Мирослава Вячеславовна Кузнецова
Княгиня Ольга
– Ванну приготовить? – спросил Вадим, – и стол я сам уберу, а ты отдыхай.
Я прилегла к детям на диван, закрыла глаза и поняла, что никакие силы в мире не заставят меня встать, принять ванну и лечь в супружескую постель, до которой было полшага – наша кровать стояла вплотную к дивану детей под прямым углом. Расположить как-то иначе спальные места не представлялось возможным в нашей крошечной однушке. Со временем Вадим надеялся уговорить свою маму поменяться жильём – свекровь обитала в просторной двухкомнатной квартире, в хорошем районе с очень развитой инфраструктурой. Но на все предложения сына следовал чёткий ответ:
– А вы о чём думали, когда одного за другим рожали? Ладно Лариса, у неё свои, далеко идущие цели. Но ты, сынок, как мог? Ты о чём думал?
– Ну не убивать же было ребёнка! – возмущался Вадим, а затем битый час выслушивал мамину лекцию на эту тему. Понятно, кто был во всём "виноват": чтобы посильнее привязать к себе мужа, я родила подряд двух сыновей.
– Ладно, – этот разговор всегда заканчивался одним и тем же маминым словом, – ты, сынок, не переживай. Я же всё понимаю – вы молодые, одним побыть хочется. Детей заберу на выходные, а про переезд решим к осени. Костику на подготовку как раз ходить надо будет, пусть привыкает к одной школе. Хотя, мне будет очень тяжело, не скрою – всё здесь слишком напоминает твоего отца, и я привыкла к этому месту. Надеюсь, переживу…
Свекровь закрывала глаза рукой, а иногда даже плакала, если получалось. Вадим, ободрённый её решением, бросался утешать и успокаивать маму, подносил корвалол или травяной чай.
– В конце лета переезд намечается, – похвалилась я на рынке, – уже точно. Костику на подготовку нужно, и садик рядом, для Вовочки.
– Здорово, отличная новость, – порадовалась Ирка. Катрина немного помолчала и спросила:
– А с рынком как же? Далековато оттуда товар на себе ишачить. Даже на тележках!
– Придумаю что-нибудь, – беспечно махнула я рукой, – у нас машина есть. Если что, на ней можно.
На рынке всё шло своим чередом. Катрина готовилась в очередную поездку за товаром, а мы с Иркой пока воздерживались – не набрали нужную сумму денег.
– Давайте, девчонки, я вам привезу что-нибудь, из необходимого, – сказала Катрина, – мне на дорогу добавите только, и у вас товар новый будет!
Предложение Катрины было более чем кстати, и мы очень обрадовались. Катрина ездила за товаром чаще других, покупки делала безошибочно и по количеству, и по качеству. Я так не умела, наверное, рынок – всё-таки не моё.
Заслышав гул самолёта в небе, я поднимала голову и шёпотом спрашивала – ну неужели вам не нужен ремонт, ведь вы тоже ломаетесь? На заводе, где я работала, новых изделий почти не выпускалось и раньше, но вот ремонт шёл постоянно. Несколько комплектов электроприборов для транспортных самолётов "делали" нам зарплату на несколько месяцев, и я постоянно молила Бога, чтобы завод заработал вновь. Я очень хотела туда вернуться и знала, что об этом мечтают практически все заводчане. А ещё все надеялись, что рано или поздно нам выплатят долги по зарплате. Эх, сколько можно сделать на эти деньги! В суровую действительность меня вернул вопрос Катрины:
– Надумала, что тебе привезти? Смотри, у тебя всё печенье разобрали!
– Дома ещё есть, – отозвалась я, – девчонки, посмотрите за товаром? Сбегаю домой, времени ещё много.
Дожидаясь лифта на первом этаже, я услышала голоса – разговаривали моя свекровь и наша соседка. Они спускались пешком, каждая со своими внуками. Я уже хотела окликнуть детей, но меня остановили слова:
– Ох, не знаю, не знаю. Не доведёт этот рынок до добра! Лариса такая холодная стала, неприступная. Вадик сам не свой, я же вижу. По своему мужнину делу добивается, а она с детьми спит, на него внимания совсем не обращает. Может, на рынке у неё кто появился…
Вовремя подъехавший лифт избавил меня от нежелательной встречи. Дома я увидела пирожки и, как удав, проглотила парочку, почти не жуя. Вкуснятина, мама Вадима кулинарка изумительная, этого не отнять! Я допила остатки чая из детских бокалов, сложила упаковки печенья в большую сумку и снова присела за стол в тревожной задумчивости. Слова свекрови привели меня в смятение – Вадим не добивался меня по своему "мужнину делу" уже… второй месяц. Второй, и это при его темпераменте! У нас никогда не было проблем в интимных отношениях: никаких претензий или недовольства с его стороны, и никакой головной боли – с моей. Вадим всегда радовался, что у него темпераментная жена, как и он сам. В этом вопросе мы удивительно подходили друг другу.
Выходит, это он завёл себе кого-нибудь? У меня-то не было никого не только на рынке, но даже в мыслях я ни разу не подумала о другом мужчине. Мне это было просто не нужно. Слёзы подступили близко-близко, в носу защипало, а в душу вползла глухая тоска. Мысль о том, что мой Вадик положил на кого-то глаз, или даже завёл отношения на стороне, оказалась убийственной. Я была абсолютно не готова к такому повороту событий.
Щёлкнул дверной замок, и на пороге возник удивлённый Вадим:
– Лара, ты дома? Не ожидал, не ожидал, но, если честно, очень рад.
Вадим присел рядом и посмотрел на меня внимательно. Я старательно отводила взгляд, не желая выказывать своё недовольство неверному (не дай Бог!) мужу.
– Ларик, я очень соскучился, очень…мама не скоро придёт с мальчишками, – Вадим обнял меня и стал целовать, одновременно расстёгивая пуговицы и развязывая шнурки на моих кофтах – как все торговки с рынка, я была одета, как луковица.
– Я тоже соскучилась, Вадик, – я изо всех сил обнимала мужа, с удовольствием ощущая его страстное желание и убеждаясь в абсурдности своих подозрений. Вадик и я любим друг друга, и всегда будем любить. И у нас всегда всё будет хорошо!
Моя уверенность придала мне сил, а в семье, и правда, всё было хорошо. Вадик перебивался случайными заработками при помощи нашей видавшей виды машины. Сегодня был выходной, но он рано утром куда-то умчался, а я хлопотала по дому, готовилась к рынку и не поняла, какие это дела у моего мужа.
– Что у вас за семья? – восклицала только что приехавшая свекровь, возмущённая моими невнятными ответами, – ты не знаешь, где муж! Он понятия не имеет, как ты торгуешь, а на рынках что попало случается! Вы перестали интересоваться друг другом!
Я вышла из ванной, где полоскала только что выстиранное бельё. Горячую воду отключили, и мои руки были красные, как лапы у гуся.
– На рынках всякое может случиться, Вы правы, Светлана Кондратьевна, – кивнула я, – там бывает опасно. И не только для здоровья…
Возмущённая свекровь занялась ребятишками, а я, закончив дела, решила побыстрей улизнуть на рынок, но не успела.
– Привет всем, мама, доброе утро! – Вадим появился на пороге страшно довольный, – тише, дети, я холодный, с мороза! Ларик, чаю нальёшь? У меня прекрасные новости!
Я налила всем чай и разрезала огромный торт, принесённый мужем. Наверное, у него и впрямь хорошие новости. Может, завод задолженности по зарплате вернёт? Или приступает к работе – это было бы великолепно!
– Я нашёл работу, правда, временно. Месяцев на пять, – улыбался Вадим, – я так рад!
Я обняла мужа, невзирая на суровый взгляд его мамы.
– Что за работа, сынок? – спросила она деловито, – я не сомневалась, что так оно и будет! Не все должны кидаться батрачить или заниматься чем-то неуважительным. Всё зависит от воспитания и от…
– В общем, мой одноклассник открыл несколько магазинов, – перебил маму Вадим, с опаской поглядывая на меня, – а я буду товар развозить и другими делами заниматься, по его просьбам. Продавцам помогать, если надо будет. Они все возрастные, опытные, но помощь всегда нужна! Если всё нормально пойдёт, к лету денег подкопим и отдыхать поедем. Лара, ты устаёшь очень. Мне хочется, чтобы ты отдохнула летом, хотя бы немного.
Я улыбалась мужу, словно щенок, которого добрый хозяин потрепал по загривку. Слышать такие слова мне было очень приятно, но маме Вадика это не очень нравилось.
– Кто же это из твоих одноклассников? – кисло спросила Светлана Кондратьевна, – молодец какой. Это надо же!
– Санька Говоров, – ответил Вадим, поддевая ложечкой большие куски торта, – вкуснятина, правда? Я вам часто буду такие торты покупать. Это часть товара, которым я буду заниматься.
– Ты пойдёшь в холопы к этому двоечнику Говорову? Мы всегда стыдили его мать на собраниях! – возмущению свекрови не было предела, – это неслыханно! Как такое возможно?
– Мама, он женат, у него хорошая семья, бизнес на двоих с дядей жены, – примиряюще сказал Вадим, – да и иду я временно.
– Ты не можешь идти к такому человеку, – холодно ответила свекровь, – это унижение для всей нашей семьи!
Вадим посмотрел на меня умоляюще, и я бросилась на выручку мужу:
– Это нормально, работать. Светлана Кондратьевна, нынче времена сложные, уже не до выбора. Всё наладится, я уверена, и мы вернёмся на завод. А пока будем работать, летом отдыхать поедем. Ты прав, Вадим, я очень устаю. Не важно, что этот Говоров когда-то плохо учился.
Не обращая внимания на разозлившуюся свекровь, я обняла сыновей, наобещала им кучу приятностей и быстро оделась.
– Лариса, я с тобой, – Вадим тоже оделся и стоял в прихожей, – отвезу тебе товар и поеду работать. С сегодняшнего дня начинаю. С двенадцати и до вечера, а другой товаровед с шести утра до обеда. Мама, запомни, я не холоп, а товаровед. Не говори глупостей при детях.
Я с уважением посмотрела на Вадима. Он мужал на глазах, и это было приятно. По дороге он всё же признался, что такая работа ему не совсем по душе, но деньги нужнее амбиций и пустых мечтаний. Я была полностью согласна с мужем.
– Здорово, Ларка, – одобрила перемены в нашей жизни Катрина, – мужики и должны пахать. А то сейчас всё наоборот, мир перевернулся.
– Да гнать в шею таких, – подхватила Ирка, а за ней и другие торговки, радостно поглядывая в сторону Ольги Еськовой, – на кой чёрт мужик, который и копеечки в дом не принесёт? Корми его, обстирывай, да ещё ублажай по ночам!
Все разом заговорили на эту тему. Покупателей не было, стоять было холодно, и таким образом многим хотелось скрасить своё пребывание в ужасных условиях хоть немного, донимая "княгиню" намёками. Ольга прекрасно понимала, что все камни летят в её огород, но по-прежнему никак не реагировала. Мне всегда становилось её жаль в такие минуты, но помочь ей ничем я не могла. Единственное, что я смогла для неё сделать, это предложить ей часть своего столика для вещей, которые она иногда приносила из дома. Вот и сегодня Ольга хотела продать серебряное блюдо и два бокала. Я поставила посуду на краешек своего столика, запомнила цену и пообещала Ольге продать, если вдруг появится покупатель.
– Зря ты это, Ларка, – недовольно покосилась в мою сторону Катрина, – милосердие на рынке неуместно. Ты не солнышко, всех не обогреешь. Хочешь в торговле добиться успеха – никакой жалости ни к кому! А ты, я вижу, старухам цену уступаешь часто, в убыток себе работаешь.
– Ну, не в убыток, – возразила я, – немного подешевле продаю, ничего страшного.
– Знаешь, Ларис, я в восьмом классе вступила в комсомол. Активисткой такой была! И вот на комсомольских собраниях обязательно говорилось о капиталистах, о том, как плохо живётся простому народу в Америке. И как проклятые капиталисты молоко в землю выливают, но никогда не продадут по дешёвке и уж тем более за так не отдадут. А сейчас я понимаю – да правильно они делают, капиталисты эти! А если кому хочется товар дешевле сдать, то это должно быть только решение хозяина. И ничего общего с жалостью!
– Ладно тебе, Катрина, – примиряюще сказала я, – только Ольгу одну пустила, больше никого. Ну, жаль её, честное слово. Когда ещё Глебушка работу найдёт?
– Их проблема! – отрезала Катрина, – думает она пусть головой, а не мягким местом. Княгиня, мать её…
Ирка поддержала Катрину, утверждая, что Глебушка совесть совсем потерял, деградировал полностью, и без него Ольге было бы лучше. Обрывки нашего разговора доносились до Ольги, которая прохаживалась неподалёку. Сегодня у неё удивительно быстро раскупили все семечки и жареные орешки, а пока она собиралась уходить, к моему столику подошла пожилая женщина и купила серебряное блюдо.
– Спасибо, Лариса, большое, – тихо сказала Ольга, – ты меня очень выручила. Пойду быстрей домой, Кристина кашляла ночью сильно, да и Глебу что-то нехорошо было. В аптеку забегу только, Глеб витаминов каких-нибудь просил…
Торопливо собравшись, Ольга помчалась в аптеку, а Ирка, закуривая очередную сигарету, зло вымолвила ей вслед:
– А шнурки этому Глебу не погладить?
-Обнаглел совсем, – подхватил кто-то, и ещё долго после ухода Ольги наши торговки сладострастно перемывали косточки всем Еськовым: живут, перебиваясь с хлеба на воду, Кристина с чужого плеча одета, в школе плохо учится; Ольге некогда следить за учёбой девочки, а Глебушка очень любит дочку, жалеет и не даёт переутомляться. Мать Ольги из деревни иногда приезжает, продукты привозит, делится, чем может, хотя у самой почти ничего нет. И никогда с зятем не ругается! Другая пинков бы зятю надавала, а эта слово плохого ни разу не сказала. У самого Глебушки родителей нет, и тёщу он всегда встречает приветливо да мамой зовёт.
– Так-то он нормальный мужик, – задумчиво произнёс кто-то со второго ряда, – не пьёт, не курит, никогда не ругается с Ольгой. Всегда они так жили.
– Наверное, у него есть кто-то на стороне, – предположила круглолицая краснощёкая Дарья, стоявшая четвёртой в нашем ряду, после Ирки, – что-то подозрительно спокойно они живут…
У Дарьи в семье все были полные и весёлые – и она сама, и её муж, и сын любили хорошо поесть, попить и, когда можно, пожить в своё удовольствие. Муж её работал электриком и зарплату получал.
– Скажешь тоже, – засмеялась Ирка, – какая этому трутню любовница? Кому он нужен без денег?
– Не скажи, – протянула Дарья, – сейчас мужиков совсем мало осталось. Кто спился, кто по кривой дорожке пошёл, кто сидит. А баб с деньгами много, так что найти другую Глебушке – раз плюнуть.
Эта версия особенно понравилась нашим товаркам, и все пришли к выводу, что Глеб давно не интересуется женой, которая запустила себя и выглядит старше мужа, хотя это он её старше на целых пять лет. При первом же удобном случае он бросит Ольгу, и даже горячо любимая дочка его не остановит.
– Девчонки, надо за товаром ехать, по максимуму привезти. Новогодние праздники скоро, после них не все базы и оптовки сразу откроются, да и товара мало будет, – тихо говорила Катрина, поглядывая по сторонам, – дальше двадцать третье да женский день в марте, и всё, затишье. Пройденный этап, так что готовьтесь, деньги набирайте.
Ирка поддержала идею сразу же, а я лишь молча кивнула, слушая их разговор. Я, конечно, была не против, признавая целесообразность предложения Катрины, только вот второй день я чувствовала себя не очень хорошо. Болела голова и горло, мне было трудно подолгу стоять. И ещё, я постоянно мёрзла. Но температура была нормальной, и я решила, что справлюсь.
В поездке мне стало хуже. Я еле держалась на ногах и всё делала через силу. Девчонки помогали друг другу, но больше всех мне. Всю обратную дорогу я лежала на последнем сиденье среди коробок и упаковок с товаром.
– Ларка, что, совсем худо? – Катрина присела рядом и протянула бокал, – чаю хоть выпей. Вставай, поешь немного.
Я выпила залпом чай, немного откусила от большой шоколадки и снова легла на сиденье, с тоской отметив, что мы не проехали ещё и половину пути. Дома, однако, мне полегчало. И впрямь, родные стены помогают, подумала я. Любимый муж тоже не отходил от меня ни на шаг.
– Лара, ну, как ты? Получше? – с надеждой спрашивал он раз по двадцать за день, – сходи в больницу, ну пожалуйста.
– Никаких больниц, – твёрдо отвечала я, – антибиотики пью, витамины. Кашля нет, что дома сидеть?
Меня и правда уже тянуло на рынок – посмотреть, как пойдёт новый товар, какая будет выручка. Узнать, как у девчонок дела, тоже хотелось. До Нового года оставалось всего несколько дней, и терять драгоценное время было нельзя. По совету девчонок с рынка я пропила курс сильных антибиотиков и чувствовала себя намного лучше. На рынке встретили меня хорошо, и такое отношение было приятно.
– За твоё здоровье! – провозгласила Ирка, доставая бутылочку коньяку. К нам присоединилась Дарья, у которой всегда имелась хорошая закуска. Вот и сейчас она достала бутерброды, нарезку из колбасы и сыра, домашние пирожки.
– Люблю покушать! – провозгласила она и засмеялась, – как и мужики мои. Один раз живём, можно.
Дарья была уже давно необъятных размеров, но совершенно не парилась по этому поводу. К нам подтянулись девчонки со второго ряда. Появилась вторая бутылка коньяка, затем водка. Пиршество разыгралось не на шутку. Я почти не пила, так как была всё ещё на таблетках. Повеселевшие товарки громко смеялись, бесконечные проблемы и трудности временно отступили. Взгляд мой упал на Ольгу, которая прохаживалась неподалёку, почти не обращая на нас внимания. Не знаю, почему, я окликнула её. Она сделала пару шагов в нашу сторону и нерешительно остановилась, заметив, что толпятся девчонки у наших столиков не просто так.
– Ольга, выпьешь за моё здоровье? – наверное, я допустила бестактность и вообще глупость, но предложение слетело у меня с языка. Нагнувшись, я достала одноразовый стаканчик, плеснула в него немного коньяка и протянула нашей "княгине". Ольга, смущённо улыбнувшись, взяла стаканчик:
– Желаю никогда не болеть, Лариса! И пусть все твои близкие будут здоровы и благополучны.
Я немного поболтала с Ольгой. Она оказалась приятной собеседницей – умной, грамотной, интеллигентной. Я это сразу поняла, да и чувствовала уже давно. Просто не представлялось случая сойтись поближе хотя бы в разговоре. Узнав, что моя младшая сестра учится в музыкальном училище, Ольга улыбнулась:
– Я тоже в своё время закончила, а потом заочно экономический. Но музыку люблю до сих пор, мечтаю на хорошем концерте побывать. Мы в училище пробовали третий концерт Рахманинова репетировать, почти никому не удалось до конца сыграть. Один из самых сложных для исполнения. Этюды Листа тоже нелегко исполнять. Шопен, Барток… Что сейчас репетирует сестрёнка?
