Надежда Григорьевна Воронова
Облака жизни
– Слава, Богу! – восторженно сказал Василий.
Путь предстоял не из лёгких. Только к вечеру, дом стоял на новом месте. Долгое время измеряя шагами местность, пришли к общему решению, где ему стоять. Поставили ближе к озеру на живописной поляне, окружённой со всех сторон лесом. Поляна ожила, задышала… Импульс жизни забился в ней. Природа не может жить без человека, так же, как и человек без неё. Находясь близ озера Виталий Юрьевич, сказал стоящему возле него Сергею:
Поздняя осень, зябко и сыро… И как бы там ни было, я ощутил здесь некую свободу. Волю! Вдыхая полной грудью воздух, чувствую над головой небо. Воля, это отсутствие забот о завтрашнем дне, это беспечность, как ни странно. Блаженная погруженность в настоящее. Жаль, поблизости нет церкви, откуда бы я слышал колокольный звон.
Вернувшись в поместье, мужчины решили: на завтра повезут стойки, на которых стоял дом и для кладки печи кирпич. На следующий день, поставив дом на стойки и выложив небольшую печь, принялись за пол. Его решили сделать тёплым. Застелив чёрный пол досками, заложили его полностью мхом. Затем, положив добротные доски, закрепили их гвоздями. Для его красоты Сергей Николаевич, покрыл пол лаком. Сделав из досок подобие корыта и привязав к нему верёвки, перевезли мебель. В руках аккуратно несли коробки с посудой, для сервировки стола. Другие кухонные принадлежности: скатерти и полотенца везли в корыте. Земля в лесу, успев подмёрзнуть в это время года, не препятствовала катить его, везя содержимое без особых усилий. Расставив мебель и поместив посуду на своё место, решили: с одной стороны печи не хватает скамьи. Спинку скамьи смастерили из кривых сучьев деревьев, соединяя и закрепляя их в некий рисунок. Обтесав её и покрыв лаком, поставили на место.
– Не скамья, а чудо! Просто произведение искусства – восторженно произнёс Виталий Юрьевич.
– Да, хороша… – произнесли все хором.
– А вы чувствуете, как этот дом ждёт свою хозяйку! Чувствуете…! – никак не мог успокоится он.
Не давая себе ни малейшей передышки, принялись за строительство второго дома. Тут, уже потребовалось больше усилий и времени. Братья Рады, работали со всеми наравне. Узнав от Василия о беде и печали, которые постигли господ, безотказно помогали. Никто из деревенских жителей даже подумать не мог, что происходит в поместье. За фасадом дома скрывался двор и прилегающий к нему лес. А то, что Василий с Алексеем, постоянно ходят туда и обратно, отнесли к тому – Алексей, готовясь к свадьбе навещает невесту. Василия, и вовсе не поймёшь, где его дом!? Что происходит в таборе, тем более…, никого не интересовало.
– Сынок, – поинтересовалась Ефросинья – ты каждое утро уходя из дома идёшь по дороге, ведущей к поместью. Обратно, возвращаешься вечером и валишься с ног от усталости. Видела, как вы с Василием брали глину у речки, да к тому же не один раз!
– Матушка, у Сергея Николаевича, все печи прохудились. Вот, с Василием и бегаем, обновляя их – отвечал Алексей.
– Надо было Тимофеевича позвать. Он то, как раз из настоящих мастеров. Печник! – не унималась Ефросинья.
– Матушка, стареет Тимофеевич и не сподручно ему бегать вдоль деревни. Ведь работы, не на один день! – оправдывался Алексей.
– Да, да… Ты прав сынок! – ответила Ефросинья. Немного подумав, она вновь обратилась к Алексею:
– Расскажи нам сынок о самочувствии Поли. Не слишком устаёт она, живя и работая у Ядвиги Любамировеы.
– Не устаёт матушка, но венчаемся мы с Полей, раньше назначенного времени. Можно сказать – на днях.
– Ты, что- то скрываешь от меня, сынок! – в испуге сказала Ефросинья.
– Матушка, я обязательно расскажу тебе о происходящем, но позже – ответил Алексей. Ефросинья, решила ни о чём больше не расспрашивать сына и тем более, заводить какой – либо спор с ним.
Алексей, находился дома, когда на всём скаку в деревню ворвался Виктор. Остановив коня, спешив и привязав его у ворот – вошёл в дом Алексея.
– Здравия всем и всех радостей вашему дому! – сказал он. Сняв шапку и вытерев ею пот со лба, громко стал говорить:
– Алексей, тётка Ефросинья – революция! Николая свергли, буржуев громят… Теперь, вся власть рабочим и крестьянам принадлежит!
– Как – же это? – тихо спросила Ефросинья.
– Да, очень просто! Мы, страной править стаем. Знаете, какую песню поют?
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет кем!
– Мне кажется Виктор, ты ошибаешься. Я, всегда была кем! – изумилась Ефросинья. Мы живём в достатке: и корова у нас есть, и куры, и несколько овечек. Алексей ремеслом владеет, а мы с Анной, по дому работаем. У нас всегда чистота и порядок. К тому же, приданое Анне уже припасено.
– Возьмём Гордея, что ты о нём скажешь, тётка Ефросинья? – спросил её Виктор. Возгордился, богачом себя считает! – не унимался он.
– Разум у него помутился и Бог ему судья! Вот, что я скажу тебе Виктор.
– Ну, ладно – продолжал Виктор – его злоба, его и сожрёт! Тогда, господа ваши, что?
– Ничего плохого от них не видела! – ответила Ефросинья.
– Во многом они поступают мудро и доброта…, она живёт в них – добавил Алексей.
–Ну, ты и сказанул…, Алексей! – возмутился Виктор. Посмотри, какой у него дом и какой у тебя. Изба покосившаяся! У твоего доброго барина, все стены в золоте. А у тебя что? Вон, мох между брёвен торчит! – вскинув голову, глазами указал на то место. Аннушка, подскочив к тому месту куда смотрел Виктор, стала быстро втыкать вылезший из брёвен мох.
– Откуда такая осведомлённость, Виктор? – спросил Алексей.
– Вчера с города вернулся. А сегодня, сразу к тебе. Пойдёшь со мною, в Красную гвардию!? Вместе, буржуев бить начнём!
– Нет, нет Виктор, я не смогу! – ответил Алексей.
– Почему, ты не сможешь? – удивился тот.
– Я не смогу Виктор, поднимать на людей руку и тем более убивать! – ответил Алексей.
Почесав затылок, Виктор кашлянул, не зная о чём говорить дальше. Все молчали.
– Виктор, мы живём здесь в полном неведении. Думаю, когда нас посетит представитель власти и расскажет о намеренье, в отношении нашей жизни, тогда и будем решать, что нам делать – возобновила разговор Ефросинья. Только одного понять не могу, как это, рабочие и крестьяне, решили всю власть прибрать в свои руки – продолжила она.
– Да, тётка Ефросинья, так оно и есть! – Крестьянам отдадут землю, а рабочим заводы – стуча себя в грудь кулаком, браво ответил Виктор.
Смотря на Виктора, она удивлённо сказала:
– Про заводы не знаю, но про землю, конечно, интересно узнать. Много её дадут или мало. Если много, что я должна с ней делать? Работать на ней, у меня сил нет. Ходить по ней! Так я и так, где хочу, там и хожу! Странно мне всё это. Ещё, у меня к тебе один вопрос, Виктор!
– Спрашивай, тётка Ефросинья… – ответил он. Сев на лавку и положив нога на ногу, с бравым видом глядел на неё.
С господами нашими, что станет? С Ядвигой Любамировной и с Сергеем Николаевичем?
– Ничего не будет. Просто отберут дом и всё барахло награбленное! – не шелохнувшись, ответил он.
– Виктор, господа никого не грабили. Ты, что- то путаешь! – вступилась Ефросинья.
– Нас, они грабили, нас! – закричал Виктор.
– Может, они не дадут своего согласия покинуть дом. Ведь, им идти некуда! Ужас овладел ею. На глазах Ефросиньи навернулись слёзы.
– Никак не думал тётка Ефросинья, что б такая крестьянка как ты, смогла пожалеть господ! Какой приговор их ждёт, не знаю. Может на работы какие пошлют, а может и к стенке поставят! – уверенно ответил он. Уже наслышан, о несогласных господах…
– Маменька! – в голос сказала Анна.
– Виктор, неужели все согласны в произошедшем? Когда, в нашей деревеньке появятся представители власти? – спросил Алексей.
– Если зима начнёт лютовать, то ждите только к весне. Засиделся я у вас! Пожалуй, пора к дому! Встав со скамьи, он подошёл к двери.
– Пока Алексей. Думаю, скоро свидимся! – уверенно произнёс он.
– До скорого Виктор. Опечалил ты меня – ответил Алексей.
– Ладно…, не переживай! Подумай над моим предложением как следует. И не будь дураком! Впоследствии, будешь радоваться жизни – сказав это Виктор, открыв дверь и постояв какое -то время на пороге, вздохнув вышел.
– Алёша, скажи, ты знал о случившемся? – спросила Ефросинья.
– Знал, матушка… За Сергея Николаевича и Ядвигу Любамировну, не переживай. Мы с Василием и ещё несколько мужчин, всё устроили. Их никто не обидит, но и жить в этом доме им не предстоит.
– Где же им жить? – в беспокойстве, спросила Ефросинья.
– Матушка, другой дом у них теперь имеется. О его местонахождении никто не знает. Сейчас, я посвятил тебя в некую тайну! Проговорившись, можем погубить их!
– Я никому не скажу Алёша. Клянусь, сынок! – прошептала она.
– Матушка, скоро в наш дом приведу Полю. Вы уж, не обижайте её – попросил Алексей.
– Когда же, я вас обижала сынок! А уж Полюшку, тем более оберегать стану.
Ядвига ходила по опустевшему дому, где когда-то каждый уголок в нём был дорог. Теперь он пуст и даже холоден. Знают ли мои родители о том, что в России происходит! Если знают, то сколько страданий и потрясений, принесло им это известие. Они ждут моего возвращения и, я чувствую их ожидания. Бедные мои родители! До сих пор, что малое дитя скучаю по ним. Но встав передо мною с Сергеем, и сказав делай выбор:
– Или, ты идёшь с нами в лучшую жизнь или, с мужем отправляешься в лес, живя в нём непонятной жизнью, но с любовью. Подойдя к ним и обняв крепко каждого, я бы ответила:
– Простите меня, но, я выбираю любовь! Выбираю людей, которые сегодня меня окружают. Гладя рукой по стене, она сказала безмолвному дому: – я постараюсь приходить, навещая тебя!
– Приходи, – тихим шорохом ответил он.
Войдя на кухню Ядвига, присев на скамью стала наблюдать за Прасковьей. Та, не замечая её, суетилась у плиты.
– Прасковья, ещё немного и мы покинем наш дом, а на твоём лице никакой печали нет!
– Не хочу я печалиться, Ядвига Любамировна. Ведь уйдём отсюда все вместе. Вечерами, стану заваривать травяной чай, пирогов напеку. Поставим самовар на стол, красивые чашки выставим на белоснежную скатерть и заведём беседу попивая чаёк!
– А варенье, выставим на стол? – стала поддерживать её в разговоре Ядвига.
– Обязательно! – ответила Прасковья. Кстати, вы не забыли положить лото в сундук необходимых вещей? – спросила она Ядвигу.
– Нет, не забыла! – ответила та.
– Прасковья, вы порою уделите для меня время побеседовав по душам? – спросила её Ядвига.
– А как же… Конечно побеседуем! Мне уже к пятидесяти годкам, а может и более, в точности не знаю. Поделиться о своей несбывшейся любви, или о каких-то переживаниях в прошлом, даже хочется порою. Так что Ядвига Любамировна, посидим мы с вами в укромном уголке и поболтаем…
– Прасковья, зачем ты мне сказала о своём возрасте! – спросила Ядвига.
– Почему вас это расстроило? – недоумённо спросила Прасковья.
– Привыкла к тебе Прасковья. Сейчас, испытываю некую слабость перед жизнью. Понимаю, что- то изменить в ней мне не под силу. Ты рядом со мною и мне спокойно. Моё пожелание к тебе просто, проживай её как можно дольше. Ещё, лет сто!
– Хорошо бы, – ответила та. Но прежде, давайте собирать на стол, обед готов. Молодость – сказала она про себя. Доживёт до моих лет и станет рассуждать по- другому.
В последнее время Александр, много времени проводил в библиотеке. Всё увиденное и произошедшее с ним в родном городе, начинало забываться. Здесь протекала тихая и размеренная жизнь. Ему порой казалось мятеж побороли и вновь, всё встало на свои места. Поставили дома за болотом, перевезли мебель и всё остальное, может поторопились и за зря всё это затеяли?! Подойдя к окну, он стал наблюдать за деревней. Неожиданно, увидел приближающегося к околице всадника. Пригнувшись и крепко держа уздечку в руках, мчался в деревню во весь опор. Пришпорив коня, остановился у дома Алексея. Спешив и привязав его, зашёл в дом.
– Кто это может быть? – подумал он.
Алексей, придя к нам, обязательно расскажет о всаднике, который так спешил оповестить его о чём- то. Возможно. я ошибаюсь! Позвали к обеду. Сев за стол Александр продолжал размышлять от чего, ему стало не по себе. Виталий Юрьевич, заметив плохое настроение Александра, решил:
– Нет смысла, о чём -либо его расспрашивать. Каждому сидящему за этим столом, есть за что переживать. Безмятежная молодость прошла! Успокоив себя этим, он с удовольствием продолжил есть суп. Прасковья, с умилением смотрела на него.
– Какой вы молодец, Виталий Юрьевич! – наконец сказала она. Вы, с таким аппетитом трескаете мой супчик! А ведь, я старалась и варила его для всех, но с удовольствием едите только вы.
– Прости Прасковья… – мы все, с большим удовольствием едим всё вами приготовленное. Просто, немного задумались! – извиняясь сказал Сергей Николаевич.
– Кроме меня! – ответил доктор и вытерев салфеткой рот, попросил добавки.
У доктора появилась одна задумка, но пока, он ни с кем ею делиться не хотел. Виталий Юрьевич размышлял, стоит ему так поступить или нет. Когда-то, в ласково и торжественно звучащем названии города Санкт – Петербург и в новом, грозно горделивом названии Петроград, у него оставалась хорошая квартира, состоявшая из двух комнат. Располагалась она на Васильевском острове, окна которой выходили на Неву. Не так часто приезжая в свой дом он любил, сидя у окна наблюдать за всем происходящим вокруг. Отдавать её в чужие руки доктор, конечно не хотел:
– Думаю, мне лучше съездить самому и всё увиденное, поставить себе на заметку. До самого Петрограда, в каждой избе или доме мне завсегда рады. Можно даже и так сказать:
– И каждая собака, живущая и охраняющая свой дом, знает меня. Так что, до города доберусь совершенно спокойно. Есть, где переночевать и перекусить. Единственное меня пугает, вернувшись в деревню могу не застать Сергея. Идти по тайной тропе болота одному, я не готов. Ухающее, кричащее и чавкающее болото с его топями, ожидающей своей жертвы, во мне пробуждает страх. Поджилки трясутся, даже с идущим рядом провожатым. Вздохнув, решил:
– Еду в город. Не должно мне в раздумьях пребывать!
В поместье зашёл Алексей. Поздоровавшись со всеми, его пригласили пройти в библиотеку. Рассказ о непрошенном госте и разговоре с ним, взволновал Александра. Сидя в кресле, он молча наблюдал за всеми. Вошла Поля и увидев Алексея, присела в кресло, стоявшее рядом с ним.
– Полюшка, – обратился к ней Алексей, – в нашей деревне нет прихода. в Веретёнцах, как известно есть. Я пришёл к тебе и ко всем здесь живущим с просьбой: нам необходимо выбрать день венчания в церкви. Моя матушка и сестра Анна, ждут тебя. Живя вместе, не обидим, сберегая твой покой – выдохнув, завершил он. Алексей переживал за любимую. В столь смутное время должна быть рядом, под его крылом.
– Поля, улыбнувшись ответила: – я согласна. Она жила в ожидании столь светлого дня. Хотя её и тревожила ситуация, сложившаяся в жизни господ Алексей, стал дороже. Её сердце принадлежало ему. Ядвига немного сникла: она остаётся без Поли. Доктор с Александром обрадовались соединению Поли и Алексея, но слово «Красная Гвардия», произнесённое Виктором, навело на размышление: каким может стать завтра?!
– Серёжа, – обратилась Ядвига – вместе с Полей и Алексеем мы сможем присутствовать в церкви, на обряде таинства венчания? Идя в Веретёнца, я боюсь столкнуться с Красной Гвардией. Мне страшно!
– Почему бы и нет! – ответил за Сергея Николаевича, доктор. Собравшись, все вместе поедем или пойдём на столь волнующий в их жизни праздник. Необходимо только предупредить батюшку, чтобы не приехать в Веретёнца к закрытым дверям прихода. Не так страшна Красная Гвардия, как её нам преподносят. Не волнуйтесь Ядвига Любамировна, вы не одни!
– Завтра же проеду в приход – ответил Алексей. Ядвига Любамировна, вы так – же читаете по вечерам – спросил он, глядя на стелажи, на которых стояло множество книг.
– Да Алексей, читаем до сих пор. Правда, небольшую часть книг перевезли на новое местожительства. Если быть честной, то еле сдерживаю слёзы, глядя в окно успокаиваюсь: ничего не предвещает беды, в деревне тишина и покой. Узнавая о происходящим за её пределами, думаю о будующей жизни. Чего делать нельзя. Может чаю – спросила она.
Не откажусь! – ответил он.
Все облегчённо вздохнули. Глядя на настроение Ядвиги, никому из сидящих в библиотеке не хотелось, чтобы Алексей, именно сейчас покинул их дом. За окном порхали снежинки, накрывая деревья тонким покрывалом сотканных в белоснежно искрящуюся паутинку. Вечерело… За чашкой горячего чая, беседа потекла по новому руслу. К их компании присоединилась и Прасковья. Некая субординация существовала, но проживая вместе в столь нелёгкой жизненной ситуации, становились ближе друг к другу, ощутив себя родными людьми.
На венчании Полины с Алексеем присутствовали всей семьёй. Отмечать торжество собрались в поместье. Ефросинья пришла с угощением. Рада с Василием, так же пришли не с пустыми руками. Таким образом, собрали хороший стол: без изысканных блюд, как полагалось в богатых домах, но с русским размахом, по обычаям простого народа. Подошли и Настя с Анфисой. В церкви присутствовали обе. На угощение, без спроса хозяина дома прийти не могли. Гордей, молча выслушав объяснение жены по поводу их ухода в поместье, вздохнув дал согласие. Внутренняя борьба происходила в нём – душа просила благочестия, но гордость, не давала выйти ему наружу. Боялся стать посмешищем перед людьми. Ядвига, подарила Поле красивое платье из белого шёлка. Смастерив из тонкого кружева цветок прикрепили на голову, украсив им волосы. Невеста была всем на загляденье. Проходя по дороге, дорогой сердцу деревеньки, выходящие из домов люди, желали им добра и счастья. В глубине души, Поле хотелось увидеть отца, но Гордея не было видно:
– Неужели не простил? – думала она.
Церковь, в которой венчались молодые, стояла поодаль от дороги, ближе к лесу. Небольшое деревянное строение не выглядело столь величественным на фоне деревенских изб. И всё же, это была церковь. Зодчий, трудясь над её созданием, очевидно был скромен. Он стремился согласовать свою постройку с традицией местности, обычаями и привычками жителей, добиваясь её уюта и приветливости. Над шатровым куполом возвышался резной крест. Мастеровые, с почтением отнеслись к данной работе приложив немало усилий вкладывая душу. С небольшой колокольни далеко раздавался звон колокола, бьющего в набат! Люди прислушивались… По ком звонит колокол? По нам! Когда заступало серебристое звучание его помощников, малых колоколов, народ успокаивался, принимая сердцем услышанное. Проходящие мимо церкви крестясь и кланяясь до земли, благодарили Господа за свет, исходящий от неё. Свет жизни… Много хороших слов и добрых напутствий пожелал молодым батюшка на прощание. При выходе из церкви, он отозвал Сергея Николаевича в сторону.
– Ни в коем случае, не хочу пугать вас, но времена меняются! Будьте осторожны во всём.
– Кое в чём, мы осведомлены – ответил Сергей – спасибо вам за совет.
Выйдя из церкви, все улыбались. Улыбка радости и некого успокоения, ни сходила с их лиц. Алексей, обняв Полю и не сводя глаз с любимой, повёл к дому. Солнце, пробираясь сквозь облака и выглядывая через их кучнистость, одаривало идущих потоком яркого света, придавая их улыбке большей радости и счастья.
– Каким наилучшим образом, прошло венчание! Ощущение некой благости посетило меня. С чувством тревоги ожидала этого дня, боясь выйти из дома. Но выйдя, в полном спокойствии дошла до прихода – радостно произнесла Ядвига. Снежок под ногами поскрипывает… Воздух, хрустально чистый окутывает меня со всех сторон. Хорошо!
– Отчего, вы боялись выйти на люди? – спросила Настя. Ядвига смутилась, в незнании что ответить, но взяв себя в руки сказала:
– Боялась простудиться. Настя, ничего больше не спрашивая, внимательно посмотрела на неё. Ядвиге стало неловко от сказанных ею слов. Она солгала. Но и правды сказать не посмела.
После свадьбы Поля, переехала жить к Алексею. Сделав дела по дому, она убегала в поместье. Объясняя свой уход тем, что там её, так же ждут дела. Ефросинья понимала, пока Ядвига Любамировна находится в поместье, без помощи Поли ей не обойтись. К тому же и Поле, необходимо время для привыкания к семье, в которую она вошла. Придя в поместье Поля увидела Василия, сидящим в библиотеке с Ядвигой Любамировной. Его лицо сияло в улыбке счастья.
– Поля, – воскликнула Ядвига – у Василия, в скором времени родится сын! Его Рада, носит под сердцем ребёнка. Всем сердцем, она открыто радовалась за них. На свадьбе у Алексея с Полей, Ядвига с Радой успели подружиться.
– Непременно сына! – светясь от счастья, воскликнул он.
– Может у вас родится дочь – зардевшись сказала Поля. Она мечтала о рождении ребёнка. Будующим их первенцем с Алексеем, непременно должна быть дочь! – думала она украдкой.
– У меня родится сын – Луговой Павел Васильевич, как обещала Рада! – утвердительно ответил он. В рождении сына у Василия сомнений не было.
– Где вы собираетесь жить? – спросила Поля.
– Да, я не сказал вам Ядвига Любамировна, о нашем решении с Радой!
– О каком решении пойдёт речь? – настороженно спросила Ядвига.
–Наше решение обрадует вас. По весне, придя на новое местожительства и построив небольшой дом, собираемся жить с вами по соседству – ответил он.
– Василий, ты принёс покой в моё сердце, но почему не сейчас!? – спросила Ядвига.
– Дай Бог, остаться всем здесь. Не трогаясь по холоду через заснеженный зимний лес к новому жилищу. Маловато в нём места, для нас всех. Позже, – уверенно ответил он. В библиотеку вошёл доктор. Расположившись в кресле, присоединился таким образом к их компании.
– Виталий Юрьевич, у Василия к осени родится малыш! – радостно воскликнула Ядвига.
– Случайно услышал ваш разговор. Поздравляю тебя Василий! Твой Павлик, родится копия ты! Уж больно любит тебя Рада.
– Спасибо, на добром слове – поблагодарил его Василий.
Зашёл сообщить о решении, которое принял совсем недавно – сказал доктор. На днях уеду. Возникла необходимость посетить свою квартиру.
– Зачем? – спросил Василий. Путь совсем не близок и не безопасен по нашим временам! Оставайтесь здесь, с нами! Он любил и уважал доктора и слова об отъезде, обеспокоили его.
Все вместе, мы столько дел переделали! Проеду и я, посмотрю, как обстоят дела в стенах моего дома. Отлучусь, буквально на несколько дней, со скорым возвращением назад. По лицу Ядвиги, было заметно, она опечалена.
Только не забывайте о нас – сказала она – мы всегда вам рады! Виталий Юрьевич, решил подбодрить её.
– Ядвига Любамировна, вы имеете дело с врачом путешественником. Осваивать бескрайние пустыни и острова, окружённые морем, это не для меня. Но, выйдя из своего дома и проехав от него в расстоянии допустим в двести километров, навестив любимых друзей, так же оказав им врачебную помощь, это я. Поболтать, может и порассуждать на возникшую тему, угоститься их едой, выпить чашку чая, а то и кофе, это вновь я. Сейчас, намерен посетить свой дом. Немного поживя в нём почувствую тепло родных стен и заскучав по просторам родных деревень, выйдя из него направлюсь к вам.
– Вашему оптимизму можно позавидовать! – улыбаясь сказала Ядвига.
– О невестах, попрошу не заговаривать со мной – продолжал доктор. При всей любви к жизни, невеста станет мне мешать. Прямо скажу, даже раздражать!
– Надо же – думала Ядвига – при всей любви к людям и беззаветному служению им, никогда не отказывая в лечении будь то бедный человек или богатый, старался помочь и по возможности вылечить. И быть таким себялюбом! Создаётся впечатление, невзирая на кого либо, очертил вокруг себя круг, за пределы которого ни одна из женщин не сможет зайти и даже переступить его черты. Одинаковых людей не бывает. С Серёжей порою много спорят, не приходя к единому мнению. В то же время, они едины. Их дружба крепка, как кремень. С Александром, родным братом, нет такой дружбы. За любым советом или помощью Александр, обращается к Сергею. Как старший брат, он несёт ответственность за него. Любовь Сергея к Александру, неподдельна. Ядвига, продолжала наблюдать за Виталием Юрьевичем:
– Наверное, когда был маленьким капризничая, кудрявой головкой тряхнёт, пухлые губки надует и притоптывая толстой ножкой говорил всем – не хочу! Отец с матерью с умилением глядя на него, прощали ему маленькую взрослость.
–Отчего вы улыбаетесь, Ядвига Любамировна? – спросил доктор.
– Да, так! Вспомнила себя в детстве – ответила она. Знал бы ты уважаемый Виталий Юрьевич, кого я представляла в нём – подумала про себя Ядвига.
– Ты сегодня в хорошем настроении Яденька? – спросил Сергей Николаевич.
– Да, – с неким ребячеством, ответила она.
Через два дня Виталий Юрьевич, отъехал в город. Живущие в поместье надеясь на лучшее, оставались на прежнем месте проживания.
Без каких- либо происшествий доктор добрался до города. Поднявшись на второй этаж и достав ключ из саквояжа, открыв дверь зашёл в квартиру. В ней было прибрано и тепло:
Значит, Пелагея Петровна следит за моим жильём, как и обещала! – подумал он. Пройдясь по квартире и сняв пальто, повесил его в прихожей. Со стороны лестницы раздавались чьи- то шаги. Подойдя к двери квартиры доктора, попытался открыть её ключом.
– Кто там? – громко спросил он.
– Виталий Юрьевич, родненький, вы приехали! – за дверью стояла Пелагея Петровна. Доктор, открыв дверь, расцеловался с ней прямо на пороге.
– Какая вы молодец! Не бросили моё жильё, следите за ним -держа её обеими руками за плечи, сказал доктор.
– Как же, я могла оставить его. Ведь вы не увольняли меня! – ответила она.
– Доволен, я вашей работой Пелагея! Очень доволен…, – восторгался Виталий Юрьевич. А сейчас, раздевайтесь и рассказывайте обо всём происходящем в городе! В это время раздался стук в дверь.
– Кто? – спросил Виталий Юрьевич.
– Патруль! Открывайте! – грозно потребовали за дверью.
Открыв её, доктор увидел стоявщих у порога матросов. Их было трое. На голове у каждого накинута бескозырка. Бушлат с расстёгнутой верхней пуговицей, через которую виднелась тельняшка. Брюки клёш. Все трое правой рукой придерживали винтовки, перекинутые через плечо. Стоя, широко расставив ноги и в упор глядя на доктора, рассматривали его.
– Угу…– произнёс доктор – пожалуйста проходите! Что у вас болит – спросил он.
Матросы, сменив взгляд в недоумении смотрели на него. Тогда, Виталий Юрьевич, выйдя за дверь постучал пальцем по табличке:
– Посмотрите внимательно! Вы пришли и постучали в дверь квартиры, где проживает доктор – Кузьмин Виталий Юрьевич. Поэтому, при всём уважении к вам, всё -таки вынужден спросить! Что у вас болит? Молча потирая руки, он пристально наблюдал за пришедшими. Пелагея подошла ближе к доктору. Некий испуг посетил её, но поведение доктора успокоило её, она обрела в нём защитника.
– Увидев идущим вас по улице – чуть заикаясь, сказал один из матросов – решили проверить ваши документы, приняв вас за буржуя. Вы неожиданно зашли в парадную и следом за вами, вот эта женщина! Тот-же матрос, кивком головы показал на Пелагею. Но, раз вы доктор, мы претензий не имеем.
– Пелагея Петровна, – обратился к ней Виталий Юрьевич – у нас кофе, имеется в доме?
– Немного есть, – ответила она.
– Тогда угощай! Мне в дорогу пирогов напекли, а я их, так и не успел съесть. Проходите и присаживайтесь за стол – обратился он к матросам. В столовой у доктора, всё было попросту. Для дальнейшего нашего знакомства подскажите мне, в какой форме могу обращаться к вам? – спросил Виталий Юрьевич.
– Товарищи! – вновь за всех ответил один из матросов. Но кофе, мы уж точно пить не станем! – сказал он.
– Раз вы решили идти к новой жизни, значит у вас должно иметься в запасе и кофе, и чай. То, что у меня на столе остатки от прошлой жизни – не унимался доктор. У меня возник к вам вопрос, товарищи! Допустим, вы на улице останавливаете меня для проверки документов, но документы у меня старые, дореволюционные ещё! Где взять новые?! Теперь, уже Виталий Юрьевичь, внимательно глядел на товарищей матросов.
– Пока ещё живём по старым. Виталий Юрьевич, мы приглашаем вас на встречу с Лениным!
– С Лениным!? Вы меня огорошили… – ответил доктор.
– Да, да, через два часа, он будет выступать на ткацкой фабрике. Ну, решайтесь!
– Пойдёмте, – ответил доктор – но с одним условием, с обратной доставкой домой!
– С радостью проводим! – ответили товарищи матросы. Доев пирожки и выпив кофе, вместе с Виталием Юрьевичем отправились на ткацкую фабрику.
– Где это видано, – думал про себя доктор – я, иду с товарищами матросами на встречу с Лениным! Всё, что сейчас со мною происходит, в скором времени расскажу Сергею с Ядвигой и всем остальным проживающим в Грядское. Как воспримут такое известие! Войдя на территорию фабрики Виталий Юрьевич, был изумлён.
– Сколько народу! Можно сказать – толпы! Голову женщин украшали кумачовые косынки. Одежду мужчин отличали красные банты. Многие, что мужчины и женщины, одеты в кожаные куртки. Где можно обрести столько курток! – подумал доктор.
Во дворе фабрики, сколоченная из досок сцена, возвышалась над всеми. Среди людей послышались возгласы:
– Ленин, Ленин идёт! Ура товарищи, ура! – все стоящие ринулись к сцене.
– Стойте здесь, – приказал Виталий Юрьевич, товарищам матросам – затопчут! Они послушно остались на месте. На сцену поднялся невысокого роста человек, в кепке и красным бантом на груди.
– Некий Ленин оказался поумней, чем все остальные. Одет не в кожаную куртку, а пальто – глядя на него, делал выводы доктор. Он внимательно рассматривал его. Ему был интересен этот человек.
– Товарищи! – только и смог сказать со сцены слово, обращённое к народу. Заглушая его речь все восторженно рукоплескали, громко крича:
– Ура…!
Товарищи матросы, с неописуемым восторгом смотрели на Ленина, громко хлопая в ладоши. Наконец ему дали слово. Он говорил долго. Держась одной рукой за лацкан пальто, другой, почти при каждом слове вскидывая ею вверх, говорил о будущем. Хорошей и счастливой жизни пролетариата и их детей.
– Хорошая жизнь, это понятно – анализировал доктор, однако ж он призывает к кровопролитию. Призывает к Красному террору – убивая буржуев. Какое новое общество он собирается строить без царя батюшки, без церкви, без Бога!? Неужели, начнут крушить и ломать всё на своём пути. Господи, спаси и сохрани! Виталий Юрьевич хотел перекрестится, но вовремя одумался, не став привлекать внимания к себе. В конце, все запели песню:
Это есть наш последний
– и решительный бой…
– Многое, что мне кажется непонятным в его речах. Но, что- либо изменить, я лично не смогу! – думал доктор. Провожая доктора, матросы, весь обратный путь говорили о Ленине и его идеях. Они боготворили этого человека и весь пролетариат вместе взятый. Доктор шёл молча слушая их. Подойдя к парадной дома, они попрощались.
