Мурат Йеткин
Книга о шпионах для пытливых умов
«Мату Хари я бы на работу не взял»
Система, созданная Вольфом, на самом деле была очень проста.
С древних времен в шпионском мире пользовались инструментом соблазнения. Не зря шпионаж называют второй древнейшей профессией: если существует тайна, всегда найдутся те, кто захочет эту тайну узнать, и те, кто эту тайну им расскажет.
Тайна – это то, что знает один человек. Секрет известен двоим. Трое – уже слишком много. Таков закон. И вполне вероятно, что этим третьим окажется шпион.
Во время Первой мировой войны немецкая военная разведка завербовала голландскую танцовщицу Маргарету Гертруду Зелле, известную под сценическим псевдонимом Мата Хари. В 1917 году ее обвинили в том, что она соблазняла французских офицеров и выведывала у них военные тайны, и расстреляли.
Хотя Вольф в своих мемуарах и пишет про Мату Хари: «Хоть и красивая женщина, но плохой шпион. Я бы ее на работу не взял», – однако почти все разведки мира прибегали к так называемой «медовой ловушке». Суть метода вкратце такова: сначала привлекательная женщина (или привлекательный мужчина) приближается к цели как «приманка» и пытается ее соблазнить. Если это удается, то их сближение фотографируют или снимают на камеру, либо прямо во время свидания подсылают другого агента, играющего роль супруга или родственника «приманки», таким образом жертву шантажом склоняют к шпионажу.
Даже в документах советских спецслужб, которые применяли этот метод годами, изобретение Вольфа называли «более изящным и эффективным». «Любовь или убедительное изображение любви» в долгосрочной перспективе обеспечивали больше разведданных, чем короткие встречи[68]. «Метод Ромео» был нацелен на одиноких секретарш за сорок, работающих в министерствах или разведке ФРГ. Их соблазняли привлекательные, опытные и зачастую более молодые мужчины из ГДР и склоняли к шпионажу.
Специально отобранные и прошедшие обучение агенты приобретали фальшивые документы и под разными предлогами приезжали в Западную Германию. Там они устраивались на работу и искали себе подходящих под описание возлюбленных. Это не должны были быть отношения, полностью построенные на шантаже, и действительно, иногда они перерастали в серьезное чувство, некоторые даже заканчивались свадьбой.
Вольф в автобиографии «Человек без лица» (Man Without a Face) так описывает свой уникальный метод:
«В 1950-х годах послевоенная нехватка мужчин особо остро ощущалась среди одиноких секретарш среднего возраста, мечтавших о любви. Рынок испытывал дефицит, и наши холостяки помогли этот дефицит восполнить»[69].
На войне погибли миллионы мужчин, а женщины, запертые целый день в офисах, томились от одиночества. Вольф с дьявольской хитростью решил воспользоваться этим «дефицитом» для сбора данных. Секретарш же выбрали по той причине, что на их столах, не привлекая внимания, оказывались на какое-то время почти все важные бумаги, от протоколов заседаний и ожидающих подписи секретных документов до надиктованных писем и переданных для отправки сообщений. Не зря слова «секретарь» и «секрет» – однокоренные.
Внешняя разведка ГДР искала своих Ромео везде, где только можно. От спортплощадок университетов и молодежных клубов до советских лагерей для военнопленных, повсюду министерство государственной безопасности подбирало кандидатов, с которыми сначала проводили собеседование, и затем из ста человек, может быть, одного направляли на обучение. Особое предпочтение отдавали красивым и уверенным в себе мужчинам – такие ценились больше всего.
Привлекательные шпионы для зрелых дам
Кодовое имя первого Ромео было «Феликс». Ему было дано задание найти себе цель в контрразведывательной организации ФРГ, Федеральном ведомстве по охране конституции (ФВОК), находившемся в центре Кёльна. Однако Феликс, разгуливающий под личиной продавца шампуней, нашел «цель» не в Кёльне, а в тогдашней столице ФРГ Бонне. К тому же «не особо красивая», по выражению Вольфа, секретарша, получившая кодовое имя «Норма», работала в Ведомстве федерального канцлера. А у Восточной Германии не было никаких данных об этом ведомстве, даже телефонного справочника. Благодаря Норме удалось узнать, кто занимал какие должности и какова была административная структура в канцелярии Кондара Аденауэра под управлением его правой руки, бывшего нациста Ганса Глобке.
Когда Феликс по причине тяжелой болезни был вынужден оставить Норму и вернуться на Восток, он указал Вольфу и его сотрудникам на новую кандидатку в «Джульетты», «жизнерадостную» секретаршу Гудрун. К тому же Гудрун работала непосредственно в офисе Глобке. Для Гудрун в управлении внешней разведки подобрали специального Ромео. «Астор» был пилотом, в свое время состоявшим в штабе генерала-фельдмаршала люфтваффе Альберта Кессельринга. В советском лагере для военнопленных он стал коммунистом и после освобождения не стал возвращаться на Запад. Его нацистское прошлое не позволяло ему найти нормальную работу в ГДР, что делало его идеальным кандидатом для отправки на Запад.
Среди десятков тысяч восточных берлинцев, бежавших во время Берлинского восстания 1953 года, были и агенты, направленные внешней разведкой ГДР, в том числе и Астор. Получив задание, он легко нашел работу в агентстве недвижимости в Бонне под видом бежавшего от коммунизма бывшего военнопленного. А только устроившись, он записался в клуб выходного дня, который, как он узнал, посещала Гудрун. Астор тоже производил впечатление «жизнерадостного» человека, умеющего смеяться, веселиться и выпивать. Как и было рассчитано, Гудрун не захотела уступать недавно прибывшего «пилота-любителя» другим девушкам и сразу заявила на него права.
Роман Астора и Гудрун развивался, а в штаб Вольфа текли сведения. Благодаря информации от Гудрун в ГДР узнали о тайной переписке между канцлером Аденауэром и бывшим нацистским разведчиком Геленом и начали масштабную кампанию против Глобке в СМИ, припоминая ему нацистское прошлое и обвиняя в антисемитизме. В результате он был вынужден подать в отставку в 1963 году, через два года после возведения Берлинской стены. В первый раз в западном информационном поле был поднят вопрос о бывших нацистах в администрации ФРГ.
Падение Глобке было крупным успехом Вольфа. «Метод Ромео» прижился, и теперь его собирались опробовать в НАТО.
Фальшивая церковь, фальшивый священник, фальшивый брак
Среди кандидаток в Джульетты была женщина под кодовым именем «Маргарете» – тихая, работящая, одинокая, набожная католичка. Она работала переводчицей в штаб-квартире НАТО, тогда находившейся в Париже (сейчас – в Брюсселе). Для соблазнения Маргарете направили «Роланда», которого Вольф позже назовет «супер-Ромео».
Театральный актер Роланд приехал под видом датского журналиста. Ему было нелегко завоевать сердце застенчивой Маргарете, которая не любила выходить в свет. Наконец, ему удалось вскружить ей голову поездками по выходным в итальянские музеи и швейцарские Альпы.
Когда они уже встречались, Роланд пошел на рискованный шаг и признался в том, что он шпион. Но это тоже было частью игры: он солгал Маргарете, что является агентом военной разведки Дании. На языке разведки такое действие называют «операцией под чужим флагом». Роланд рассказал, что Дания чувствует, что в НАТО ее игнорируют из-за того, что она – слишком маленькое государство, а потому хочет добыть некоторые интересующие ее данные путем разведки. Какой вред может быть от Дании?
Маргарете согласилась помочь. Так она сможет чаще видеть своего Ромео в Париже. Проходившие через переводчицу секреты НАТО, такие как планы нападения на страны Варшавского договора, оказывались в руках разведки ГДР, а позже – у КГБ.
Однако в новогоднюю ночь 1963 года Маргарете сказала Роланду, что так больше не может продолжаться. Проблема была в ее набожности. Она хотела исповедаться в шпионаже и прекратить их внебрачные отношения. Об исповеди не могло быть и речи, священник мог выдать их полиции. Жениться тоже было нельзя – все документы Роланда были фальшивые, обман сразу бы вскрылся.
С другой стороны, Маргарете была ценным источником информации, который нельзя было потерять.
Наконец, выход нашелся. Роланд сказал, что, поскольку дело касается государственной тайны, ему разрешили жениться при условии, что их обвенчает только датский священник, а она сможет ему исповедаться и узнать, является ли грехом то, чем она занимается. Среди кадров секретной службы ГДР датского католического священника, который мог бы провести венчание, не нашлось. Поэтому в роли священника выступил агент Штази. О недействительности венчания знала только сторона жениха, а Маргарете была счастлива наконец заключить брак перед Богом. Что же касается признания, то переодетый агент терпеливо выслушал исповедь и именем Иисуса Христа разрешил заниматься шпионажем – греха в этом не было.
Около десяти лет Маргарете продолжала передавать информацию Роланду, которого считала своим мужем, и который действительно ее любил.
Ромео подводит неожиданная деталь
В середине 1970-х годов работать стало сложнее. Ромео теперь не так легко находили Джульетт, буксовали без дела, подозревая слежку, некоторые даже попадались. Пока Вольф и его люди пытались выяснить причину этого, им внезапно нанесли удар.
В начале 1979 года была арестована секретарша немецкого представительства в штаб-квартире НАТО в Брюсселе Ингрид Гарбе. Вслед за этим стали известны и другие Джульетты, и вся «операция Ромео» потерпела крах. В марте работавшая в оперативном управлении секретариата НАТО Урзель Лоренцен выступила на телевидении ГДР, заявив, что ищет убежища. Она призналась, что двенадцать лет работала на разведку ГДР и благодаря ей в социалистическом блоке получили планы управления структурами НАТО в кризисных ситуациях. Вслед за Лоренцен в ГДР запросила убежище еще одна секретарша НАТО – бельгийка Имельда Веррепт. Для коммунистического правительства это было прекрасное средство пропаганды, однако их разведка теряла ценные кадры. Вольф отзывал агентов, которые вскоре могли быть арестованы, некоторые из них сообщали о требовании убежища в целях пропаганды. Затем была арестована секретарша Христианско-демократического союза Германии Урсула Хёфс. Работавшую в отделе стратегических разработок ХДС Инге Голиат и секретаршу зампредседателя ХДС Кристель Брошай тоже собирались арестовать, но, получив предупреждение, они смогли укрыться в Восточном Берлине. Так же в последний момент избежала ареста сотрудница министерства финансов Хельга Рёдигер[70].
Вольф понял весь масштаб проблемы, только когда к общественности обратился директор ФВОК Рихард Майер.
Юрист из послевоенного поколения, Майер, прежде чем возглавить ведомство, четыре года проработал в отделе, занимавшемся «шпионами за рубежом», а шесть лет до этого, с 1964 года, в отделе контрразведки. То есть он долго время расследовал как двойных агентов в БНД, так и утечки секретных данных из министерств обороны, иностранных дел и представительства НАТО.
Когда в 1975 году Майер стал директором внутренней разведки, он начал искать, откуда утекает информация, по каким каналам ее передают в Восточный Берлин и Москву. Постепенно стало более-менее ясно, что часть утечек происходит из квартир одиноко живущих женщин. Одновременно Майер нашел простой, но эффективный способ определять возможных агентов ГДР, прибывающих в ФРГ. Для этого он разместил в аэропортах, портах, на вокзалах, на таможенном и паспортном контроле наблюдателей из пенсионеров ведомства. Задачей дедушек было просто наблюдать за пассажирами и сообщать, если кто-то выделялся из толпы. Так выявлять агентов Восточной Германии стало гораздо проще – по причине, о которой в Восточном Берлине даже не догадывались.
Начиная с середины 1960-х годов, на Западе среди молодых мужчин распространилась мода отпускать волосы. Не только молодежь, но и мужчины средних лет начали носить волосы длиннее, чем раньше. Но в коммунистическом лагере прическу «под хиппи» считали признаком деградации и стриглись как прежде. Эта черта делала мужчин молодого и среднего возраста, прибывающих с Востока, особенно с небольшим чемоданом, мишенью для слежки или допроса.
Другая особенность, которая сразу выдавала агентов, – это привычка восточных немцев, едва прибыв на вокзал или в аэропорт, бежать к витринам. Западное изобилие товаров неотвратимо манило к себе жителей ГДР, тут-то их и замечали.
Благодаря бдительности Майера «операция Ромео» приостановилась, а после ареста или отзыва около ста агентов в течение семи-восьми лет и вовсе прекратилась. У Майера была очень веская причина использовать такой хитроумный метод для охоты на шпионов. Этой причиной стала цепь событий, приведшая годом ранее, 6 мая 1974 года, к отставке социал-демократа канцлера Вилли Брандта.
Чего точно не должен делать шпион
Новость пришла утром 24 апреля 1974 года, когда Брандт прилетел в аэропорт Кёльн-Бонн после официального визита в Египет.
Тем утром полиция нагрянула в дом к личному референту канцлера ФРГ Гюнтеру Гийому. Гийом открыл дверь в халате и при виде полицейских, прежде чем даже спросить о причине вторжения, сказал: «Я офицер Национальной народной армии ГДР, считайтесь с этим!»[71]
Как пишет сотрудник архивного отдела КГБ Митрохин, здесь Гийом нарушил одно из основных правил агента разведки: даже будучи пойманным с поличным, никогда не признавать вину.
Это непреложное правило разведки традиционно объясняли такой притчей:
«Однажды в зимнюю стужу крестьянин шел домой и увидел замерзающую птицу. Она отстала от стаи, и он ее пожалел. Он расковырял палкой лежавшую рядом коровью лепешку и положил туда птицу, чтобы она согрелась и смогла улететь, и пошел своей дорогой. Через некоторое время другой крестьянин шел той же дорогой и услышал звук. Смотрит – в коровьей лепешке сидит птица и щебечет. Он тут же ее взял, свернул шею и понес домой на ужин. Из притчи следует три урока. Первый: не каждый, кто измазал тебя в дерьме, – твой враг. Второй: не каждый, кто вытащил тебя из дерьма, – твой друг. И третий: раз уж увяз по горло, то хотя бы помалкивай».
Гийом нарушил это основное правило. А как показали открывшиеся позже документы, у контрразведки ФРГ не было доказательств его вины, лишь подозрения, и они пришли просто чтобы допросить высокопоставленного чиновника. Партнер социал-демократа Брандта по коалиции, представитель Свободной демократической партии, министр внутренних дел Ганс-Дитрих Геншер (впоследствии министр иностранных дел) в мемуарах напишет: «Гийому вынесло приговор его собственное признание».
Министр Геншер и руководитель аппарата министерства Клаус Кинкель (впоследствии он будет занимать посты директора БНД, министра юстиции и иностранных дел) некоторое время подозревали, что Гийом может быть шпионом ГДР. Также они совсем не доверяли Эгону Бару – политическому советнику Брандта, автору «Новой восточной политики» (Остполитик). Однако Брандт им доверял.
Гийом был офицером разведки ГДР, которого Вольф отправил на Запад еще в 1956 году в качестве долгосрочного «агента влияния». Жена Гийома Кристель тоже работала на разведку. Это отличало его как от агентов-Ромео, так и от других шпионов. Прекрасным прикрытием для них служила табачная лавка матери Кристель во Франкфурте.
Они вступили в Социал-демократическую партию Германии (СДПГ). Гийом (кодовое имя «Гансен»), выдавший себя за жертву коммунистического режима, примкнул к правому крылу партии. Благодаря трудолюбию, неконфликтности и приятным манерам он быстро делал партийную карьеру. В 1964 году он стал управляющим франкфуртского отделения СДПГ, а в 1968 году возглавил одновременно партийную организацию земли Гессен и фракцию социал-демократов в городском совете Франкфукта. Его успехи привлекли внимание влиятельного функционера партии, профсоюзного деятеля Георга Лебера; Гийом провел предвыборную кампанию Лебера, в которой тот сумел победить левое крыло СДПГ.
Выборы 1969 года тоже прошли успешно для социал-демократов, Брандт стал канцлером. Лебер направил близкого ему Гийома в ведомство федерального канцлера в Бонне, где он стал ответственным секретарем по делам социальных реформ и профсоюзов в аппарате Брандта. Вольф не верил своему счастью: о таком он и не мечтал. И снова Гийом проявил недюжинную работоспособность и в следующем году был повышен до заместителя главы ведомства федерального канцлера по связям с бундестагом, а также правительственными и религиозными организациями.
Благодаря этому, например, правительство ГДР заранее узнало о позиции Брандта по переговорам в ходе его визита в Восточный Берлин в марте 1970 года, а также о деталях новой восточной политики Брандта со всеми ее внутренними противоречиями.
«Из всех возможных людей у нас на пути оказался Брандт»
Между тем не только Гийом поднимался по карьерной лестнице в аппарате Брандта, сам Брандт укреплял свои позиции в европейской и мировой политике.
У Остполитик были три составляющие: развитие отношений с СССР, нормализация отношений со странами социалистического лагеря и поиск путей сосуществования с ГДР. Эта политика соответствовала глобальным попыткам разрядки международной напряженности и в итоге принесла Брандту Нобелевскую премию мира в 1971 году.
Но еще ранее произошло событие, которое заставило говорить о Брандте весь мир. Находясь с визитом в Польше в рамках Остполитик, он посетил Варшавское гетто, где возложил венок к монументу жертвам Холокоста и во время минуты молчания сделал то, чего никто не ожидал: опустился на колени и склонил голову. Канцлер ФРГ от имени немецкого народа просил прощения за преступления нацистов. А ведь всю свою юность он с ними боролся.
Брандт родился в 1913 году в Любеке, и звали его тогда Герберт Фрам. Его мать Марта была кассиршей и еле сводила концы с концами, отца он вовсе не знал. Его воспитал отчим его матери, чью фамилию он и взял. Еще учась в средней школе, он подрабатывал в судоходной компании, тогда же вступил в Социалистическую рабочую партию, еще более левую, чем социал-демократическая. В 1931 году он возглавил молодежное отделение партии, а с приходом Гитлера к власти в 1933 году бежал в Норвегию. У него в кармане было 100 марок, а в маленьком чемодане немного одежды и первый том «Капитала» Карла Маркса.
В Норвегии, чтобы скрыться от нацистской полиции, он взял псевдоним Вилли Брандт. Позже его лишат немецкого гражданства, и он примет норвежское, а это имя останется с ним до конца жизни. Находясь под видом журналиста на фронтах гражданской войны в Испании, он увидел, как на социалистов, сражавшихся за Республику, ведут охоту агенты НКВД, подозревающие их в троцкизме. Как и писатели Джордж Оруэлл и Джон Дос Пассос, Брандт тоже охладел к московской версии социализма. Но это не помешало ему, подобно англичанам, сотрудничать с Москвой против Гитлера во Второй мировой войне.
После войны, в 1946 году, Брандт вернулся в Германию в качестве сотрудника норвежского правительства. В 1948 году он снова получил гражданство Германии уже под своим новым именем и прошел в парламент от СДПГ. В 1957 году он стал бургомистром Западного Берлина, при нем в августовскую ночь 1961 года начали возводить Берлинскую стену. Брандт, ранее не одобрявший вмешательство СССР в события в Польше и Венгрии, и в этот раз выступил с решительным протестом, что способствовало росту его популярности. В 1964 году, когда будущий руководитель его аппарата шпион Гюнтер Гийом начал работать во франкфурской партийной организации, Брандт был избран председателем СДПГ. В 1966 году, когда СДПГ впервые вошла в коалицию с Христианско-демократическим союзом (ХДС), он стал министром иностранных дел, а на выборах 1969 года – федеральным канцлером.
Еще когда в 1957 году Брандт занял пост бургомистра, КГБ взял его на карандаш. Тому были причины: его любили в Америке, с 1950 года он выпускал партийную газету «Берлинер Штадтблатт», его поддерживал медиамагнат Аксель Шпрингер. Но обвинить его в неонацизме или в работе на MI6 или ЦРУ было невозможно. Он не сотрудничал и с КГБ, чем его можно было бы шантажировать. Вольф даже предложил начать против него пропагандистскую кампанию, обвинив в работе с гестапо в Норвегии и Швеции, но Восточный Берлин и Москва отклонили эту идею, поняв, что не смогут сфабриковать доказательства[72]. Брандт решительно выступал против советской политики, но жестко критиковал и США, несмотря на всю их поддержку: например, он счел позицию нового президента Джона Кеннеди относительно Берлинской стены недостаточно твердой.
Радио Коммунистической партии Турции в Восточном Берлине
В 1960-х годах в Германии происходили и другие события, имеющие отношение к Турции.
В пострадавшую от войны Германию, испытывающую дефицит рабочей силы, приезжали турецкие рабочие, и это привлекало внимание Москвы. Также в Восточном Берлине находился центральный штаб Коммунистической партии Турции (КПТ).
Партия было основана Мустафой Субхи в 1920 году в Баку и с самого начала подвергалась преследованиям. В 1921 году, пытаясь морским путем перебраться из Батума в Трабзон, а оттуда вглубь страны, Субхи и его товарищи были убиты, а другие члены запрещенной партии не смогли избежать ареста. Один из руководителей КПТ Зеки Баштымар (подобно немецкому коммунисту Ильнеру, принявшему фамилию Штальман, Баштымар тоже взял пример со Сталина и выбрал себе партийный псевдоним Якуб Демир[73]) в 1961 году выехал за границу и, по совету Москвы, поселился в ГДР. В Лейпциге он встретился с Исмаилом Биленом[74], которого Назым Хикмет[75] в своем стихотворении называл «лаз[76] Исмаил», а также с Зекерией и Сабихой Сертель[77] и Арамом Пехливаняном, использовавшим псевдоним Ахмет Сайдан[78]. Был избран генеральным секретарем КПТ.
В те времена одним из основных мест работы немногочисленных членов КПТ, выехавших за границу, было связанное с Москвой турецкоязычное «Наше радио» (Bizim Radyo). После пятнадцатидневного пробного периода вещание из Лейпцига началось 1 апреля 1958 года[79]. Как утверждал бывший член КПТ Аджлан Сайылган, который во время арестов 1951 года дал показания и перешел на сторону антикоммунистов (я не смог подтвердить его слова другим источником), турецкой, а также итальянской, греческой и персидской редакциями, вещавшими на южных соседей СССР, руководил историк Герберт Мельциг. В 1938 году, когда у власти в Германии были нацисты, Мельциг приехал в Турцию и преподавал на факультете языкознания, истории и географии Анкарского университета, а после войны перебрался в ГДР[80].
В дополнение к эфирам «Нашего Радио», в марте 1967 года начал свою работу «Голос КПТ» (TKP'nin Sesi Radyosu), слушателями которого были главным образом турецкие рабочие, приезжавшие на заработки в Западную Европу[81]. Обе радиостанции завершили свою работу 11 июня 1989 года, незадолго до падения Берлинской стены. Коммунистическая партия Турции и Рабочая партия Турции создали новую Объединённую коммунистическую партию Турции, члены которой в июле 1989 года покинули Восточную Германию.
И последняя деталь: бывший секретарь немецкого отделения Партии националистического движения Энвер Алтайлы, который некоторое время выполнял важные поручения НРО как специалист по Средней Азии, называет Аджлана Сайылгана «турецким Артуром Кёстлером»[82] и рассказывает, что познакомился с ним в доме общего знакомого, где тот часто бывал. Сайыглан ему тогда очень понравился. Кто же был этот общий знакомый, спросите вы. Этот человек перешел из «Организации Гелена» в ЦРУ, работал на радио «Свобода» в Мюнхене, а с 1959 по 1971 год в качестве высокопоставленного сотрудника ЦРУ пребывал в Турции, звали его Рузи Назар[83]. Любопытно, не находите?
И все же генеральный секретарь Никита Хрущев, раздраженный тем, что в Карибском кризисе[84] пришлось пойти на уступки Кеннеди, по предложению руководителя КГБ Владимира Семичастного одобрил план шантажа Брандта. Ранее у него брал интервью политический обозреватель коммунистической газеты «Известия» Николай Полянов, который участвовал и в разрешении Карибского кризиса. К Полянову под видом журналиста приставили агента КГБ, который, в обмен на неразглашение прежнего сотрудничества в борьбе с Гитлером в годы Второй мировой войны, должен был потребовать продолжения совместной работы. Брандт принял Полянова, пришедший на интервью агент выдвинул свои условия, но Брандт, не сказав ни слова, указал на дверь – он был в себе уверен[85].
Когда Советский Союз искал способ, как бы проникнуть в высшие эшелоны власти ФРГ, Маркус Вольф в 1969 году сообщил, что один из лучших его агентов Гийом приступил к работе в аппарате Вилли Брандта. Восточный Берлин и Москва ликовали. Это внедрение вошло в архивы КГБ как крупнейший успех Вольфа.
Но со временем возникло противоречие: Восточная политка Брандта, направленная на сближение двух частей немецкого народа, разделенного войной, визит в ГДР в 1970 году, его поступок у монумента жертвам Холокоста в Польше, вызвавший сенсацию во всем мире, избавление от Гелена в 1968 году – все это сотрясало правые партии Западной Германии, которые избегали открыто покончить со своим нацистским прошлым.
С одной стороны, разведданные, которые передавал Гийом, имели стратегическую ценность в противостоянии с НАТО; с другой стороны, нельзя было отрицать, что нахождение Брандта у власти снижало риск главного страха СССР – ядерного нападения.
В мемуарах Вольф с сожалением напишет: «Этого мы не учли. Так сложилось само собой. Из всех возможных людей у нас на пути оказался Брандт».