Надежда Храмушина
Лихоимка
Как только вернулась решимость, я поднялась и пошла в своём первоначальном направлении, с которого меня сбила моя глупость. Шла довольно долго, но вскоре, заметила, что перестали хрустеть ветки под моими подошвами, лес редел, а туман, наоборот, надвигался всё ближе и ближе. Между деревьями уже маячили проблески странного пейзажа. И вот, я вышла из леса. Передо мной была равнина от горизонта до горизонта. И выглядела она, как застывшее море, серое, безжизненное, со стоящей вдалеке четырёхугольной высокой башней. Налетевший ветер сразу вцепился в меня, как когтями. Я еле устояла на ногах и стала разглядывать башню.
Деревянная башня не выглядела зловещей, а наоборот, казалась, что именно она является целью моего пути. Но до неё был немалый путь по огромным плоским валунам. Поверхность камней была ровной, хоть и один край каждого был причудливо поднят и изогнут на манер гребешка волны. Я осторожно наступила на камень. Сделала шаг. И отчётливо услышала тихий шум волн. Почувствовала мелкие солёные брызги на лице и руках. Я отскочила назад. Постояла немного. Потом опять встала на камень. Море было, но только я его не видела, я его чувствовала. Я сделала несколько шагов. Свежий морской ветер бросал в меня мелкие брызги, и я слышала, как невидимое море бросало свои невидимые волны на невидимые скалы. Я пошла вперёд по застывшему морю, прыгая с камня на камень. Расстояние до башни сокращалось очень медленно. Я даже не могу определить, сколько до неё – пара километров или все десять. Через некоторое время я встала, привалившись к гребешку и переводя дыхание. Там, вдали за башней, на краю равнины, я отчётливо увидела пики синеватых гор. Могу поспорить, что когда я ступила на равнину, то их не там было. Но не заметить такие высокие горы, было просто невозможно. Да, конечно, морок, и всё не так как кажется. Я снова пошла вперёд. Моё лицо, верхняя одежда и обувь промокли насквозь. Я не сводила глаз с далёких гор. Семь высочайших пиков уходили в небо, и оно над ними было намного светлее, чем небо над остальным миром.
И вот я подошла к башне. Высотой она была метров десять. Дерево, из которого она была построена, было чёрным от времени, и мокрым от брызг. Я стояла перед массивной дверью с железными ржавыми засовами. Наверху, на уровне второго этажа, были два раскрытых окна. Я поднесла руку к двери, чтобы постучать, но дверь открылась сама и из башни вышла женщина. Тёмный, цепкий взгляд пристальных глаз, от которого я на мгновение окаменела. Да, именно так – окаменела. Но потом она улыбнулась, моментально став такой милой и домашней, и сказала:
– А я раньше тебя ждала, неужто заблудилась?
– Да, поплутала немного.
– Пошли быстрее к огню, согреешься. Да и проголодалась, небось.
Мы зашли в большую комнату, просто обставленную, с жарко растопленным камином у противоположной стены. Посреди комнаты был круглый стол, богато заставленный яствами. Сразу у двери, вдоль стены, круто шла лестница на верхние этажи. Я подошла к камину и села напротив него на низкую табуретку. В камине не было дров. Горели камни. Приятное тепло сразу же поползло по всему телу. Я украдкой посмотрела на хозяйку. На ней была длинная серая юбка, светлая кофта, с наброшенной на плечи шалью. Волосы у неё были зачёсаны назад, в тугой пучок. На вид её было лет сорок. Она повернула ко мне своё лицо, снова улыбнулась и пригласила меня за стол. Когда она открыла крышку супницы, я поняла, насколько я голодна. Аромат супа был дивный. И вкус его был соответствующим.
Я благодарно посмотрела на хозяйку:
– Никогда ничего подобного не пробовала. Очень вкусно.
– Так я старалась, очень уж хотелось тебя порадовать.
Я не стала просить добавку, потому что на столе было ещё десяток заманчивых блюд, и я попробовала едва ли половину из них. Хозяйка не ела, только пила из высокого непрозрачного стакана какой-то напиток. Она дождалась, когда я наелась и поблагодарила её, и пригласила меня в верхнюю комнату. Только я встала из-за стола, он моментально оказался пуст. Видя мой удивлённый взгляд, хозяйка улыбнулась и махнула на стол рукой, стол тоже исчез. Слава богу, что хоть чувство сытости во мне осталось. Я пошла за ней на второй этаж. Лестница была хоть и крепкая, но скрипучая. Каждая её дощечка подавала свой неповторимый звук. На втором этаже, в комнате невероятного очертания, презревшей законы геометрии, стоял массивный письменный стол, с разложенными на нём книгами и бумагами. Посреди стола стояла чернильница гигантских размеров и, под стать ей, лежали длинные перья. Напротив стола стоял небольшой диванчик, покрытый мохнатой шкурой какого-то животного. А ещё в комнате было два окна. И за ними не было бесконечной степи. За окнами плескалось настоящее море, причём, некоторые волны доходили почти до самого окна, закидывая в комнаты свои холодные брызги. Хозяйка закрыла оба окна и показала мне на диванчик:
– Садись!
– Я так долго ждала, когда снова окажусь у вас.
– Долго? – Она удивлённо подняла бровь.
– Да, больше тридцати лет.
– Девочка моя, – она повернула свои длинные тонкие пальцы, в которых оказалось зеркало – посмотри-ка сюда!
Я взяла из её рук зеркало и заглянула в него. Из зеркала на меня смотрела я, только мне снова было тринадцать лет.
– Невероятно. Но это просто у вас зеркало такое, волшебное, я знаю.
– А знаешь ли ты, как далеко отстоит то, что ты знаешь, от того, что есть на самом деле? В вечности нет времени. Я тебе в нашу первую встречу сказала, что время идёт за тобой с такой же скоростью, с которой ты пытаешься уйти от него.
– В нашу первую встречу? Это были Вы?
Она засмеялась:
– Какие же вы смешные и наивные, люди. Ладно, не буду тебя дальше мучить. Ты ведь пришла получить ответы на свои вопросы.
– Да, мне кажется, что у нас ничего не получается. Мы не смогли стену в провале восстановить, не знаем, в чём дело. Мы не нашли предмет, который разрушил стену и поработил вашего брата. Мы даже не знаем, что это за предмет. Мы не смогли прочитать знаки на свитке. У нас есть кое-какие догадки о злодее, но это всего лишь догадки. Слишком много не связанных друг с другом событий, которые происходят с большим разбегом по времени и факты совсем не последовательны.
– На самом деле, ты ведь уже поняла, что закров простреть только ты сможешь. Одна иди. Не бери с собой ни огня, ни смолы. Всё поймёшь, когда у закрова окажешься. Возьми с собой только свиток. И не пытайтесь его прочитать, закрыт он от людей. Прикосновение к древним знаниям не всегда имеет хорошие последствия. Не для вас знаки на закрове начертаны, писал их тот, кто познал мудрость обоих миров, и своим милосердием закрыл суть их. Уничтожь все списки со свитка, которые вы сделали. Не надо их оставлять. И помни, что последствия от разрыва пелены разбросаны по вашему времени хаотично, без порядка. Потому что лиходей впал в неистовое безумие, когда понял, какая сила к нему из недр поднялась, понял, что может он, как в волны, прыгать в разные времена и пространства. Думал он, что безнаказанно может свои злодейства творить. Но никто не имеет права изменять судьбы других. В конце концов, когда-то всё встанет на свои места и на каждого злодея есть свой меч карающий. Потому что, как нет края земли, так нет и края света. И когда вы, люди, делаете правое дело, обязательно у вас появляются товарищи, которые пойдут с вами до конца.
– А можно ещё задать вопрос?
– И не один.
– Снегурочки из моего сна. Кто они такие? Они у меня до сих пор перед глазами стоят.
– Снегурочки? – Она улыбнулась – А как, по-твоему, маленькой девочке объяснишь, что она оказалась в волшебном мире? И чтобы она себя не чувствовала одинокой в путешествии. И чтобы он ей запомнился. На тридцать лет.
– А что за звук был, когда я к вам во сне приходила, тревожный такой?
– Это голоса нижнего мира, скорбящие о потерянном брате, слились в единый отзвук. А сейчас ты их не слышишь потому, что уже вернулся он к нам, хотя ты только собираешься это сделать. Я же тебе говорила, что у нас здесь всё не так, как это кажется. Порой намерения в вашем мире, здесь у нас, производят такой же результат, как и само действие.
– Вы правы, мне, наверное, никогда это не понять. – Я кивнула – И ещё, нам кажется, что человек, который разрушил стену, уже умер.
– Ну, знаешь, смерть это не всегда избавление от тягот бренного тела. Не все отходят с миром. Может быть и такое, что тяготы и скорби лягут на них тяжёлым грузом там, где они будут искать отдохновения. И смерть их бывает люта. Но это их выбор, они сами отсекли себя от добра и мира.
– Но ведь все те люди, которые из-за него погибли, не виноваты в его действиях. Они за что пострадали? Их уже не вернуть, даже если справедливость восстановится.
– На этот вопрос ты будешь искать ответ всю свою жизнь. Но, боюсь, ответ тебе раскроется только тогда, когда будет подведена черта под итог твоей жизни.
– Мы нашли оберег моего предка, что мне с ним делать?
– Не надо тебе ничего делать, это он сделал своё дело, когда-то сберёг жизнь того, кому предназначался. Оставь его, как память. Глаз на нём остановится – сразу вспомнишь своего дальнего предка.
– Хоть какую- то подсказку вы мне дадите на дальнейшие поиски?
– Всему своё время, милая девочка. Всё приходит тогда, когда появляется в этом необходимость. Слушай себя. Сердце твоё уже открыто. А скоро ты откроешь и глаза. Сейчас, я думаю, тебе надо отдохнуть. Сегодня ты ночуешь у нас, не спорь. А по утру, с новыми силами, возьмёшься за дело.
И глаза мои начали медленно закрываться. Когда я проснулась, то была уже не в высокой башне, а в простой деревянной избе. Спала я на мягкой кровати под пёстрым теплым одеялом. Как же я хорошо выспалась! У печки хлопотала вчерашняя хозяйка, в доме пахло свежим хлебом. Она ко мне повернулась:
– Выспалась? Я не стала тебя будить, чтобы ты хорошенько отдохнула. У тебя сегодня будет трудный день. Иди, умойся у бочки и приходи кушать.
Вокруг дома был всё тот же лес. Блики сумеречного света с трудом достигали земли. Я умылась из большой бочки, вытерлась полотенцем, висевшим на гвозде, рядом с бочкой, и вернулась в дом. На столе уже стояла кринка с молоком и целое блюдо с румяными ватрушками. Хозяйка опять ничего не ела, зато я уминала за обе щеки.
– Спасибо вам большое. Я, наверное, больше вас не увижу?
– Мы будет помнить тебя, и ты будешь помнить, и это, поверь мне, не просто слова. И помни- слушай себя.
Мы вышли из дома.
– Я должна попросить у вас какую-то вещь, чтобы выйти из леса.
– Она уже у тебя. Но покажется она тебе только тогда, когда сама решит. Не удивляйся, такие вот у нас волшебные вещи. И вот ещё, возьми мои хлебцы, я думаю, они вам пригодятся.
Она посмотрела вдаль и сказала:
– Иди, дорога уже легла к твоим ногам.
– Я не заблужусь?
– Нет, думай о том месте, куда хочешь идти, туда и выйдешь. Прощай.
Отойдя на несколько шагов, я обернулась и помахала ей рукой. Она улыбнулась и тоже мне махнула.
Обратная дорога, мне показалось, была намного короче, чем вчерашняя. Было прохладно, но меня это совершенно не беспокоило. Оказывается, от состояния нашего духа, зависит и окружающий нас комфорт. Или отсутствие его. Ещё немного и я бы запела, так у меня было хорошо на душе. Я знала, что у нас всё получится.
Постепенно лес становился светлее, а когда на небе показалось солнышко, я на самом деле начала напевать. Сначала тихо, а потом и во весь голос. Песня моя была новая для меня, но очень близкая и, как будто мне ещё кто-то подпевал. Я даже не заметила, как вышла к провалу. Сначала ко мне кинулся Полкан. И мы вместе с ним появились у огромного шалаша, который смастерила моя команда и в котором, скорее всего, провели они ночь. Надо было видеть их глаза, когда я такая вся счастливая и вдохновлённая свалилась им на голову.
– Ты, реально, знаешь, как преподнести своё появление! – Выдохнул Илья.
Они набросились на меня, как сумасшедшие. Когда наобнимались, я сначала решила их покормить:
– Вы не завтракали? Я тут к вам с гостинцами. – Все, кроме Ильи, кинулись к моим ватрушкам – Илья, а ты что не голоден?
– Нет, не голоден, я же в том месяце ел.
– Да ладно тебе, сейчас вам всё расскажу. А когда Полкана нашли?
– Как только тебя потеряли. – Ответил Иван – Давай, не томи, рассказывай.
Рассказ получился довольно долгим, потому что все постоянно перебивали меня своими вопросами. Когда я сказала, что мне надо одной спускаться к стене и её восстанавливать, они даже перестали жевать.
– Может, спустимся с тобой, но останемся в первой пещере? По крайней мере, тебе не так будет страшно – Иван вопросительно на меня глянул.
– Нет. Она чётко сказала, что никакого света, никаких сопровождающих.
– Как ты там будешь в незнакомом месте пробираться? – Илья возмущённо взмахнул руками – Там такая темень! Там с фонарями-то не особо разгуляешься.
– Свиток ведь светится. Вот с ним и пойду. – Категорично ответила я. – И ещё, Дениска, удали все фотографии свитка. Илья сожги свой рисунок. И у Славки всё удали.
– Вместе со Славкой?
Мы ещё немного поспорили и я начала готовиться к спуску.
Спортивная форма у меня не ахти какая, поэтому спуск был не из приятных. Когда я под ногами почувствовала твёрдую почву, я уже устала и была измазана как чёрт. Сразу же достала светящийся свиток из куртки и освободилась от верёвки. Пещера осветилась зеленоватым светом. Да, жутковато. Я старалась не смотреть на скелеты у стены, но особо не получалось, так как взгляд всё равно притягивался пугающим зрелищем. Свет от свитка исходил мерцающий, поэтому, казалось, что скелеты дёргались и наклонялись. Я поспешила быстрее пересечь пещеру и свернуть в левый коридор. Я не почувствовала никакого запаха, на который жаловались Иван и Илья. Прошла коридор и оказалась в дальней овальной пещере. С минуту стояла перед стеной, как заворожённая. Стена была словно живая. Тёмные чёткие символы врезались в камень, как нож в масло. Они не бежали, заменяя друг друга, не изменяли форму. У меня создалось впечатление, что, когда смотришь на них, выпадает один единственный кадр, по которому можно было бы определить, как они появляются. Мне пришло на ум подходящее слово – фантасмагория. Тишина была полная. Я подошла ближе к стене, положила на пол рядом с собой свиток. Взяла первый камень из груды и задумалась. Не знаю, что делать. Я склонилась над свитком и стала его снова рассматривать. Потом подняла глаза на стену и стала ждать. Текст на стене сменился. Эта страница текста не соответствует тексту на свитке. Ещё раз сменился. Тоже не соответствует. Ещё раз сменился. Это он! Стоп! Это же он! Текст опять сменился. Значит, времени у меня будет очень мало, когда на стене покажется текст, идентичный тексту на свитке. Я снова стала рассматривать свиток. Почти все строчки на нём были или без начала, или без конца. А может и без того и другого. Снова дождалась, когда на стене появилась моя страница. Успела только увидеть, что первая строчка текста на стене начинается точно с такого же символа, как и на соответствующей строчке в свитке. Дождалась следующего появления моего текста на стене и проверила вторую строчку. То есть, какими бы неровными и оборванными не были края рукописи, на оригинале, то есть на стене, они были точно такими же. Проверила третью, четвёртую и пятую строчку. Значит, это не рукопись повредили, просто она является точной копией текста на стене. Я отложила рукопись и начала наблюдать другие страницы текста на стене. И пришла к неожиданному выводу. Все остальные семь страниц текста не были повреждены. У них был чёткий формат страниц. То есть, если моя страница была нарушена с обоих боков, то когда появлялись следующие страницы, то там строчки шли все ровные. И поверхность на стене была тоже ровная и гладкая. Ну и дела. Я снова присела над свитком. Восемнадцать строчек ровных, как будто вычерченных по линейке, символов. А нет, есть в самой последней строчке, после четырнадцатого символа круг в круге и ещё в одном круге. Тройной круг. Я стала ждать свой лист на стене. Да! Между четырнадцатым и пятнадцатым символами было чуть больше расстояние, чем между другими. Мне на одно мгновение показалось, что в этом промежутке мигнул зеленый блик. Я снова дождалась смены всех страниц. Теперь я уже точно знала, куда нужно смотреть. Я трижды просмотрела внимательно свою страницу на стене. И каждый раз, в последней строчке чуть заметно, как свет мотылька, всего на одну десятую доли секунды, появлялся неяркий зеленоватый отблеск. Я посмотрела другие страницы, но на них не было никаких миганий. «Ну, с богом!» Подумала я, и, дождавшись, когда мигнул на моей странице огонёк, приставила к нему камень. Камень с громким стуком упал на пол. Я, от неожиданности, потеряла равновесие и упала на спину. Что не так? Я лежала, прикрыв глаза, и снова и снова прокручивала порядок своих действий. Я дождалась своей страницы. Сомнений нет, что это она. Не скажу, что я её выучила наизусть, но, по крайней мере, символы с первых трёх-четырёх строчек уже узнаю. Зажигается какой-то сигнал. И место пустое. Я туда пытаюсь поставить камень. Так, стоп! Камень. А на свитке не один круг изображён, а круг в двух кругах. Думай же, думай!
Я села. Предположим, что круг в центре это камень, а следующий круг – это моя рука. Тогда должен быть ещё один предмет, который обозначает ещё один круг. Хозяйка мне сказала, чтобы я ничего больше не брала с собой. Значит, у меня есть с собой только один предмет. И предмет этот – свиток. Но как я его должна держать? А может, он должен быть между моей рукой и камнем? Я взяла свиток, положила на него камень. Так, опять вопрос. А на какую его сторону я должна положить свиток? Решила положить камень на лицевую сторону, на которой изображены символы. Дождалась своей страницы и прижала к мигнувшему огоньку камень. И тут же отдёрнула руку обратно, потому что, мне показалось, словно резкий вихрь пытался затащить внутрь мою руку. И раздался звук, похожий на тихий треск. Я посмотрела на руку – на ней лежал только свиток. Камня не было. Я привалилась спиной к стене. Неужели у меня получилось? Эйфории не было, но, честное слово, лучше не скажешь, но у меня как будто камень с души свалился. Я сидела без движения минут пять, а может больше. Потом взяла следующий камень. Всё повторилось. И вдруг, мне показалось, как будто за стеной стал слышен какой-то шум. Я прислушалась. Шум, как от реки. Наверное, надо поторопиться. Я снова взяла камень и свиток, и повторила все свои действия. Посмотрела на свиток. В начале шестой и последней строчек срез на свитке стал ровным. Свиток восстанавливался. Это меня вдохновило, на самом деле – именно вдохновило! Так, раз за разом, я подносила к стене камень, он исчезал, а свиток мой становился всё ровнее и ровнее. Пока я не взяла последний камень и не поняла, что камней для восстановления стены не хватит. Камень был один, а строчек с рваными краями было, как минимум, три. Как минимум. Потому что их может быть больше. Я поднесла последний камень, он исчез в стене. Ну что ж, время собирать камни.
Я поднялась, взяла свиток и пошла искать камни по пещере, где на каждом метре была рассыпаны десятки камней. Каждый камень я поднимала, вертела в руках и искала на них символы. Похоже, искать придётся очень долго. И вдруг, о счастье – я нашла ещё один камень. И заметила одну существенную деталь. Свиток мне помогал. Да, именно, помогал. Когда я склонилась над нужным камнем, он сверкнул более ярким светом. Как бы моргнул. Если это так, а это именно так, это значительно упростит мои поиски. Я подошла к стене, дождалась своей страницы и приложила камень. Он исчез. Я посмотрела на свиток. Стал ровным край у второй строчки. Остались без камней десятая и одиннадцатая строчки. Я пошла со свитком вдоль стены, он мерцал ровно и спокойно, потом он моргнул, и я подняла ещё один камень. Одиннадцатая строка стала ровной. Я обошла ещё раз всю пещеру. Больше свиток не моргал. Я вышла в коридор и медленно пошла вдоль него, водя свитком низко над полом. В коридоре не было нужных камней. Жаль, конечно. Совсем не хочется идти искать в первую пещеру, где придётся искать рядом с такими неприятными останками. Я стала обходить пещеру, старательно не поднимая глаз на скелеты. Но тщетно, так как свиток моргнул как раз возле сидящего скелета. Через его костлявую руку были перекинуты остатки сгнившего мешка. Я дёрнула мешок к себе, скелет рухнул на пол. Моё сердце бешено забилось, но я подтянула мешок к себе и из его дырок выпали два камня. Я их резко схватила и помчалась в дальнюю пещеру. Сердце моё билось с таким шумом, что, казалось, скелеты гонятся за мной, громыхая костями. Я просто впечаталась в стену, буквально обняв её. Мелькание строчек успокоило меня. Пусть я не знаю сути того, что написано на камне, но я верю мудрости этих строк. Верю, потому что, тот, кто их написал, видит мир подлинным и неискажённым, каким он и является на самом деле. И ещё, мне кажется, что там есть такие слова: постоянство, справедливость, доброта, любовь.
Я приставила по очереди оба камня. Они были последними, так как, когда я приставила последний камень к кругу, он исчез вместе с свитком. Затем страницы перестали сменять друг друга. На камне выступил текст с более крупными символами, сквозь которые начал пробиваться молочный свет. По поверхности заструились тонкие ручейки воды. Буквы вспыхнули ярким светом, я зажмурилась, но их очертания отпечатались у меня на сетчатке. Когда я открыла снова глаза, свет уже тускнел, зато лились уже потоки воды. Под ними не было больше каменной стены, там был бескрайний простор. Буквы слабо светились на фоне дальних синих гор, над которыми медленно, на фоне серого неба, поднимались ввысь искрящиеся ослепительные столбы. А с гор, через долину, сметая всё на своём пути, с неистовым грохотом, неслась бурная река. Ещё минута – и она докатится сюда. Я повернулась и побежала к выходу. В коридоре была полнейшая темнота, я сбавила шаг, но постоянно натыкалась руками на стены. Наконец-то я вывернула в первую пещеру, где было относительно светло, пробежала мимо потревоженных скелетов, подбежала к лазу и, натянув на талию петлю, крикнула во весь голос: «Поднимай!»
Верёвка сразу пошла вверх. Внизу, в пещере, нарастал гул. Слышно было, как падают камни. Я уже видела склонившиеся Ивана, тянувшего верёвку и радостные лица моих товарищей, как вдруг, раздался громкий хлопок, как кувалдой ударив по перепонкам, словно тысячекратно усиленный эхом рушившейся позади меня пещеры. От неожиданности, Иван ослабил веревку, и я полетела вниз, больно ударившись обо что-то твёрдое обоими коленями. Но через секунду верёвка опять натянулась, и я снова стала подниматься. Меня подхватили и выдернули из провала, мы все кучей повалились на землю. И вот тогда раздался настоящий рёв обвала. Теперь я знаю смысл выражения «сокрушительная сила». Там внизу кто-то или что-то очень хорошо заделал дверь в свой мир.
Потом всё стихло, как будто ничего не было. Не было и зияющего провала.
– Не знаю, сестрёнка, что ты там делала, но домой к себе я тебя больше не приглашу. – Сказал Илья, поднимаясь, и протягивая мне руку.
Мы засмеялись.
– Поехали отсюда быстрее, – я оглянулась – а что тут у вас всё перевернуто?
Вокруг в беспорядке валялись наши вещи и поломанные ветки.
Дениска радостно сообщил:
– Так на нас напали! Мы все лежали вокруг провала и смотрели вниз, когда ты туда спустилась, а потом ветер такой сильный поднялся, вон наш шалаш даже раскидало. Мы в лесу и отсиживались.
– Нас в лесу держали, пока ты там была. – Продолжил Иван – Ветер стих буквально минут пять назад. Мы сразу кинулись к провалу и тут ты, как раз, нам крикнула, чтоб мы тебя поднимали.
– Как только мы пытались подойти к лазу, сразу в нас ветки и шишки летели. – Денис показал мне на горы шишек вокруг – Тёте Наташе одна шишка в глаз попала.
– Да, попала прямо в глаз, слава богу, что синяка нет. Вернулась бы в понедельник, после пикника, на работу с фингалом. Никто бы не поверил, что ветер шишкой ударил! – Наташа смущенно заулыбалась.
– А сколько времени я там пробыла?
– Спустилась ты без пятнадцати одиннадцать, – Иван посмотрел на часы – а сейчас десять минут восьмого. Считай, восемь часов там была. Скажи, у тебя всё получилось?
– Да, всё расскажу, дайте только что-нибудь пожевать.
Мне оставили два бутерброда с колбасой, я их проглотила, даже не заметив. Полкан грустно вздохнул, когда я доедала последний. Мы быстро собрались и отправились к машине. По пути я им рассказала про удивительное восстановление стены, про наш свиток, который был мне верным помощником и, конечно, про тот фантастический мир, который мне открылся в последние мгновения перед обвалом.
– Как жалко, что свиток исчез!– Вздохнул Дениска – Если бы он остался нам на память, мы бы обязательно его прочитали, пусть не сейчас, пусть когда-нибудь. А может, с его помощью, можно было бы попасть в нижний мир.
– Ты удалил фотографии его?
– Конечно, я же не враг всему человечеству.
– Когда я прикладывала камень к стене, то его, словно кто вырывал у меня и сам ставил на место.
– Ух-ты! А ты в любом порядке их подавала, или сначала по порядку раскладывала?
– Какой первый мне попадался под руку, тот и ставила. Как бы я угадала, какой надо первым ставить, если в свитке он появлялся только тогда, когда он уже стоял на месте?
– А тень ты там видела? – Спросил Иван.
– Нет, не видела и не слышала. Знаешь, такое впечатление, что всякие там звуки и запахи появлялись в провале только тогда, когда кто-то чужой спускался в пещеру. Самым неприятным моментом для меня было – это отобрать камень у скелета.
– То есть, когда ты летела к выходу, думая, что за тобой катится горная река – это не страх, а так, попытка подольше остаться тёплой на ощупь? – Илья, шедший с Наташей впереди меня, оглянулся.
– Я тогда вообще ни о чём не думала.
– Ну как всегда. – Илья хитро на меня поглядел.
– Илюша, а ты знаешь, что вежливость ничего не стоит… – Начала я.
– Я знаю.
– Ты не дослушал, а ценится очень дорого!
– Илья, перестань! – Наташа замедлила шаг и пошла рядом со мной и Дениской – Это он очень переволновался за тебя.
– Ага, – Дениска ухмыльнулся – просто очень. Он вообще-то сказал, когда ветер поднялся, что, скорее всего, ты вернёшься ведьмой.
Мы дошли до машины, допили из канистры остатки воды и поехали домой. Иван сказал, что едем все к нему, там ужинаем, составляем план на дальнейшие наши действия. Так как нам больше не было смысла жить в Выселках, мы решили, что ночуем там последнюю ночь. Утром Илья отвезёт Наташу на станцию, посадит на поезд, а мы переедем с палатками к Ивану.
Когда мы подъехали к дому Ивана, уже начало смеркаться. К нашей великой радости, у ребят была натоплена баня. Они ещё натаскали воды в бочки. Мы все перемылись и поели наваристого борща. После таких удовольствий, на обсуждение планов у нас не хватило сил, и Иван отвёз нас к палаткам.
