Муслим Махмедгириевич Мурдалов
Чечня археологическая, или Случайная находка Кавказской Нефертити. Документальный очерк к истории вайнахов

дневник М. И. Артамонова. 1937 год

«Археологические исследования ИИМК в 1937 году».

Рукопись хранится в ИИМК ф. 2, оп. 1, д. 252.

Стр. 20 …Большие археологические работы были проведены в восточной части Северного Кавказа, в Чечне и Дагестане Северо-Кавказской экспедицией под руководством М. И. Артамонова.

Район восточной части Северного Кавказа, чрезвычайно интересный в историческом отношении, до настоящего времени можно было считать почти не затронутым археологическими исследованиями. Разведочные работы экспедиции были сосредоточены в предгорных и горных районах Чечни и Дагестана. Было произведено обследование по маршруту: Грозный, Ведено, Харачой, Анди, Ботлих, Хунзах, Гуниб, Ходжал-Махи, а также обследованы окрестности города Буйнакска. Основная масса обнаруженных разведкой памятников относится к периоду домусульманского средневековья. Выяснен целый ряд поселений этого времени и синхроничные или грунтовые могильники. На некоторых могильниках были поставлены небольшие разведочные раскопки. Наиболее типичными являются погребения в ящиках, стенки которых сложены из мелких камней, а перекрытие образовано сланцевыми плитами. Погребальный инвентарь этих захоронений довольно беден и состоит из глиняных сосудов и различных, но немногочисленных украшений: бусы, перстни, браслеты. Могильники этого типа были обнаружены, например у сел. Орта-коло, Шадрода, Накитль.

К числу же наиболее интересных памятников обнаруженных экспедицией необходимо отнести древние могильники у сел. Харачой и Исти-Су в Чечено-Ингушетии и святилище у сел. Карата в Дагестане. Могильник у сел. Харачой может быть датирован концом эпохи бронзы, т. е. началом 1-го тысячелетия до н. э. Памятники этого времени на территории восточного Кавказа были известны очень плохо и их место в кругу других памятников Кавказа не могло быть определено в достаточной степенью точности. На территории Харачоевского могильника экспедицией вскрыто 22 погребения и в результате раскопок получен интересный, вещественный материал. Все погребальные сооружения представляют собой каменные ящики, сложенные из плит сланца, или песчаника в которых находились человеческие скелеты лежащие в скорченном виде. При них найдены: глиняные сосуды, медные браслеты, большие височные кольца, разнообразные бусы и подвески из меди, сурьмы и пасты.

Второй могильник, расположенный вблизи сел. Исти-Су дает материал характеризующий более позднюю эпоху. Раскопанные здесь погребения относятся к середине 1-го тысячелетия до н. э. и имеет много общих черт связывающих их с одной стороны, с скифскими могильниками степной полосы, а с другой, дают возможность сопоставления с памятниками горных районов Кавказа. Захоронения производились в грунтовых ямах и при покойниках лежащих частично в скорченном, а частично в вытянутом виде были обнаружены глиняные сосуды различных форм, железные наконечники копий и ножи, а также разнообразные украшения. Среди этих предметов особого внимания заслуживает большая медная бляха, с выгравированными на ней изображениями собак, найденная вместе с медными фибулами кобанского типа.

По всей вероятности близко по времени этому могильнику святилище в местности Кулатль у сел. Карата. Здесь на вершине горы топографами была найдена человеческая фигурка, сделанная из бронзы и бронзовое же изображение козла. В заложенном экспедицией раскопе обнаружены на вершине в виде железного трезубца и второе человеческое изображение. Обе фигурки представляют собой мужчину и трактованы совершенно отлично от других многочисленных изображений найденных на Кавказе. Следует упомянуть также, приобретенную экспедицией бронзовую женскую статуэтку, найденную вблизи Дагестанского селения Согратль. Условия находки этой статуэтки указывают на то, что и она была обнаружена на месте древнего святилища на вершине горы.

Небольшие раскопки были поставлены на территории курганного могильника у сел. Алхан-Кала, на берегу р. Сунжи. В 1936 г. здесь было обнаружено большое городище разведочные раскопки которого дали материал первых веков н. э. Тогда же был зафиксирован и упомянутый курганный могильник. С целью выяснить хронологическое соотношение обоих памятников, экспедицией было раскопано 5 курганов с очень интересными погребальными сооружениями. Под насыпями незначительной высоты были обнаружены глубокие, достигающие 5 м узкие могильные ямы, в одной из стенок которых, у самого дна прорубалось отверстие ведущее в камеру, вырытую в глине. Камеры эти отличались значительными размерами и тщательностью выделки; некоторые помещения имели хорошо сделанный готический свод. Все погребения оказались разграбленными в древности, и о их инвентаре можно судить лишь по незначительному количеству вещей, случайно оставленных грабителями. Можно отметить: золотые украшения в виде мелких бляшек нашивавшихся на одежду, золотые бусы и подвески со вставками из цветных камней, сердоликовые бусы прекрасной огранки, пастовый египетский скарабей, бронзовые фибулы, глиняные сосуды и др. поделки. Вещи эти можно датировать П-м, Ш-м веке н. э., что вполне соответствует и датировке городища. Дальнейшее исследование городища и могильника безусловно даст очень ценный и историческом отношении материал.

Последним местом раскопок был могильник у сел. Дуба-юрт на реке Аргун, на котором разведочные изыскания производились еще в 1936 г. Здесь было раскопано 8 катакомб, с очень богатым погребальным инвентарем. Все катакомбы служили местом ряда последовательных захоронений и содержали от двух до шести человеческих скелетов. Основную массу инвентаря составляют многочисленные украшения в виде бус, подвесок, браслетов, перстней, зеркал и богатых поясных наборов. Кроме того были найдены железные топоры, ножи и глиняные сосуды. Могильник у с. Дуба-юрт имеет много общих черт с другими катакомбами могильниками Сев. Кавказа и относится к наиболее позднему периоду их существования к IX—X вв. н. э.

Культура Северо-Восточного Кавказа в скифский период

Раскопки в 1937 и 1938 году. «Сов. Археология» №14, т. XIV, 1950 год. Могильник у сел. Исти-Су был открыт случайно. В 1937 г. при рытье котлована к юго-востоку от г. Гудермес рабочие обнаружили древние погребения. Всего погребений было найдено четыре. По словам рабочего Т. С. Шарапова, скелеты в могилах лежали на спине, и возле них по бокам стояли глиняные сосуды, по два при каждом. Сосуды, кроме одной миски, были раздавлены землей и поэтому оставлены на месте. При одном скелете, кроме сосудов, были обнаружены и другие предметы: бронзовые бляхи, браслеты, фибулы, бронзовая цепь и др. Эти находки были доставлены Шараповым вместе с единственной миской в Грозненский музей, где их увидел начальник Северокавказской экспедиции ГАИМК М. И. Артамонов. Ознакомившись с доставленными материалами, М. И. Артомонов с сотрудниками выехал в сел. Исти-Су, расположенное у подножья Качкалыковского хребта, тянущегося с востоко-юго-востока на запад-северо-запад и являющегося первой грядой северокавказского предгорья. Качкалыковский хребет невысок и покрыт лесом и кустарником. В 4 км к западу от сел. Исти-Су, на северном склоне хребта, на его пологом спуске между двумя поперечными оврагами были вырыты два котлована (размером в среднем 15х7 м). На месте строительных работ и выкидах земли экспедицией было собрано большое количество костей и обломков керамики. К юго-западу от этого места был заложен раскоп. Работами руководил М. И. Артамонов, в раскопках принимали участие: А. В. Мачинский, А. А. Гаврилова, А. С. Боброва, М. Куркиев и М. Г. Агоронян. Экспедицией было вскрыто восемь погребений. В следующем году под руководством начальника отряда Северокавказской экспедиции А. В. Мачинского при участии А. П. Круглова, А. А. Гавриловой, М. З. Паничкиной, В. Н. Полторацкой и Е. Е. Левдикова раскопки производились к востоку от котлована. На значительно большей площади, чем раскопанная в 1937 г., было обнаружено одиннадцать погребений. Итак, за два года работ в могильнике Исти-Су исследовано девятнадцать погребений, из которых далеко не все дошли до нас непотревоженными. Кроме того, как указано, четыре погребения были обнаружены рабочими. Погребения не имеют никаких внешних признаков и обнаруживаются только при значительном углублении в землю, так как поверхность площадки сильно пострадала дважды – в наше время при строительных работах и еще в древности. В первых веках нашей эры на месте могильника находилось поселение, культурный слой которого и сейчас перекрывает могилы; поселение занимало площадь значительно большую, чем могильник. Во время работ экспедиции часть площади могильника занимали сараи, котлованы и груды земли, сильно затруднявшие археологические работы. Обследовать могильник полностью не удалось, и границы его определены не были. О его протяженности можно только высказать некоторые предположения: к западу от раскопа 1937 г. могильник, по-видимому, не продолжается, так как разведочные траншеи II, III, IV не обнаружили ни одного погребения; погребения I траншеи 1937 г., очевидно, являются с этой стороны пограничными; при возведении построек к востоку от котлована погребения также не были обнаружены, возможно, что и в эту сторону могильник дальше не распространялся, но все же для окончательного решения вопроса о его границах данных недостаточно. При рассмотрении плана могильника обращает на себя внимание расположение погребений группами: например, в I траншеи погребения 1, 2, 5, 6 и 8 составляют одну группу, погребения 3, 4 и 7 – вторую. В раскопе 1938 г. тоже две группы: одна из двух погребений (11 и 13) и вторая – из трех погребений (14, 18 и 19). Каждая из групп погребений расположена так, что легко вписывается в окружность с диаметром около 7—8 м, а между этими окружностями остается пустое пространство размером около 4 м: одиночные захоронения расположены на таком же расстоянии, 4—5 м друг от друга. Это наводит на мысль о существовавших первоначально курганных насыпях, разрушенных в дальнейшем при заселении местности. Отметим также отсутствие большой разницы в глубине могильных ям у погребений, объединенных в группы, что может свидетельствовать о незначительной высоте курганных насыпей, если они были. В Исти-Су средняя глубина могильных ям от современного уровня почвы равнялась 1,0 м (с небольшими отклонениями в обе стороны), при толщине культурного слоя поселения, находившегося позднее на площади могильника, в 0,5—0,7 м, так что глубина могильной ямы в грунте в среднем равнялась 0,5 м, а у самого глубокого погребения 10 составляла 0,7 м. Такие неглубокие погребения, естественно, требовали сооружения над ними насыпи.

Из девятнадцати погребений, раскопанных в Исти-Су, девять были разрушены и разграблены почти полностью. Остальные дают характерный могильный инвентарь. Во всех без исключения (даже в некоторых ограбленных, как погребения 2, 6, 8, 9), обязательно имеется глиняная миска. В одном случае (погребение 12) в миске находились кости барана. Вторым непременным сосудом является какой-нибудь горшок, в шести погребениях найдены еще и кувшины. В погребениях взрослых – большие кувшины с шарообразным туловом и горлом с раструбчатым венчиком, а в детских – миниатюрные кувшинчики грубой работы. Более богатые погребения содержат в инвентаре дополнительные сосуды, большею частью горшки разной формы, а в одном случае имеется еще вторая миска (погребение 18). Остальной могильный инвентарь, за исключением совершенно особого погребения 20, можно разделить на две группы: 1) инвентарь мужских погребений, т. е. главным образом оружие: копья, костяные наконечники стрел и ножи (погребения 4, 7, 17, 18); 2) инвентарь женских погребений, к которым можно присоединить и детские, где преобладают украшения: бусы, браслеты, кольца, а в погребении 11 – еще гривна и фибула. При относительно малом количестве железных предметов, имеющихся в археологических коллекциях, очень трудно делать выводы относительно распространения тех или иных форм; кроме того, материал этого рода до сих пор остается слабо разработанным. Железный инвентарь могильника Исти-Су тоже не очень богат: четыре ножа – три небольших (погребения 7,15 и 17) с лезвием около 7—8 см, один массивный (из погребения 8) около 15 см длины и один обломок; четыре наконечника копий; две булавки и отдельные обломки предметов из железного стержня, установить форму и назначение которых невозможно. (подробное описание могильников с 47 по 98 стр.).

Могильник Исти-Су, в котором найдена фигурная пряжка, датируется VI—V вв. до н. э. Нет сомнения в том, что комплекс с бляхой принадлежит к наиболее ранним, а наша пряжка может относиться ко времени еще более раннему, чем могильник в целом, т. е. к началу VI в. Погребение, в котором обнаружена бляха, не рядовое. Обилие бронзовых украшений, исключительно длинная цепь и, наконец, пояс с тяжелыми бляхами свидетельствуют, однако, не столько о богатстве погребенного, сколько об его выдающемся социальном положении, по всей вероятности, в области религиозного культа, так как совершенно очевидно, что убор в котором покойник был положен в могилу, не бытового, а культового назначения. Приведенными сопоставлениями могильник Исти-Су прочно увязывается с перечисленными памятниками раннескифского времени на Северном Кавказе. Все они датируются VI—V вв. до н. э. Нет никакой надобности подвергать эту датировку сомнению или пересмотру, так как в нашем распоряжении нет никаких новых оснований для хронологических определений. Исходя из этого, и могильник Исти-Су надлежит относить к тому же времени, допуская, что хотя отдельные предметы, как, например, поясная фигурная пряжка, могут относиться к самому началу VI в., большая часть инвентаря явно не раньше V в. Особый интерес могильника Исти-Су заключается в том, что он характеризует «скифский» период в малоисследованной восточной части Северного Кавказа. Перечисленные могильники расположены на широкой полосе северо-кавказского предгорья, граничащей с одной стороны со степными просторами, расстилающимися к северу от Терека, а с другой, на юге, постепенно переходящей в высокогорную область серебряных отрогов Главного Кавказского хребта. Находятся могильники, главным образом, на пологих склонах лесистых хребтов или в расширенных местах ущелий горных рек на береговых террасах. Имея общие черты, присущие «скифской» культуре, каждый из памятников представляет и свои местные особенности, иногда незначительные, иногда же настолько резко выраженные, что приходится говорить не о локальном варианте, а об особой культуре. Могильник Исти-Су как раз и дает нам настолько своеобразный комплекс, что, несмотря на множество черт, указывающих на тесные связи населения Исти-Су с соседями, создается представление именно об особой культуре. Все формы Исти-Су, как керамических, так и бронзовых предметов, отличаются выработанностью, четкостью. Геометрическая простота линий и поверхностей, однако не переходящая в сухость, расчлененность форм, с формой предметов (фигурная поясная пряжка из погребения 20) – вот отличительные характерные черты материалов из Исти-Су, отнюдь не свойственные другим группам памятников этого же рода. Прибавив сюда все сказанное о поясном наборе из погребения 20, особенно то, что касается стиля представленной на пряжке композиции, мы должны констатировать принадлежность могильника Исти-су к своеобразной культуре, выросшей на местной основе, корнями уходящей в эпоху бронзы. Культура могильника Исти-су простирается на юг до Хорочоя, а Хорочой со своим могильником эпохи бронзы входит в группу родственных между собой памятников, расположенных и в крайнем юго-восточном углу Грозненской области (западная часть группы), и в еще большем количестве в Дагестане (восточная часть группы). Не будет ничего удивительного, если и культура Исти-су в дальнейшем окажется характерной для всей северо-восточной части Кавказа, подобно тому как кобанская обнимает его центральную горную часть, а так называемая «скифская» локализуется в предгорной и степной полосе среднего и западного Кавказа. Культура Исти-су, как свидетельствуют и вышеприведенные сопоставления некоторых керамических форм, может представлять собою непосредственное продолжение хорочое-каякентской культуры эпохи бронзы, причем возникновение здесь новых форм приходится относить не только за счет перехода, населения на новый этап социально-экономического развития, но и за счет появления некоторых новых культурных элементов. Это те элементы, которые сближают Исти-Су с Кобанью и скифскими племенами степей, раскинувшихся к северу от Кавказа. //Начальник Сев-Кав. Экспедиции ГАИМК Артамонов. М.И //

О работах Северокавказской археологической экспедиции Института истории материальной культуры АН СССР и Грозненского Музея Краеведения 1956 года^I/.

Полный научный отчет. Москва, 1957г.

Северо-Восточный Кавказ /территория Дагестанской и Чечено-Ингушской АССР/ представляет собой одну из слабо обследованных в археологическом отношении областей Кавказа. Особенно слабо изучены нагорные районы Дагестана и Чечено-Ингушетии. Это обстоятельство серьезно препятствует созданию сводной истории и культуры народов этой чрезвычайно пестрой в этническом отношении области Кавказа и таким образом тормозит дальнейшее развитие советского кавказоведения. Кроме того, слабая изученность этой области, лежащей на скрещении древнейших важных торговых путей и связывавшей племена и народы Европы и Азии, затрудняет решение целого ряда общих кардинальных вопросов. Таких, например, как проблема взаимоотношения, характера и путей направления древнейших связей между цивилизациями Древнего востока и племенами Закавказья, с одной стороны, и культурами Северного Кавказа и всей юго-восточной Европы, с другой.

I/ Раздел отчета об исследовании энеолитического поселения и могильника V I- V вв. до н. э. в б. сел. Луговое составлен Р. М. Мунчаевым. Вторая часть отчета, посвященная раскопкам курганов у ст. Мекенской и могильника в г. Кисловодске, написана Е. И. Круповым, а третья – о работах разведочного отряда экспедиции – В. И. Марковиным при участии В, А. Кузнецова.

Даже наличный материал свидетельствует о том, что Северо-восточный Кавказ довольно богат памятниками материальной культуры. Исследования отдельных памятников, проведенные в довоенные и особенно в послевоенные годы ИИМК-ом АН СССР и местными научно-исследовательскими учреждениями, позволили, правда, лишь в общих чертах наметить отдельные этапы исторического развития на данной территории. В настоящее время задача заключается в дальнейшем развертывании здесь планомерных и систематических археологических работ с тем, чтобы на их основе наметить основные этапы историко-культурного развития края с древнейших времен и тем самым приблизить возможность воссоздания сводной истории и культуры многочисленных народностей Северо-восточного Кавказа. Осуществляя свои полезные работы 1956 года, экспедиция, естественно, исходила из общей и основной исторической проблематики, намеченной ею на ряд лет и включающей вопросы, начиная с вопросов о времени заселения края и кончая проблемами этногенеза современных различных народов Северного Кавказа^1/. Конкретные же задачи Северокавказской экспедиции 1956 года, организованной ИИМК» ом АН СССР совместно с Грозненским Музеем краеведения^2/, заключались в исследовании отдельных или комплексов материальной культуры в основном на территории Чечено-Ингушской АССР, в частности – в продолжении стационарных раскопок большого могильник энеолитического у сел. Мужичи (бывшее Луговое) в Ассиновском ущелье (Ингушетии), в выявлении археологических памятников в необследованной горной Чечне и в раскопках курганов у станицы Мекенской по левобережью среднего течения Терека. Таким образом, полевые работы 1956г. носили стационарный и разведочный характер (см. маршрут экспедиции – рис.1)

I/ Подробно эта проблематика изложена в полном научном отчете экспедиции 1956 года.

2/ В состав экспедиции входили от ИИМК: Е. И. Крупнов /начальник экспедиции/, Р. М. Мунчаев/начальник Грозненского отряда/, В. И. Марковин /начальник разведочного отряда/, В. А. Кузнецов, В. Л. Василевский, С. Н. Жураховская, И. М. Кузина, М. В. Любченко, П. М. Михайлов, от Грозненского Музея: М. П. Севастьянов, Е. Г. Дозоров, Х. М. Магрумов, Т. И. Сливков, И. Ф. Мутовина, а также студенты МГУ им. Ломоносова: В. Д. Чтецов, и Л. В. Грехова и Грозненского Пединститута —В. Б. Виноградов.

Первый – основной – этап работы экспедиции протекал в Сунженском районе Чечено-Ингушской АССР, в живописном Ассиновском ущелье. Здесь, у сел. Мужичи /бывшее сел. Луговое/ были продолжены большие стационарные раскопки грунтового могильника V I- V вв. до н. э. и подстилающего его энеолитического слоя, известных уже в литературе по названиями соответственно «Лугового могильника» и «Лугового поселения»^1/. Сел. Мужичи расположено на левом берегу р Ассы, в 6км. к югу от районного центра – сел. Галашки /бывшее се. Первомайское/. Оно находится в 110км. на СЗ от г. Грозного и в 28 км. к СВ от г. Орджоникидзе /через горный перевал/.

1/ Е. И. Крупнов. Прикаспийская экспедиция, КСИИМК, 55, стр. 95—100; Его же. К изучению древних культур северо-восточного Кавказа. Известия Грозненского Областного музея краеведения, вып.7, 1956; Его же – первые итоги археологического изучения Восточного Предкавказья, СА, 1956, №2.

Могильник расположен на второй древней террасе отлогого склона долины р. Ассы, справа от дороги, ведущей из сел. Галашки в сел. Мужичи рядом с колхозной птицефермой. Луговой могильник был открыт случайно при земельных работах, связанных со строительством указанной птицефермы, весной 1952 г. тогда же сотрудники Грозненского музея краеведения Н. И. Штанько и Е. Г. Дозоров произвели здесь расчистку четырех разрушенных погребений. На основании добытого материала, доставленного в Грозненский музей было установлено, что этот могильник относится к скифскому времени – V I—V вв. до н. э. и содержит ряд особенностей в погребальном обряде и инвентаре, обычно не свойственных другим синхронным памятникам Северного Кавказа. Первые научные раскопки могильника были начаты в августе 1952 г. прикаспийской экспедицией ИИМК» ом АН СССР и Грозненского музея краеведения. В 1952 г., в северной нижней части склона, вдоль широких естественных канав, которые перерезают могильник, был разбит раскоп значительно растянувшийся в процессе раскопок в южном направлении. Общая площадь раскопа 1952г. составила около 1200 м². Здесь было исследовано 29 погребений, в т. ч. Два относящихся к эпохе энеолита. В процессе раскопок было установлено, что могильник V I- V вв. до н. э. разбит на месте древнего поселения энеолитической керамики с налепным спиральным орнаментом, найдены кремневая стрелка с выемчатым основанием и микролиты геометрических очертаний. Кроме того, был раскопан очаг, в котором находились глиняные культовые рогообразные цилиндрической формы очажные подставки^1/, встреченные как в энеолитических памятниках Закавказья^2/, так и Северного Кавказа^3/. Раскопки Лугового могильника и исследование подстилающего его энеолитического слоя были продолжены Прикаспийской экспедицией ИИМК АН СССР и Грозненского музея краеведения в 1955 г. В 1955 г были заложены IV раскопа слева и справа от продольных канав, внутри которых площадь была исследована в 1952г. Вскрыта площадь около 1—50 м², на которой исследовано 37 погребений – V I- V вв. до н. э., а также добыт новый интересный материал из энеолитического слоя /большое количество керамики и кусков обожженной глиняной обмазки; кремневые вкладыши в серпы, зернотерка и тесловидный каменный топор; раскопаны два очага и мусорная яма/^4/. В 1956 г. Северокавказская экспедиция продолжила раскопки Лугового могильника и поселения. На площади неисследованной части могильника в 1956 г. было разбито два раскопа. Раскоп I был заложен от южной стенки раскопа 3 1955 г., т. е. раскоп I 1956 г. представлял собой, собственно, продолжение раскопа 3 1955 г. в южном направлении вдоль широкого естественного оврага. Площадь раскопа I достигла к концу наших работ около 576 м² (черт. №1).

1/ Е. И. Крупнов. Прикаспийская экспедиция 1952г. КСИИМК. Его же. К изучению древних культур Северо – восточного Кавказа. Известия Грозненского Обл. краеведческого музея, вып. 7—8, 1956г., г. Грозный.

2/ Б. А. Куфтин. К проблеме энеолита Внутренней картли и Юго-Осетии, ВМГ, ХIV-В, 1947, стр.75, табл.1.

3/ А. П. Круглов, Г. В. Подтаецкий. Долинское поселение у г. нальчика. МИА, №3, 1941.

4/ Е. И. Крупнов. Полный научный отчет о работах Прикаспийской археологической экспедиции ИИМК АН СССР и Грозненского музея краеведения 1955г. Арх. ком. ИИМК АН СССР, ф.1,д.1186.

Раскоп II был разбит вдоль восточной стенки раскопа III 1955 г., т. е. представлял собой продолжение – расширение раскопа III 1955 г. в восточном направлении. Первоначально площадь раскопа II составила 192 м² /32 х 6/. По мере завершения исследования эта площадь расширилась в восточном и отчасти и южном направлении и к концу работ сомкнувшись в ЮВ углу с площадью раскопа I составила 804 м² (черт. №2). Общая площадь могильника, исследованная в 1956 г., составила следовательно около 1380м². Таким образом раскопы, разбитые в 1956 г. на не исследованной части могильника, были привязаны к одному из раскопов (III) 1955 г., а последний в свою очередь вместе с другими раскопами 1955 г. был увязан к участкам раскопа 1952 г. поэтому участки – квадраты раскопов 1956 г. получили полностью соответствующее квадратам раскопа III 1955 г. буквенное и цифровое обозначение. Нумерация квадратов стала единой в общей сетке. Раскопки Лугового могильника и поселения велись обычно принятой методикой. Раскопы были разбиты на квадраты со сторонами 2х2 м. Продольные стороны раскопов имели цифровую нумерацию, а поперечные – литерную. Вскрытие почвы происходило послойно – на штык лопаты. Счет вскрываемых погребений велся в последовательном порядке по мере обнаружения могил и независимо от того, в каком из 2-х раскопов открыта могила. Исследование погребения начиналось с описания, нанесения на план и фотографирования каменной могильной кладки. После разборки могильной кладки производилась тщательная расчистка погребений, фотографирование, зарисовка и тщательное описание. Каждая отдельная находка или скопление фрагментов энеолитической керамики и пр. тщательно фиксировались на общих планах раскопов и отмечались в дневнике. Чертежи общих планов раскопов составлялись в масштабе 1:40, а чертежи надмогильных каменных кладок, погребений, профилей и разрезов мусорных ям энеолитической эпохи и др. в масштабе 1:10. Составление полевой описи и шифровка материала производилась на месте. Словом, мы стремились и добивались тщательной фиксации, полного описания и документации всего материала. Ниже приводятся дневниковые данные о вскрытых и исследованных в 1956г. погребениях на Луговом могильнике – VI—V вв. до н. э. и материалах из энеолитического слоя. Как уже отмечено, счет вскрываемых могил велся по порядку, по мере расчистки обнаруженных погребений. Числитель дроби обозначает порядковый номер 1956 года, а знаменатель – общий номер могилы, начиная с раскопок 1952 года.

Раскоп I (черт. №1) Погребение №1 /65 /квадрат д-05/. На глубине 0,40 м обнаружена массивная каменная кладка округло-прямоугольной формы, ориентированная с СВ на ЮЗ (рис. 2). Длина ее – 1,75 м, ширина – 1,20 м. Среди булыжников отмечены мелкие угольки (рис. 106). Погребение №1 расчищено под каменной кладкой на глубине 0,60 м. костяк очень плохой сохранности. Судя по положению костей, погребенный лежал в скорченном положении на правом боку, головой на ЮЗ (рис. 3, 107). В области черепа и грудной клетки лежали бронзовая шейная гривна (круглая в сечении) (рис. 108), бронзовая спиральная пронизка и бусы: стеклянные синие – 10 шт., бронзовые пластичные – 32 шт. (рис.109). У пояса находилась железная пряжка бабочковидной формы и бронзовые бусы (около 30 шт.) (рис.110); на лучевых костях правой и левой по одному железному и бронзовому пластинчатому браслету (итого 4) (рис.111), а на фалангах левой руки (?) – железное кольцо, от которого сохранились два обломка. Вдоль погребения найдены в раздавленном состоянии плоский горшочек, миска и сосуд, а между ними два глиняных пряслица биконической формы. Судя по характеру инвентаря, костяк принадлежал женщине.

Погребение №2/66 /квадраты б, в – 05/

На глубине 0,60 – 0,75 расчищена каменная кладка почти прямоугольной формы, ориентированная обычно с СВ на ЮЗ (рис.4). Длина е – 1,60 м, ширина – 1м. Погребение находилось под кладкой на глубине 0,85 м (рис.112). Костяк чрезвычайно плохой сохранности. Череп раздавлен, некоторые черепные кости истлели; челюсти под тяжестью кладки сдвинуты с места. Погребенный лежал в слабо скорченном состоянии, на правом боку, головой на ЮЗ. Длина костяка в скорченном положении – 1,10 м. (рис. 5, 114). Перед лицевой частью черепа стоял большой глиняный сосуд грушевидной формы (?), раздавленный булыжниками, а в ногах – миска и горшочек (рис 113). На лучевых костях находились по два браслета (железный и бронзовый) (рис.115). В области грудной клетки и пояса были разбросаны несколько синих стеклянных, пастовых и гагатовых (?) бус. Судя по характеру инвентаря, костяк принадлежал женщине.

Погребение №3/67 (квадраты г, д – 4)

Расчищенная могильная кладка из 6 камней округло – овальной формы и обычной ориентировки (СВ – ЮЗ) следов погребение не содержала. Возможно допустить, что эта могила в честь погибшего или умершего на стороне сородича. Такие могилы без погребения – кенотафы были открыты на Луговом могильнике в 1955 г. (напр., погребение №1/28).

Погребение №4/68 (квадраты ж, з – 4)

Надмогильная булыжная кладка, открытая на глубине 0,35 м, имела овальную форму и была ориентирована с СВ на ЮЗ (рис. 6). Длина ее – 1,40 м, ширина – 0,85 м. Погребение совершено на глубине 0,50 м. Сохранность костяка очень плохая. Сохранились лишь отдельные черепные кости (рис. 116) и несколько неполных полуистлевших костей рук и ног. Судя по их положению, костяк лежал скорченно на боку, головой на ЮЗ. Длина костяка в скорченном положении 1,16 м (рис. 7). Инвентарь в могиле отсутствует. Найден лишь маленький осколок неопределенного железного предмета. Пол погребенного не поддается определению.

Погребение №5/69 (квадраты Б- 010, 011)

Каменная кладка могилы (на глубине 0,36 м) имела округло – прямоугольную форму и была ориентирована СВ-ЮЗ (рис. 8). Ее длина – 1,13 м, ширина – 0,80 м. Под ней глубина 0,45 м расчищены остатки сильно истлевшего костяка (рис. 117). Сохранились лишь несколько зубов и полуистлевшие кости ног. Поэтому трудно определить положение погребенного, но возможно он лежал в скорченном состоянии на боку, головой на ЮЗ (рис. 9). В погребении №5 найдены: обломок бронзового височного колечка (в области черепа), два незамкнутых браслета (рис. 118), стеклянные бусы и раздавленная глиняная миска. Судя по инвентарю, погребение принадлежало женщине.