Нани Кроноцкая
Зверь, именуемый Кот
8. О плохом воспитании
Похоже, древняя традиция трепетных дев падать в обмороки мне пришлась очень по вкусу.
Эта мысль была самой первой. Из тех, что тихонечко раздвигает плотную темную завесу, закрывающую сознание.
Вторая мысль была куда более трезвой и приземленной: “А где это я?”
Воды вокруг больше не было точно. И мокрой одежды и… этот монстр с шершавым языком, я надеюсь, мне тоже привиделся?
Осторожно открыла глаза. Салон автомобиля, я завернута в толстый пушистый плед, вокруг идет дождь, а на сидении рядом спит он… самый лучший во всем этом мире мужчина.
Интересно, когда я проснусь наконец, он исчезнет? Очнусь тихо, в морге или реанимации вся в капельницах и одна. Телефон, кстати, там где-то в луже остался. Никто ничего не узнает о том, что случилось.
Само собой всхлипнулось громко. Кот открыл вдруг глаза, вцепившись в меня быстрым взглядом, громко выдохнул нечто нечленораздельное, вроде: “Лю, ну как так-то!” и сграбастал в охапку меня всю, целиком, к себе крепко прижав.
От этого порыва мой ушибленный организм заорал острой болью, я взвыла, а Марк буквально отпрыгнул, смешно так глаза округлив.
– Грязные яги! Лю, как тебе удалось так быстро найти приключения и даже отпетых разбойников?
Ругательство интересное-то какое… Я смотрела на него, осторожно закутывающего меня в толстый плед, и глазам своим не верила. Мы расстались под зонтиком, поцеловавшись всего час назад. Откуда он здесь?
– Ты мне… ничего не хотел бы сказать? – слова дались с огромным трудом, я хрипела и кашляла.
Кот посмотрел очень внимательно, потом молча пощупал мой лоб. А после я поймала на себе его взгляд, откровенно скользнувший вниз по шее, куда-то к груди, и вдруг поняла, что под пледом на мне нет практически ничего, совершенно!
– Очень хочу. Но чуть позже. Я снял недалеко тут коттедж на два дня. Т-ш-ш, солнце, ничего пока только что не спрашивай. Говорить получается плохо, не напрягайся. Приведу тебя в чувство и поговорим. Не дергайся, Лю, с тобой больше ничего не случится, я рядом.
Я почему-то поверила сразу и окончательно. Стало немного легче, хотя сознание ускользало. С самого раннего детства на все беды и стрессы Илона Король реагировала дикой сонливостью. Свойство психики и организма. И теперь нещадно носом клевала, несмотря на все вокруг происходившее. Самое время уснуть: голая, босая, без телефона и в одной машине с мужчиной, которого видела в жизни один только раз. И мне все равно уже было. Только поспать отпустите бедную серую мышку…
Лента ремня аккуратно легла на плечо, и я сонно успела подумать, что меня берегут. Наверное, дело даже вовсе и не в компьютере бортовом, гневно ругающимся на непристегнутого пассажира. Больше не думалось. Мозг отказал совершенно. И поделом ему.
Машина загудела, замелькали огни на панели, но все это было уже просто сном. Как и дождь там, за пределами маленького нашего мира, ставшего так быстро странным: до боли знакомые незнакомцы в салоне дорогого автомобиля едут неизвестно куда.
Край сознания вяло зафиксировал остановку машины, тихо хлопнувшую водительскую дверь, тишину.
Осторожно подхватившие меня руки были такими родными и близкими. Запах мужчины кружил опустевшую голову. Тепло груди, к которой меня прижимали очень осторожно. Все было похоже на сказочный сон. Мой секретный: страшный очень, но с условно-хорошим концом.
Дыхание теплое у виска, очень тихое: “Потерпи, Люсь, скоро будет полегче!” А мне уже было совсем хорошо. Ни на что не променяла бы эти минуты. Особенно на возможность сидеть сейчас мрачно на кухне и разглядывать мокрые туфли. В родительском доме, который уже очень давно стал чужим.
Судя по звукам вокруг, мы уже были в коттедже. Меня туда явно внесли и даже куда-то сгрузили. Звуки и ощущения тела были словно приглушены, даже боль перестала быть такой острой. Но женское любопытство тоненьким червячком ковыряло сознание. Пришлось сделать над собой усилие и приоткрыть, наконец-то, глаза.
Глубокое кресло, мягкий свет в небольшом и уютном холле. Судя по возмущенному писку машины на улице, Марк забрал из машины свои вещи. А мои где, интересно?
Развернула свой плед, еще раз уверившись в своей полной и окончательной обнаженности. Что случилось со мной тогда, там, в подворотне? Не помню.
Подняла глаза и встретилась взглядом с совершенно бесшумно вошедшим Котом. Картина маслом: сижу я такая вся с голой грудью, мучительно соображая, что делать, и мужчина напротив стоит. И смотрит так…
Как на меня никто и никогда не смотрел.
Что с ним?
Как в замедленной съемке, еще не понимая, что делаю, и понимать не желая, я встала зачем-то навстречу ему.
Плед предательски соскользнул, обнажая и совершенно мальчишеские мои плечи и дерзкую, острую грудь. Косточки бедер, торчащие сиротливо. И гнездящийся на макушке целый стог непослушных и серых волос, после дождя распоясавшихся совершенно, завившись в тугие спирали, как довершение натюрморта.
Замерзшая, грязная, сильно избитая. Красивая я, недавно совсем говорил ты?
Рассматривай, Кот, и больше не заблуждайся.
Секунда, другая. И мне стало вдруг стыдно и зябко. Что вообще происходит со мной? Обхватила руками озябшие плечи, попыталась поймать рукою край сбежавшего на пол пледа.
А мужчина моей мечты, стоявший так близко и так далеко от меня, вдруг гулко сглотнул и делая ко мне шаг, прошептал сипло и быстро, словно боясь не успеть:
– Останови меня. Сейчас.
И протянул вперед руку, крепко поймав мою мятущуюся в страхе ладонь, останавливая порыв моего смущения. Наши пальцы столкнулись и сами переплелись, буквально цепляясь друг в друга.
– Нет.
В тишине дома мой голос раздался так странно: хрипло, ежва даже слышно, но очень решительно.
Это была точно я?
Шаг навстречу – и снова я понимаю, что назад пути нет.
Безвозвратно.
Сколько раз уже моя жизнь изменилась за один только сегодняшний день ?
Самый лучший во всем этом мире мужчина. Дыша тяжело отчего-то, Он все еще рядом стоит и на меня выжидающе смотрит. Как-будто бы хочет спросить что-то важное.
– Ты не будешь жалеть? Сейчас у тебя от всего пережитого просто откат. После стресса такое частенько бывает. А я не стану простым приключением, эпизодом, пойми.Ты умная девочка, я…
– Жалеть? Марк, ты это серьезно сейчас?
– Шутки в сторону, милая, я серьезный мужчина.
На губах его наконец-то скользнула улыбка, успевшая мне полюбиться так быстро. Соскучиться даже успела по ней.
Еще шаг навстречу, я чувствую жар его тела, а пальцы сплетаются крепче.
Теперь нас почти ничего уже не разделят. Ну… разве что вся его совершенно сухая одежда.
– Мне от страха бежать теперь быстро, без оглядки, сверкая пятками?
Он моргнул, широко улыбнувшись в ответ.
– Идея отличная. Вид сзади… у меня развитое воображение, Лю. Еще одно только движение, и мы уже не остановимся. Еще раз спрошу тебя: ты точно этого хочешь?
– А ты? – мне вдруг снова стало мучительно стыдно.
– С той самой секунды, как увидел я испуганную девушку в фойе метро, об этом мечтаю. Нет. Вру, разумеется, до пяти я успел сосчитать. Не маньяк, чай, какой.
Лгал, конечно. Хоть мы и клялись с ним друг другу не врать. Очень сложно поверить в такое…
Но мне сейчас было вообще все равно. А если вдруг я уже завтра умру и в моей жизни так и не случится подобных чудес? Зачем тогда жить?
Очень плохо меня воспитали родители.
С детства твердили они о любви, о доверии, верности. Вот и мечтаю теперь я о принцах на белом коне. Или котах на прокатных машинах. Нет, дорогой мой, никуда я теперь тебя не отпущу. Зубами буду держать, ногами, руками. Но счастливой сегодня побуду. Хоть коротеньких десять минут.
– А я, знаешь, маньячка, – поймала его недоверчивый взгляд, с духом собралась и продолжила: – Марк. Понимаешь… я сейчас сделаю страшную глупость и все такое. Мужчине, которого видела сегодня в первый раз, признаюсь, что, похоже, влюбилась. И поделать с собой ничего не могу. Между прочим, в любовных романах на этом месте герои обычно сбегают.
Он очень внимательно выслушал, даже не улыбнувшись. Несколько секунд помолчал, потом горячими пальцами свободной руки приподнял мой подбородок, вглядываясь в мое растерянное лицо, и сделал тот самый шаг.
Мы стояли вплотную, разделенные лишь сантиметрами. Я слышала стук его сердца, чувствовала его запах, от которого кружилась голова, и ноги совсем меня не держали…
– Ну и пусть он бежит, этот глупый герой из любовных романов. Если так малодушен. Нам-то что, Люсь? Мы не такие. Я, кстати, тоже маньяк.
Хотела ответить ему что-то умное или смешное, или полную и немыслимую ерунду, но уже не успела. Легкое прикосновение губ, на меня повлиявшее как внезапный и сокрушительный шквал. Он стремительно поднимал из глубин моих что-то давно забытое и категорически запрещенное. Я пошатнулась, колени мои подгибались, спина стала ватной, все тело теряло опору.
Он медлил еще несколько долгих секунд, словно что-то важное для себя решая окончательно и бесповоротно. Одно гибкое движение и у меня на спине оказались сразу обе мужские руки, обжигая, поддерживая, обещая.
Столкновение губ. Жадно, голодно, глубоко.
Мы целовались как ненормальные, как подростки в подъезде. Мы торопливыми прикосновениями взбивали сладкую пену безудержной страсти.
Он прижимал меня к себе так, как будто боялся, что я снова сбегу. И мне не было больно, хотя на моих тощих ребрах от ушибов следы уже наливались зловещей синевой.
Я цеплялась за его тонкую футболку, с восторгом осознавая, что этот великолепный мужчина вернулся за мной. Додумалась, наконец-то. И года ведь не прошло.
Здесь и сейчас, в этом маленьком доме, были только мы двое: взбудораженные, возбужденные и влюбленные.
Мы изучали друг друга, как пуще жизни жаждущие открытия новых земель неистовые пионеры.
Я даже бы и не заметила как он подхватил меня на руки, но пришлось разорвать поцелуй.
– В ванную, продрогшая Лю. Срочно. Ты кашляешь и сипишь как белуга.
Как белуги сипят я понятия не имела. И ляпнула, не подумав:
– Грязных девушек не уважаете, сэр Кот? Я не слышала сип белуги, но мыться сил нет совершенно. Прости. Можно только из ведра окатить меня и прополоскать, словно тряпочку.
Положив ему на плечо свою буйную голову, я закрыла глаза. У меня уже есть у меня в сундучке лучший в жизни моей поцелуй. Буду потом вынимать эти воспоминания и наслаждаться, как главным сокровищем этой Вселенной.
– Хочу основательно нежно и долго любить одну совершенно отчаянную девушку. Но вначале я все же тебя вымою и осмотрю. В нас крепко вбивали кое-какие навыки оказания первой помощи. Ухо к носу пришить не смогу, но немножечко подлатаю. Согласна?
Возражать не хотелось. После случившегося здесь, я вдруг разом расслабилась, словно мы с ним действительно преступили через незримую черту. Дверь за спиною закрылась, отступать больше некуда, мы с Котом теперь по одну сторону баррикад.
Спешить больше некуда.
9. Глупости
Только поджав колени к груди, сидя в ванной, аккуратно намыленная, я начала вдруг задумываться. Сижу я такая прекрасная, в синяках, голышом, уже даже практически чистая. А что дальше?
Хорошо так сидеть: с совершенно закрытыми глазами, ощущать теплые руки на коже, целомудренно и усердно меня намывающие. Пальцы, разбиравшие волосы, которые норовят стать запутанной паклей. Как в детстве, когда строгая мама уставала от многочасового моего бултыхания в ванной и приходила “заканчивать все это безобразие”. Нежно, терпеливо, молча.
– Марк… – я не могла смолчать больше. Голова треснет же так от дурацких фантазий. – Как ты нашел меня?
– Как обычно, вполне симпатичной, – руки вдруг замерли, а потом одно лишь движение, гладящее, скользнувшее по спине как-то особенно чувственно, и голос его изменился. – Прости.
Тонкие струи согревающей и очищающей самую душу воды пришли сразу же вслед за этой странной лаской. Захотелось увидеть его сейчас же. Но мокрое лицо было в мыле, и мне удалось лишь слепо откинуться, словно ища его голос.
Влажные пальцы осторожно прикоснулись к щеке, по скуле пробежались к подбородку, сгоняя хлопья пены вниз.
– За что? – смогла тихо выдавить.
Тихий вздох. И ответ, прозвучавший немыслимо близко, у самого уха:
– Я мог опоздать. Тебе крепко досталось.
Смешной. Мне вообще в этой жизни крепко доставалось. Видимо, он просто вечно опаздывал.
– Как вообще ты там оказался? Марк, ну я буду клещами тянуть из тебя? Говори же, мне важно услышать!
И глаза даже открыла. Вся такая голая, мыльная, зато в праведном негодовании. Это я сделала зря. Кот сидел очень близко на корточках, мокрый, в прилипшей к телу футболке, и волшебными своими глазами смотрел на меня. Один такой взгляд которых вышибал сразу дыхание и все мысли сводил лишь к желаниям.
Он моргнул. Громко сглотнул и шепотом почему-то ответил:
– Ты когда убежала, я понял. Ну… в общем, много всего. В интернете нашел этот коттедж, его оплатил. Пока через КПП ваше проехал, пока электричку нагнал…
– Как тебя пропустили?! – важнее, конечно, вопросов сейчас просто не было. Глупо как все.
– У меня есть… убедительные аргументы. Это неважно. Лучше скажи, как тебе удалось так быстро найти приключения на свои… ребра.
Как ему объяснить, что все это совершенно неважно? Что знать мне теперь нужно другое.
– Зачем, Кот?
– Ты еще не поняла? Или снова мы малодушничаем, маленькая врушка?
Словно строка из мессы всплыла. Так бы он мне и ответил. Они, наконец, соединялись в сознании: этот волшебный мужчина, меня героически спасший, и тот, кто за прошедший год стал мне роднее и ближе всех в мире.
– Ответь. Я упрямая мышь, ты же знаешь.
– Не хочу отпускать тебя.
Так просто. И так прозвучало щемяще. Столько тихой боли мелькнуло в этих словах, что я даже вздрогнула. Медленно отжала свои непослушные волосы, пряча взгляд.
– Я, кажется, уже чистая. Полотенце тут есть? Или так и будем сидеть до утра в пене и холодной воде: только ты, я и мочалка?
Вечно улыбчивый Кот почему-то даже не усмехнулся. Он ждал другого ответа? Что мне было сказать? “Не отпускай никогда-никогда-никогда, я вся ваша навеки!” И что бы он делал со всем этим счастьем? Ненужным и несвоевременным.
Медленно встал, тут же развернувшись спиной ко мне, и вышел, больше не проронив даже слова.
Обиделся на меня? Почему и за что? Что тут, черт подери, происходит?
Мучительно и неуклюже я попыталась встать. Не получилось. Голова кружилась еще очень здорово, ребра нещадно болели, а рука почему-то отказывалась работать. Зато получилось встать на твердые и непоколебимые почти четыре точки опоры. Это когда жопка кверху, нос вниз. Зато не качает и падать не высоко. Сейчас я крепенько уцеплюсь рукой за край ванны, сяду тихонечко на колени, а там…
– Ты получаешь какое-то странное удовольствие, делая глупости, Лю? Я принес полотенце, куда поползла.
Стою я такая красивая на четвереньках, а где-то там, выше, мужчина моей мечты удивленно смотрит на все это безобразие. И, видимо, даже сочувствует. Ну и кто я после этого?
– Даже не спрашивай. Помоги лучше мне встать.
На спину приземлилась пушистая ткань, обернулась вокруг бренного тела, промокая и оборачивая. Черт! Вот это я влипла. От одной только мысли о том, что эти крепкие и красивые руки мужские осторожно проводят ладонями по спине, меня затрясло, как в строительной камнедробилке.
А потом эти самые руки меня осторожно подняли, подхватив, и унесли, как ту самую мышь, в когти попавшую к сытому хищнику.
– Мне бы одеться. Хоть капельку, – голос я все таки подала, на всякий случай. – Разнообразия ради, немножко совсем. А то у нас явное гендерное неравноправие. И вообще, зачем ты меня совершенно раздел?
Ничего не ответил. Принеся меня молча на кухню, осторожно выгрузил на маленький кожаный диванчик. Тут было уютно: круглый деревянный стол, над которым висел красивый соломенный абажур светившего теплым светом светильника.
Невзирая на белые ночи, в доме было довольно темно: кухня разместилась на большой застекленной веранде, плотно увитой диким виноградом. Кожаная мебель, темные шкафы. Марк быстро осваивался здесь, нашел чашки, включил электрический чайник. Он вообще выглядел тут органично и сосредоточенно, точно капитан небольшого суденышка, что уверенно идет по волнам прямо в шторм.
– Пиджак и белье уже в стирке, платье… я твоими вещами чуть позже займусь. Прости, нужно было тебя осмотреть и быстро растереть. А пока могу только дать тебе еще одну свою, запасную футболку. Последнюю. Могу для равноправия снять свою мокрую и повесить на сушку.
И я не успела ответить ему, как одним ловким движением Кот сдернул с себя все еще влажную серую футболку и остался в одних только джинсах. Я только пискнуть успела. И попыталась зачем-то плотнее закутаться в банное полотенце. За что мне эта пытка мужчиной? Снова и снова. Он был великолепен. Раздетый значительно лучше прилично одетого. Таких надо показывать в каждом кино, и настроение женской половины планеты сразу улучшиться. Воздух будто сгустился вокруг. Мне стало душно.
А Кот лишь бровью повел в ответ на мою странную реакцию и повернулся спиной. Шок номер два. Не, спина была у него изумительная: тугие выпуклости и впадинки, как рисунок на морском дне. Но дело не в этом. Во всю спину Кота красовалась роскошная цветная татуировка: морда хищника (из семейства кошачьих, конечно же). Зверь очень внимательно смотрел на меня своими необыкновенными глазами, словно он что-то знал.
И я вдруг очень ясно все вспомнила: темная грязная подворотня, мужской визг и… огромный зверь. Такой необычный, пепельно-светлый, с плотной, приятной на ощупь шерстью. И мокрый нос.
Как загипнотизированная встала, тихо подошла к заваривающему чай мужчине со спины. Я совершенно все сейчас почему-то забыла. Где я, кто он, что вообще мы тут с ним делаем этой ночью?
Прикоснулась пальцами осторожно к теплой гладкости кожи, самыми кончиками пробежалась по звериной морде, словно лаская. Марк вздрогнул, развернувшись ко мне потрясающе гибким движением сильного тела.
– Ты… его видишь? – отчего его голос отчетливо дрогнул? Почему глаза эти смотрели в лицо мне с таким изумлением?
– Даже узнала, похоже. Я брежу?
Горячие ладони на моих щеках. Откуда взялись? Большой палец погладил мне губы, вдруг ставшие болезненно-чувствительными. Глаза в глаза. Я снова тонула в них, безнадежно, как в омуте, теряя опору под ногами, захлебываясь, не дыша.
– Я пытался себя остановить до последнего. Оба бредим, похоже.
Он не дал мне ответить, глупые все слова собирая губами как капли. Нежные прикосновения снова раскручивали чудовищный ураган. Только надежды на то, что я снова смогу убежать, больше не было.
Обязательно он догонит.
Потянулась навстречу, роняя последнее свое полотенце, обнимая обеими руками его, прижимаясь всем телом. Что делаю я? Или мы…
©Нани Кроноцкая 2022-2023
Специально для ЛитРес.
10. Лю
Мы.
От соприкосновения тел, горячего, бьющего током, он вздрогнул, и я, наконец, ощутила всю степень его возбуждения. И пришла в голову грустная мысль: я уже даже успела забыть, как все это выглядит…
Поцелуй становился все чувственней, все глубже и откровеннее. Я открыла глаза: невероятно хотела увидеть каждую нашу секунду сейчас, все черты успевшего мне полюбиться лица. И столкнулась с точно такими же жадным, мужским взглядом.
Лесное озеро перед грозой. В котором теперь бушевал морской шторм.
Как оказались мы на кровати?
Помню лишь, как остановила его, уложив на спину. Как медленно и бесстыдно сама раздевала, любуясь. Ловила его темный взгляд, ставший вдруг беззащитно-доверчивым.
Мой лучший в мире мужчина был словно специально для меня вылеплен свыше. Каждая мышца его гибкого тела станет теперь моим личным фетишем. Я касалась его, трогала, гладила, целовала, вызывая с огромным трудом сдерживаемые тихие стоны и все ускоряя и без того тяжелое мужское дыхание. Получая от этого острое, чисто женское удовольствие.
– Сумасшедшая. Иди ко мне, или я сейчас здесь погибну.
Нависла сверху над ним, губ касаясь, заглядывая в лицо.
– Я хочу это видеть.
И моя грудь оказалась в горячем плену его чутких ладоней. Наслаждающихся процессом этой чувственной пытки здесь было двое. Мы.
– Ну, нет, – прошептал мне в ответ Кот, – эта песня поётся дуэтом.
Губы приникли к губам, и вдруг мир мой перевернулся, совершив головокружительный кульбит. И вот уже надо мной возвышается мой самый лучший мужчина. Мое наваждение.
Руки, губы, язык. Толчки поцелуев. Кажется, я очень скоро стану лишь вязкой лужицей в этих руках. Кипящей и булькающей крупными пузырями. Мучительно испаряющейся прямо сейчас.
Разведя широко мои колени, дрожащие и упорно цепляющиеся за какую-то странную мысль о том, что я недостаточно хороша для такого мужчины, он вдруг замер. Выдохнул прямо в ухо мне тихо:
– Лю. А ты ведь не предохраняешься? Прости, но не ношу с собой на прогулки по случаю презервативы.
И тут меня смех разобрал, такое пошленькое совершенно хихиканье. Никакой абсолютно романтики.
– Не бери в голову. Предохраняюсь.
Зачем я это делаю? Я смотрела на возвышающегося надо мной Марка и отчетливо понимала: даже если случится абсолютное чудо, и вопреки законам природы мне достанется от него сейчас этот подарок… Я буду счастлива. Он пусть летит дальше, а я со своим маленьким кусочком счастья останусь. Но ничего не получится, к сожалению. Не стоит мне даже мечтать.
Я сжалась, нервно сглотнув в ответ на внимательный его взгляд. Он все понял.
– Ты мне обещала не врать, помнишь? – легкий поцелуй в лоб, касание носа губами, и словно сразу стало светлее. – Так не пойдет, моя маленькая лгунишка. Не пойдет.
Он обрушился на меня, лаская, осознанно выключая сознание. Его руки на бедрах раскрыли меня, словно книгу. Касание горячих пальцев, уверенное, но осторожное.
Кончики погружаются в мой влажный плен, с моих губ срывается громкий стон. А в ответ – низкий рык, совершенно звериный. Глубже, шире.
С каждым новым толчком этих мучительных пальцев, с каждым сплетением губ, языков, соприкосновеним обнаженных тел – крик вырывается из груди, и мне не сдержать его. Я обезумела совершенно! Надеваюсь сама ему на руки, выгибаюсь навстречу, бьюсь в судорогах накатывающей и накрывающей с головою волны.
Раскручивающаяся изнутри меня спираль страсти и желания выстрелила, вытянулась громко звучащей струной. Я в руках у мужчины, ласкающего меня губами, руками. Одними глазами рассказывающего мне сейчас самую главную историю моей жизни. О том, что я для него драгоценна. Открыто, правдиво и нежно.
Время словно бы остановилось, и я рассыпалась на тысячи маленьких Люсь. Раскатилась стеклянными шариками по сорванному покрывалу. Нет меня больше здесь, я размазалась тонким слоем по этим рукам.
– Ты похожа на расцветающий нежный цветок. Настоящее чудо, бесконечное удовольствие.
Я открыла глаза, с трудом понимая, что лежу на его плече, и мужская рука нежно поглаживает мою спину, а крупный мужественный подбородок прямо перед глазами. И покрытая светлыми густыми шерстинками грудь.
– А… ты?
Тихий смех, поцелуй нежный в лоб.
– Заниматься любовью, Люсенька, это не только физиологический акт. Я хочу тебя, мышка. Но это потерпит. Очень болит?
Я перевела взгляд туда, где пальцы кота осторожно массировали мою кожу.
Да, картина была впечатляющая: синяк во весь бок, медленно сползающий на бедро, переливаясь всем спектром от багрового до сине-фиолетового.
– Вообще не было больно, Марк. У меня такого ни с кем не было и никогда. Это нормально?
– Ты ведь не это хочешь спросить?
Ну вот за что мне такой умный мужчина, скажите?
– Что мы будем делать теперь?
Тихий вздох, рука снова пошла в путешествие по моему плечу. И я ощутила, что и мне было мало. И я тоже хочу.
Илонка Король впервые хотела мужчину, у меня многое было впервые теперь.
– Я попробую выбить себе три дня отпуска. К сожалению, ничего не могу обещать, служба.
– Вот вообще не об этом спросила. И ты это знаешь.
Поцелуй снова в шею, в плечо, как у него это так получается?
– Люсь. Ну почему ты вибрируешь? Скажи, что такого случилось?
Рука, будто случайно спустившись, коснулась груди. Запретное удовольствие продолжалось.
– Например, то, что я лежу голой на постели с мужчиной, которого увидела впервые… чуть больше, чем полсуток назад. Неожиданно, да? Что ты делаешь, Марк?
– Углубляю знакомство, – он тихо смеется в ответ, опять уже откровенно лаская. – Тебе же не больно?
У меня тоже есть руки. И пусть я неопытная и вообще глуповата, но где у мужчины находится… все, что находится очень легко, я давно уже знаю. И секунду спустя мои пальцы касались очень внушительной выпуклости под все еще нас разделяющей простыней.
– Как ты там мне сказал? Эта песня поётся дуэтом? Отвечай на вопрос, хитрый Кот.
Он вздрогнул от моей неожиданной смелости, закусил свою губу и плавным движением развернулся ко мне, открываясь.
– А если подумать иначе? Мы общались с тобой целый год, каждый день, почти не отрываясь от экрана. Я знаю о тебе все, моя маленькая. Два свободных и взрослых человека оказались в постели только год спустя. Так лучше?
Да, так вполне ничего уже было, мне даже немножечко полегчало. Конечно, самую малость, поскольку рука его опустилась на ягодицы и вела себя совершенно фривольно. Впрочем, как и моя.
– Последний вопрос: почему Люся? Что это за глупости?
Эта загадка мучила меня целый год. Люсей я стала практически сразу, уже через пару ночных разговоров он-лайн и первого же сеанса видеосвязи. Я тогда случайно нажала на видеокнопку, а Кот был так феерически весел, что просто не захотелось его прерывать, убегая на звук.
– Потому что люблю. А ты говоришь… глупости. Нет, моя золотая, глупости – это когда влюбляешься в голос, в картинку на экране. Как будто мальчишка на своем первом свидании ждешь каждую новую строчку. И понимаешь, что медленно сходишь с ума.
Я даже села. Ослышалась? Мне все это снится?
©Нани Кроноцкая 2022-2023 Специально для ЛитРес.
