Наталия Гулькина
А может, это просто мираж… Моя исповедь
Глава 2
Юность
Первая любовь
Она у меня была совершенно невероятная. Этого человека я ждала из армии, но за месяц до его возвращения… Ну, обо всем по порядку
Когда я заканчивала 8-й класс, и я и мои родители уже понимали, что дальше в школе я не потяну, так как совсем ничего не понимаю в точных науках: математике, физике и далее по списку… Все это для меня как темный лес… Я любила гуманитарные предметы. Была первой солисткой школы, защищала ее честь на конкурсах, поэтому педагоги всегда закрывали глаза на мои отставания. Дома собрался консилиум – решали, что же со мной делать дальше, куда пойти учиться. Моя любимая тетя Наташа сыграла в моей дальнейшей жизни ключевую роль, предложив отправить меня в училище связи № 14, проще говоря – ПТУ. А что? «Хорошая профессия для девочки, – говорила тетя. – Непыльная работа в белом халате, сидишь и на звонки отвечаешь». Так и поступили. Меня приняли без разговоров, моя будущая профессия называлась «электромонтер станционного оборудования», и я стала ездить каждый день на Таганку. Тут и началась моя история первой любви.
В училище у меня была подруга Люся. Но жили мы далеко друг от друга, поэтому встречались на метро «Октябрьская» и оттуда вместе ехали до Таганки. Я все время приезжала раньше и ждала ее. Однажды я обратила внимание, что рядом со мной стоит парень в яркой куртке с белыми и голубыми вставками. Сначала я обратила внимание на куртку – я же была модницей, – а потом перевела взгляд на парня. Голубоглазый блондин, вьющиеся волосы. Какой симпатяга, подумала я.
Ну, ладно, стоит он и стоит. Перекинулись взглядами и разъехались в разных направлениях. На следующий день я опять увидела его там, и на третий, и на пятый, и на десятый… Увидев друг друга, мы уже начинали улыбаться. Я приезжаю, вижу его, и мы приветствуем друг друга глазами, улыбаемся. Стою я рядом в стороне, читаю журнал, изредка поглядываю на него, жду подругу. Он тоже забивал стрелку с другом, и, когда тот появлялся, они садились в поезд и уезжали. Через несколько дней я стала ловить себя на мысли, что я еду не с подругой встречаться, а чтобы увидеть этого парня. Я уже была по уши влюблена в него. Он уже глубоко сидел в моем сердце, хотя я даже не знала, как его зовут, что это за человек. Так продолжалось всю зиму, мы виделись, смотрели друг на друга и разъезжались в разные стороны. Пришла весна, заиграла кровь, и в один прекрасный день я решила: раз он такой робкий, я сама подойду к нему сегодня и познакомлюсь. Приезжаю на станцию – его нет. Моему разочарованию не было предела. Стою расстроенная, дождалась подругу Люсю, и мы с ней поехали в училище. В перерыве между занятиями я вышла на улицу, так как солнышко уже пригревало, стою разговариваю – и вдруг краем глаза вижу знакомую яркую куртку. У меня аж сердце ёкнуло. Оказалось, куртка такая же, но молодой человек другой. Ну все, думаю, совсем крыша поехала!
Через какое-то время на перемене мы снова вышли на улицу. Весна. Мальчишки курят, девчонки щебечут, едят мороженое, хохочут. Зазвенел звонок, я метнулась к двери и остолбенела: Мне навстречу выходит ОН.
У нас обоих от удивления расширились глаза.
– Не понял?! – воскликнул он.
– Я тоже не поняла!
– Ты что, здесь учишься?
– Да. А ты?
– Да, я на 3-м курсе. Вот практика начинается.
– А я на первом, я только поступила.
– Так, короче, как тебя зовут?
– Меня Наташа. А тебя?
– Я Сергей.
– Очень приятно.
– Мне тоже приятно. Сколько у тебя сегодня еще пар?
– Еще две пары.
– Я тебя жду здесь, придешь – будем знакомиться.
– Хорошо, – я засмущалась, залилась краской и побежала в класс на занятие.
Дальше учеба была не учеба, я вся была возбужденная от неожиданного, но такого долгожданного знакомства и с нетерпением ждала, когда же закончатся занятия. Когда я вышла на улицу, он меня уже ждал. «Ну что, поехали погуляем куда-нибудь?» – спросил он. «Конечно, давай поедем», – опустив глаза, ответила я. Мы гуляли на Ленинских горах, болтали, зашли в кафе выпить по чашечке кофе. Весна, солнце, сумасшедшее настроение, хотелось кричать от счастья, которое переполняло меня! Все, приехали! Я влюбилась! Мы стали встречаться каждый день, уже не могли друг без друга. Вскоре у него, как он и говорил, началась практика. Ребята все время были на улице, рыли какие-то канавы, прокладывали кабель. Я ему то свитер свяжу и принесу, то шарф какой-нибудь, то чай в термосе с бутербродами. Все парни ему говорили: «Как же тебе повезло, подкармливают тебя, подпаивают».
Это была сумасшедшая любовь. Мне было 15, а ему 17 лет. Вскоре он повел меня домой знакомить с мамой. Я жутко боялась этой встречи, но его мама оказалась золотым человеком. Серафима Ильинична (или просто Сима) сначала меня немножко напугала, потому что у нее было на глазу бельмо, а я раньше никогда такого не видела. Но потом перестала обращать на это внимание. Мама Сергея была директором продуктового магазина и все время кормила меня всякими вкусностями. Финский сервелат, индийский растворимый кофе со сгущенным молоком – мне казалось, что ничего вкуснее вообще не бывает. Мы играли в карты, читали книжки, смотрели телевизор. Мы просто дружили. Я видела, что Сима радуется, что у его сына появилась такая девушка, как я.
Все было взаимно, потому что Сережку сразу полюбили все мои родные, которые твердили: «Быть свадьбе, быть свадьбе». В итоге мы доигрались. Влюблены были в друг друга без памяти. Страсть кипела сумасшедшая. Я понимала, что ради этого парня горы готова свернуть, если бы потребовалось! Но молодой Серегин организм требовал вовсе не разрушения природных ландшафтов. Ему уже явно было мало поцелуев. Чувствую, что-то у него там напрягается, когда он прижимает меня к стенке. Я пугалась и отталкивала его от себя. Один раз оттолкнула, второй, пятый… Он давай обижаться, мол, ты меня совсем не любишь. Прошло время… и все произошло, мы друг у друга были первыми…
Гром среди ясного неба
Пришел май-чародей! На День Победы дед всегда собирал всю нашу большую семью – это была традиция. В саду накрывали стол и обязательно жарили первые шашлыки. Взрослые поднимали бокалы с напитками покрепче, мы – с лимонадом.
И вот жарят шашлыки. Я кручусь рядом, слушаю, о чем говорят мама с тетей Наташей. И вдруг от запаха шашлыка меня замутило. Тетя Наташа это увидела и стала за мной наблюдать. А я и сама не замечаю, что ем только соленые огурцы. Вдруг она говорит матери:
– Люся, а мне кажется, что Наташка беременна.
– Ты что, сдурела? Этого не может быть!
А мама меня еще до этого спрашивала: «У вас было что-нибудь?» – «Нет, нет, что ты, что ты», – твердила я, боясь признаться.
Разве ж я что-то понимала? Я даже сама не знала, что беременна. И вот мама с тетей меня подзывают:
– Говори, было что-нибудь?
Я понимаю – не отпереться – и говорю:
– Было.
– Ах ты, такая-сякая, убить тебя мало!
Праздник был испорчен. Но деду ничего не сказали. На следующий день, когда он уехал на работу, бабушка не разговаривала со мной, а вскоре пришла мама, и тут началось такое!
Я таких «пистонов» получила. Я не помню, чтобы моя чудесная и золотая бабушка и мама когда-то ругались такими выражениями. Они на меня кричали в два голоса. Бабушка так обзывала меня последними словами – и «б…», и «про…ка», что я готова была сквозь землю провалиться.
– Лучше уж ремнем по жопе! Что вы мне мозг вынимаете? Что-то изменится от того, что вы орете на меня? – не выдержала я. – Что теперь можно сделать в этой ситуации?
– Что сделать, что сделать! Как ты могла дойти до такой ситуации?
И опять все начиналось по новой. Я уже готова была бежать из дома. Мама взяла телефон и стала звонить Симе. Я замерла, ведь Сергей еще ничего не знал. Мама выгнала меня из комнаты, со словами: «Уйди, не мешай разговаривать!» Но Сима обрадовалась этой новости и спокойно ответила: «Ну что ж, будем рожать ребеночка. Когда придет время, они поженятся». Мама повесила трубку. Сима тут же перезвонила:
– Люся, я тебя умоляю, оставьте ребенка. Я сама буду его воспитывать.
– Дед категорически против. Я бы оставила, но что я могу сделать? – вздохнула мама. – Он говорит: вся жизнь у нее будет сломана, берите ее за руку и тащите в больницу.
Мама потащила меня в женскую консультацию, где доктор подтвердил мое интересное положение. Мама тут же написала соответствующую бумагу с просьбой избавить ребенка (меня) от беременности, о последствиях чего отдает себе отчет и так далее. Я все время плакала и совершенно ничего не соображала. Мы с Сережкой стали похожи на двух маленьких глупеньких щенков, которых пинают за то, что они написали на любимый хозяйский ковер. Наших мнений о сложившейся ситуации вообще не спрашивали! Серега что-то лепетал про то, что женится на мне, что ребенка вырастим, что его мама поможет…
Несмотря на клятвы Симы чуть ли не содержать нашу гипотетическую семью, мои родственники оставались непреклонными. И я отправилась в больницу. Среди взрослых женщин я окончательно почувствовала себя потерянной и несчастной. Боже! Как мне было стыдно! Казалось, что все они забыли про собственные аборты и заняты только тем, что разглядывают меня, зверюшку-малявку, умудрившуюся в свои пятнадцать лет вляпаться в такую нехорошую историю. И это в СССР, где секса не было по определению. Потом был яркий свет, доктор, надевающий мне на лицо маску с эфиром, и провал…
Шекспировские страсти
Мама с бабушкой переживали, что у меня впоследствии не будет детей. Сима тогда обиделась, и они перестали созваниваться с мамой. Мои по-прежнему продолжали меня пилить, хоть из дома беги. Мне и так было плохо, а тут еще и отношения с Сережей из-за этих скандалов разладились, и он стал от меня отдаляться. Я видела, что у нас уже не те отношения, и очень переживала по этому поводу. В конце концов мы расстались. Для меня это была страшная трагедия. Я полностью отдавалась своим чувствам и тяжело воспринимала разрыв. Я все время плакала, каждый день приезжала в училище зареванной. Через друзей я передавала Сереже письма и всячески пыталась возобновить наши отношения. Я приходила к нему, звонила в квартиру, а он открывал и говорил:
– Что тебе нужно? Уходи, – и закрывал дверь перед моим носом.
Я чувствовала себя подавленной, разбитой и несчастной.
Факт беременности в училище, к счастью, не всплыл. Там все, включая учителей, знали о наших отношениях: этакие Ромео и Джульетта. Такая пара была единственной во всем училище. С момента начала наших отношений Сергей, если был в училище, всегда заглядывал в мой класс и спрашивал:
– Наташа, ты скоро освободишься?
– Силаков, закрой дверь, – отвечали ему преподаватели.
А тут вдруг все резко прекратилось, и это тоже заметили. Крыша моя окончательно со мной распрощалась, я перестала разговаривать с людьми, перестала учиться и гулять.
Однажды на вопрос моего классного руководителя, что со мной в последнее время творится, я разрыдалась на весь класс. Изо всех сил старалась подавить в себе всхлипы, но они с остервенением вырывались из горла, и я ничего не могла с собой поделать!
– Возьми себя в руки, – прикрикнул он на меня, – и пойди сейчас же умойся!
Я выбежала в туалет, и тут же за мной следом вошел учитель.
– Наташа, что случилось?
– Он меня бросил, – и я рассказала ему все, что произошло со мной за последнее время.
Выслушав мою историю, учитель посоветовал:
– Прекрати за ним бегать! Прекрати ему названивать. Хватит реветь, возьми себя в руки. Ты должна понять одно: когда женщина бегает за мужчиной, он перестает ее любить. Как только ты остановишься, перестанешь его замечать, поверь мне, он сделает все, чтобы вернуть тебя обратно.
Я послушалась, перестала звонить, перестала приезжать – все отрубила, сидела дома, ездила заниматься в свой вокально-инструментальный ансамбль. Я пережила две недели без него, стала успокаиваться, и постепенно стала проходить дикая боль обиды. У меня уже не было желания встречаться с ним. Всё улеглось.
И вдруг появляется он и говорит:
– Я без тебя жить не могу, я тебя люблю! Нам на роду написано быть вместе. Я никогда не прощу твоему деду, что заставил тебя сделать аборт.
Но теперь уже я встала в позу и выставила его за дверь. Ситуация поменялась: теперь у Сергея крышу сорвало. Он часами сидел на моей лестничной клетке, много курил, исписал все стены в подъезде надписями «Ната + Сергей = любовь», но я была непреклонной. В один из дней мне позвонила Серафима и сказала, что Сергей стал сам не свой, не ест, не пьет, часами лежит, уткнувшись в подушку. «Я за него очень опасаюсь. Как бы чего плохого не случилось. Может, простишь его, если не разлюбила?» Эти слова тронули меня, и мое сердце сжалилось над безутешным Ромео.
Опять закрутились отношения, но что-то в них надломилась, я уже не испытывала тех пылких чувств, как прежде. Сергей это видел и, перед тем как уходить в армию, спросил:
– Ты меня дождешься?
– Конечно, – ответила я.
Я понимала, что хоть и нет уже того огня, дикой страсти, которая была, но я его люблю и счастлива, что мы опять вместе!
Сима снова закармливала меня. Я сумками носила домой еду от нее. Сергея отправили служить на три года в Польшу. Не было ни одного дня, чтобы мы не писали писем друг другу. Каждый день в очередном письме я описывала, как прошел мой сегодняшний день, рассказывала, куда ходила, что делала, как мама, как бабушка. Он мне тоже писал про построение, зарядку и учения.
У меня дома были огромные, перевязанные веревочкой стопки писем от Сергея. Моя бабушка говорила:
– Господи, угомонитесь уже, что вы пишете каждый день друг другу!
– Мы так хотим, наши письма сближают нас.
Мираж любви
А тем временем моя учеба подходила к концу, у нас началась практика, и я попросилась на практику поближе к дому, на телефонный узел АТС-433. Конечно, работать и умереть на телефонной станции я не собиралась. Чем бы я ни занималась, музыка всегда шла параллельно. Я по-прежнему пела в своем ВИА, сочиняла песни под гитару и ходила на практику. Время тянулось очень медленно. В мои рабочие обязанности входило не только сообщать о поломках, но и справляться с ними самой. Работая электромонтером станционного оборудования, ты сидишь в белом халатике, отвечаешь на телефонные звонки. А у нас была шаговая и квазиэлектронная станция. Допустим, снимаешь дома трубку, а там идут короткие гудки, и ты не можешь набрать номер. Значит, это залипло реле. В этом случае звонили в бюро ремонта, которое передавало нам заявку. Мы ее принимали, смотрели, где срабатывал красный сигнал, бежали туда и, грубо говоря, разлепляли это реле.
С паяльником, канифолью и оловом я дружу уже много лет. Я научилась паять и даже ремонтировала дома телефон и антенну телевизора. Я все умею делать: паять, вешать карнизы, чинить люстры, телефоны. Может быть, это все мне и мешало быть хрупкой и слабой женщиной?! Чем кого-то попросить помочь, я скорее все сделаю сама.
На телефонном узле узнали, что я хорошо пою, и попросили поучаствовать в новогоднем празднике – я, конечно, с радостью согласилась. И когда я стояла на сцене и пела песню «Синий-синий иней лег на провода», то обратила внимание на одного симпатичного паренька, который был явно старше меня. В костюмчике, при галстуке, он не сводил с меня глаз. В этот вечер мы так и не познакомились, но я его почему-то запомнила. А когда на нашем телефонном узле мы стали отмечать праздник, то оказалось, что мы с ним работаем в одном здании, только на разных этажах, и Коля Гулькин – так его звали – инженер, а я всего лишь электромонтер. Он сел со мной рядом, подливал мне сок, предлагал разные салаты – словом, стал ухаживать. Я поймала себя на мысли, что мне это приятно. Потом он стал чаще приходить на мой этаж, а девчонки стали подтрунивать надо мной, мол, жених-то какой завидный: и инженер, и работящий, и руки откуда надо растут, и мама у него не последнее лицо на телефонном узле, поговаривают, будто у нее роман с самым главным начальником. «А это и тебе открывает новые горизонты».
– О чем вы? У меня жених в армии.
– Какая армия? Посмотри на Николая. Вот по-настоящему завидный жених! Ты что, не упускай, у него такие перспективы… Он на тебя глаз положил!
Мне было 17 лет, девушка, как говорится, в самом соку. Мы писали с Сергеем друг другу письма, я его ждала, но тут мне понравился конкретный человек, который был рядом.
Как-то раз у меня дома сломался кран, я сказала об этом Коле, и он предложил:
– Давай я приду и починю.
– Хорошо, – ответила я.
Он пришел, починил кран. Бабушка была довольна и сказала: «Вот какой тебе муж нужен, а не этот белобрысый.
Я испытывала к Коле симпатию и видела, что это взаимно. И тогда я задумалась над словами бабули: вот таким и должен быть настоящий муж, чтобы все умел делать. А что мой Серега? Голубые глаза, длинные ресницы и больше ничего…
Одним словом, я влюбилась, как мне тогда казалось. Мне хотелось побыстрее надеть свадебное платье и выйти замуж. Это я сейчас понимаю, что это была просто влюбленность, но тогда я решила, что могу упустить свое счастье. Мы стали встречаться, он красиво за мной ухаживал, дарил какие-то подарки и цветы. И вскоре сделал мне предложение. Предложение я приняла и с этого дня больше не писала Сергею. Я рассказала маме, что, мол, так и так. «Может, все же подождешь, через полгода Сергей вернется из армии?» Но, как говорится, охота пуще неволи. Единственное, чего я боялась, – объяснений с Симой. Мама сказала ей сама. А та только попросила не обманывать Сережу и все ему написать. Так я и сделала.
Платье от кутюр
Мы потихонечку стали готовиться к свадьбе. Я хотела сама сшить себе платье невесты, но мама предложила:
– Ты нормально не сделаешь, давай найдем какое-нибудь хорошее ателье, отдашь свою ткань, и через несколько дней заберешь платье.
– Хорошо, – согласилась я.
Я поехала в центр Москвы, гуляла за «Детским миром», увидела ателье, зашла, попросила позвать закройщика.
– А что бы вы хотели? – спросили меня.
– Мне нужно сшить свадебное платье.
– О, у нас по свадебным платьям – Валя, сейчас Валю позовем.
Жду Валю. Выходит молодой человек. Я немножко опешила, думала, что Валя – это женщина. Взяв себя в руки, я спросила:
– Это вы шьете?
– Да, я шью. А что вы хотите?
– Я хочу свадебное платье, – сказала я и описала, как его вижу.
– Не переживайте, все будет хорошо. Мы сделаем отличное платье.
– Спасибо.
Впоследствии этот Валя стал знаменитым кутюрье Валентином Юдашкиным. Это была моя первая и последняя встреча с ним. Потом я его уже увидела на экране, где он блистал и устраивал сказочные показы. Мне всегда хотелось увидеться с ним, заговорить и напомнить о нашей первой встрече, но судьба сложилась так, что за все эти годы мы ни разу не пересеклись ни на одной концертной площадке.
Через несколько дней платье сшили, но мне в нем что-то не понравилось, и я его дома перешила сама. Бабушка научила меня шить на старой швейной машинке «Зингер», а тетя Наташа и мама научили вязать на спицах. В общем, не белоручка я.
Приближался день свадьбы, и накануне, когда я была дома и готовилась, раздался звонок в дверь. Я тогда жила у бабушки, а Коля у себя. Открываю дверь – стоит Сергей. Я чуть не рухнула…
– Ты что здесь делаешь? – еле выдавила из себя.
– Ты с ума сошла?
– Что?
– Что, замуж собралась?
– Да, завтра свадьба.
– Нет, свадьбы не будет!
– Как?! Прости меня, но я люблю другого человека.
– Ты не можешь любить другого человека, ты любишь меня! Мы всю жизнь любим друг друга, уже столько лет. Ты не должна выходить замуж!
Он ревет, я реву.
– Нет, я хочу замуж!
– Ты не могла меня месяц подождать?
– Нет, не могла!
Сергей говорит:
– Если бы у нас сейчас был ребенок, ты бы меня, конечно же, дождалась и мы бы никогда не расстались. Ты твердо решила? – спросил он меня в последний раз.
– Да, я решила твердо. Прости, что так вышло. Я свинья.
Он повернулся и ушел. Через месяц его служба подходила к концу.
Параллели жизни
Но и в нашей семье тоже было не все гладко. За год до моей свадьбы мой дед ушел от нас. Я никогда не представляла, что бабушка и дедушка когда-нибудь разойдутся, они для меня были идеалом человеческих отношений. Всю жизнь они прожили вместе, рука к руке, сердце к сердцу. И неожиданно дед по вечерам стал пропадать. Смотрю, бабушка украдкой плачет. Я понимала: что-то тут не то. Говорю маме:
– Видимо, у деда кто-то появился, кажется, он влюбился. Что будем делать?
– Поддерживай бабушку, ты ей нужна как никогда.
В один прекрасный момент дед пришел домой и сказал:
– Дорогие мои, я вас всех очень люблю, но простите меня, так случилось, я ухожу жить в другую семью.
У меня было такое состояние, будто это меня предали и бросили. Я видела бабушкины слезы. Она всю свою жизнь отдала дедушке. Между ними всегда было уважение, забота и доброта. И эта измена оказалась страшным ударом для нее. Бабушка не ожидала, что на старости лет останется одна. Мне было ее ужасно жалко и обидно за нее.
Все мое детство прошло в полноценной семье. Дед был моим папой, и я не была обделена отцовскими чувствами. Но после того, что произошло, я, мама, бабушка не смогли простить измены и, по сути, объявили ему бойкот: «Не хотим тебя больше знать». Сколько раз он пытался до меня достучаться и поговорить:
– Наташенька, давай увидимся, я соскучился.
– Нет. Ты бабушку бросил. Обидел так, что она жить больше не хочет.
И бросала трубку.
Когда я в 18 лет вышла замуж за Колю Гулькина, мне хотелось забыться. Мне нужен был всплеск других эмоций, чтобы немного погасить боль от предательства деда. Возможно, поэтому я уцепилась за Колю и посчитала, что он должен быть прекрасным мужем, потому что я однажды увидела, что он может починить кран, прибить гвоздь, сделать табуретку. Меня это привлекло в нем, ведь и дед был рукодельным и хозяйственным. Я подумала: мне тоже нужен такой мужчина. И вышла за него замуж.