Митра Папилин
Иллюзии чащи
В этот момент я понимал, что никогда уже не смогу вернуться к прежнему восприятию реальности. Эта ночь, эти мысли, эти откровения навсегда изменили меня, открыв дверь в новое измерение понимания жизни и своего места в ней.
16 июля
Оставшаяся часть ночи прошла в раздумьях о верности моей теории. Мне казалось, будто чего-то не хватает, будто есть что-то извне, что не даёт моим мыслям покоя. Я взял со стола тот самый дневник и отправился на прогулку.
В это раннее утро солнце светило ярко, будто бы последний раз в жизни. Нежные лучи падали на мои плечи и говорили, что в это мире я не один. Дорога прошла в полной тишине, даже сама природа замолкла в надежде услышать что-то от меня. Я шёл, погружённый в собственные мысли, и не отходил от них ни на шаг. Ряды зелёной летней травы, прикрытой росой, попутно сменялись пустырями, где давно не было видно никакой жизни. Я плавно опустил руку на их уровень и почувствовал тревожное уединение с окружающим миром. Мои руки выводили различные узоры, пытаясь хоть на секунду поговорить с природой. Я чувствовал себя ребенком, пытающимся нарисовать свои мысли на холсте мироздания. Каждое движение казалось значимым, словно я писал послание всей вселенной. Но ответа так и не звучало… Тишина продолжала окутывать меня, оставляя наедине с моими мыслями и сомнениями. Эта безответность природы была не разочаровывающей, а скорее загадочной.
До этого места оставалось ещё пару километров, но я уже начинал чувствовать лёгкую усталость, от чего же? От тягостных раздумий, что тревожили меня всю ночь? Ответ на этот вопрос скорее утвердительный. Мысли плавно сменялись одна за другой, бурное течение смешивалось с мелководьем, набирало силы, делая вдох, и снова продолжало течь.
Впереди открылась небольшая поляна, известная, пожалуй, лишь мне. В центре стоял вековой дуб, живущий, казалось, вечность. Его массивные ветви раскинулись в стороны, словно указывая путь заблудшему страннику (может, мне?). Мощные корни глубоко вросли в землю, придавая дереву величественный и непоколебимый вид.
Рядом с дубом я ощутил свою ничтожность, подобно тому, как человек чувствует себя перед лицом Вселенной. Подняв глаза к кроне, я увидел небо – бескрайнее и жестокое. Жестокое к тем, кто смотрит на него по ночам, мечтает, верит, а утром, разочаровавшись, отворачивается.
Небо и дуб сплетались воедино, создавая картину бесконечности. Образ вселенской вечности, которую каждый из нас пытается найти. То место в этой быстротечной жизни, тот кусочек счастья, который так трудно отыскать в повседневности. И вот он – прямо передо мной.
Под тяжестью этих мыслей я рухнул на холодную землю, пытаясь заглушить их. Я старался не думать о только что увиденном и осознанном. Весь человеческий род можно было описать двумя образами: этим дубом и бескрайним небом. Разве это не прекрасно? Разве это не истина?
Я окончательно запутался в своих размышлениях. Великие умы человечества бились над разгадкой тайны бытия. И вот она – передо мной! Но что делать с этим знанием?
Вопросы кружились в голове, сливаясь в разрушительный вихрь. Поток мыслей напоминал бурную горную реку, стремительно несущуюся с заснеженных вершин. На каждый вопрос я не находил ответа, от чего становилось ещё мучительнее. Закрыв глаза, я попытался отрешиться от тяжести, навалившейся на моё бренное тело. Пробыв в беспамятстве целую вечность, я наконец поднялся и взял свой дневник. Найдя чистый уголок страницы, я собрал воедино все мысли и переживания, и начал писать.Боль, сравнимая с утратой близкого человека, охватила меня. Имею ли я право на такое сравнение? Вероятно, да. Именно эта боль позволила мне увидеть то сокрытое, что таится в глубине этого древнего дуба.
Прошла целая вечность с момента, как я начал писать. Мои дрожащие руки выводили тонкие линии, словно я переписывал священные тексты в древних пещерах. Теперь я чувствовал себя лучше, чем в ту бессонную ночь. Казалось, я стал глубже понимать некоторые вещи.
Забыв о времени, я отправился в чащу леса, куда даже опытные охотники забредали, теряя ориентацию. С детства этот лес представлялся мне таинственной паутиной, в которую попадались неосторожные путники. Именно здесь произошла жуткая история с моим отцом, после которой его больше не видели.
По рассказам матери, отец был почтальоном, доставляя корреспонденцию между поселениями. Его путь пролегал от нашего дома через овраги и извилистые дороги, уходящие в лесную чащу. На поляне с величественным дубом была развилка, где отец сворачивал вправо, в пугающую темноту.
Дорога через чащу славилась опасностями: разбойничьими бандами и странными поверьями о таинственных ночных ритуалах. Через полчаса страха появлялись первые лучи света, даря ощущение безопасности и иллюзорное чувство свободы. Оставшийся путь был спокойным: банды переместились в лес, а в следующем поселении находился пункт местной стражи.
Так отец доставлял почту между округами почти десять лет без единого нападения. Возможно, ему везло, или он умело выбирал время, когда опасность была минимальной.
В ту роковую ночь всё изменилось. Несмотря на пасмурный осенний вечер, отец был в хорошем настроении, готовясь к поездке. Он тщательно изучал план маршрута через чащу, так как нужно было ехать быстрее обычного. Накануне на почту пришло срочное государственное поручение, касающееся перевалочного пункта в соседнем округе. Требовалось действовать немедленно, поэтому отец решил отправиться следующей ночью, как только подготовят лошадей. Проверив маршрут и возможность сократить путь, он попрощался с матерью, взял в дорогу немного провизии и отправился в путь. После его отъезда разразился настоящий шторм: с севера пришли грозы и тёмные облака, принеся проливной дождь. Дорогу размыло уже через десять минут, но отец был слишком далеко, чтобы вернуться. Сумерки сгустились раньше обычного, тучи заволокли небо, погрузив всё во тьму. Поднялся сильный ветер, его завывания создавали гнетущую атмосферу. Сердце матери сжалось в предчувствии беды. Всю ночь она не сомкнула глаз, ожидая вестей. Утром с трепетом встречала почтовые колесницы, надеясь узнать хоть что-нибудь о муже. Три дня прошли в тревожном ожидании. На четвёртый день пришла тревожная новость: письмо не было доставлено, а повозка пропала. Начались опросы ближайших поселений и домов лесников, но никакой информации не нашлось. Тогда местные решили собрать группу из нескольких десятков человек и отправиться по тому маршруту, который составил отец.
Поисковая группа начала путь от главной площади, дошла до поляны с дубом и свернула вправо, погружаясь в мрачную чащу. Здесь они разделились: одни искали следы повозки, другие – пропавшего отца. Шаг за шагом они продвигались вглубь леса. Деревья сгущались, преграждая путь солнечному свету. В этих краях день сменялся ночью, словно старший брат уступал место младшему. Искривлённые, сухие деревья окружали путников. Их ветви порой складывались в пугающие силуэты, напоминающие существ из местных легенд. Казалось, будто весь лес наблюдает из темноты, а ты видишь лишь мрак. С каждым шагом это ощущение усиливалось, порождая страх и желание поскорее покинуть лес. Группа дошла до небольшой развилки, в центре которой возвышалось огромное, иссохшее и потрескавшееся дерево. Оно медленно раскачивалось от слабых порывов ветра, издавая пронзительный скрип, который, казалось, превращался в голос самой чащи. У основания дерева, почти у корней, виднелись едва заметные порезы, явно оставленные человеком. Эти шрамы накладывались друг на друга, образуя едва различимую надпись: "viator". Позже выяснилось, что с латыни это таинственное слово переводится как "путник".
Но что делает это слово в глубине леса, где, казалось бы, не бывает людей?
После раздумий группа снова разделилась: одна часть пошла направо, другая – налево. Левая группа вскоре вернулась, догнала правую и продолжила путь вместе. Дальше лес становился ещё гуще. Корявые ветви деревьев не просто изгибались в странные формы, но и нависали прямо над головами путников. Казалось, они контролировали каждое движение, направляя людей по определённому пути. Через десять минут медленного продвижения группа оказалась в ещё более загадочном месте. Здесь дорога обрывалась, уступая место непроглядной чаще, темнее самой ночи. Сухие, будто мёртвые деревья образовывали жуткую аллею, приглашая путников пройти дальше.
Некоторые участники, охваченные сомнениями и страхом, решили вернуться домой. Как выяснилось позже, это решение оказалось верным.
Оставшаяся часть группы продолжила путь. Деревья настолько плотно закрывали солнечный свет, что видны были лишь два ближайших дерева, а дальше простиралась бесконечная тьма. Спустя ещё десять минут ходьбы группа осознала: повозка не могла уехать так далеко, ведь путь через всю чащу обычно занимал не более сорока минут. Они уже собирались повернуть обратно, когда впереди заметили тусклый огонёк. Решив, что нашли пропавшую повозку, они двинулись к свету. По мере приближения их окутал незнакомый запах, напоминающий смесь рябины и железа. В этот момент им следовало повернуть назад.
Подойдя ближе, они увидели ужасающую картину. Между двух деревьев лежала лошадь, её конечности были привязаны к стволам, напоминая позу Витрувианского человека. На её вспоротом брюхе было вырезано то же слово, что и на дереве: "viator". Сквозь раны было видно, что внутренности животного отсутствовали. Переломанные позвонки и конечности, вероятно, лишили лошадь возможности двигаться. При ближайшем осмотре они заметили, как из небольшой раны под ухом сочилась ещё тёплая, тёмно-красная кровь, цветом напоминающая утреннюю зарю.
Дальнейшая судьба группы осталась неизвестной, но можно предположить, что их постигло нечто ужасающее. Из нескольких десятков человек выжить удалось лишь одному. Вернувшись в поселение, он заперся в своём доме, заколотил двери и провёл так около полугода. Местные жители рассказывали, что в тот вечер его волосы стали пепельно-серыми, словно поседев от пережитого ужаса. По ночам из его дома доносились душераздирающие крики и странные звуки, напоминающие одновременно плач и чудовищный рёв. Никто из жителей так и не узнал, что на самом деле произошло с поисковой группой в чаще леса.
Спустя полгода тело единственного выжившего нашли в одной из рек, вытекающих из той самой зловещей чащи. Тайна осталась нераскрытой, оставив после себя лишь страх и множество вопросов без ответов.
