Мори Терри
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Глава 6
Уловка-44 ^[67]

Ожидая соединения с оператором полиции Йонкерса, Джеймс Джастас даже не подозревал, что ему может попасться что-то интересное. Этот звонок был для него самой обычной рутиной. Он четырежды пытался дозвониться до Берковица, но у него ничего не вышло. Казалось, что нужного человека просто нет в городе. Начальство требовало прояснить ситуацию со свидетелем, поэтому он решил попросить копов Йонкерса передать Берковицу официальное уведомление, чтобы тот связался с 10-м убойным сектором. Потом Джастас мог бы заняться более важными для расследования вещами – в частности, желтым «фольксвагеном». Спустя мгновение на линии появился новый оператор из Йонкерса.

82. Главное полицейское управление, 82.

ДД. Да, это детектив Джастас, из Бруклинского отдела по расследованию ограблений, Департамент полиции Нью-Йорка.

82. Слушаю…

ДД. Сейчас я работаю в 10-м убойном секторе над делом Убийцы с 44-м калибром.

82. Да…

ДД. И я пытаюсь связаться с человеком, который живет в Йонкерсе и, возможно, был у нас тут свидетелем преступления. Это мистер Дэвид Берковиц…

82. О, нет… не может быть…

ДД. Вы его знаете?

82. Ну, я… Я сама как бы участвовала. Этот человек, как мне кажется, виноват…

ДД. Дэвид Берковиц? [Тут Джастас, должно быть, подумал, что попал в Сумеречную зону ^[68]. Берковиц водил «форд», а не «фольксваген».]

82. …виноват. Мой отец ходил туда в прошлую субботу.

ДД. Да…

82. …и у вас, значит, тоже есть информация… Он живет на Пайн-стрит, 35?

ДД. Да, дорогая.

82. Дэвид Берковиц. Не знаю, откуда вы и как, но мой отец сообщил в 109-й, а теперь и вы тоже… кто-то брал информацию у наших полицейских, и мы считаем, что этот человек виновен в нескольких инцидентах со стрельбой. А еще он писал похожие письма с угрозами следователю шерифа, который недавно переехал. Так что я не…

ДД. А вы сами знакомы с Дэвидом Берковицем?

82. Лично я его не знаю. На самом деле я из-за инцидента со стрельбой в моем доме, из-за поджогов и писем с угрозами…

ДД. В вашем доме…

82. …и когда в результате расследования выяснилось, что это, похоже, тот самый человек.

ДД. Вы сообщали об этом в Департамент полиции?

82. Да, конечно, сообщали несколько раз, и информацию об этом парне передали к вам туда в субботу.

ДД. Да, ладно, но я по другому поводу. Ему в ту ночь выписали штраф, прямо неподалеку…

82. О, Боже мой… он… он… знаете, мы ведь видели его, и он подходит под описание. Поэтому мой отец и пошел туда со всей пачкой полученных от него писем. И я думаю, что департамент шерифа округа Вестчестер сейчас расследует его дело, потому что он угрожал следователю шерифа… Мою собаку подстрелили пулей 44-го калибра…

ДД. Правда?

82. По крайней мере, так говорят. Люди, которые видели ее, утверждают, что это был 44-й калибр…

ДД. Ага…

82. [Смеется] …Он, он просто напугал меня до смерти… А вы теперь говорите, что он свидетель.

ДД. Ну, мы не знаем. Потенциальный свидетель. Но из того, что вы мне рассказываете, выходит, что потенциальный преступник.

82. …и у него есть желтая машина.

ДД. У него желтый… да, я бы сказал, желтый «форд», думаю, это так…

82. Да… да… вы – из 109-го, это Бруклин?

ДД. Нет, это Квинс. Мы работаем над делом в 10-м убойном секторе в Бруклине.

82. Хорошо… Ну, он ходил… мой отец ходил в 109-й в субботу. На прошлой неделе к нашим следователям кто-то приходил и разговаривал с офицерами Интервалло и Чемберленом, и они дали ему всю информацию… Это просто предположение, но он действительно похож на тот портрет. Лично я его не знаю.

ДД. Хорошо, но вы знаете о Берковице…

82. Точно.

ДД. Потому что?..

82. Были инциденты, и, думаю, вы могли бы дока-зать в суде, что он несет ответственность за случай со стрельбой в моем доме…

ДД. Он живет в Йонкерсе, а Йонкерс считает Берковица виновным…

82. Он кажется таким… А еще он то ли раньше работал, то ли сейчас работает копом напрокат, типа охранника.

ДД. Коп напрокат… Смотрю, вы используете те же словечки, что и мы здесь, да?

82. Угу.

ДД. Вашу собаку застрелили…

82. Пулей крупного калибра. Официальных доказательств нет, вы же знаете, как это бывает, да? У семнадцати человек семнадцать разных дел, некому собрать все воедино, и вот только на прошлой неделе мы с этими двумя полицейскими сели вместе, собрали все отчеты и получили бумаги из ДО [детективного отдела], в которых он вот это все…

ДД. Позвольте мне спросить вас кое о чем, милая. Зная его имя, есть ли у вас там бюро по выдаче разрешений на оружие, которое могло бы…

82. Да, предположительно у него есть разрешение на ношение оружия в Нью-Йорке или он подал соответствующие заявление, которое сейчас рассматривается…

ДД. …в Нью-Йорке…

82. В настоящее время у него нет разрешения в городе Йонкерс.

ДД. Но, возможно, есть здесь, в Нью-Йорке…

82. Возможно, потому что он работал охранником. О, знаете, с кем вам надо сейчас связаться? Если вы подождете минутку, я выясню, когда он работает… так… это либо офицер Чемберлен, либо офицер Интервалло, которые сами решили собрать все это вместе, просто потому, что это их сектор – там, где я живу.

ДД. Чемберлен или Интервалло?

82. Да.

ДД. Вы можете мне помочь с этим? Пожалуйста.

82. Хорошо, я выясню, где они сейчас. На данный момент они не на дежурстве. Я точно знаю. Можете подождать минутку?

ДД. Не вопрос.

ДД. [Джастас, оставаясь на линии, разговаривает с людьми в своем кабинете.] У меня тут что-то потрясающее. Я хотел поговорить с этим парнем со штрафом… который живет в Йонкерсе. Звоню в Йонкерс, чтобы передать уведомление, а она такая: «О, только не он, он застрелил мою собаку из пистолета 44-го калибра около месяца назад. Он сумасшедший! Он посылает письма с угрозами в офис помощника шерифа…»

82. Могу я узнать ваше имя, чтобы потом вам перезвонили?

ДД. Не вопрос. Моя фамилия Джастас. Хм, думаю, какой же дать вам номер. Дам вот этот, 946-3336, добавочный 212… Можно еще одну просьбу, милая? Оператор 82, можете сказать мне свое имя, пожалуйста?

82. Конечно. Моя фамилия Карр. К-а-р-р.

ДД. А имя, дорогая?

82. Уит… У-и-т. А мой отец, его зовут Сэмюэл Карр. На днях он ходил туда со всей информацией.

ДД. Где вы живете, мисс Карр?

82. Уорбертон-авеню, 316, прямо позади… задняя часть моего дома и его… они рядом. Там же живет следователь департамента шерифа округа Вестчестер, он писал письма этому следователю, у которого квартира прямо под ним, в них говорится, что мой отец послал его туда, а он взамен собирается отыграться на нас. Я попрошу Пита или Томми перезвонить вам… Я позвоню им домой…

ДД. Вы знаете, как пишется имя второго парня? Который не Чемберлен…

82. И-н-т-е-р-в-а-л-л-о. Так же, как звучит.

ДД. Оки-доки, милая.

82. Спасибо вам большое.

ДД. Это вам спасибо, дорогая.

82. До свидания!

Стенограмма состоявшегося между Уит Карр и Джастасом разговора раньше не публиковалась. Она со всей наглядностью показывает, какое место Департамент полиции Нью-Йорка отводил Берковицу в саге о Сыне Сэма, и очевидно опровергает последовавшие за арестом многочисленные заявления властей, делавших вид, что они с самого начала считали Берковица главным подозреваемым.

Уит Карр служила в полиции и сама была большим любителем оружия – владельцем «магнума» 357-го калибра, револьвера 25-го калибра и пистолета 22-го калибра. Ее мать звали Фрэнсис, а черного лабрадора-ретривера – Харви. Ее двадцатичетырехлетний брат Майкл, внештатно подрабатывавший фотографией и дизайном, занимал высокий пост в Церкви саентологии ^[69].

Второй ее брат, тридцатилетний Джон Карр, на тот момент находился в дороге. Оставив Нью-Йорк далеко позади, он пересек Средний Запад и направлялся на север. У Джона Карра имелись свои причины покинуть столичный регион. И эти причины были напрямую связаны с Дэвидом Берковицем.

Повесив трубку после разговора с Джастасом, Уит позвонила домой – в ветхое трехэтажное каркасное строение по адресу Уорбертон-авеню, 316, где ее отец держал справочную телефонную службу.

В былые времена Уорбертон-авеню, застроенная частными домами, многоквартирными зданиями и маленькими магазинчиками, считалась процветающей улицей среднего класса, однако с начала 1960-х годов постепенно приходила в упадок. Ее южная сторона, где жило семейство Карр, теперь выглядела основательно потрепанной. Выше по улице, ближе к Пайн-стрит, дела обстояли лучше. Дом Дэвида Берковица поддерживался в хорошем состоянии, его недавно отремонтировали и оттуда открывался величественный вид на Гудзон. Вопреки словам Уит Карр, это многоквартирное здание располагалось вовсе не рядом с ее домом. Могло сложиться впечатление, что их дома стояли задними фасадами друг к другу. Это не так. Квартиру Берковица и расположенный намного ниже по холму дом Карров разделяли примерно двести ярдов, занятые деревьями, тропинкой над Кротонским акведуком и Гроув-стрит.

Шестидесятичетырехлетний Сэм Карр, худощавый и седовласый заядлый курильщик, раньше работавший в департаменте общественных работ в Йонкерсе и сам владеющий огнестрельным оружием, включая несколько револьверов, внимательно выслушал рассказ дочери о ее разговоре с Джастасом.

Повесив трубку, Карр набрал номер Джастаса в Бруклине. Примерно два часа спустя, в 22:30, Уит Карр дозвонилась до полицейского Тома Чемберлена, который также связался с Джастасом. Полиция Нью-Йорка постепенно узнавала о потенциальном свидетеле Дэвиде Берковице все больше, и услышанная Джастасом история потрясала воображение.

* * *

В середине февраля 1976 года Дэвид Ричард Берковиц, в то время работавший охранником в «Ай-би-ай секьюрити», переехал из маленькой квартирки в доме № 2161 на Барнс-авеню в районе Пелем-Бей в Бронксе в комнату над гаражом, расположенную в частном жилом доме Джека и Нэнн Кассара по адресу: Колиньи-авеню, 174, Нью-Рошелл, округ Вестчестер. Пожилая чета Кассара делила ухоженное здание в колониальном стиле со своим девятнадцатилетним сыном Стивом.

Другие дети супругов выросли и жили самостоятельно в разных районах Вестчестера. Джек Кассара, которому до пенсии оставалось совсем немного, работал в транспортной компании «Нептун» в Нью-Рошелле.

Казавшийся образцовым квартиросъемщиком Берковиц жаловался на лай немецкой овчарки Кассара, но в остальном вел себя дружелюбно и ничем не беспокоил семью. Положенные двести долларов ежемесячной арендной платы он вносил вовремя. Однако в апреле 1976 года он внезапно съехал, даже не забрав залог в размере двухсот долларов. В итоге он прожил у Кассара всего два месяца.

Из Нью-Рошелла Берковиц перебрался в квартиру 7Е на верхнем этаже дома № 35 на Пайн-стрит в северо-западном Йонкерсе. Никто не знает, как он нашел дом Кассара и новую квартиру на Пайн-стрит. В Йонкерсе его плата за жилье составляла 237 долларов в месяц, и их он тоже платил исправно.

13 мая 1976 года кто-то бросил бутылку с зажигательной смесью в окно спальни на втором этаже, принадлежавшей Иоахиму Нето. Рассчитанный на две семьи дом на деревянном каркасе, расположенный по адресу Уикер-стрит, 18, стоял вниз по склону от Пайн-стрит, менее чем в пятидесяти ярдах к югу от дома Карров. Первые два этажа в нем занимал Нето вместе со своей женой Марией, ее матерью и тринадцатилетней дочерью Сильвией, а верхний этаж принадлежал не связанному с их семьей строительному рабочему. Нето также получили несколько телефонных звонков с оскорблениями и не менее одного письма с угрозами, которое мать миссис Нето сразу выбросила.

4 октября 1976 года, около 4:40 утра, кто-то бросил «коктейль Молотова» в окно дома семьи Карр. Вовремя проснувшийся Сэм Карр потушил пламя до приезда пожарных.

Одиннадцать недель спустя Нето отмечали канун Рождества в компании семьи и друзей, когда по их окнам открыли стрельбу из автомобиля, остановившегося возле забора из металлической сетки, идущего сбоку от дома, – пули чудом не попали в Сильвию, игравшую на пианино у самого окна. На крыльце потом обнаружили мертвую немецкую овчарку по кличке Ракета, которая принадлежала семье Нето. Пуля из малокалиберного оружия пробила ей шею.

10 апреля 1977 года – в Пасхальное воскресенье – Сэм Карр получил письмо с требованием прекратить лай Харви, их черного лабрадора-ретривера. 19 апреля в дом Карров пришло еще одно письмо, написанное тем же почерком. Второе послание по тону было гораздо более угрожающим, чем предыдущее.

27 апреля, примерно в 21:30, неизвестный выполнил свою угрозу. Харви ранили на заднем дворе одним из нескольких выстрелов, сделанных со стороны тропинки над акведуком, проходившей примерно в двадцати ярдах от дома. Карр мельком увидел мужчину в синих джинсах и желтой рубашке, убегающего по акведуку на север. Предположения Уит Карр оказались неверны – тогда стреляли не из пистолета 44-го калибра.

Затем, 7 июня, Крэйг Глассман, студент-медик, работавший добровольным помощником шерифа округа Вестчестер, получил первое из четырех писем с угрозами, доставленных в его квартиру 6Е на Пайн-стрит, 35, куда он переехал с Гленвуд-авеню в марте и где поселился прямо под Дэвидом Берковицем.

Двумя днями позже, 9 июня, семья Кассара в Нью-Рошелле – бывшие домовладельцы Берковица – получила по почте открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Украшенное изображением щенка послание было адресовано Джеку Кассара: «Сожалею о вашем падении с крыши собственного дома…» Кассара ниоткуда не падал. На открытке стояла подпись: «Сэм и Фрэнсис» [sic] ^[70], а на конверте в качестве обратного адреса указали дом Карров, с которыми Кассара не были знакомы. Раздраженная и в то же время испытывающая любопытство миссис Кассара нашла телефон Сэма Карра и позвонила ему, чтобы узнать, зачем они отправили такую открытку. Карры заявили, что ничего об этом не знают, однако Сэм рассказал Нэнн Кассара о полученных им письмах и последующем ранении Харви, пулю из тела которого так и не извлекли, поскольку врач, по словам Карра, счел это слишком рискованным.

Пары договорились о встрече и 9 июня в доме Карров в Йонкерсе сравнили полученные письма с открыткой Кассара. Почерк на них совпал.

В Йонкерсе явно что-то происходило. Что-то странное. У Карров и Кассара было нечто общее. Но они не могли понять, что или кто именно.

Вернувшись вечером домой, Нэнн Кассара рассказала о поездке в Йонкерс своему сыну Стиву. Услышав о нападении на собаку, Стив предположил: «Помнишь нашего бывшего жильца, которому не нравился лай нашего пса? Может, это как-то связано с ним».

Вспомнив тот случай, но не имя арендатора, Нэнн Кассара сверилась со своими записями. Дэвид Берковиц.

Затем она заглянула в телефонный справочник Вестчестера и увидела, что некий Дэвид Берковиц теперь живет в доме № 35 на Пайн-стрит в Йонкерсе. Она позвонила Сэму Карру.

– Пайн-стрит у вас там рядом? – спросила она. Бинго!

На следующий день, 10 июня, Карр со всей собранной информацией отправился в детективный отдел Департамента полиции Йонкерса. Сказать, что тамошние детективы плохо вели это дело, значило бы преувеличить их заслуги. Проще говоря, они не сделали вообще ничего. Это случилось 10 июня, за шестнадцать дней до стрельбы возле «Элифаса» и за семь недель до того, как Сын Сэма напал на Стейси Московиц и Роберта Виоланте.

* * *

Между тем добровольный помощник шерифа Крэйг Глассман 7 июня передал полученное письмо с угрозами своему начальству в Уайт-Плейнс. Там тоже ничего не стали делать. 13 июля Глассман получил по почте еще одно угрожающее послание. Он снова показал письмо начальству. Если бы кто-то потрудился связаться с полицией Йонкерса, стало бы ясно, что почерк на письмах Глассмана совпадает с почерком на открытке с пожеланиями выздоровления, адресованной Кассара, и на письмах семье Карр о Харви. Но всем было плевать.

Однако в субботу 6 августа – через неделю после нападения на Московиц и Виоланте – тревожные сигналы прозвучали так громко, что игнорировать их стало невозможно. В 7:30 утра кто-то поджег мусор, сваленный под дверью Глассмана на Пайн-стрит, 35, и для пущей убедительности бросил в огонь пару десятков боевых патронов 22-го калибра. К счастью, никто не пострадал.

Одним из йонкерсовских полицейских, прибывших на место происшествия, был Том Чемберлен, знавший о присланных Каррам и Кассара письмах. Он спросил Глассмана, не получал ли тот послания с угрозами. Глассман показал ему два письма, пришедшие этим утром, и Чемберлен сразу узнал почерк. Не такое уж выдающееся достижение: почерк Берковица настолько самобытен, что его легко узнать.

Более того, в июньском письме Глассмана стоял обратный адрес Кассара, а записку от 13 июля подписали фамилией Сэма Карра.

Все полученные Глассманом послания были щедро приправлены упоминаниями крови, убийств и Сатаны. И тут всем внезапно захотелось пообщаться с Дэвидом Берковицем.

* * *

Истории, рассказанные Джеймсу Джастасу Чемберленом и Сэмом Карром, нью-йоркская полиция обсудила в последние часы 9 августа. Однако, несмотря на присутствие в йонкерсовских событиях насилия, крови и подозрительного поведения, бруклинское начальство ими не слишком впечатлилось – хотя впоследствии станет утверждать обратное. Все прекрасно понимали, что в Нью-Йорке проживают тысячи людей, балансирующих на грани психоза, и Берковиц – если он действительно повинен в развязанной в Йонкерсе войне – был всего лишь очередной такой личностью в длинном списке граждан со странностями, чьи имена сотнями стекались в опергруппу «Омега». Более того, подобная наглая, демонстративная активность совершенно не вязалась с многочисленными психологическими портретами неприметного убийцы, способного «легко раствориться в толпе». Они искали абсолютно заурядного с виду человека. И это было и остается очень важным моментом.

Департамент полиции Нью-Йорка не отправил кавалерию в Йонкерс той же ночью, как не стал отряжать туда батальон детективов на следующий день. Туда пошлют двух – всего двух! – детективов для проведения рутинной проверки «потенциального свидетеля» Берковица, интерес к которому объяснялся выписанной штрафной квитанцией и заявлениями о подозрениях в агрессивном поведении, в том числе с применением оружия. Он не ездил на желтом «фольксвагене» – машине убийцы – и не брал его напрокат: в ту ночь на месте происшествия находился его собственный «форд». Однако оставалась еще возможность того, что он каким-то образом сменил машину. Всякое бывает.

* * *

Интересный момент: в среду, 10 августа, комиссара полиции Майкла Кодда в городе не было. Он не отправился в Европу или Китай, просто выехал за город. Джон Дж. Сантуччи, окружной прокурор Квинса, где произошло пять из восьми нападений Сына Сэма, позднее скажет: «Знай вы заранее, что наконец нашли своего подозреваемого, ни за что бы не стали проводить самый громкий в истории Департамента полиции арест в отсутствие комиссара. Так просто не делают. Они до самого конца не знали, что им нужен был именно Берковиц».

В районе полудня детектив-сержант Джеймс Ши из 10-го убойного сектора попросил опытных сотрудников детективной службы Эда Зиго и Джона Лонго съездить в Йонкерс, чтобы разобраться в ситуации с Берковицем. Страно и Джастаса, принимавших активное участие в расследовании, в эту поездку не взяли – лишнее подтверждение того, что власти не считали Берковица убийцей. Если бы арест предполагался заранее, двое следователей, сыгравших важную роль в деле, скорее всего оказались бы на месте событий.

Прибыв в Вестчестер, Зиго и Лонго сверились с картой, въехали в Йонкерс по Северному Бродвею, повернули налево на Гленвуд и спустились с холма на Пайн-стрит. Остановившись, они прошлись по окрестностям и заметили «гэлакси» Берковица, припаркованный на западной стороне узкой дороги примерно в двадцати пяти ярдах к северу от входа в дом № 35. Зиго заглянул в окно машины и увидел на заднем сиденье вещмешок. Из него торчал приклад винтовки.

В Нью-Йорке нет закона, запрещающего владеть винтовкой. Она не считается «скрытым оружием», на которое нужно получать разрешение, прежде чем его приобрести. Заглядывая в окно, Зиго отлично знал это. Как знал и то, что он видит приклад, всего лишь приклад, ничего более. Другими словами, у него не было оснований полагать, что в автомобиле находятся какие-либо запрещенные предметы.

Несмотря на это, он вскрыл дверь машины. Залез в вещмешок и увидел, что винтовка представляет собой полуавтоматическую «Коммандо Марк III», способную выпустить тридцать пуль из любого вида обойм, каковые также нашлись в вещмешке. Оружие, конечно, не относилось к тому типу, которым обычно владеют охотники или «рядовые граждане», но оно не было незаконным.

Открыв бардачок, Зиго наткнулся на конверт, адресованный руководителю «Омеги» Тимоти Дауду и полиции Лонг-Айленда, округ Саффолк. Прочитав вложенную в него записку, Зиго понял, какое сокровище попало ему в руки. Рукописный текст обещал нападение в Саутгемптоне, на фешенебельном летнем курорте на южном побережье Лонг-Айленда, неподалеку от Огненного острова.

Зиго и Лонго были потрясены. Они нашли Сына Сэма. Или нет?

* * *

У Дэвида Берковица неделя выдалась напряженной, насыщенной событиями. Все планы были уже разработаны и приведены в действие. Колесики закрутились. Подготовка к сложносочиненной мистификации завершилась. Было непросто, но у него все вышло.

Пока Зиго рылся в стоявшем на улице «форде», Берковиц, чья квартира выходила окнами на противоположную сторону, мерил шагами гостиную. Ранее тем же утром он спустился вниз, положил в машину вещмешок и сунул в бардачок наспех нацарапанную записку. Текст он написал от руки. Копировать стилизованный почерк Сына Сэма, его наклонные печатные буквы времени не было. Кроме того, он сплагиатил чужое стихотворение – подправив текст и переадресовав его Крэйгу Глассману, – написал его на бумажной папке для документов и нарисовал под ним графический символ Сына Сэма. Берковиц исказил оригинальное изображение, использованное в письме Бреслину, – изменил положение знаков Марса и Венеры и добавил стрелки на концах буквы «Х». (Сотрудник полиции Йонкерса впоследствии обнаружит листы бумаги, на которых Берковиц практиковался в рисовании символа.)

Почерк Берковица тоже не выдержит испытания подражанием Сыну Сэма. В отличие от письма Бреслину, содержавшего только заглавные буквы, в оде Глассману будут проскакивать строчные знаки, написанные в обычном стиле Берковица. Можно подумать, Сын Сэма мог бы забыть собственные приемы.

В стихотворении говорилось:

Раз Крэйг есть Крэйг, то им, как смертью,

должны быть улицы полны.

Свинец на голову ей льется, пока от капель не умрет

Огромных. Ей конец. Но все же

Котам сбегать в ночи и дальше,

а птичкам утром петь без фальши.

Но к чему вся эта спешка со стихотворением и письмом?

По словам близких к нему источников, Дэвид Берковиц знал, что в тот день в Йонкерс приедет полиция. Ему заранее об этом сообщили. Значение подобного откровения поражает воображение. Действительно ли Берковица обо всем предупредили? Пока будет лучше ответить на этот вопрос несколькими другими. Существовали ли средства, с помощью которых Берковица можно было предупредить? Можно ли всерьез полагать, что печально известный собственной изворотливостью Сын Сэма, который так долго ускользал от попыток поймать его в ходе крупнейшей в истории Нью-Йорка охоты на человека, способен оставить потенциально компрометирующее его оружие на виду – в своей собственной машине, припаркованной перед его собственным домом прямо средь бела дня? И имея в машине выставленное напоказ оружие – что так и приглашало ко взлому автомобиля любого вроде Зиго, – стал бы убийца оставлять письмо Сына Сэма в бардачке, где его так легко обнаружить? И стал бы он это делать, имея на руках штраф за парковку, который, как ему было прекрасно известно, в конечном итоге приведет полицию к его автомобилю? Ведь такое знание должно было заставить его стать вдвойне осторожным.

* * *

В действительности приготовления начались еще в день нападения на Московиц и Виоланте. Выписанный штраф, как утверждают близкие к Берковицу источники, включил его в число возможных кандидатов, а факт погони за «фольксвагеном» закрепил его избрание. Объясни он свое присутствие в Бенсонхерсте какой-нибудь невинной причиной, и это привело бы к тому, что полицейское расследование сосредоточилось бы на водителе желтого «фольксвагена», а тот, как будет показано позже, занимал куда более важное место в иерархии заговора, чем Дэвид Ричард Берковиц. Полиция охотилась за убийцей-одиночкой. Берковица можно было бросить на съедение волкам – раз уж он все равно прокололся. И таким образом правда сохранилась бы в тайне.

Берковиц, по словам источников, не испытывал радости по поводу сложившейся ситуации. Но у него не было выбора. Существовала некоторая надежда, что полиция может оставить без внимания выписанный штраф – поэтому он и заплатил его немедленно. Однако с большей долей вероятности можно было предположить, что копы займутся этим вопросом в обычном порядке, а потому Берковицу следовало подготовиться.

Примерно 4 августа, менее чем через неделю после нападения в Бруклине, Берковиц – не без помощи своих сообщников – глубокой ночью вывез из квартиры на Пайн-стрит все свои вещи. Среди них были кровать, диван, бюро, обеденный гарнитур и одежда. Дорогой японской стереосистемой, купленной им во время службы в Корее, распорядились иначе.

Одежду и мебель погрузили в фургон, арендованный на бензоколонке в Бронксе, и отвезли на склад Армии спасения ^[71] в Маунт-Верноне, округ Вестчестер, примерно в пяти милях от Пайн-стрит. Вещи оставили прямо перед зданием, чтобы их нашли, когда будут открывать двери на следующее утро.

Затем нужно было написать побольше «безумных» заметок Сына Сэма и разбросать их по квартире, чтобы усилить иллюзию психа-одиночки. Записки поносили семью Кассара, район Пайн-стрит, Сэма Карра и прочих.

Кроме того, на стенах квартиры маркером написали несколько причудливых бессвязных высказываний и непристойностей о Сэме Карре, демонах и Крэйге Глассмане. В одной из стен пробили дыру, вокруг которой также шли загадочные письмена.

Цель была очевидна: владельцу квартиры следовало симулировать безумие, а «одержимость демонами», которую нью-йоркская полиция сама же и выдумала в мае, должна была послужить мотивом для убийств.

В процессе участники допустили несколько ошибок, но полиция, отказавшись от дальнейшего расследования, упустила их из виду либо проигнорировала.

В целом эта блестящая мистификация с успехом обманула наивный Департамент полиции Нью-Йорка. Однако, как впоследствии скромно заметит Берковиц в адресованном мне письме: «Это была не только моя идея, и, уверен, вам это известно».

Берковицу сказали, что испытывающая огромное давление полиция так отчаянно нуждается в аресте, что поверит почти во что угодно. Совершенно верно. Никто не станет оспаривать твою историю, поскольку никому не захочется этого делать. Снова верно. В дело вмешалась политика. В городе хаос. Можно сказать им все, что угодно, и это проглотят, лишь бы побыстрее закрыть дело. Берковиц слушал, как ему льют в уши мед, и напряженно обдумывал происходящее. Он мало что мог сделать, поэтому купился на рассуждения о политике и отчаянии полиции.

А еще поверил в то, что его могут признать «невиновным по причине невменяемости» и поместить в психиатрическую клинику. Ему сказали, что лет через пять-семь его либо освободят как «излечившегося», либо друзья вытащат его оттуда. Он понимал, что последнее было полной херней.

Но нам никогда не узнать, что он подумал пятнадцать месяцев спустя, когда на адрес Центрального психиатрического центра Нью-Йорка в Марси прислали почтой заряженный револьвер 38-го калибра. Широкой публике об этом не сообщили. Сотрудники центра перехватили посылку со штемпелем Бейсайда, Квинс, еще до того, как та попала в руки Берковица. Однако он знал, что присланное предназначалось именно ему.

* * *

Хотя кажется, что Берковиц начал беспокоиться по поводу происходящего только днем 10 августа 1977 года, на самом деле все пошло не так еще в мае. Именно тогда, по словам источников, состоялась встреча заговорщиков, на которой обсуждалась возможность того, что рано или поздно придется подбросить полиции козла отпущения. На тот момент никого конкретного не выбрали. Люди обменивались идеями, но ни к чему не пришли. Одним из возможных вариантов было подставить какого-нибудь несчастного невинного наркомана.

Однако Берковиц в тот день кое-что для себя решил и начал претворять в жизнь собственный план уже в июне, сразу после публикации письма Сына Сэма Джимми Бреслину – письма, которое явно выделяло среди прочих «Джона „Уитиса“ – насильника и душителя юных дев».

Единственным, по мнению Берковица, верным способом гарантировать, что сам он не станет козлом отпущения, был его арест за иное правонарушение – например, как автора посланий с угрозами.

На следующее утро после того, как письмо Бреслину напечатали в «Дейли ньюс», Берковиц расчетливо отправил тщательно подготовленную открытку с пожеланием выздоровления Джеку Кассара, указав на конверте в качестве обратного адреса данные Сэма Карра. Еще через день он отправил первую угрозу Глассману – и написал на конверте обратный адрес Кассара. Другими словами, в письме с угрозами, адресованном своему соседу снизу, Глассману, Берковиц сообщил собственный бывший адрес.

Очевидно, он намеренно раскидывал вокруг себя петлю, связывая себя с семьей Кассара, Глассманом, Сэмом Карром и письмами о собаках. Источники добавляют: он был уверен, что копы Йонкерса или департамент шерифа Вестчестера быстро выявят его и арестуют, скорее всего, поместив под надзор психиатра. Так он смог бы исчезнуть из поля зрения к тому моменту, когда начнут разыгрывать подставу Сына Сэма.

Но, к его ужасу, никто не спешил искать явный след Берковица – даже когда он отправил Глассману второе угрожающее письмо в середине июля, за шестнадцать дней до широко освещавшейся годовщины «Дня смерти». Во втором послании Берковиц прямо включил в текст имя «капитана» Сэма Карра. Он даже добавил к обратному адресу слова «Командный пункт 316», поскольку Карр жил в доме № 316 по Уорбертон-авеню. Однако и тогда ничего не произошло. Берковиц был поражен. Он не мог этого понять. Должно быть, полиция Йонкерса и следователи департамента шерифа Вестчестера совершенно некомпетентны, решил он.

Источники утверждают, что Берковиц решил не останавливаться на достигнутом. Он просто сменил тактику. После убийства Московиц – когда было окончательно решено, что именно его подсунут полиции Нью-Йорка из-за имеющегося штрафа и «ценности» водителя «фольксвагена» – Берковиц принялся воплощать в жизнь схему превращения в безумца. Хотя его первоначальное намерение состояло в том, чтобы уберечься от ареста в качестве Убийцы с 44-м калибром, теперь он, при поддержке и по совету своих сообщников, использовал уже заложенный фундамент для построения линии защиты в надежде, что его признают невменяемым и не так строго накажут.