Мишель Харрисон
Другая Элис

Я понимал, что таращусь на нее, но не мог удержаться. Девушка вроде бы не обратила на это внимания – казалось, она витала в своих мыслях. Проходя мимо первой лодки, она стала снимать цепочку с шеи. На цепочке висел серебряный ключ. Взявшись за него, она остановилась и заметила меня. В глазах мелькнул проблеск узнавания. Я подошел поближе. И да, вот оно, название на борту лодки – «Вдалеке». Цыганка открыла блокнот, который был у нее в руке, что-то написала и протянула его мне:

«Ты нашел Элис?»

Я посмотрел ей в глаза и помотал головой:

– Нет.

Из кармана ее куртки торчал глянцевый листок. Я узнал эмблему библиотеки. Это было расписание ее работы.

– Я тоже сейчас ходил в библиотеку, – сказал я. – Искал Элис. Но опоздал, было уже закрыто.

«В любом случае я не нашла то, что искала», – написала она.

Это был шанс немного продлить наше общение, и я предложил:

– Здесь недалеко есть книжный магазин. Если хочешь, я могу показать где.

Она посмотрела на меня таким долгим взглядом, что я поежился.

«Почему ты так стремишься помочь незнакомому человеку?» – написала она.

На какое-то мгновение вопрос застиг меня врасплох, но план уже начал созревать.

– В общем-то, я все равно сейчас иду туда, искать Элис. Видишь ли, она обожает книги. – Я старался понять, как отнеслась к этому Цыганка, но ничего не прочел по ее лицу. – А потом, если я помогу тебе, может, и ты мне тоже поможешь.

«Как?»

– Притворившись, что ты Элис.

Девушка закатила глаза.

– Я серьезно, – сказал я. – Элис не первый раз… исчезает. У нее будут большие неприятности, если нашей маме станет это известно. Мне нужно найти ее, но лучше, чтобы мама пока не знала, что ее нет. А вы так похожи.

Цыганка засмеялась.

«Похожи или нет, мать провести тебе не удастся».

– Думаешь? – Я полез в рюкзак и достал фотографию Элис. – Ты не представляешь даже, как сильно на нее похожа.

Цыганка взяла у меня фотографию и заморгала. Усмешка соскользнула с ее лица. Дрожащими пальцами она неровно написала два слова:

«Это невозможно».

– Теперь ты понимаешь, почему утром я принял тебя за нее.

«Но она выглядит точно так же, как я. Она практически я».

Я потянулся к фотографии, но Цыганка держала ее слишком крепко. Меня охватило ужасное чувство, что я отпугнул ее и все испортил. Но чем внимательнее она вглядывалась в фотографию, тем спокойнее становилась, напряженные плечи расслабились, и наконец она вернула мне снимок.

«У нее худее лицо и голубые глаза, – написала она. – У меня зеленые».

– В общем, да. Ты не точная ее копия. Это невозможно. Но достаточно похожа, чтобы обмануть маму ненадолго, – сказал я. – А больше и не надо.

«Думаю, в этом нет ничего плохого. – Она снова изучающе посмотрела на меня, настороженная, словно птица. – Меня зовут Цыганка Веретено».

Я кивнул, будто это имя новое для меня:

– Я Майкл Пирс, но все называют меня Мидж.

Цыганка снова надела цепочку на шею так, чтобы ключ не было видно.

«Ну давай, Мидж, – написала она. – Показывай дорогу».

И мы пошли, свернули с дороги вдоль канала и направились к центру города. Я слышал шаги Цыганки рядом со своими, слышал ее дыхание, видел ее тень на тропинке, такую же отчетливую, как моя. В памяти всплыло, что Элис говорила о персонажах книг, о том, насколько они реальны для нее.

«Не это ли она имела в виду?» – подумал я.

Подобия

Какое-то время мы шли молча. Наверное, еще и потому, что Цыганке понадобилось бы останавливаться, чтобы писать в блокноте. Я задумался, как она потеряла голос. Где-то на страницах тетради, лежащей в моем рюкзаке, скорее всего, крылся ответ… Но мне хотелось узнать об этом от самой Цыганки. И еще нужно было выяснить, как много ей известно, и не выдать при этом лишнего.

– Книга, которую ты ищешь, новая? – через какое-то время спросил я. – В отделе новинок есть почти все, что недавно выходило.

Цыганка пожала плечами. Я не очень понял: то ли она сама не знает, то ли не расположена к разговору.

– Хотя если старая, то, скорее всего, тоже у них есть, – продолжил я. – На верхнем этаже большущий букинистический отдел. Элис там часами торчит. – Я украдкой покосился на Цыганку – заинтересовало ли ее упоминание о моей сестре, но судить было трудно, и я все равно продолжил. Почему-то я чувствовал себя ближе к сестре, рассказывая о нашей с ней жизни.

– Как-то мы в канун Рождества ходили за покупками и потеряли Элис. Мама чуть с ума не сошла, бегала по всем магазинам, где мы побывали, показывала там всем фотографию Элис, которую носила в кошельке. Сестре тогда было около восьми. Я-то был таким маленьким, что не помню сам, но мама рассказывает нам об этом каждое Рождество. В конце концов мама отыскала ее в отделе детских книг. Элис забрела туда, не найдя нас, и заснула в читальной палатке.

Цыганка легонько кивнула, но на лице ее так ничего и не отразилось. Похоже, ей было неинтересно слушать про Элис. Неужели она и вправду понятия не имела о том, что их связывало, или просто притворялась? Мы шли в тишине, пока не свернули в людный Воровской переулок.

– Вот мы и на месте, – сказал я.

Лавируя среди прохожих, мы добрались до дверей старого книжного магазина. Цыганка первая, я за ней, мы миновали расставленные около входа столы с выложенными новинками, обогнули карты и полки с кулинарными изданиями. Все здесь восхитительно пахло новыми книгами. Цыганка направилась прямо к прилавку и ждала своей очереди, пока светловолосая женщина не подозвала ее.

Я неловко топтался позади. У продавщицы было дружелюбное лицо, на бейджике значилось имя САРА. Цыганка открыла свой блокнот, положила на прилавок и постучала по странице. С того места, где я стоял, мне было не разглядеть, что там написано, но я не хотел показаться любопытным, придвигаясь ближе.

Сара посмотрела в блокнот.

– Почти уверена, что у нас этого нет. Не узнаю́ название, но давайте проверю. – Она напечатала несколько слов на компьютере. – Нет, ничего. У вас есть еще какая-нибудь информация? Может быть, имя автора?

Цыганка покачала головой.

– Вы уверены, что название правильное?

На это Цыганка кивнула, но продавщица все-таки сомневалась:

– Бывает сложно отыскать книгу только по названию, особенно если оно не совсем верное. Подождите немного. – Она выскользнула из-за прилавка, исчезла в лабиринте стеллажей и через пару минут вернулась. – Не это ли вы ищете? Или вот это?

Цыганка взяла одну из принесенных книг: «Тайна музея», красивая обложка с блестящими иссиня-черными жуками, как будто ползущими по ней. Цыганка покачала головой и вернула «Тайну музея» продавщице.

– А эта? – спросила Сара.

Вторая называлась «Музей заклинаний и ведовства». Такую и я бы с удовольствием почитал, и вдруг до меня дошло, на что похоже название, – дыхание перехватило. И тут я заметил, что открытый блокнот Цыганки все еще лежит на прилавке, а она отодвинулась, чтобы полистать книги.

Я шагнул ближе. В блокноте идеальным почерком Цыганки было выведено:

Голова у меня пошла кругом. Цыганка искала историю, написанную Элис. Историю, к которой она принадлежала и которая каким-то образом вызвала ее к жизни.

Вопросы обуревали меня, накатывая друг на друга, как штормовые волны.

Знает ли Цыганка, что она выдуманный персонаж из чьей-то истории? Зачем она хочет получить книгу? Чтобы выяснить, что ее ждет? Если да, то как она узнает свое будущее, ведь все написано только наполовину? И что произойдет, если она обнаружит, что книга, которую она ищет, спрятана в моем рюкзаке – прямо у нее под носом?

– Больше ничего похожего нет, – извиняющимся тоном сказала Сара. – Но у нас на втором этаже много старых книг, и не все занесены в каталог системы. Есть шанс, что ваша может быть там.

Цыганка благодарно кивнула и забрала свой блокнот.

– Ты поднимешься посмотреть старые книги? – спросил я, стараясь не встречаться с ней взглядом – боялся, что она прочтет в нем правду, но ей сейчас было не до меня. Она кивнула.

– Где мы потом встретимся? Ну, когда, как договорились… – Я сделал паузу, подойдя поближе. – Когда ты притворишься Элис?

Цыганка опустила глаза, и в животе у меня возникла тошнотворная слабость. Она не хотела это делать.

– Ты обещала. – Мой голос прозвучал жестче, чем стоило, и я уставился на нее так, что ей пришлось все-таки на меня посмотреть.

«Я буду здесь, в книжном магазине, – написала она. – Приходи, и найдешь меня, когда будешь готов».

– Ты будешь здесь? Обещаешь?

Она кивнула:

«Цыгане не нарушают обещаний».

Я оставил ее и выбежал из магазина. Воздух был холодным, но мои щеки пылали: я чувствовал угрызения совести.

Только я знал правду: Цыганка никогда не найдет то, что ищет, ни там, ни где-нибудь еще. В мире существовал единственный экземпляр – наполовину написанная рукопись, лежащая в моем рюкзаке. Пока я не выясню, что Цыганка хочет от этой истории, лучше всего держать рот на замке. Нужно было подумать, как действовать дальше, но все это казалось безнадежным. Если бы Элис могла помочь и подсказать! Но я остался один, а передо мной как будто была очередная загадка сестры… только я не мог уловить ее смысла.

Отойдя от магазина, я двинулся за прохожими, стекающимися к городской площади. Их было гораздо больше, чем в обычную субботу, вокруг царило оживление. Наверху ратушной лестницы установили эстраду для оркестра, повсюду сновали уличные торговцы. В центре площади возвышалась огромная груда деревянного хлама. Даже пока я смотрел, люди наваливали туда все больше: ветки, обрезки кустов из сада, какие-то палки, сломанную мебель. Я вспомнил «Спящую красавицу»: в королевстве сожгли все прялки после того, как злая фея произнесла свое проклятие. Но этот костер предназначался для того, чтобы сжечь Подобия.

– Любишь смотреть на огонь? – раздался голос.

Я оглянулся и увидел даму, стоявшую рядом. Ее улыбающийся рот изумил меня: ярко-красный и блестящий – такого напомаженного я еще никогда видел.

Я посмотрел на башню с часами и пожал плечами:

– Костры – это весело, по-моему.

Надо было возвращаться домой. Я собрался идти, но женщина с красными губами снова заговорила:

– Ты младший брат Элис, не так ли?

– Да, я ее брат.

– О, слава богу, я нашла тебя. – Она подошла ближе и понизила голос: – Меня послала Элис.

Мое сердце подпрыгнуло.

– Вы видели Элис? Где она? С ней все в порядке?

Она покачала головой, и ее гладкие черные волосы упали на лицо.

– У нее неприятности. Она попросила меня принести ей кое-что.

Я почувствовал укол страха:

– Какие еще неприятности? Подождите – а кто вы?

Ее улыбка стала еще шире, губы растянулись, обнажив зубы. Рот был таким красным, что от него трудно было отвести взгляд, но, когда все-таки получилось, я понял, что это не дама, а скорее молодая девушка, возможно, немногим старше Элис. Ее взрослила одежда: строгий костюм и блестящие остроносые черные туфли с маленькими красными бантиками.

– Я подруга Элис, – сказала она.

– Вы… Ты?.. Как тебя зовут?

– Долли.

Почему она все время улыбается, если у Элис неприятности? Мне это не нравилось, и мне не нравились ее глаза. Они были голубыми, но не как у Элис – не как летнее небо. Они были голубыми, как замерзшее озеро, ледяными и колючими, без капли тепла.

В моей голове прозвучал голос Элис, напоминание о прошлом лете:

«Если кто-нибудь когда-нибудь обратится к тебе, Мидж, кто-нибудь, кого ты не знаешь, и спросит обо мне, не доверяй им. Слышишь меня? Они могут сказать что угодно… Просто уходи от них…»

Может, она тоже персонаж из истории Элис? Еще не осознав это, я отступил на шаг. Я отчаянно пытался вспомнить имена, которые были записаны в тетради, но страх мешал мыслить ясно.

– Я знаю всех друзей Элис. Она никогда не говорила ни о ком по имени Долли.

– Ты, конечно, не знаешь всех ее друзей. – Голос Долли был сладким, но от глаз все так же веяло холодом.

– Почти уверен, что знаю. У нее их не так уж и много. – Я сделал еще шаг в сторону, сердце бешено колотилось.

– Послушай, ты ведь понял: у нее неприятности, – прошипела Долли, ее улыбка исчезла. – Ты хочешь помочь своей сестре или нет? Она сказала мне, что может на тебя рассчитывать. Она ошибалась?

Я застыл, как будто мне влепили пощечину. Внезапная перемена в ее поведении застала меня врасплох. Чутье подсказывало мне бежать, и все же… Что, если эта девушка говорит искренне и есть шанс помочь Элис? Я бы никогда не подвел сестру… Но ее предупреждение эхом отозвалось в моей голове. Единственный способ прояснить все наверняка – устроить ловушку.

– Чего хочет Элис? – спросил я.

Долли пригладила прядь волос рукой в перчатке.

– Где-то лежит тетрадь с рассказом, над которым она работает. Элис хочет, чтобы я принесла ее. Ты знаешь, где она?

Я посмотрел Долли в глаза. Сердце прыгало, и я колебался, пожалуй, слишком долго:

– Нет.

– Ты уверен?

Я кивнул и, только когда ее взгляд скользнул мне за спину, понял, что чересчур крепко держусь за рюкзак. Отпустил руку и позволил ему упасть с плеча.

– Я… я могу пойти домой и поискать. Но ты скажи, где Элис, и я отнесу ей.

Долли покачала головой:

– Нет, не могу. Она сказала, чтобы я тебе не разрешала. Не хочет тебя впутывать. Так что я сама должна это сделать.

– Ладно. – Я соображал изо всех сил. – Элис предупреждала, что такое может случиться. Поэтому она придумала загадку, и только люди, которым она доверяет, знают ответ.

Долли с непроницаемым лицом смотрела на меня.

Я сглотнул:

– Возьми сердцевину ядра и половину угла, и на меня ты сможешь положиться.

– О, да. Помнится, она говорила об этом.

Я видел, как губы Долли беззвучно шевелятся: она повторяла загадку про себя.

– Ответ: друг, – довольно сказала она.

– Хорошо, – кивнул я. – Только дело в том, что это не загадка Элис. Это я придумал. Значит, ты лжешь.

Долли молча уставилась на меня, потом ухмыльнулась. Снова обнажившиеся зубы на этот раз были измазаны красным. Сначала мне показалось, что они в губной помаде, но потом мелькнула мысль, что это может быть кровь. Неужели она от злости прикусила себе щеку?

– Слушай, – тихо сказала она. – Почему бы тебе не пойти со мной? – Ее взгляд метался из стороны в сторону. – Ты ведь один, да?

Я не ответил. Во мне закипала паника. Ужасно хотелось убежать.

– Пойдем со мной, – повторила Долли дружелюбно. – Я вижу, ты беспокоишься, я отведу тебя к Элис…

– НЕТ! – Мой голос прозвучал так громко, что люди стали оборачиваться. – Я никуда не пойду с тобой!

Фальшивая улыбка застыла на губах Долли. И вдруг совсем перестала быть похожей на улыбку. Выглядело так, будто она скалит на меня зубы. Не говоря больше ни слова, я повернулся и побежал через толпу, петляя из стороны в сторону и оглядываясь. Дважды, пригнувшись, возвращался и проверял, не идет ли она за мной, но ничего такого не заметил. Сердце бешено стучало, я спрятался за эстрадой и попытался отдышаться. Пара минут, и я немного успокоился. Она не пыталась преследовать меня, и здравый смысл подсказывал, что на виду у всех она не станет хватать меня и тащить куда-то.

Теперь я был убежден, что Долли (если это ее настоящее имя) вообще не знала, где Элис. Она врала – чтобы усыпить мою бдительность. Но зачем? Ищет она саму Элис или ей нужна тетрадь? Или и то и другое?

Я подумал о том, как подловил ее. Этот ход подсказала история Элис про двойника, где мальчик спас себя загадкой. Моя была не слишком сложной, особенно если записать и внимательно прочесть. Но Долли решила задачку в уме и быстро. Она умна.

Что-то коснулось моей лодыжки, и ленивый голос спросил:

– Из-за чего весь этот шум?

Я опустил глаза и увидел Табиту, сидящую у моих ног.

– Что ты здесь делаешь? – ахнул я. – Следишь за мной?

– Только несколько последних минут, – ответила Табита. – Видишь ли, с тобой я знакома, а вот с кем-нибудь тут еще – вряд ли.

Я с подозрением посмотрел на нее. Куча вопросов про Цыганку, а теперь и про Долли, про то, как много им известно… Те же вопросы и про кошку. Известно ли Табите об этой истории? Или она говорила правду, что не знает, где находится?

– Я думала, что только что объяснила это. – Табита прищурила свои золотистые глаза. – Ты единственный, кого я знаю. И, скажем прямо… Я голодна. Мне больше некуда идти. Я ждала у твоего дома, но твоя кошка – жадное животное. Она заглотила всю свою отвратительную еду и ничего не оставила, хотя, полагаю, за это я должна быть ей благодарна.

Я наклонился и взял ее на руки:

– Иди сюда. Вокруг слишком много народу, на тебя наступят.

Она уютно устроилась у меня на сгибе локтя, обняв лапами плечо. Усы щекотали мне щеку.

– Так что же тут происходит?

– Призыв, – тихо ответил я. – Такой обычай Скрипичной Лощины. Что-то вроде древней магии. На самом деле немножко глупо. Никогда раньше из этого ничего не получалось, во всяком случае у меня.

– Магия не бывает глупой, – сказала Табита. – Только вот глупцы делают все не так.

С этим трудно было поспорить. Я видел сегодня достаточно, чтобы понять: настоящая магия существует. Я поколебался и решил рискнуть.

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Можешь. Хотя я могу и не ответить. – Табита сонно положила голову мне на плечо.

Я думал, как же лучше задать вопрос, который жег меня изнутри.

– Если бы… если бы существовала книга о твоей жизни, где все было бы написано от начала до конца, ты бы ее прочитала? – сказал я наконец.

Табита подняла голову и выпустила когти. Я услышал, как они царапнули по воротнику, и похвалил про себя куртку за плотность.

– Какой странный вопрос, – произнесла кошка. – Ты имеешь в виду дневник? Или биографию? Ведь в таком случае разве я не должна уже умереть, чтобы там была описана вся моя жизнь? И если так, я бы все равно знала обо всем, что произошло.

– Нет, не дневник и точно не биографию. При жизни, конечно. Что-то вроде… вроде возможности заглянуть в свое будущее. Узнать обо всем, что произойдет.

– Не уверена, – ответила Табита. – А вдруг я узнаю, что меня переедет машина? Или отравят, или меня съест собака? Не уверена, что мне бы это понравилось. Боже правый, меня могут отравить, переехать, и меня может сожрать собака!

– Тебе должно очень не повезти, чтобы это все случилось разом, – сказал я.

– Вообще-то нет. Многие люди считают, что где черные кошки, там несчастье. А у кошек девять жизней. Значит ли это, что книг будет девять?

– Нет, только одна, – повторил я. – Зачем ты все запутываешь?

– Это не я все запутываю. Это ты задаешь глупые вопросы.

– Ты так и не ответила, – заметил я.

– Я думаю. – Табита склонила голову набок. – Да, конечно, я бы посмотрела. Любопытство у кошек всегда побеждает, отсюда и пословица. Но тогда все изменилось бы, не так ли? Если бы ты прочитал про себя то, что только предстоит прожить. Если бы там говорилось о вещах, которые тебе очень не нравятся и которые еще не произошли, разве ты не попытался бы их изменить?

– Может, их и не получится изменить, – сказал я. – Может, попытка изменить как раз и приведет к тому, что все это действительно случится.

– Ничего подобного, – ворчливо ответила Табита. – Если я узнаю, что некто отравит меня некой едой в некое время, то я этого избегу. Значит, прочтение книги должно что-то изменить, согласен? Но прежде всего, кто может написать эту книгу?

– Ох, ну не знаю! – Я покачал головой, почти жалея, что спросил. У кошки была неприятная манера извращать чужие слова. – Просто вопрос задал, вот и все.

– Пф-ф, – сказала кошка. – Не люблю, когда слишком много вопросов. От них мне…

– Хочется спать, – перебил я. – Знаю.

– И я все еще голодна, – пожаловалась она.

– А ты не можешь поймать мышь или что-нибудь в этом роде?

– Мерзость. – Ее передернуло. – Я делаю это исключительно по крайней необходимости. В любом случае тут нет шансов – со всеми этими людьми вокруг.

Я оглядел растущее скопление народа и заметил, как маленькая девочка, открыв рот, смотрит на нас и дергает отца за руку. Отвернувшись, я проскользнул подальше в толпу и буркнул:

– Может, тебе лучше помолчать? Говорящие кошки здесь не водятся. Кто-нибудь неподходящий заметит, и тебя заберут.

Она подняла нос и принюхалась:

– Что за восхитительный запах?

– Сахарная вата, – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Ты слышала, что я сказал?

– Да, – она снова повела носом. – Я не глухая. Я буду молчать, если ты дашь мне немного сахарной ваты.

– Считается, что кошки не едят сахарную вату, – рассерженно сказал я.

– Считается, что они не разговаривают.

– Хорошо, я дам тебе ваты. Что угодно, лишь бы ты замолчала.

Мы пробирались через все растущую на площади толпу, проходя сквозь пар вареной кукурузы и дымные запахи каленых орехов, к лотку, где продавались яблоки в карамели и сахарная вата. Я купил обвитую сахарным облаком палочку и, чуточку отщипнув, незаметно дал Табите.

– О-о-о-о, – она слизнула розовый пух с носа. – Вкусная штука.

Остановившись у прилавка, где продавались простые, ничем не украшенные маленькие соломенные куклы, я дал ей еще немножко. Рядом на столах, в основном занятых детьми, стояли баночки с красками, клеем, лежали обрезки ткани. Я смотрел, как маленькие пальчики, липкие от клея, прилаживают к куклам бусины и сбившиеся нитки, что-то подкрашивают. Глядя на это, я понял, что нужно сделать. Мои руки дрожали от волнения, я вытащил немного мелочи и заплатил за соломенную куклу.

Я собирался вызвать Элис.

– Для чего это? – спросила Табита, ее теплое дыхание коснулось моей щеки. Пахну́ло сахарной ватой и рыбой.

Я сморщил нос:

– Для Призыва. Идея такая: ты делаешь Подобие – куклу, похожую на того, с кем хочешь поговорить. Подобия кладут в костер и произносят магические слова. Если это сработает, человек призовется, придет к тебе и ты сможешь задать ему вопрос. Только один вопрос.

– А почему бы не спросить самого человека? – осведомилась кошка. – Или не написать письмо? Разве это не проще?

– Нет, если человек умер или ты не знаешь, где он находится, – ответил я.

– О, понятно, – сказала Табита. – Тогда это имеет смысл. Кого ты хочешь вызвать?

– Мою сестру Элис. Ну, если она не появится до сегодняшнего вечера.

– По-моему, все эти соломенные куколки выглядят одинаково. Как ты сделаешь, чтобы она была похожа на твою сестру?

– Это будет не Элис, – сказал я. – Это для маскировки. Я не могу позволить маме узнать, что Элис пропала, поэтому придется соорудить одно Подобие понарошку. А еще одно – настоящее.

– Хитро́, – одобрила Табита и зевнула, сверкнув зубами. Я снова уловил неприятный запах. – А что, если спрашивать нечего? Что, если просто захотелось поболтать?

– Не знаю, – я задумался. – Интересная мысль.

Что произойдет, если вместо того, чтобы задать вопрос, я просто позволю Элис говорить? Может ли она без моего вопроса сказать то, что мне нужно узнать? Стоило попытаться.

– Если это вообще работает, – пробормотал я себе под нос.

– Конечно, работает, – сказала Табита. – Если бы все эти старые обычаи когда-то не сработали, они не существовали бы до сих пор. Исчезли бы и забылись.

– Раньше никогда не получалось.

– Может быть, ты недостаточно этого хотел.

– Или недостаточно в это верил, – сказал я. – Но после всего сегодняшнего остается только поверить.

Потому что теперь я знал, что магия реальна.

Мы проталкивались через толпу, двигаясь навстречу людям, идущим на Ратушную площадь. Я охнул, когда чей-то локоть воткнулся мне в ребра, и пошатнулся, когда кто-то сбоку налетел на меня. Мой рюкзак бухнулся на землю, и я чуть не упал, споткнувшись об него. Табита соскользнула с моих рук, аккуратно приземлившись на все четыре лапы и задрав хвост.

– Не извиняйся, ладно? – прошипела она, свирепо глядя на парня, который пронесся мимо.

Я бросил на нее предупреждающий взгляд, но парень, оглянувшись, не обратил внимания на кошку, а вместо этого уставился на меня и пробормотал:

– Виноват.

Он выглядел немного старше Элис – наверное, лет восемнадцать; блестящие черные волосы, длинная челка, падающая на лицо. Глаза темные и озорные, усмешка на тонких губах.

– Сразу видно, каким виноватым он себя чувствует, правда? – сказал я, когда парня поглотила толпа. Табита брезгливо встряхнулась и сердито пошла передо мной, черный силуэт в угасающем свете. Чем ближе мы были к дому, тем безлюднее становились улицы, и, хоть я ничего не замечал, когда оглядывался, я не мог избавиться от ощущения, что за мной наблюдают. Теперь, когда вокруг не кипела городская суета, я чувствовал это острее. Долли, кем бы она ни была, напугала меня.

Мама спала перед телевизором, когда мы пришли домой, и ни о чем не догадалась, проснувшись и обнаружив, что я сижу в своей комнате с разбросанным по полу содержимым коробок для рукоделия.

– Почему ты меня не разбудил? – Она стояла в двери, глядя на меня затуманенными глазами и зевая. – Я проспала несколько часов.

– Я пробовал, – соврал я и приклеил еще лоскуток к соломенной фигурке, которая лежала у меня на коленях. – Ты всхрапнула и повернулась на другой бок.

– Ох, – мама порозовела. – Кого ты делаешь?

– Питера Пэна, – ответил я, возможно, слишком поспешно. По дороге домой у меня было время подумать о подменном Подобии.

– Питера Пэна? – озадаченно повторила мама. – Но он же вымышленный. Из книжки.

Я пожал плечами:

– Не важно. Если магия достаточно сильна, то получится.

– Наверное, да, – сказала мама. – О чем ты его спросишь, если выйдет?

– Не возьмет ли он меня на остров Неверленд, чтобы мне не пришлось взрослеть.

Мама улыбнулась.

– Звучит прекрасно. – Она перешагнула через клубок шерсти и поцеловала меня в лоб. – Иногда и мне этого хочется.

– Чтобы не пришлось взрослеть?

– И это тоже. Но больше, чтобы тебе не нужно было взрослеть, тебе и Элис. Чтобы ты мог оставаться таким, всегда верящим в волшебство.

– А ты веришь в волшебство, мам?

Ее улыбка немного померкла.

– Когда-то верила. Но больше нет.

– Может быть, стоит попробовать?

– Может быть, и попробую. – Она взъерошила мне волосы. – Это хорошая мысль – герои книг оживают. Элис бы понравилось.

Я выжал из себя улыбку. Это была не просто мысль. Это была реальность, которая, похоже, совсем не нравилась Элис.

– Кстати об Элис, она уже возвращалась домой? – спросила мама. – Надеюсь, что она все-таки пойдет с нами на Призыв попозже.

– Я видел ее в городе. – Я нахлобучил кривую шапочку на голову Питера Пэна. – Она собирается встретиться с нами там.

– Хорошо, – сказала мама. – Что ж, постарайся не слишком затягивать с Подобием. Я скоро займусь ужином; нужно поесть пораньше, раз мы идем.

Она ушла, с лестницы донеслись ее шаги. Я сразу отложил в сторону соломенное Подобие и вытащил настоящее из-под кровати, куда спрятал его, когда услышал, как мама поднимается ко мне. Эту простую фигурку я выкроил и сшил из фетра, оставив сзади небольшое отверстие, чтобы позже можно было набить куклу.

Табита высунула голову из-под кровати, с презрением воззрившись на руки и ноги Подобия, смахивающие на варежки.

– Вижу, что рукоделие не твой конек, – сказала она.

Я осадил ее взглядом:

– А вежливость, похоже, не твой.

– Туше́, – сказала кошка.

– Что это значит?

– Это значит, что ты не глуп.

Уточнять, что она имела в виду, я не стал – мне было не до этого. Оставив ее в комнате, я вышел на лестницу и забрался на чердак.

Там пахло бумагой, чернилами и Элис. Тоска по ней стала еще сильнее. Я влез на кровать и посмотрел в окно на противоположную сторону улицы. Вернувшись домой, я уже несколько раз проверял, не привел ли за собой Долли, но не было никаких признаков, что кто-то притаился поблизости.

Я наклонился и вытащил из нижнего ящика старую, с дыркой, футболку Элис. Сестра до сих пор иногда надевала ее на ночь. Я кинул футболку в люк и огляделся в поисках чего-нибудь еще, что мог бы использовать. Положил в карман расческу Элис и старую тетрадь, порылся в корзинке для мусора. Под почерневшей и уже попахивавшей банановой кожурой нашелся несвежий пластырь, испачканный кровью, – его Элис налепила на палец, когда порезалась, готовя ужин вчера вечером. Я осторожно спустился по лестнице и вернулся в свою комнату.

Сложив все рядом с собой, вытащил из коробки немного золотистого вышивального шелка и пришил к голове Подобия. Вынул из расчески Элис несколько волос и вплел их в готовые прядки, закрепляя узелками.

Потом взял старую тетрадь Элис. Чувствуя себя предателем, стал вырывать листы, скатывать в маленькие комочки и набивать ими полую фетровую куклу.

– Что это за листки? – поинтересовалась Табита.

– Рукопись моей сестры, – тихо сказал я.

– Она же рассердится на тебя?

Я кивнул:

– Наверное. Но это важно, и потом рассказы давнишние. Элис наверняка перепечатала их, так что копии у нее есть.

– А ты не можешь просто набить куклу газетой? – спросила Табита.

– Могу. Но, если действительно есть шанс, что это сработает, тогда я должен сделать Подобие как можно больше похожим на Элис. Бумажные комочки из ее тетради как будто истории, которые живут в ней и ждут своего часа.

Я рвал, скручивал и набивал, пока фетровая фигурка не заполнилась, пока бумага не перестала влезать. Зашил отверстие. После соорудил из футболки Элис одежку и сложил – тоже из вырванной страницы – малюсенькую тетрадку, которую пришил к руке Подобия. На другой руке сделал ножницами крошечный надрез, откромсал от пластыря кусочек с капелькой крови и наклеил его на ранку в фетре.

– Вот, – шепнул я. – Совсем как настоящая Элис.

Устав наблюдать, Табита улеглась вздремнуть, и теперь я мог работать в тишине: оставалось сделать кукле лицо. Из спичечного коробка я извлек две голубые блестки и пришил их. «Это будут твои глаза». И наконец нашлась розовая овальная бисеринка, которую я тоже пришил, – получился рот.

Все было готово. Я отложил куклу в сторону. Прежде Подобия у меня получались не особенно хорошо. Из всех, что я мастерил, это вышло самым лучшим. Не то чтобы оно выглядело точной копией Элис, но я подобрал все, что так или иначе говорило о ней. Ее волосы, ее одежда, ее слова – страницы, исписанные ей. Я сделал все, что мог. Это должно было сработать.

Это было необходимо.

Я посмотрел на часы. До того, как мы с мамой пойдем на Призыв, еще оставалось время. Время, чтобы почитать последнюю историю Элис, узнать, что она писала о Цыганке и других персонажах, – и проверить, была ли среди них Долли. Я взглянул на Табиту. Кошка посапывала, ее усы чуть вздрагивали.

Я расстегнул рюкзак и покопался в нем, выуживая кошелек и телефон Элис, фонарик и папины счастливые очки. Пальцы нашарили какую-то бумагу. Это были тетрадные листы с почерком Элис. Помятые и загнутые. Порванная нитка, на которой они держались в тетради, болталась, как сломанная паучья нога. Я открыл рюкзак шире и заглянул внутрь. Самой тетради не было. В груди у меня что-то затрепыхалось.

Я проверил переднее отделение, но не нашел ничего, кроме бумажного пакета с недоеденными ревеневыми карамельками. Я перевернул рюкзак вверх дном и встряхнул, но уже понимал, что он пуст.