Нана Рай
Морской коктейль из любви
– Аня.
– Матвей.
Он растрепал каштановые волосы и улыбнулся. Вот только улыбка получилась вымученная, как у больного при смерти. Теперь мозаика сложилась, и Аня поняла, почему название магазина вызвало чувство дежавю. «Мастеровой» принадлежал семье Матвея. За тринадцать лет прошлое настолько покрылось пылью, что теперь только встреча лицом к лицу с человеком, которому Аня когда-то была готова посвятить жизнь, вернула воспоминания.
– Ты вернулась… Слышал… развелась, – кажется, Матвей не знал, что говорить, поэтому лепил всё, что приходило на ум.
– А ты, значит… Нюша, да… – Ане хотелось откусить себе язык.
– Ага… Поженились недавно, – он встрепенулся и расправил плечи. – Ну, что было между нами в прошлом, то уже прошло, так что… друзья? – Матвей с широкой улыбкой протянул ей руку. В голубых глазах заискрился смех.
Аня порывисто всунула ему в руки корзинку и тоже улыбнулась, холодея внутри.
– Друзья. Знаешь, я после дороги, – она отступила к выходу, – так что… увидимся.
Кажется, он сказал ей: «Увидимся». Или: «Конечно, до встречи». А может: «Не уходи». Но нет, последнее вряд ли. Аня неслась вниз по улице, мечтая никогда не возвращаться в родной город. Искала покой, а нашла… помутнение.
Она замерла напротив смотровой площадки и подошла к перилам. Вдали бушевало тёмное, непредсказуемое море, словно отражая состояние её души. Эмиль с манерными замашками стёрся из памяти, как исчезают следы на мокром песке под натиском волны. И теперь на сердце вновь горело одно-единственное имя: Матвей. Матвей, который был женат. Но не на ней. Вот какая могла быть у Ани жизнь, если бы мать не отправила её учиться в Москву. А ведь она могла стать Нюшей. Его Нюшей. А не Анни, как любил ее называть Эмиль.
Но теперь она не Анни, и не Нюша. Она Аня. Просто Аня.
Она вернулась домой под пристальным взглядом звёзд на ночном небе. Дом тихо поскрипывал, а когда Аня открыла двери, заскрипел ещё сильнее, словно радостный пёс, встречающий хозяйку. По крайней мере, ей хотелось так думать. А ещё хотелось спать, потому что эмоции, которые обуревали Аню ещё полчаса назад, вдруг иссякли.
Она сняла сандалии и в кромешной темноте на цыпочках поднялась на второй этаж. Но глаза быстро привыкли к сумраку, и вскоре Аня уже различала очертания мебели. В спальне включила настольную лампу на тумбочке и скрутилась комочком на кровати, стараясь разобраться в себе. Но через пару минут дверь раскрылась, и мама хлопнула по выключателю, заливая комнату резким светом.
– Ты хотя бы сказала, что вернулась! Я успела убраться на кухне и посмотреть целую серию турецкого сериала, а это на минуточку пару часов, – мама куталась в белый махровый халат, очень похожий на те, что выдают в гостиницах. – Пошли.
– Мам, я спать хочу, – Аня натянула на себя покрывало в зелёный горошек, про себя недоумевая, как ей раньше могла нравиться подобная безвкусица.
– Но ты не ужинала! Скоро греметь костями начнёшь!
– Обещаю, завтра увеличу свой рацион на тысячу калорий. И мясо нарастёт. Но не сегодня.
Под покрывалом было слышно, как мама нерешительно топталась на месте. Затем выключила свет, и Аня осторожно выглянула.
– Мам, почему ты отправила меня к Матвею? – прошептала она.
– Ты серьёзно? – мама покачала головой. – Совсем девка от голода памяти лишилась. Я же говорила, он починил…
– Мама, это же Матвей! – вскрикнула Аня. – Если бы ты не отправила меня в Москву, то я бы вышла за него замуж! – она осеклась, вдруг по-настоящему испугавшись своих чувств.
Мама смотрела на Аню, в широко раскрытых глазах плескалась растерянность.
– Я думала, твои чувства давно угасли.
– Матвей не такой, как Эмиль, и никогда бы мне не изменил.
Мама покачала головой:
– В твоих словах слишком много «бы». Ложись спать, а завтра поговорим, – она открыла окно и поцеловала её в лоб, – спи, солнышко.
Когда мама ушла, Аня неохотно переоделась в шелковую пижаму, которая приятно холодила кожу, и забралась на широкий подоконник. Тёмное море лениво шумело вдали, и прислушавшись, Аня различила знакомую мелодию. Ту самую, которую играл молчаливый хозяин магазина «Мелодия души». Удивительно, но стало спокойно. И Аня улыбнулась.
День второй
Сегодня она не позволила себе дать слабину. Аня всегда старалась быть хорошей, но эта хорошесть привела её к разбитому корыту в тридцать лет. А некоторые просто берут и забирают чужое счастье. Наступают на горло совести, если она есть, и делают то, что хотят.
Аня решила стать такой. Наглой, самоуверенной и, чёрт возьми, счастливой. Она надела чёрное обтягивающее платье, которое ещё сильнее подчеркнуло худобу. (Да, пару килограмм наесть не помешает). На плечи накинула красный пиджак. В макияже особый акцент сделала на длинных ресницах и темно-карих глазах, подкрасив губы лишь блеском.
– И куда это ты такая красивая собралась? – вместо приветствия спросила мама, когда Аня выкрала у неё с противня пирожок с мясом.
– Гулять, дышать морским воздухом, мам. Я уже и не помню, когда отдыхала, – она откусила кусочек и запила кипячёным молоком. Пористое тесто таяло во рту.
– А что насчёт Матвея?
Подозрение только усиливалось, поэтому Аня засмеялась и чмокнула маму в щеку:
– Забудь. Помутнение рассудка от усталости.
Лицо мамы разгладилось, и она довольно заулыбалась:
– Хорошо, тогда отдыхай, солнышко. Я скоро убегу на смену, и меня не будет до позднего вечера. И завтра тоже… Но потом, – мама лукаво подмигнула Ане, словно была юной студенткой, – мы с тобой оторвёмся!
Аня, хихикнув, чуть ли не на ходу натянула босоножки на маленьком каблуке. На улице она пожалела, что надела пиджак, поэтому кинула его на кресло-качалку в углу террасы, чтобы не возвращаться домой и не нарваться на лишние расспросы.
Тёмные круглые очки, какие любили носить в девяностые, должны были добавить шарма. По крайней мере, Аня надеялась, что московский лоск поможет ей заполучить простодушного Матвея, который всю жизнь прожил в маленьком меланхоличном городке.
– Анька, здравствуй, девочка! – громкий старческий голос заядлой курильщицы окликнул Аню, когда она спускалась по склону на центральную улицу.
Их соседка Ольга Сергеевна, широколицая женщина с короткими седыми волосами, сидела во дворе своего дома – низенького скособоченного, но уже привычного. Перед старухой стояли ведро с картошкой, таз с водой для очищенной и лежала гора кожуры под ногами. Постарела Ольга Сергеевна, постарела. Морщины уже пестрили по всему лицу, а не только возле глаз и рта, кожа совсем загрубела и потемнела. Неизменным осталась лишь сигарета, зажатая между зубами.
– Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Смотрю, весёлое занятие у вас, – Аня оперлась о забор, дрогнувший под её весом.
– А то, готовлюсь. На ужин внуки приедут, а они проглоты ещё те. На пюре молятся. Им и три кастрюли сделай, всё мало будет, – добродушно пропыхтела соседка.
Аня припомнила двух мальчишек-близнецов, которые любили дразнить её через забор: «Анка-тараканка! Анка-тараканка!». По сколько им сейчас? Двадцать пять где-то.
– Это хорошо, что внуки проведывают, – улыбнулась Аня. – Есть новости?
– Да какие новости? – Ольга Сергеевна кинула окурок в траву и придавила ногой. – Так, варимся под солнцем, ничего интересного.
Аня нахмурилась и смущённо потопталась на месте:
– А вы ничего не знаете про владельца магазина, где гитары продаются? Вчера случайно зашла и… – она замялась. – Странный он, короче. Молчаливый сильно.
– Ты за Олега, что ли? – картошка в руках старухи снова юрко завертелась под лезвием ножа, и длинная кожура червяком поползла вниз. – Знаю. Я всё про всех знаю. Он к нам лет пять назад переехал. Хороший мужик, спокойный и молчаливый, как ты заметила. Но на гитаре играет, как змей искуситель, не иначе. На всех праздниках выступает, аж сердце заходится от его музыки.
Аня задумалась. Она услышала только маленький кусочек мелодии и то ощутила на себе ее магическое влияние.
– И больше ничего?
Ольга Сергеевна потёрла тыльной стороной ладони нос и кинула очищенную картошку в таз:
– А что ещё… Ну, вроде как семью он потерял, вот такой и молчаливый. Больше не знаю. А что ты так спрашиваешь, понравился? – ухмыльнулась она.
– Да что вы, Ольга Сергевна, – засмеялась Аня и замахала руками. – Я его даже не видела, он в углу спрятался, – но улыбка сразу стухла после следующих слов соседки:
– А вообще, Анька, ты что удумала? Вернулась из Москвы наших мальчишек охаживать? – женщина оперлась локтями о колени и свела брови на переносице.
Столь резкая тема сбила с толку, и Аня не сразу отреагировала:
– О чём вы?
– Да видела я вчера, как ты из Матвейкиного магазина как ошпаренная выскочила. А сегодня напомажена, как ясен день. После развода себя так не ведут. У тебя-то глаза чернющие, как у цыганки. В такие заглянешь и пиши пропало бедолага.
Аня нахмурилась и скрестила руки на груди:
– Ольга Сергеевна, развод-то тут причём! И вообще, вы все неправильно поняли, – она с тоской глянула на дорогу. Затянулась беседа, пора и честь знать.
– Ладно, ладно, не сердись. Я просто переживаю, чтобы ты по маминым стопам не пошла. А то дел наворотишь, а нам расхлёбывать.
– Маминым? – словно оглушённая повторила Аня. Уходить расхотелось. – Мама никогда не разводилась.
– Так, я и не про развод говорю.
– Господи боже, Ольга Сергеевна, ну что за загадки?! – всплеснула руками Аня и так сильно схватилась за забор, что тот чуть не рухнул.
Старуха крякнула и встала, разминая спину:
– Не в том возрасте я, чтобы загадки загадывать. Но и не вправе рассказывать тебе, что мама не удосужилась. Так что, не в обиду, деточка, но веди себя осторожно, – и на этих словах пошла она в дом, видимо, за новой сигаретой.
Вот так, без слов прощания оборвалась их странная беседа. Старческий маразм, не иначе, но фраза женщины плотно засела в мозгу. Всю дорогу до магазина Матвея Аня бормотала под нос слова Ольги Сергеевны, пытаясь понять, что она имела в виду, и обещала себе поговорить с мамой и прижать её к ногтю. В юности Аня не обращала внимания на многие вещи, но сейчас переосмысливая прошлое, появлялись вопросы. К примеру, почему мама стала так настаивать на поступлении Ани в московский вуз, если изначально хотела, чтобы дочь училась в родном городе? И это только первое, что вспомнила Аня. Если покопаться, можно было много интересного найти.
Днём в магазине сантехники всё также было не сильно многолюдно, и Аня лениво ходила мимо стеллажей, поглядывая на стойку. Но сейчас там стоял худосочный паренёк с брекетами на зубах. Так себе продавец, конечно, но в их городке кадрами не разбрасываются. Когда ушёл последний посетитель, Аня не выдержала и подошла к парню:
