Морана
Бывший нынешний муж

Глава 9. Побег

 Парень в «возможной» смерти, которого я виновата, иногда снился мне. Узнать, точно ли жив бывший водитель мужа, я не могла. Оскар в известность меня не ставил.

 Я старалась быть дружелюбной со всем персоналом, работающим на нашу семью. В конце концов, им тоже приходилось терпеть моего мужа. Их выдержка вызывала уважение. Но позавидовать их участи нельзя. Они просто хотели заработать денег, в полной мере не осознавая, к кому устраиваются на работу.

 Водитель был добродушный и открытый. Во время одной из поездок в город мы сидели с ним в машине, дожидаясь Оскара. Парень рассказал, что вторая половинка жалуется на его постоянное отсутствие. Работал он много. Муж вызывал его и днем, и ночью.

 Парень понял, что сболтнул лишнего, слишком поздно. Я тогда рассмеялась и пробормотала, что сохраню его секрет нелюбви к начальству. С тех пор водитель совсем подобрел ко мне. В один из дней, когда на моем лице красовался почти заживший синяк, парень разблокировал дверь.

 Мы ждали Оскара с переговоров, на которых, возможно, понадобилось бы мое умение залезать в чужие головы.

– Уходите, – произнес парень так обреченно, будто осознавал какие его ждут последствия.

– С чего ты решил, что я хочу? – спросила я тогда.

 Мы смотрели друг на друга через зеркало заднего вида. Мой голос дрогнул. Водитель все понял. С той секунды он был обречен. Я вышла, а парень сразу уехал. Понимал, что его ждет наказание.

 Громилы Оскара нашли меня в тот же день. Дома встретило чучело Сирены, злющий брошенный муж и испуганный водитель. Очевидно, его притащили против воли. Засос на шее парня, отпустившего меня на свободу, натолкнул Оскара на мысль, что отношения между нами были романтичного характера. Но ревнивцу правды не докажешь. Особенно после того, как на спине водителя нашли еще и царапины, оставленные его девушкой.

 Для Оскара это не являлось убедительным аргументом. Опрашивать свидетелей муж не собирался. Избитого водителя выволокли из дома.

 Я ждала повторения этого инцидента. Мне тогда сильно досталось, но я хотя бы осталась жива. После серьезных травм муж пообещал не применять физическую силу в мою сторону. Он тогда будто и сам напугался, что почти убил меня. Но время прошло и, видимо, пощечина только что прилетевшая мне, в картине мира Оскара не считается за удар.

– Подойди, – очаровательно попросил муж.

 Его обманный тон не внушал доверия, особенно когда рядом со стаканом мужа оказался второй. «Хочет посмотреть насколько я готова унизиться, чтобы избежать побоев», – обреченно летело в воспаленном мозгу. Мой взгляд упал на колени. Я бездвижно сидела на полу, когда муж вновь заговорил:

– Золото мое, это не просьба.

 По-прежнему бархатистый голос, но требующий от меня слишком многого. Окаменевшие мышцы не слушались. Я с трудом поднялась. На ватных ногах приблизилась к столу. Изображать радость или хоть что-то похожее на любовь к мужу не получалось. Оскару легко удавалось выводить меня на чистую воду. Он знал, куда давить.

 Стаканы наполнились. Запах алкоголя разлился в воздухе. В тумане приближающейся истерики я не заметила, как отвернулась. Осознала это, когда Оскар грубо сжал мои щеки и повернул мое лицо на себя. Наши взгляды встретились. Его глаза нездорово блестели и излучали вызов. Мое маленькое побелевшее лицо отражалось в них. На нем читалось отвращение.

– Составишь мне компанию? – спросил Оскар так, будто у меня был выбор. Я не нарушала повисшую в столовой тишину даже дыханием. Муж громко вздохнул и смерил меня долгим взглядом. Губы мужчины изогнулись в ядовитой улыбке, слабо маскирующейся под заботливую. Он выдвинул стул, галантным жестом приглашая присесть. – Как гулять до ночи с охранниками, так пожалуйста. Как провести вечер с мужем, так приходится уговаривать.

 От безумной веселости в его голосе по спине бежали крупные мурашки. Я вздрогнула, когда на плечо легла горячая ладонь, заставляющая меня опуститься на стул. Видимо, Оскар решил держать свое слово и не колотить непутевую жену. Но в его долгое терпение не верилось, особенно учитывая тот факт, что я намерена отказаться от моральных пыток.

 Оскар сел рядом и повернулся корпусом ко мне:

– Понимаю, что ты тут веселишься, пока я работаю, но не хочешь узнать как у меня дела?

 Я не хотела ничего знать о нем, но спросить пришлось:

– И как прошел твой день?

 Муж повернул мое лицо на себя. Видимо, Оскару не нравилось, что я до сих пор пялюсь на столешницу.

– Хоронить сегодня никого вроде не собираемся. Давай, повеселее.

– Как прошел твой день? – стараясь придать голосу больше заинтересованности, повторила я.

 Муж улыбнулся. Виски оказался у моего носа. Я поморщилась. Оскар держал стакан, дожидаясь, пока я приму алкоголь.

 Не выдерживая напряжения, я тихо попросила:

– Пожалуйста.

 Должно быть, выглядела я жалко. Оскар ткнул стаканом мне в грудь:

– Ты же знаешь, не люблю пить один.

 «Так не пей!» – орал внутренний голос в омерзении. Я молча приняла стакан с жидкостью цвета мочи, но по содержанию гораздо хуже. Мутило, будто я уже выпила. В мозгу вяло текли мысли, что следует что-нибудь предпринять. Надежда на хороший исход даже не теплилась в груди, я лишь надеялась выйти из ситуации с наименьшими последствиями.

 «Если разбить стакан о его голову, то в ответ Оскар наверняка сломает мне руку или ребра, – обдумывала я варианты. – Просто оставить виски на столе не получится, Оскар продолжит удерживать меня в столовой, пока не соглашусь выпить или не выйду из себя. – Я глянула на мужа. Его брови сводились все сильнее. Он терял терпение. – Хотя если он сломает мне руку, то точно будет потом слезно извиняться. Если я выживу, конечно. Так-то и по голове может прилететь».

 Из тяжелых размышлений вывел звон стекла. Оскар чокнулся со мной и осушил свой стакан. Пристальный взгляд мужа говорил: «Твоя очередь». Помимо нежелания пить, я боялась сболтнуть лишнего под действием алкоголя. У меня только появился план побега. Рассказывать о нем нельзя. Да и вдруг под градусом я выскажу мужу, что о нем думаю. Это повлечет за собой серьезные последствия. Мы ведь только недавно вновь стали нормально разговаривать. Точнее, пытаться делать вид счастливой семьи.

 Не знаю зачем это Оскару, но мне фальшивая идиллия помогала сохранять остатки рассудка. Моя дрожащая рука поставила стакан на стол.

– Давай, просто поговорим, если хочешь? – предложила я без надежды на успех.

 Глаза мужа сверкнули. Он дернулся. В ожидании удара я сжалась и невольно закрыла глаза. До слуха долетел звон. Я повернулась по направлению звука. Со стены, почти у пола, где лежали прозрачные осколки, сбегала жидкость, собираясь в маленькую лужицу у плинтуса.

– Если хочешь? – передразнил муж, указывая на ошибку в моем предложении. – А ты, дорогая жена моя, не хочешь?! – Оскар одним резким движением убрал пряди, упавшие на его симметричное загорелое лицо. – Ты ужасно неблагодарная. Я работаю над тем, чтобы наша жизнь была идеальной, а ты даже поинтересоваться искренне не можешь, как у меня дела! Только просишь у меня все время что-то. И просишь. И просишь. Все тебе не так, никогда не бываешь довольной. Никогда не достаточно того, что я делаю ради тебя.

 Я старалась не отворачиваться от гневной речи, но то и дело отводила глаза. Щеки мужа чуть покраснели от прилившей к ним кипящей крови. Он на взводе. Мне хотелось расплакаться.

 Каждый раз одно и то же. К боли не привыкаешь. Новый удар боишься так же, как и предыдущий. Я не представляла, сколько нужно пережить, чтобы спокойно терпеть физическую боль или на какой грани отчаяния находиться, чтобы стало все равно.

 Муж обходил комнату, будто это его успокаивало. Он периодически постукивал пальцами по столешнице. Мое сердце замирало от гулкого звука косточек о дерево.

 Оскар прошел к шкафу, оттуда достал граненый стакан, такой же как недавно разбитый:

– Попробуем еще раз. Ты стоишь каждой новой попытки.

 Понятно, что говорил он о наших отношениях, но прозвучало так, словно речь шла о покупке товара. Стаканы наполнены виски. Оскар вновь сидел рядом, а у меня под носом стояла жижа, мутящая разум.

– Я обещал не применять силу, но и ты вспомни данные мне слова.

 Муж непрозрачно намекал о брошенных мной в истерике мольбах начать все заново. Сказала, что смогу простить его. «Никогда», – четко пронеслось в моей голове. Оскар тогда поверил лишь потому, что я сама верила в то, о чем прошу. Настолько жить хотелось.

– Помню, – промямлила я.

 Оскар указал на наполненный для меня стакан. Я смотрела на него, но пить не спешила.

– Раздражает, что тебе все время приходится об этом напоминать. Благодарности в тебе ноль, – процедил муж. – Я работаю ради тебя. Чтобы ты ни в чем не нуждалась, чтобы могла купить любую побрякушку, которую пожелаешь. Тебе только пальцем ткнуть нужно, и это появится. Ты не обременена готовкой, уборкой. Я ничего в ответ не прошу, кроме элементарной благодарности за беспечную жизнь.

 Он просил. И гораздо больше, чем говорил. Оскар хотел, чтобы я полностью принадлежала ему. Возможно понял, что любить я его больше не могу, и нашел альтернативу в тотальном контроле.

 Муж продолжал:

– Я простил, когда ты сдала меня полиции. Простил годичный побег и измену. Даже простил второй побег и измену, а ты жалкий виски выпить не можешь ради меня.

– Ты знаешь, как сложно это для меня.

– Именно поэтому это единственный способ доказать, что тебе не все равно на наш брак, – настаивал Оскар. – Пей.

 Трясущейся рукой я поднесла стакан к губам. В голове боролись воспоминания о детстве, откуда и пошла нелюбовь к алкоголю, с яркими картинками жизни с Оскаром, где болит все тело.

 Я сделала маленький глоток. Горло обожгло. От неожиданности я закашлялась, пролив остатки. Мерзкий запах усилился. Казалось, алкоголь пропитал все вокруг, не только мои джинсы.

– Умница. Люблю тебя за понятливость.

 Оскар заулыбался. Он выпил и наполнил стаканы новой порцией виски. Муж чокнулся со мной, призывая пить дальше. Окрыленный маленькой победой над моей личностью, он развалился на стуле. Выглядел уставшим. Не хотелось вновь чувствовать обжигающий вкус, я заговорила в надежде отвлечь мужа:

– Что-то серьезное случилось?

 Имелось в виду его ранее возвращение домой. Он кивнул:

– Кто-то пытается нас разорить.

– Конкуренты? – Вроде дело обычное. За большие деньги всегда дерутся. Я свела брови. Неясно почему муж такой обеспокоенный. – Что натворили?

 Глаза Оскара сверкнули. Он потянулся к бутылке. Жидкость в моем стакане удвоилась.

– Зубы-то не заговаривай, – сказал строго муж. – Я твои хитрые приемчики хорошо знаю. В наказание выпьешь залпом.

– Я не смогу, – с мольбой произнесла я.

– Сможешь, – заверил Оскар, положив ладонь на мою щеку.

 У меня вырвалась непрошенная слезинка. Я ощущала угрозу, исходящую от сидящего рядом, и все равно сопротивлялась. Не могла наступить себе на горло. Пусть это сделает муж. Так нам обоим будет проще.

– Электа, не заставляй меня переступать черту, – прошипел муж в мое лицо. Я дрожала от вкрадчивого голоса и руки, сжимающейся на моей щеке. – Ты всегда такая, раскрываешь в людях худшее.

 Хватка крепчала.

– Так не поддавайся, останься хорошим мужем, – прошептала я.

– Слишком люблю тебя, но ты потеряла мое доверие, а я хочу поговорить по душам, – настаивал Оскар. Его пальцы зарывались в мои волосы. Муж поднес стакан к моим губам. – Давай, малышка, пей. У нас романтический вечер. Напьемся и повеселимся.

– Не хочу!

 От неожиданно прилившей злости я напугалась. Тело резко дернулось от мужа. Оскар крепко держал, поэтому мы остались в прежнем положении. Муж явно не обрадовался внезапному неповиновению.

– Не хочешь, что именно? Не нравится идея провести со мной вечер? Ты куда-то торопишься? Может, все-таки охранника я тебе выбрал недостаточно старого?

 Иногда казалось, что перед его глазами столь непроглядная пелена, что любые слова бессмысленны, но я не могла молчать.

– Не заставляй меня пить.

– Не вынуждай меня заставлять тебя.

 Оскар наклонял стакан. Горькая жидкость вливалась в меня против воли, пока муж удерживал руку на моем затылке.

Глава 10. Странности

 Голова трещала. Глаза не открывались. Меня мутило. Стошнило до того, как я увидела мир. Кто-то придерживал меня. Я не понимала, где нахожусь. Комната плыла.

– Ложись, моя хорошая.

 По спине похлопали. Я послушала голос Тамары и упала обратно. Мягкая постель поглощала мое ватное тело. Старушка убирала тазик на пол.

– Где я? – вырвался хрип.

 Смертельно хотелось пить. Я моргала в попытке прийти в себя.

– Дома, – ответила Тамара, помогая мне сесть.

 Она подала воду. Я залпом осушила стакан. Не помнила, что произошло, и недоумевала почему мои руки в бинтах до самых локтей. Кости не болели. По ощущениям ничего не сломано, но руки саднили. «Что вчера было?» – Я словно отупела и думала непривычно медленно, поэтому долго сидела молча.

 В спальне темно, но из-за штор пытался пробиться свет. Видимо, наступил день. Я странно себя чувствовала, так еще и не помнила вчерашний вечер. Тамара скрылась с тазом в ванной. Из соседней комнаты с открытой двери послышалось журчание воды. Я поддела бинт пальцем и стала разматывать ткань.

 Тамара вернулась в спальню с чистым тазом и тут же нравоучительно запричитала:

– А ну, перестаньте! Еще заразу занесете!

 Старушка села на край кровати. Сил сопротивляться ее слабым морщинистым рукам нет. Поэтому я послушно терпела ее заботу.

– Что со мной? – поинтересовалась я.

– Миссис Мур, не смешно, – проворчала старушка.

– Почему вас так веселит мой вопрос? Мне плохо, хочется пить, мозг не работает, – про бинты я не говорила, ведь это очевидно. Вчера их не было. – Голова кружится и меня тошнит. Опять.

 Прикрыв глаза, я с трудом сдержала рвотный позыв.

– Это похмелье, – оповестила старушка.

 Я поморщилась: «Неужели алкоголики чувствуют это каждый раз, после попойки?! Зачем они тогда пьют?! Ужас». Оскар периодически пил. Если он чувствует себя так же на следующее утро, то мой муж – настоящий мазохист.

 Обрывки воспоминаний алкогольного вечера вспыли в гудящей голове. Я помню, как после двух влитых в меня порций, стало повеселее. А еще я точно много говорила. «Секундное веселье, взамен на вот это!» – орал внутренний голос. Не верилось, что взрослые люди добровольно соглашаются испытывать то, что испытываю я сейчас.

– Тамара, принеси зеркало, пожалуйста, – попросила я.

 «Может, Оскар все-таки устроил мне сотряс? – крутилась навязчивая мысль. – И что с руками?! А провалы в памяти?» Из-за того, что не пила раньше, я не представляла последствия похмелья в полной мере. Из круглого зеркальца, принесенного Тамарой, на меня уставилось опухшее лицо.

– Жесть, – вырвалось невольно.

 На меня как будто напал рой пчел, а потом рысь исцарапала. По крайней мере, от рук шло такое ощущение, будто под марлей порезы. Парочка маленьких ссадин красовались на щеке. Тонкие раны. «Что за фигня? Оскар резал меня ножом? – Я поморщилась. – Не помню у него пристрастий к холодному оружию. Да и следы маленькие и совсем не глубокие». Я могла бы ногтями поцарапаться сильнее.

– В следующий раз будете знать меру в алкоголе, – поучительным тоном выдала старушка, будто семь дней на неделе терпела мое пьянство.

– Вы же знаете, что я не пью, – возмутилась я.

 Ее фраза обидела. Тамара обращалась ко мне как к пропитому алкашу. Старушка промолчала, но ощущение, что она по-прежнему считает, что я накидалась по собственной воле.

– Если вас не сильно тошнит, то я пока позвоню мистеру Муру, скажу, что вы проснулись. – Пожилая женщина поставила таз на кровать.

– Он не дома? – уточнила я, растекаясь по кровати.

– В городе. Уехал, как обычно, с утра пораньше. В отличие от вас он работает, – сказала деловито пожилая женщина.

 Я проводила ее ненавистным взглядом. В этом доме все тычут меня носом в иждивение, но никто не хочет отпускать работать, потому что им удобнее, чтобы я сидела взаперти. А то еще накоплю случайно денег на побег куда-нибудь далеко, где меня не найти. Тогда муж останется без жены, а Тамара без работы.

 Размышляя о заработках, я вспомнила о попугаях в офисе. Сегодня ехать туда никак не получится, но можно попробовать послать Михаила. По возвращении Тамары я уточнила, не уволили ли его. Она подтвердила, что кроме моего внезапного пьянства в доме все по-прежнему.

 Сил злиться на старушку не хватало, поэтому я просто попросила передать надзирателю послание. Тамара внимательно выслушала и ответила, что должна согласовать с Оскаром мою просьбу. Видимо, бабуля решила, что «покорми попугаев» это тайный шифр между мной и «любовником». Как и Оскар она верила в мой роман с пропавшим водителем и теперь подозревала в связи с охранником.

 «Дожила. Превратилась в пропащую опухшую женщину с сомнительной репутацией», – иронично летело в моей голове. На мнение Тамары и Оскара не плевать только потому, что от них зависела моя жизнь. Не будь этого маленького препятствия, я бы давно послала обоих. Даже старушке бы сказала, что думаю, несмотря на ее возраст.

 Старушка помогла мне добраться до ванной. Казалось, я до сих пор пьяная. Пока шла – шаталась. «Быстрее бы это закончилось!» – мысленно ругаясь, я старалась восстановить в голове события прошлого вечера. В ванной я пролежала полчаса, больше не разрешила Тамара. Она ворчала, что порезы на руках распарятся и будут плохо заживать.

 Последнее воспоминание из столовой то, как пьяный Оскар жалуется на Риверу. Я точно кивала и возмущалась, что не стоило ему помогать избежать тюрьмы. Тот самый парень, мать которого просила найти убийцу ее мужа. Тогда полицейские подозревали старшего сына. Миссис Ривера думала на невестку, сел в итоге брат.

 После получения свободы старший сын миссис Риверы перенял дела отца. Кто ж знал, что младший Ривера станет главным конкурентом Оскара?! Поначалу они с Андре сотрудничали. Я не представляла, когда их отношения из дружелюбных превратились во враждебные.

 «Еще Оскар говорил что-то про пожар», – вспоминала я, сидя на кровати и разглядывая порезы на руках при солнечном свете. Тамара поправила последнюю штору и вернулась ко мне. Старушка осторожно ухаживала за моими ранами. Они выглядели так, словно я катилась по стеклу и тормозила руками. Болтать с Тамарой не хотелось, поэтому я подавила любопытство, связанное с необычными повреждениями, и молча принимала лечение.

 Закончив со сборами, мы отправились на первый этаж. Я намеревалась пойти в столовую, но в холле встретила людей в рабочих комбинезонах. Мужчины уставились на меня растерянно.

 Опухшие щеки мешали мне полноценно видеть мир. Руки до локтя забинтованы. А из одежды вязаное платье с улыбающимися черепами. Когда я его выбирала, Оскар даже не прокомментировал мой вкус. Все было настолько ужасно, что платье мне нравилось только тем, что оно не нравилось мужу. А раз он вчера споил меня до беспамятства, то я наделась, что сейчас Оскар видит этот кошмар через камеры и плюется.

 Нагнавшая меня, Тамара указала рабочим на дверь в столовую. Удивленные мужчины переглянулись и понесли стекло дальше. Старушка не позволила мне осмотреть комнату, где неизвестные меняли окно. «Что вчера было-то?» – недоумевала я, шествуя за Тамарой до кухни. Для себя главным минусом распития спиртного я выделила провалы в памяти. Видимо, Оскар слишком много в меня влил.

 Я переживала, что сболтнула мужу лишнего. Возможно, он уже обдумывает план мести в ответ на мой несостоявшийся план побега. Тамара кашеварила при мне. Я уселась на барный стул за кухонный остров, стоящий по центру просторной комнаты. В мрачном интерьере сгорбленная старуха в черном платье добавила в кастрюлю смесь специй.

 Меня бы не удивило, если бы Оскар приказал Тамаре меня отравить. «Бабка точно добавила яда в еду. Моим мучениям конец», – думала я обреченно, укладывая голову на столешницу. По-прежнему тошнило. Еда должна немного подправить ситуацию, так сказала Тамара. У меня никогда не было похмелья, и я не представляла, правдивы ли ее слова.

 Самым ужасным во всей ситуации было то, что я не знала, где противозачаточные таблетки. В больнице я спрятала пластинки в кеды. Кто бы вчера меня ни переодевал, но проснулась я в пижаме. Естественно, без обуви. Думать складно не получалось. Лежа лбом на столешнице, я дождалась, пока Тамара закончит с готовкой.

– Куриный бульон – лучшее средство от похмелья.

– Лучшее средство от похмелья – не пить, – парировала я бесцветным голосом.

 Я долго разглядывала горячий суп, приготовленный для меня Тамарой. Кусочки овощей плавали в бульоне. Когда они достигали дна, я запускала в суп ложку и подкидывала их вверх. Они опускались снова и снова.

 «Он либо убьет меня, либо я рожу ему и тогда окажусь прикованной к Оскару насовсем. Ребенка я не брошу, а муж будет следить за своей кровинкой еще пристальнее, чем за мной, – медленно крутилось в голове. – Я обречена. Никакого выхода. Ни один план нормально не работает. Только страдают люди, желающие мне помочь».

 Слезы покатились ручьем в горячий суп с утонувшими овощами. Казалось, что от меня до сих пор пахнет вчерашним алкоголем. Не знаю, о чем мы с Оскаром беседовали ночью, но он перешел грань, заставив меня пить. Я впервые в жизни искренне желала, чтобы кто-то умер. «А если я случайно сказала, что Лука жив?» – от этой мысли истерика, накрывшая меня, усиливалась.

– Ну, ну, – Тамара оказалась рядом. Она похлопала меня по спине. – Подумаешь, поссорились. Еще помиритесь.

 От слов старушки стало еще хуже. Вырывающиеся из меня, всхлипы я больше не контролировала. Мне нужно было хоть что-то, слабый лучик надежды. Маленькая весточка. Подошло бы любое видение с Лукой, где он не с девушкой. В последнее время даже сны не снились. «Лука забыл про меня. Я никому не нужна, кроме Оскара».

 Удивительно, как легко в отчаянии искать утешения в ненавистных людях. Я рыдала в локоть Тамары. Она стояла ровно. «Будто плачусь черствому сухарю», – думала я, но ее морщинистая теплая кожа приносила слабое успокоение. Столь жалкие капли сочувствия от старушки действовали отрезвляюще.

 Я отлепилась от Тамары и вытерла мокрые щеки перебинтованной ладонью:

– Не могу есть без Сирены.

– Хорошо, миссис Мур.

 Старушка удалилась. Когда Тамара вернулась с чучелом собаки, от моей истерики и следа не осталось. Сирена теперь смотрела на меня из угла кухни. «Ты права, – общалась я мысленно с мертвой собакой. – Слезы дают мужу понять, что он давит куда надо, чтобы сломать меня. Никаких рыданий. Если я еще жива, шанс наладить жизнь есть. Стоит попробовать идею с помощником».

 Я ела суп, обдумывая, как заговорить с Оскаром о помощнике в офис. Конечно, если муж меня не убьет из-за сказанного под градусом. Тогда беспокоиться не о чем. Если нельзя поменять прошлое, то стоит заняться будущим.

 Голова еще гудела, но я отправилась в зал. Если представится случай делать ноги, не хочу быть схваченной из-за недостатка физической силы. «Вот бы вспомнить, о чем мы говорили с Оскаром вчера! Так проще составить дальнейший план действий. – Пока переодевалась в спортивную форму, я пялилась на бинты. – И что произошло с окном в столовой?»