Мирослава Вячеславовна Кузнецова
Расскажи мне, мама, о любви…
– Мне очень жаль, – повторил лечащий врач, избегая моего взгляда, – на следующей неделе мы ее выпишем, ухаживать будете дома.
Наступили тяжелые дни. Бабушка почти не вставала с постели, и я видела, что все сказанное доктором правда. Сколько же осталось Петровне быть рядом с нами? Закрывшись в ванной, я рыдала навзрыд. Кулаками, прижатыми к губам, я заталкивала боль и горе в себя, стараясь сдержать свой крик отчаяния. Бабушке становилось хуже день ото дня. Она не могла нормально ни сидеть, ни лежать. Спать, очень недолго, получалось в состоянии полусидя. Ее мучил сердечный кашель, который усиливался даже в состоянии абсолютного покоя. Лекарства толком не помогали, как и предсказывал врач. Ухаживать за бабушкой как можно лучше – вот и все, что нам оставалось. Больше помочь нашей Петровне мы ничем не могли. На работе мне пошли навстречу и разрешили присутствовать всего по четыре часа. Даже на полдня мне было страшно оставлять Петровну одну, но другого выхода не было. Находясь с ней рядом, я много работала – по-прежнему составляла отчеты, проверяла документацию и разбиралась с почтой. Я все также отвечала за весь отдел, и новая юная начальница была довольна моей работой. Она всегда выглядела хорошо: ярко накрашенная и модно одетая. Ездила она на БМВ последней модели. Ее зарплату было не сравнить с моей, хотя я уже некоторое время числилась "исполняющей обязанности зам.начальника отдела".
Но думать о работе и дальнейшей карьере я сейчас была не в состоянии.
– Не плачьте обо мне, – говорила бабушка в минуты редкого улучшения своего состояния, – я пожила хорошо, хватит уже. Катерина, береги Леночку, завещание мое тебе. И помни, лежать я должна в могиле со Светочкой и ее сыночками.
Петровна ушла тихо, никого не потревожив. Ленка уехала на занятия, а я задремала незаметно для себя, сидя на стуле возле постели бабушки. Последние две ночи ей было особенно плохо, и мы совсем не спали. Очнулась я, как от толчка. Бросив взгляд на Петровну, я все поняла: она смотрела вверх спокойным взглядом, на губах – легкая улыбка. Ее рука была еще теплой.
Закрыв бабушке глаза, я упала на колени возле ее постели…
– Мамочка, как мы теперь без буленьки будем? – дрожащим голосом спросила Ленка, когда мы вернулись домой после поминок бабушки. – Девять дней прошло, а я все опомниться не могу. Как же плохо без нее!
Ленка долго еще всхлипывала, уткнувшись носом в мои колени. Я молча гладила ее длинные локоны, думая о том, что теперь у меня никого, кроме дочки, не осталось. Это мой ангел, мое счастье, моя гордость и самая большая радость. Я сделаю все, чтобы она была счастливой. Моя собственная жизнь кончена, и теперь я буду жить только ради дочки. Только ради нее одной!
Вопрос Ленка задала риторический, а для меня он вскоре стал самым серьезным, в прямом смысле слова. Как нам жить с дочкой дальше в материальном плане, я представляла плохо. Уже после смерти отца мы оказались стеснены в средствах, но как-то старались держаться, не подавая признаков беспокойства. Мама и я много работали, а Петровна следила за домом в деревне, занимаясь там заготовками на зиму при помощи соседей. Конечно, не за "спасибо ", но все у нас или почти все держалось на бабушке.
Сейчас, оставшись одна, я враз очутилась в вихре бесконечных проблем, которые не давали мне спокойно жить. Помимо оплаты двух квартир и содержания дома в деревне, у меня случились проблемы с автомобилем, и два раза подряд я гоняла ее в сервис, ужасаясь суммам в заказ-нарядах. Квартиранты оказались нечистоплотными и сбежали, не только не заплатив за текущий месяц, но и оставили сломанную микроволновку и сгоревший чайник.
Новых постояльцев я найти не могла и попыталась снизить цену, но ничего не добилась – квартира пустовала по-прежнему. Как всегда, дорожали газ, электричество, бензин, и я чувствовала, что еще немного, и случится катастрофа. Не желая пугать дочку, я молчала, мысленно продолжая искать выход. Мне уже дважды пришлось залезть в НЗ, оставленный нам Петровной с указанием: это строго на черный день. Кажется, у нас наступили черные дни.
Очередной вечер я провела в горестных мыслях в одиночестве – Ленка отпросилась гулять допоздна с подружками. Завтра после работы съезжу на кладбище, решила я.
В трудные, тяжелые минуты я ехала к бабушке и тете Свете, к родителям. Посетив родителей, я устраивалась на скамью у могилы Петровны – даже здесь бабушка оставалась "главной", и просила совета, рассказывая ей и тете о проблемах. И когда позже меня посещали мысли по поводу сложностей в жизни, я свято верила, что это они дают мне подсказку, ведь тетя Света и бабушка стали моими ангелами-хранителями на Земле, я в этом нисколько не сомневалась. На следующий день я отпросилась чуть раньше с работы, придумав, что мне нужно срочно посетить доктора. Юная начальница обеспокоенно посмотрела на меня:
– Конечно, Екатерина Николаевна, идите. Я надеюсь, что отчеты мы сдадим вовремя, я уже готовлю список сотрудников и размер премиальных каждому персонально. Мы с Вами должны утвердить…
Я перестала слушать, что говорила мне девочка-руководитель. Я думала о предстоящей "встрече" со своими любимыми людьми. Идей и мыслей на кладбище у меня появилось немало, но все казалось мне несерьезным либо неправильным. И что делать дальше? Неожиданно я подумала, что возглавлять наш отдел должна была я, а не эта юная девица со своими крепкими связями.
У нее зарплата намного выше, а все делаю и отвечаю за работу, по сути, я. Девчонка, правда, не скупилась на премиальные – я получала намного больше, чем другие сотрудники отдела. Но все это было не то.
Решение денежной проблемы обрело четкие очертания – мне нужно место начальника отдела. Для начала. Хватит мне в "замах" ходить! Я улыбнулась, подумав, что это и есть подсказка от тети и бабушки. Петровна всегда говорила, что мне надо найти кого-нибудь, ведь женщине одной не справиться, это нехорошо и неправильно – женское одиночество. Но сейчас эту мысль я развивала несколько иначе. Пару дней на работе я осматривалась и составляла план действий, но мне требовалась некоторая подготовка. В нашем огромном коллективе я снискала прочную славу "синего чулка"; про меня кто-то пускал дурацкие слухи – раз я не интересуюсь мужчинами, то понятно, кем я интересуюсь "на самом деле". У нас на работе вообще легко возникали версии, фантастические предположения и просто сплетни, и про меня в том числе. Несмотря на то, что я одевалась, как мне казалось, по моде, не жалея денег на духи, сумочки и кошельки, меня за глаза обвиняли в безвкусице и нарочно приписывали несколько лишних лет возраста. Надо были что-то делать, и очень срочно! Уже несколько дней я ходила в юбках покороче, блузках с глубоким декольте, но не замечала на себе ни одного заинтересованного мужского взгляда.
Меня это не огорчало – на внимание всех подряд я не рассчитывала, да оно и не было мне нужно. Подумав как следует, я сделала ставку.
Заместителем Генерального директора по режиму, внутренним вопросам и хозяйственной части у нас работал одышливый толстяк. Он был еще молод, что-то в районе сорока, но выглядел старше. Всегда в белой рубашке и черном строгом костюме, слегка скрывавшем его лишнюю полноту, с хорошим парфюмом, он пользовался успехом у нашей женской половины. На праздничных мероприятиях он оказывал внимание практически всем дамам, несколько раз пытался сблизиться со мной, но, получив злейший отпор, оставил меня в покое и сказал наутро в курилке:
– Эта Катерина, точно, бабами интересуется. Я сразу понял!
Толстяк был очень компанейским и, по сути, неплохим мужиком, имел двоих детей и супругу старше себя на девять лет. Разное говорили про него, но одно было точно – он постоянно крутил романы с нашими сотрудницами. Старая жена ему давно надоела, утверждали злые языки, и я решила попробовать сойтись с ним поближе. Толстяк мог бы помочь мне продвинуться по карьерной лестнице, я на это очень надеялась. Никакого другого плана действий у меня не было, и я понимала, что пора приступать к задуманному. Но мне было страшновато. Я совсем не умела флиртовать, да еще страдала разными комплексами с юности. Я часто смотрела на Ленку, любуясь ее яркой внешностью, и мои комплексы только возрастали в разы. Но пришли другие времена, и мне ничего не оставалось, как начать "охоту" на толстяка.
Целых три дня я следила за его перемещениями по нашему зданию, выясняла, где он курит, когда и с кем пьет кофе у автомата и куда ходит на обед. Мои старания не остались без внимания. Толстяк сначала насторожился, но вскоре расслабился и пригласил меня в сауну. Есть! Весь вечер я была в прекрасном настроении, и моя дочурка, недоумевая, поглядывала с интересом в мою сторону. Перед поездкой в сауну я очень волновалась. Во-первых, это должно было произойти в рабочий день, потому что толстяк выходные проводит исключительно с семьей. Похвально, подумала я, с уважением глядя на него.
Мне следовало отпроситься сразу после обеда, а он будет ждать меня на такси за углом.
– Смотри, не обманывай, – тяжело дыша, произнес мой будущий любовник, – я не прощаю такое. И не забываю.
– Вы не будете разочарованы, – тихо ответила я, – не волнуйтесь, пожалуйста.
Я произнесла именно эти слова, но понимала, что не хочу ехать с ним в сауну. Он мне не нравился совсем, и я не представляла, как вообще все будет.
К тому же у меня очень давно не было мужчины. Сначала я чувствовала себя ужасно. Мне предстояла близость с мужчиной, который был мне неприятен, мягко говоря. В сауне, наверное, светло, а еще я терпеть не могла пар. У меня горели щеки, я волновалась и не знала, как себя вести. Сауна оказалась красивой пристройкой к большому коттеджу. Нас встретила хозяйка, женщина лет пятидесяти; она показала нам помещение – две комнаты отдыха с кроватями и свежим чистым бельем, небольшой бар с красивым столиком и кожаными черными диванами, бассейн, парная и душ. Все было очень чистым. Шампуни на выбор, гели для душа, одноразовые мочалки. На стене в баре висела большая плазма, рядом часы и повсюду украшения и гирлянды, ритмично мигающие под приятные спокойные песни на английском языке. Везде царил полумрак, создавая обстановку интима.
– Это частная сауна, – сказал толстяк и улыбнулся, – тут бывают только близкие знакомые и друзья хозяев.
Я видела, как он расплатился за два часа нахождения здесь и сказал хозяйке, что, если нам этого времени будет недостаточно, то он доплатит еще. Боже упаси еще, подумала я. Выдержать бы эти два часа, но как? Тем временем мы разделись. Я сразу закуталась в большое полотенце, а мой толстяк остался в плавках. У него был с собой пакет, из которого он ловко извлек бутылку коньяка, две шоколадки, лимон и сыр, уже нарезанный тонкими ломтиками.
Надо выпить сразу много, приказала я себе. Чтобы не думать ни о чем, и чтобы не было стыдно. И еще почему-то я очень стеснялась. Странное дело: выпив много, я не захмелела нисколько. Наверное, сказалось мое напряженное состояние и чрезмерное волнение. Толстяк почти не пил, ему еще сегодня на совещании присутствовать и важные вопросы на работе решать. А меня он отправит домой на такси, так что я могу быть абсолютно спокойна. Я украдкой бросала взгляды на часы, каждый раз высчитывая, сколько мне еще предстояло мучиться. Однако все было не так уж страшно. Толстяк оказался приятным собеседником, и мое волнение слегка улеглось. Незаметно он подсел ко мне поближе, обнял и осторожно стянул с меня полотенце. Я закрыла глаза, и, отвечая на его поцелуи, мысленно приказала себе относиться к происходящему как к работе. Да, все происходящее и есть работа. И если я буду хорошей сотрудницей сейчас, то, возможно, я понравлюсь моему неожиданному любовнику, и он поможет мне продвинуться по службе. Я заслужила место начальника отдела больше, чем кто-либо другой.
Усилием воли я заставила себя "вернуться" в настоящее. Толстяк, тяжело дыша, двигался намного медленнее, его лоб был покрыт крупными каплями пота.
Отпустив меня, он перевернулся на спину. Я вытерла полотенцем пот с его лица и приникла к нему. Плотно, до миллиметра. Теперь я целовала его лицо, губы, плечи. Целовала страстно, крепко, стараясь почувствовать хоть что-то. Я закончила начатое моим любовником, почти ничего не ощущая.
– Ты классная! Ты прелесть, моя девочка, – повторял он, а я рассматривала лежащего мужчину и говорила себе, что остался еще один час.
Всего один час моей новой "работы". Когда мы уже собрались уходить, я заметила, как толстяк открыл мою сумочку и что-то положил в нее.
– Ну как, тебе все понравилось? – спросил он.
– Очень! Ты супер, ты классный, – как можно более убедительно ответила я. – Если тебе было хорошо со мной, то, может, повторим?
Толстяк расплылся в довольной улыбке:
– Обязательно повторим. И не один раз! Я и не предполагал, что ты такая офигенная любовница!
Опьянела я уже дома. Добравшись до дивана, я упала на него, не раздеваясь, и очнулась, только когда вернулась Ленка.
– Мама, мамочка, что с тобой? Тебе плохо?
Дочка суетилась возле меня, пытаясь помочь, а мне со страшной головной болью хотелось тишины и покоя. Но не тут-то было!
– Мама, ты что, выпила? – до Ленки наконец дошла причина моей "болезни ". – Зачем, мамочка?
– У коллеги внук родился, – поморщившись, ответила я, – Лен, в холодильнике торт, твой любимый. Иди, чаю попей.
Ленка приготовила чай, нарезала торт, заставила меня принять душ и усадила за стол.
– Мама, – торжественно-серьезно провозгласила моя дочурка, – ты знаешь, что пьяная женщина – незащищенная женщина! И с ней может произойти все, что угодно. Не пей больше никогда!
– Не буду! – произнесла я, стараясь не рассмеяться, – а откуда ты знаешь про незащищенность пьяных женщин?
– Так всегда говорила буленька, – пригорюнилась Ленка.
Петровна! Она воспитывала меня, Ленку, и даже сейчас, кажется, следила за нами. И была права, как всегда. На следующий день на работе я боялась встречи с толстяком и старалась не попадаться ему на глаза. Хотя, подбадривала я себя, чего это я должна стесняться? Женщина я свободная, что хочу, то и делаю. Это ему должно быть стыдно. Женатый, а гуляет.
– Екатерина Николаевна! – и я вздрогнула от неожиданности, – одну минуточку!
Толстяк догнал меня на лестнице и, ухватив под руку, отвел в сторону. Кругом были наши сотрудники, сновавшие туда-сюда с озабоченным видом, но на нас никто внимания не обращал – мы часто пересекались по работе. Толстяк задал мне пару вопросов о делах в отделе, а затем, чуть понизив голос, добавил:
– Екатерина Николаевна, я знаю, что ты женщина умная и не допустишь распространения слухов в коллективе. Про меня болтают много, и больше половины неправды. Внимания на это я не обращаю. Но с тобой – другое дело. Ты женщина одинокая, и наша связь бросится в глаза. А у меня семья, дети, жена. Мне неприятности не нужны!
Слушая это, мне сделалось неловко, и я покраснела, наверное, очень сильно.
Вернувшись в кабинет и выпив стакан холодной воды, я успокоилась. Надо продолжать начатое, чтобы добиться своей цели. А мне очень нужно место начальника отдела. Я чувствовала, что смогу этого добиться. Где-то в глубине души я понимала, что унижаюсь в ситуации с толстяком, и мне было больно от этого. Но я затолкала поглубже эти мысли и чувства, убеждая себя, что не делаю ничего постыдного. Я лично знала несколько молодых женщин, замужних, семейных, и у некоторых даже были дети. А женщины эти гуляли, или, говоря попросту, завели себе любовников. У нас на работе было два таких "романчика".
– А что, девочки, делать? Муж много заработать не может, а мне теперь прозябать? Свекровь пилит – не требуй много, у твоего мужа две операции было. А ребенка к школе одеть, обуть надо; за платные уроки сколько денег требуют, да еще в фонд школы и класса! Где я столько возьму? А от меня не убудет, несколько раз в месяц встречаемся, мне он деньги дает. Помогает!
Это говорила высокая пышногрудая красотка из нашей канцелярии. Разговор этот состоялся в туалете, где обычно девушки вертятся у зеркала, прихорашиваясь и поправляя макияж. Когда я вошла, стайка молодых женщин выпорхнула в коридор, но вот эти последние слова я расслышала очень хорошо.
Любовником пышногрудой был один из старших специалистов, мужчина средних лет. Я ничего не знала о его семье, и почему он завел любовницу, тоже. Ну, завел и завел. Вообще, как мне теперь было понятно, в жизни много изменяющих друг другу людей. Странно, подумала я. А как же любовь?
Которую я так и не познала и теперь мечтала об одном: чтобы она встретилась на пути моей доченьке. Настоящая. Взаимная. В которой нет места изменам. Пусть моя красавица будет самой счастливой – я часто молилась об этом.
Время шло, а я так и не приблизилась к заветной цели. Толстяк вел себя как обычно, не проявляя ко мне большого внимания. Навязывать себя было бы совсем неприлично с моей стороны, и кроме как ждать очередного приглашения, мне ничего не оставалось. Сколько еще ждать, в отчаянии подумала я. А вдруг ему надо только раз в месяц? Или вообще раз в полгода, а в остальное время он довольствуется своей старой женой? А может, это я плохая любовница? Наверное, я ему не понравилась совсем, хотя он дважды назвал меня "офигенной". Пошутил, должно быть. Я хорошо помнила, что в сауне чувствовала себя страшно неловко и была, как бревно. Или чуть-чуть получше. Но тут, наверное, кто-то "наверху" внял моим отчаянным просьбам: в понедельник с утра меня вызвал начальник кадровой службы.
– Екатерина Николаевна, примите мои поздравления – Ваша кандидатура предложена на должность начальника отдела. Документы на подписи у Генерального, но скажу по секрету – вопрос практически решен!
Я была в хороших отношениях с нашим "кадровиком". Несмотря на педантичность и некоторую занудность, мне очень нравился этот высокий седовласый мужчина, а он ценил мои профессиональные качества. В растерянности я вернулась на свое рабочее место, обдумывая сразу с десяток вопросов. Юная начальница переводом уходила на другую должность, и мне надо было принимать от нее дела. Скорее бы, подумала я. Скорее бы вышел приказ о моем назначении! К вечеру новость о моем продвижении по службе знали практически все, и многие спешили меня поздравить. Но были и те, кто скептически поджимал губы и отзывался обо мне нелестно. Меня это совершенно не волновало – нельзя суметь понравиться всем без исключения. Главное, что у меня все получилось, причем без помощи толстяка! В этот же день я получила от него предложение встретиться, и, опьяненная своим новым успехом, не стала отказываться.
– На следующей неделе, – подмигнул мне толстяк, – во вторник, скорее всего.
Я ласково улыбнулась в ответ.
До вторника было целых пять дней, времени предостаточно, чтобы подготовиться к встрече. Мне больше не хотелось быть бревном. Я хотела оправдать сказанное толстяком про офигенную любовницу и стать ею по-настоящему. Я провела несколько вечеров в библиотеке, и смогла уговорить служащую сделать ксерокопии старинных книг "Тибетское искусство любви" и "Душистый сад". "Кама Сутру " и "Алхимию экстаза" мне удалось купить в магазине интимных товаров, куда я зашла, с трудом преодолев смущение.
– Наш магазин для тех, кто любит и ценит сексуальные отношения и хочет полнее наслаждаться ими, – вкрадчиво обратился ко мне продавец неопределенного возраста, – мы работаем с представителями известных брендов, и наш товар сертифицирован.
Наконец мне предложили посмотреть ассортимент по каталогу, и я, присев в глубокое удобное кресло, перевела дух. Больше половины товара мне казались ужасными, постыдными, и, помимо книг, я купила несколько афродизиаков для мужчин и женщин, массажные масла и гель для женщин. На большее меня не хватило, но продавец всучил мне каталоги и заверил, что будет очень рад новой встрече со мной. Они работают круглосуточно. Уже дома, рассматривая свои необычные покупки, а затем каталоги, я испытала странное волнение, которое усилилось в разы, едва я открыла книги. Я с удивлением увидела фотографии – более тридцати позиций близости, и поняла, как много я не знаю. Я и понятия не имела, что означает "Круг", "Полумесяц", "Лепесток лотоса"; я узнала о "шестнадцати тропах удовольствия" и о нескольких способах орального секса.
Я начинала понимать, как можно усилить наслаждение мужчины. Вновь и вновь перечитывая книги и рассматривая фотографии, я приобретала все новые знания, и, наконец, почувствовала себя готовой применить все это на практике.
Скорее бы вторник, думала я, открывая книги и каталоги в любую свободную минуту. То, что я снова поеду в магазин интимных товаров, я уже не сомневалась. Продавец был абсолютно прав – с ростом культуры секса рушатся общепризнанные стереотипы. Наверное, это правильно, думала я, незаметно рассматривая мужчин на работе. И все больше мне хотелось близости с мужчиной, с толстяком для начала. Мне открылась новая дорога в жизни, и пойти по ней хотелось как можно быстрее.
