Как вам будет угодно.

Подготовка к занятию заняла несколько минут. Все это время Вивьен и Ренар с нескрываемой подозрительностью разглядывали своего нового учителя. Когда в его руках оказался второй меч, Ансель изучающе посмотрел на своих учеников и подозвал к себе Ренара.

– Подойди, пожалуйста, – вежливо попросил он. Ренар повиновался и замер напротив него. Ансель едва заметно улыбнулся и протянул ему меч, позаимствованный у стражника. – Вот. Возьми. Подержи в руке.

– И все? – недоверчиво нахмурился Ренар.

– Пока – да. Сейчас поймешь, почему.

Ренар и вправду быстро это понял: оружие показалось ему непривычно тяжелым. Он отступил от Анселя на несколько шагов и осторожно сделал пару взмахов. Рука начала уставать с непривычки.

– Держать в руке деревянную копию меча – не то же самое, что держать настоящее оружие. Нужно развить мышцы рук, привыкнуть к весу и нащупать баланс, потому что у стального и деревянного мечей он будет существенно различаться.

В следующие минуты Ансель продемонстрировал Ренару стойку, показал, как следует держаться, чтобы не терять равновесие, легко выхватил собственный меч и медленно, с должной методичностью, несколько раз скрестил с ним клинки, чтобы Ренар понял примерное сопротивление и давление.

– Отдохни немного. Продолжим чуть позже, – миролюбиво сказал Ансель. Взгляд его обратился к Вивьену. – Теперь ты. То же самое.

Вивьен кивнул, сделал несколько шагов, на ходу приняв из рук Ренара меч, и остановился напротив Анселя в той самой стойке, которую тот показал его другу.

– Гляжу, ты усвоил то, что я говорил? – улыбнулся Ансель.

– Я отличаюсь внимательностью, месье…

– Ты запамятовал мое имя? – улыбка Анселя стала чуть шире.

– Я вежливо даю вам возможность назвать полное. Оно ведь у вас есть?

– Кажется, я начинаю понимать, почему ваш наставник так отзывался о вас, и к кому конкретно были обращены его особые замечания, – сказал Ансель, становясь в стойку. – Взвесь оружие в руках. Почувствуй…

– Я понял. Я вас слушал. – Юный инквизитор, повинуясь инстинкту, прокрутил меч в руке. Он был тяжелым, и Вивьен понял, что рука быстро устанет, однако примерно прикинул, как надолго хватит его сил. – Вы не ответили на вопрос.

– Въедливый, – оценивающе усмехнулся Ансель. – Отвечу, если попробуешь нанести удар. Вижу, у тебя неплохие задатки, и ты довольно быстро ориентируешься с оружием в руке.

Вивьен не стал ждать второй команды. Вложив много сил в свой выпад, он сделал наступательный шаг, но Ансель легко парировал удар. Вивьен почувствовал, что довольно быстро запыхается, если продолжит в том же духе, поэтому вернулся в стойку и замер в ожидании. Ансель изучающе склонил голову, глядя на его реакцию.

– Надо же, – тихо произнес он. – Полная боевая готовность. Отчего ты ждешь, что я всерьез нападу на тебя?

«И правда. Отчего?» – спросил себя Вивьен. Ответа он не знал.

– Я не знаю, – честно сказал он.

– Полагаю, ты всегда так насторожен?

– Временами, – хмыкнул Вивьен.

Ансель кивнул и поманил его к себе.

– Подойди. Попробуем то же самое, что я показывал Ренару. Нанеси легкий удар по клинку. Почувствуй сопротивление стали. Почувствуй, какое нужно оказать давление. Первое занятие направлено на то, чтобы вы привыкли к оружию и не боялись его. Хотя с последним у тебя проблем нет.

Вивьен выполнил указание учителя, и ему потребовалось немалое усилие, чтобы выдержать давление его меча.

– Ансель де Кутт. – В голосе мужчины отчего-то зазвучали уважение и благодарность. – Я обещал, что представлюсь.

– Вивьен Колер. – Молодой инквизитор вторил его тону.

– Колер?

– Это прозвище дали моему отцу. Оно, – Вивьен поморщился, – закрепилось.

– Интересное имя. Тебе подходит, учитывая твою проглядывающуюся манеру сражаться.

– Надеюсь, что вы ошибаетесь.

– Я бы предпочел, чтобы вы с Ренаром обращались ко мне на «ты». – Ансель, наконец, ослабил давление на клинок, и Вивьен тяжело опустил руку с мечом, чувствуя, что устал. – Если, конечно, вы решите продолжить занятия.

– Всенепременно. Ансель, – улыбка Вивьена заметно потеплела.

Несколько минут назад он толком не мог понять, вызывает в нем этот человек опасение или симпатию. Теперь сомнений не было.

Ренар тоже быстро проникся к нему уважением и был искренне рад, что его друг не натворил бед, после которых от учителя пришлось бы отказаться.

***

Кантелё, Франция

Год 1352 от Рождества Христова

– Боже, отчего же девушки такие сложные? – Гийом сокрушенно вздохнул и побарабанил пальцами по скамье, на которой сидел.

– М? – вопросительно промычала Элиза, отвлекаясь от созерцания желтых покрывающих поле колосьев. – Что-что?

Они сидели на улице, прислонившись к стене ее дома, и ели странное, составленное совместными стараниями кушанье: куриные ножки, сворованные юным графом у поваров, смешанные с приготовленными Элизой овощами и собранными ею ягодами.

Последний обход крестьянских хозяйств графским управляющим завершился благополучно: собранные подати радовали, так как крестьяне, наконец, сумели почти полностью оправиться от нагрянувшей несколько лет назад чумы и теперь снова работали в полную силу. Гийом же в приступе щедрости, напавшем на него по этому случаю, решил поделиться благами со своими ближними.

– «Что-что»? – кривляясь, передразнил юноша. – Да я все про ту… как же ее там… – Он нахмурился, попытавшись припомнить имя, но так и не сумел. – Дочка нашего конюшего. Красивая девка, спору нет, и хороша не только внешностью, как ты понимаешь. Но, черт возьми! Караулить меня во дворе и смотреть с тоской каждый раз, как я прохожу мимо! На что она надеется? В конце концов, неужели ее скудоумие позволило ей рассчитывать на что-то большее? Ну отдалась она мне, все получили удовольствие! Что ей теперь от меня нужно?

Он схватил с блюда куриную ножку и с недовольным видом вгрызся в нее зубами, будто это несчастная мертвая птица досаждала ему своим вниманием, а вовсе не влюбленная девушка.

– Нет, ну что ей надо? – Он воззрился на Элизу так, словно действительно ожидал от нее объяснения. Причем, немедленно.

Элиза терпеливо вздохнула, постаравшись напустить на себя бесстрастный, почти скучающий вид.

– Надо думать, она влюбилась в тебя, и теперь ее сердце наполняет надежда на то, что ты питаешь к ней ответное чувство. – Ей стоило огромных усилий пожать плечами с деланным равнодушием. Чтобы не выдать своих истинных чувств, она взяла с блюда небольшую ягодку и небрежно отправила ее в рот.

 

«И почему ты обращаешься ко мне с этими вопросами? Ну почему?» – гневно спрашивала про себя, но задать этот вопрос вслух не решалась, хотя все ее существо рвалось сделать это, сопроводив свое возмущение хорошим и внушительным толчком ему в грудь.

Элиза заставила себя сдержаться. Она всегда сдерживалась, когда ее захлестывали такие желания. Эти разговоры вызывали у нее неприязнь и даже боль, но она не могла позволить себе проявить слабость и признать это вслух, ведь тогда – она была уверена – Гийом отнесется к ней так же пренебрежительно, как к той «красивой девке», а это было бы невыносимо. Элиза справедливо рассудила, что ей проще терпеть эти неприятные беседы, чем испытать на себе презрение Гийома де’Кантелё.

– Влюбилась, – недовольно закатил глаза юноша. – Выходит, и вправду дура. Я ее никогда не смогу полюбить. А это еще и объяснять придется! Такая глупость!

Элиза склонила голову, вопросительно взглянув на него. Брови ее недоверчиво приподнялись.

– Да ты хоть одну девушку полюбить способен? – ядовито спросила она и тут же пожалела об этом вопросе.

Гийом, как ни странно, глубоко задумался, подняв глаза к небу. Через мгновение лицо его исказила характерная ухмылка.

– Пока не знаю, – честно ответил он и перевел взгляд на Элизу. – Если влюблюсь, пойму.

Элиза невольно вжала голову в плечи, заметив в его взгляде легкую насмешку.

«Он все понял! Он и меня теперь считает дурой!»

Пока Элиза терзалась своим страхом, всячески стараясь сохранить лицо непроницаемым, Гийом разглядывал ее так, словно она была интересным экземпляром из коллекции драгоценностей его родителей. За минувшие зиму и весну она отчего-то стала очень… красивой. Проницательные светлые глаза, тонкая талия, золотые волосы, в которые она начала вплетать странные деревянные бусинки, поцелованное солнцем лицо и плечи…

Опустив взгляд, девушка взяла тонкими пальцами еще одну маленькую алую ягоду, напоминающую драгоценный камушек, и съела ее, слегка проведя пальцами по губам.

– Что ты так смотришь? – небрежно спросила она. – Еще каких-то разъяснений от меня ждешь?

– Нет. Просто… сложный ты вопрос задала, знаешь ли, – буркнул Гийом.

Элиза прислушалась к тому, что услышала в его голосе, и, к собственному удивлению, уловила в нем не насмешку, не презрение, а укор. Она не знала, что ответить на это – его реакция заставила ее на миг растеряться. Тем временем Гийом, выбросив куриную кость и посмотрев на то, что осталось на блюде, небрежно махнул рукой и сказал:

– Оставшееся забери домой, пусть мать и сестра полакомятся. А сейчас – идем со мной.

Элиза, как и всегда, была поражена его стремительностью.

– Что? Куда?

– Боже, да просто оставь еду, и идем! – Юноша нетерпеливо махнул рукой, чтобы она поторапливалась.

Элиза вздохнула. Все же эта его внезапность поражала ее и, как ни странно, завораживала. Заставляла ее лучше ощущать течение времени – Гийом словно умел ускорять и замедлять его, когда считал нужным. Это вызывало небывалое любопытство, и еще ни разу не случалось, чтобы юный граф это любопытство не удовлетворил.

Поднявшись и спешно отнеся блюдо в дом, Элиза вернулась и последовала за Гийомом.

***

– Честно говоря, я не слишком разбираюсь в тонкостях. – Гийом неуверенным взглядом окинул подвальное помещение, заполненное бочками и бутылками разных размеров. – Но это не столь важно! Главное, что здесь все хмельное! – тут же успокоил он самого себя и двинулся вперед, выбирая, какой бы бочонок вскрыть.

Элиза зябко поежилась, обхватив себя руками и неуверенно последовав за ним. В погребе графского особняка она никогда до этого не бывала, но уже знала, что здесь хранятся вина, эль и прочие хмельные напитки. Сама она до этого пила лишь сидр и изредка сладкое вино с пряностями, которым угощал ее Гийом. Мысль о теплом пряном вине сейчас и вовсе вдохновляла – каменные стены и темные своды погреба были холодными и, похоже, сырыми.

– Тут холодно, – жалобно проговорила Элиза, намекая, что хотела бы поскорее уйти отсюда.

– Ничего, сейчас от вина согреемся, – отмахнулся граф, присматриваясь к нескольким пыльным бутылкам, стоящим на не менее пыльном бочонке.

– Не думаю, что настолько согреюсь, – страдальчески протянула Элиза. – Давай возьмем вино, если ты так этого хочешь, и поскорее уйдем.

Она не стала напоминать ему, насколько неуютно чувствует себя в таком большом каменном доме.

Несколько раз обернувшись и заметив, наконец, что Элиза начинает стучать зубами от холода, Гийом, устало вздохнув, приблизился к ней, снял свой украшенный серебряной вышивкой плащ, протянул ей, а сам остался в рубахе.

– Держи и не пищи, как цыпленок. И не торопи попусту. Лучше зажги остальные факелы, а то с одним тут темно.

Элиза спросила, не замерзнет ли он сам, но он лишь небрежно отмахнулся.

Пока она, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться, зажигала несколько факелов одним горящим, Гийом выбрал два бочонка и начал вскрывать их охотничьим ножом.

– Вот, – он протянул Элизе один из них. – Угощайся. Наше сиятельство сегодня очень щедрое.

Он манерно поклонился, невольно заставив Элизу хихикнуть. Открыв второй маленький бочонок, Гийом замер напротив своей гостьи.

– Твое здоровье, ведьма! – произнес он. Это слово, которого побаивались простые селяне, слетало с его губ без опаски, без неприязни, без стеснения. Гийом де’Кантелё словно сделал это слово какой-то особенной, лишь одному ему понятной игрой, в которую втягивал Элизу, и она просто не могла не поддержать ее.

– Ваше здоровье, милорд, – ухмыльнулась она в ответ.

Они шумно соприкоснулись бочонками, которые им приходилось удерживать обеими руками, и сделали по внушительному глотку.

***

Каменные своды покачивались перед глазами, а пятнышки факелов теряли ясность, двигаясь и расплываясь. Чтобы удержать равновесие, Гийом и Элиза то цеплялись друг за друга, обнимаясь, то приваливались к стене, но та была холодной, и они, досадливо шипя, отскакивали от нее и тут же начинали пьяно смеяться над этой неудачей, снова обнимаясь.

– Когда Кантелё станет моим, – юный граф мечтательно прикрыл глаза и уткнулся носом в плечо Элизе, но тут же вновь поднял голову, – я построю еще несколько мельниц! Хочу, чтобы наши ремесленники… знаешь, чтобы ткачи плели не просто одноцветное полотно. Хочу, чтобы они делали… представляешь, узоры, как… а еще перестрою деревню, чтобы улицы проходили не под… углом, а прямо! – Отстранившись от обнимавшей его Элизы, он стал показывать руками, какой угол имел в виду. – Так будет удобнее ездить повозкам, и проще будет вести торг на площади в деревне… потому что…

Элиза внимательно слушала, пытаясь вникнуть, но разум так и норовил расслабиться и слить рассказы Гийома в один общий умиротворяющий шум. Поддавшись этому порыву, она просто остановила свой помутившийся хмелем взгляд на его лице и поняла, что не в силах оторваться от него. Гийом небрежно обнимал ее, и острота испытываемых ею чувств становилась почти непереносимой: она вздрагивала от каждого его прикосновения и с трудом удерживалась от того, чтобы ахнуть. Спасало лишь то, что от этих объятий дыхание ей перехватывало, и она была не в силах выдавить из себя ни звука. Благо, он и не требовал от нее ничего говорить – он был счастлив, что нашел благодарного слушателя, с которым мог поделиться своими планами.

Элиза же искренне радовалась тому, что в помещении, несмотря на зажженные факелы, было достаточно темно, чтобы предательский румянец, заливавший ее щеки, не бросался захмелевшему юноше в глаза. А еще она отметила, что он был прав: в холодном погребе и впрямь стало немного теплее.

– Элиза. – Гийом вдруг развернул ее к себе и крепко обнял за талию, глядя в глаза нетрезвым, но вполне осознанным взглядом. – Знаешь, что?

Она ждала продолжения, но его не последовало – похоже, он так и не придумал, что сказать ей дальше. Вместо этого он, не размыкая объятий, потянул ее прочь из погреба.

– Ты… всегда будешь так делать? – хихикая и слегка спотыкаясь на ходу, спросила Элиза.

– Гм… да, – последовал самодовольный ответ.

Элиза узнавала коридоры и лестницы, по которым он ее вел – она несколько раз бывала здесь. Поднявшись на верхний этаж, Гийом остановился перед дверьми своей комнаты, впустил туда Элизу, вошел следом и притворил дверь. Взяв девушку за обе руки, он вывел ее на середину помещения. Элиза успела заметить красивый гобелен на каменной стене, окно с небольшим витражом и застеленную дорогими тканями кровать с балдахином.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22 
Рейтинг@Mail.ru