Морана
Ясновидение и никакого мошенничества
Глава 7. В чужом доме
Эйд немного пошатывался от вина, выпитого за ужином. Как только мы вернулись к себе, он начал извиняться за запах алкоголя. Я заперла дверь и прошествовала к растянувшемуся на диване. Блондин закинул голову на спинку, разглядывая потолок.
– Странно, что ни у кого из них детей нет, не находишь?
Я положила голову ему на плечо:
– Они не так давно женаты.
– Все равно, как-то, – Эйд так и не подобрал слово, – Эл, прости, что так много выпил.
– Перестань извиняться, – проворчала я, приобнимая его.
Он сложил руки на меня в ответ, а подбородком уперся в макушку.
– Обоим Риччи больше тридцати, семья благополучная, времени свободного, судя по их рассказам, куча. Они театры посещают чаще, чем я ем, – продолжал Эйд, – где дети?
Из груди вырвался смешок, и я пробурчала:
– Чего ты так на детях зациклился?
– Мне нужно хоть какое-то подтверждение, что они семья. На их фоне даже мы на пару больше похожи.
– Кстати об этом, – я легко отстранилась, чтобы посмотреть блондину в глаза, – ты бы хоть постарался на грудь француженки меньше пялиться.
Эйд рассмеялся. Я стукнула его. Он ойкнул и проворчал:
– Я старался изо всех сил, но ты же ее видела.
Эйд изобразил грудь блондинки на себе, за что получил еще один удар по плечу.
– Если продолжишь, то завалишь наше дело, – сообщила я.
Он мгновенно посерьезнел и произнес:
– Кажется, мы зря все это затеяли.
Бровь вопросительно выгнулась. Эйд поднялся на ноги и прошелся вокруг дивана. Он остановился напротив:
– Там был детектив. Эти Риччи непонятно чем занимаются. Откуда у них деньги? Фактически эти люди про себя ничего не рассказывали. И еще эта история с отравлением. Жена отравила мужа. А ее брат, случайно оказавшийся детективом, расследует это дело.
Я сощурилась:
– К сути, пожалуйста.
– Этот Коллинз, получается, наследник, – подытожил Эйд.
– Какая нам разница? – уныло протянула я, отклонившись на спинку.
Не хотелось собирать деньги со скорбящей родни, но они были самыми доходными. Отказываться от плана заработать побольше, желания не возникало.
– А если убийца еще в здании? А мы тут со своими разговорами про духов? – Блондин присел у дивана, взяв мои руки в свои. – Эл, мы можем уехать, пока не ввязались во что-то слишком серьезное.
Я выдернула руки и помотала отрицательно головой. Эйд тяжело вздохнул и поднялся. Он нервно поправил светлые волосы.
– У нас нет денег попробовать все на новом месте, где не происходило убийств, – сообщила я то, что Эйд и так знал.
– Подкопим на обычных заказах, – парировал он, – нам некуда спешить.
Я была не согласна:
– Если один из нас заболеет, или произойдет любая другая непредвиденная ситуация, то мы окажемся в трейлерном парке. И Миле уже двенадцать.
– И что? – Эйд уставился прямо на меня. – Ты сама еще ребенок и не должна жертвовать своей жизнью, чтобы спасти младшую сестру.
– Предлагаешь, бросить ее в приемной семье только потому, что я неудачница, ничего не добившаяся и не скопившая денег к совершеннолетию?
– Предлагаю не прыгать выше головы и не брать ответственности больше, чем ты можешь вынести, – пока он вновь не заговорил, я уже знала, что Эйд собирается озвучить, – не поступай как Нана.
От имени старшей сестры меня обдало жаром. Я подскочила.
– Не говори про нее, она не заслуживает! – сорвалось злобно с губ.
Ноги понесли меня к розовой комнате.
– Чтобы забрать Милу, ты должна не только денег заработать, но и быть к этому морально готовой!
Фраза потухла за закрывшейся дверью. Тихий стук заставил вздрогнуть. Я задрала ручку вверх, не позволяя Эйду зайти в детскую.
– Послушай, – мягко начал он, – Нана забрала тебя, когда сама была еще ребенком. И посмотри, где мы.
– В хорошей квартире на тридцатом этаже, – прошипела я в черное лакированное дерево, защищающее меня от пронзительного взгляда.
– И ты бы хотела тут быть? Притворяться парой непонятно с кем, выведывая из соседей информацию, вместо того, чтобы вырасти в приличной семье. Отучиться, пойти на нормальную работу?
Пока он говорил, мое сердце сжималось. Я открыла дверь так резко, что Эйд почти упал внутрь комнаты. Он ухватился за откос, едва устояв на ногах.
– Ты не виноват в том, что я здесь, – сообщила ему серьезно.
Эйд поморщился и отвел глаза:
– Виноват, что не отговорил Нану брать тебя с собой.
– Ее уже полгода как с нами нет. А я еще тут. Видимо, дело не ней, а в том, что я ничего, кроме как разводить людей, не умею.
– И в этом то же виноваты мы с твоей сестрой. – Блондин склонил голову набок.
– Ты скучаешь по Нане? – вопрос вырвался без разрешения.
Эйд сделал шаг назад и ободряюще улыбнулся:
– Нет, ты же знаешь. Все нормально.
Он редко врал мне так открыто. Эйд пятился, а упершись в стену, махнул рукой и прошептал:
– Спокойной, бусинка.
Блондин скрылся за массивной дверью главной спальни. «Конечно, скучает», – пролетело укоризненно в голове, я ругала себя за упоминание старшей сестры. С мыслью, что разбередила Эйду еще не зажившую рану, я закрылась в детской.
Матрас показался непривычно жестким. Будильник выставлен на шесть утра. Я посмотрела на экран. От Лучка сообщений нет. Обреченно вздыхая, я улеглась нормально. Перед сном, на всякий случай, еще раз проверила переписку с другом. Ничего нового. Ужасно хотелось поделиться произошедшим за день.
Только мысль о Лучке перебивала подступающую истерику. «Просто не думать о сестрах!» – решила я, вытирая щеку. «Да, да. Буду думать о работящем друге по переписке, которого никогда не видела», – эта мысль подняла волну раздражения. Но быть злой, мне нравилось больше, чем расстроенной.
Я помнила, как закрыла глаза, но понятия не имела, почему держу телефон. Грудь приподнялась в тяжелом вздохе. Экран лег на голый мужской торс. В комнате стало темно. Я перелегла на спину, а потом свет от экрана ослепил. Спустя секунду длинные пальцы приближали фотку моих ног. На бледном запястье висела розовая фенечка.
Все время казалось, что увиденного на фото недостаточно. Но и этого хватало, чтобы рука опускалась под одеяло.
Я резко села. Тело горело от возбуждения. Темная детская нисколько не помогала успокоиться. Щеки полыхали. Беспорядочные мысли вихрем летели в голове: «Вот и подумала про Лучка перед сном! Нужно было досмотреть сон! Зачем я проснулась?!» В попытке прийти в себя, я на ощупь нашла телефон.
Пять утра. Включив интернет, я сразу открыла переписку с Лучком, чтобы пожаловаться ему. Новое сообщение от него гласило: «С добрым утром)». «Видимо, отправил перед тем, как лечь», – я улыбнулась. Определенно хорошее начало дня. Но затем щеки вновь загорелись. Лучок онлайн.
Эл: «Ты не представляешь, что мне приснилось!»
Отправив СМС, я вдруг задумалась, что, возможно, будет странно рассказывать об увиденном во сне. С другой стороны, однажды я отравилась супом в придорожном кафе и про с трудом пережитую дорогу, я Луку писала. Содержание тех СМС описывали возмущения по поводу общественных туалетов на остановках и то, как меня бесит, что нельзя их игнорировать, будучи отравленной некачественной едой.
Сообщение было прочитано моментально. Я подпрыгнула на кровати.
– Сидел в чате? В это время? – недоверчиво спросила я в темноту.
Лучок: «Я весь в нетерпении узнать».
Эл: «Ты же еще проект не закончил, чего отвечаешь?»
Лучок: «Я не сплю, а ты пишешь. Но могу и не отвечать, если не нужно».
Я села, не отрывая глаз от экрана. Пелена сна спала, и теперь писать про непотребный сон, показалось странновато.
Эл: «Ты носишь браслеты?»
Лучок: «Странный вопрос для пяти утра».
Эл: «Отвечай!!!»
Пролетала беспокойная мысль, что сообщение получилось грубым и вообще глупо спрашивать о подобном. «С чего я решила, что мне приснился Лук?»
Лучок: «Ношу. Один».
Эл: «Розовый?»
Сердце бешено колотилось. Парень не отвечал минуты две.
Лучок: «Это немного пугает».
«Это значит, да?» – вопрос, который я не отправила. Паника накрывала, а вместе с тем неуместные мысли, что у Лука симпатичное тело.
– Какой же бред. Он не мог взять и вот так присниться мне, еще и в такой момент! – Шептала я себе под нос: – Это совпадение.
«Лук не может быть и умным, и симпатичным, и работящим одновременно!» – предположения рождались в сознании одно за другим. Я думала, что друг по переписке больше похож на пухленького ботана. Но во сне я видела пресс. Не модель Кельвин Кляйн, но провести ладонью по плоскому животу захотелось. Поверить в существование подобного парня сложно. «Зачем он вообще мне отвечает?» – внезапно я почувствовала себя отвратительной на его фоне. Лук идеальный.
Мысль, что я никогда не буду встречаться с другом по переписке, немного сбавила пыл, и смущение резко отступило. «Скорее всего, мы никогда не увидимся», – думала я, когда набирала сообщение.
Эл: «Приснился странный сон, где парень рассматривает мои ноги, а потом рука с фенечкой опускается под одеяло».
Лучок: «И ты сразу подумала про меня?»
Брови свелись.
Эл: «Я только тебе ноги высылала».
Как по мне, это было очевидно. Когда я с кем-то встречалась (Что бывало недолго и нечасто), то сразу делилась этим с Луком. Обычно пару дурацких свиданий, во время всех из них общалась с Лучком больше, чем с парнями, лезущими мне под юбку. Он знал досконально обо всем произошедшем.
Лук долго набирал сообщение, а я хмурилась, глядя в экран.
Лучок: «Не хочу тебя сильно смущать, но у меня розовая фенечка на руке, и да, твоя фотография немного мешает мне вовремя ложиться спать».
Лучок: «Точнее, ложиться-то я ложусь. Но вот спать не получается».
Лучок: «Я не знаю, как написать это приличнее, и чтобы ты не посчитала меня маньяком озабоченным».
Лучок: «Можешь кинуть меня в ЧС, но напоследок хочу сказать, что ноги очень красивые».
Лучок: «И я еще долгие годы буду рассматривать их пред «сном»».
Я, удивленная и смущенная, пялилась на поток сообщений.
Эл: «Откуда у тебя пресс? Ты же говорил, что сидишь за компом постоянно!»
Лучок: «Да вроде и нет особо пресса. И я год назад писал тебе, что купил дорожку, чтобы хоть немного кровь по телу разгонять».
Лучок: «Мы сейчас всерьез предполагаем, что ты видела меня во сне?»
Я была уверена.
Эл: «Да».
Лучок: «Это странно. Та старуха, кажется, сильно тебя напугала».
Бабка была чокнутой, но и я теперь, похоже, тоже. Сейчас старуха интересовала меня меньше всего.
Эл: «То есть, ты хочешь сказать, что купил дорожку и реально на ней бегаешь, а не поставил ее в углу комнаты, как делают это все нормальные люди?»
Лучок: «Да, бегаю».
Стало не по себе при мысли, что я общаюсь со слишком идеальным человеком. Чувство, что он где-то врет, не проходило.
Эл: «Ты обманываешь».
Лучок: «Слишком тупо для вранья. Какая мне польза от подобной лжи? Получается, что когда я писал про прошедший день, ты все время не верила в ту часть, где рассказывалось про занятия спортом?».
Эл: «Верила. Но все равно у меня чувство, что ты обманываешь».
Я осознавала, что фактически причин для недоверия нет, но не могла успокоиться. Что-то не так. Лучок вдруг вышел из сети. «Я обидела его? Почему он не отвечает?» – последнее сообщение осталось не прочитанным.
Спустя десять минут бессмысленного пяления в экран, я отключила интернет, в надежде успеть выспаться за, оставшиеся до будильника, полчаса.
Глава 8. Ясновидящая
– Эл, умоляю, – ворчал блондин, сонно перекатившись на другой бок, подальше от меня.
Я обошла кровать, громко стуча плоской подошвой по мраморному полу:
– Эйд, ты не понимаешь, я видела во сне реального человека. Точнее то, что он делал.
Парень накрыл лохматую голову одеялом. Оттуда донеслось едва слышное:
– Шесть утра, тебе на работу пора. Уходи скорее, а то опоздаешь.
Руки потянулись к одеялу. Я дернула его на себя. Оставшийся в трусах Эйд, поежился от холода и попытался забрать теплую накидку назад. Я попятилась от кровати, не давая ему продолжить спокойно спать. В голубых глазах читалась обреченность. Сдавшись, блондин зевнул и подпер голову рукой:
– Ладно, верни одеяло, и я внимательно слушаю.
Упавшее на парня покрывало, казалось, усыпило его. По крайней мере, он вновь лежал горизонтально. Но Эйд усердно держал глаза открытыми, хоть те и стремились слепиться. Я присела на край и коротко, не вдаваясь в подробности, рассказала о сути дела. Блондин вздохнул и без интереса уточнил:
– Какой-то парень хорошо проводит время, рассматривая фото твоих ног. Для тебя вдруг стало очевидно, чем занимаются твои ровесники, когда остаются одни, поэтому ты решила, что стала ясновидящей. Правильно, понял?
Я свела брови и кивнула. Пересказанное Эйдом не казалось столь логичным.
– Эл, – блондин сомкнул веки, – отправляя ему фото, ты что думала он с ней делать будет?
Пожала плечами, в тот момент было не до глубоких раздумий. Да и сейчас не напрягало, чем Лучок занимается. Было лестно, что я ему настолько нравлюсь. Но подсматривать за чужой жизнью раздражало. Получается, что парень вынужден был рассказать о себе больше, чем планировал. Факт того, что Лук совершенно ничего не отрицал, заставлял щеки полыхать.
– Как это отменяет странность снов? – буркнула я.
Эйд отвернулся, утыкаясь носом в подушку:
– Так, что это слишком очевидно. И говорить, что ты ясновидящая только потому, что догадалась о предсказуемом развитии событий, глупо.
– А браслет? – не унималась я.
– Ты видела его на своем знакомом раньше, с чего бы твоему сознанию во сне убирать с руки парня браслет, если он в нем ходит постоянно.
Поправлять Эйда, что Лука в жизни, я не видела, не стала. Пришлось бы тогда рассказывать блондину про ложь, тянущуюся много лет. Хоть Эйд и не поверил в реальность увиденного во сне, но разговор с ним успокоил. На работу я пошла с чистой душой. Будучи уверенной, что по-прежнему являюсь обычным мошенником, дурящим людей.
День шел ужасно. Настроение при мысли о Лучке портилось мгновенно. А так как я думала о нем почти все время, то работа не ладилась. «Я обидела его? Может мне извиниться? Или я его просто смутила?» – крутилось в голове, пока глаза щурились на клиента.
Мужчина ходил туда-сюда по тесной душной каморке.
– Есть какой-то способ, допустим, ускорить старение?
По спине пробежал холодок. Я выпала из разговора и не понимала, что клиент хочет.
– Повлиять на жизнь и смерть сложно. Особенно когда человек держится за жизнь зубами. – Голос приходилось делать таинственным.
В голове судорожно летело: «Этот тип хочет кого-то убить?» Клиента я слила. Связываться с подобными людьми опасно. Если в итоге случится убийство, то полиция придет проверять и меня, поэтому мужик оказался за дверью, как только я услышала запрос.
Оставшись в одиночестве, я потушила дымящуюся траву, лежащую на столике. Телефон в руке, а на экране ноль уведомлений. Чувство брошенности растеклось в душе.
Духовка обдала лицо жаром. Я быстро достала оттуда сгоревший пирог и поставила на кухонный остров. Я с ненавистью смотрела на получившееся неидеально блюдо. Из груди вырвался тяжелый вздох. По щеке покатилась слезинка. Испорченная выпечка полетела в мусорное ведро. В попытке побыстрее успокоиться я перевела глаза на панорамное окно. Тридцатый этаж. Замечательный вид.
– Что за гадство? – испуганно сорвалось с губ, пока я осматривала темную каморку.
Приторный запах травы проникал в легкие. Руки дрожали. Я могла поклясться, что секунду назад стояла в квартире на кухне, где произошло убийство. Картинка и ощущения были осязаемыми, как реальные. Я ущипнула себя и ойкнула.
– Так, ладно, – успокаивал взволнованный голос. Вуаль полетела на гадальное кресло. – Надышалась непонятной травой, вот у меня и начались галлюцинации.
Прозвучало убедительно. Затушив свечи, я переоделась и вылетела в рыжем парике и темных очках на улицу. «Надо подышать свежим воздухом и успокоиться», – решила я и потопала к остановке, а не в сторону квартиры.
Хоть на мне и надето легкое платье, но на улице слишком высокая температура, поэтому я замедлилась, чтобы не зажариться окончательно. Осторожно маневрируя между прохожими, добралась до остановки. Пока автобус тормозил, я пялилась в телефон. Лук онлайн, но ничего не писал.
Скрип тормозов. Я сделала шаг вперед и врезалась в кого-то. Извинения посыпались до того, как глаза поднялись на старуху. Она испуганно попятилась, а, оказавшись в метре от меня, дала деру.
– Ах ты ж! – проорала я. – Стой, мерзкая ты бабка!
Люди уставились на меня. Проворчав оправдания, я проводила убегающую старуху взглядом и зашла в автобус. Жопа приземлилась на свободное сиденье. Я тут же подпрыгнула. Стало понятно: никто на него не садился, потому что оно было горяченным. Я достала телефон, чтобы написать Лучку, что обожгла задницу, встретила чокнутую бабку и про переживания, что зря не последовала за ней.
«Это было бы странно – бежать за старухой! И догони ее, то бабка бы наверняка закричала, а люди бы начали ее спасать, – мозг накидывал варианты развития событий, но я уверилась, что зря не преследовала пожилую женщину. – Из-за нее мне снятся странные сны!» Я закончила набирать длинное сообщение и свела брови. Затем стерла написанное.
Лучок еще не ответил на предыдущее. С другой стороны, стоило ли ждать ответа, ведь там были обвинения во лжи.
На экране высветилось новое уведомление. Эйд спрашивал, через сколько я буду дома. Я возмущенно закатила глаза. Сказать ему, что ушла гулять, не могла. Это безответственно. Блондин по плану целый день наводил шорох в здании. Разговаривал с персоналом, пускал сплетни про призраков. Чем больше народу перескажут историю, тем лучше.
Даже если сейчас жители здания, где произошло убийство, и не верят в духов, то точно уверуют, когда будут постоянно слышать о мертвых с разных сторон. Потом жильцов будет пугать любой скрип, и они сами придумают мистические объяснения событиям, разгоняя ложь Эйда. По крайней мере, обычно так и происходило, когда мы заезжали в бедные районы.
Спустя пару месяцев истерия спадала, и некоторые клиенты требовали деньги обратно, потому что их жизни совершенно не менялись, а призраков в итоге никто не видел. Бояться постоянно люди не могли, первородный ужас на необъяснимые вещи неумолимо отступал со временем. А нет страха – нет веры в мистику. Наша троица успевала сбежать, не отдав и доллара прежним держателям денег.
Решив пока не писать Лучку, я убрала телефон в сумку. «Может, он еще не закончил проект и не пишет, чтобы не отвлекаться», – успокаивал внутренний голос, но мозг настойчиво повторял, что дело совсем не в этом.
«Не буду о нем думать», – решила я про Лучка. Дорога тянулась бесконечно. За окнами автобуса сменялись городские улицы. Эйд выслал еще одно сообщение, но в этом содержались возмущения. Блондин предполагал, что работа уже закончилась, и мне нужно перестать игнорировать его. Не хотелось отвечать Эйду. Мы жили с ним вместе, работали, с ним же были связаны одни из тяжелейших воспоминаний. Он постоянно все выведывал из меня. Единственный секрет, что удалось сохранить от Эйда, это общение с Лучком.
Когда я вернулась после не удавшейся встречи с другом к сестре и блондину, то пообещала больше никогда с Лучком не общаться. Тогда я была в этом уверена.
Потом признаваться, казалось, не в чем. Ведь мы же не собирались больше встречаться. А после того, как старшая сестра бросила нас с Эйдом, раскрывать столь долгую ложь только что обманутому человеку было не к месту. Особенно когда блондин крушил мебель, а потом разрыдался у меня в ногах, приговаривая, что я единственная, кому он может доверять.
Парк встретил запахом свежескошенной травы. Вдалеке жужжала единственная газонокосилка. Шум, идущий от нее, перекрывали веселые голоса, гуляющих по дорожкам. «Это место словно скопление всех благополучных семей города», – возмутилась про себя и направилась к озеру.
Ларек с мороженым мгновенно сместил мое внимание с воды на себя. Я резко остановилась, чуть не врезавшись в прохожего. Бросив машинально извинения, я потопала к ларьку. Мысли о младшей сестре врывались в сознание. Мила обожает мороженое. «Или она уже переросла это». От угрызений совести затошнило.
Цветная стойка. За ней милый дедушка в голубом фартуке. Он улыбнулся и показал костлявым пальцем на картинку в меню. Розовый рожок. Клубника. Я кивнула. Особой любви к мороженому у меня не было. Пустой желудок просил не сладостей, а горячего мясного блюда. Но я покорно ждала, когда получу свой заказ.
Дедуля рыскал в холодильнике, пока я доставала деньги. «Эйд будет ругаться, что потратилась зря», – укоризненно пролетело в голове, когда мелочь упала в морщинистую ладонь старика. Дедуля вложил в мою руку мороженое.
Я смотрел на русоволосую девочку в платье в цветочек. Она тыкала пальцем в розовый рожок.
– Это.
Мужчина на вид лет сорока, в клетчатой рубашке и очках, рассмеялся и спросил:
– Потому что оно розовое?
Девочка свела брови и проворчала:
– Не-е-ет, папа.
Мужчина сделал заказ и, посерьезнев, добавил:
– Мила, ничего страшного, если тебе нравится что-то только из-за цвета. Не нужно стесняться своего вкуса.
Девочка задрала голову, посмотрев на говорившего исподлобья:
– «Розовый» – девчачий. Для слабаков.
Морщинистой костлявой рукой я протянул малышке рожок. Девочка погрустнела. Мужчина в клетчатой рубашке взял ребенка за руку и двинулся вперед по дорожке. Двое медленно удалялись от ларька. Человек в очках интересовался у девочки, кто сказал ей такую глупость.
Вздрогнула, уставившись на старика. Он спрашивал, в порядке ли я. Глаза метнулись на дорожку, где только что я видела Милу с каким-то непонятным мужиком. «Почему она называла его папой?! Приемный отец?» Ладонь с рожком онемела от холода. В предыдущие встречи с младшей сестрой та говорила, что никогда не полюбит приемную семью и хотела, чтобы я ее забрала.
Количество семей, которые Мила сменила, заставляли верить в искренность слов сестренки. Чувство ревности поднималось в душе, но его быстро вытеснил страх. Мужчина в клетчатой рубашке выглядел слишком идеальным. Срочно нужно увидеть Милу и убедиться, что с ней все хорошо.
Я быстро описала внешность младшей сестры старику в голубом фартуке.
– Как давно вы ее видели? – обеспокоенно вырвалось из меня.
– А вы кем приходитесь ребенку? – недоверчиво буркнул дедушка.
– Сестра, – сообщила я в нетерпении.
Мороженщик свел брови и парировал:
– Девочка гуляла с семьей. А если бы вы были ее сестрой, то знали бы ее родителей.
Возмущения посыпались на старика. Но дедушка был непреклонен. Видимо, со стороны я походила на сумасшедшую, потому что ничего не добилась от мороженщика. Прохожие стали любопытно оборачиваться. Сдавшись и оставив мороженое на холодильнике, я бессильно двинулась к воде.
Я села на траву и уставилась на озеро. Солнце, отражающееся от глади, слепило сквозь солнцезащитные очки. Телефон оказался в дрожащей руке. Я прокашлялась прежде, чем набрать номер.
Вокруг слышались веселые смешки от детей, играющих с родителями. Перебивали все посторонние звуки бешено колотящееся сердце и гудки. Один. Другой.
– Алло, – раздался несвязный голос из мобильника.
Я вздрогнула, а потом, неловко кашлянув, произнесла тихо:
– Привет, мам.
