Мира Ли
Наше единственное лето
Глава 21
Пару секунд парни находились в растерянности, но потом оба оказались рядом.
– Если ты ее тронешь, я тебя убью! – процедил Саша, я едва узнала его голос.
– Я вообще не уверен, что после того, что я видел сегодня, ты можешь находиться рядом с ней, – не остался в долгу Даня.
Они перебрасывались угрозами и предупреждениями, оба не решаясь притронуться ко мне.
– Да хватит уже! – не выдержала я. Лица парней вытянулись, они тут же замолчали. – Делайте, что хотите, хоть поубивайте друг друга, только хватит меня делить! Я вам что, чемодан что ли?! – я вскочила на ноги и, оттолкнув обоих, побежала прочь.
На душе было досадно и противно. Я бежала не от них, я бежала от себя.
Я защищала Сашу не потому, что сделала выбор в его пользу, а потому, что за последние дни он слишком часто стал получать по лицу из-за меня. Но Даня, явно, сделал совершенно иные выводы. Наверняка он уверился в том, что Сашка не безразличен мне. И это почему-то сильно расстраивало меня.
Уже второй раз он дрался из-за меня, потому что каким-то непонятным образом чувствовал, что мне нужна защита и помощь, оказывался рядом и защищал.
Я прошмыгнула мимо родителей, смотрящих в гостиной телевизор, и забралась в свою комнату.
Мне позарез хотелось поговорить хоть с кем-то, рассказать, выговориться. Пойти снова к бабушке я не могла: кроме моих чувств пришлось бы рассказать и о Саше, и о Дане… Нет, нет, нет. Оставался только мой видавший виды, потрепанный дневник. Изливать ему свои беды я закончила глубоко за полночь, после чего еще несколько часов тщетно пыталась уснуть.
Утром, одевшись в первое, что оказалось на стуле (спасибо маме) и кое-как проглотив завтрак, я отправилась в школу.
Настроение у меня было совсем не торжественное и тем более уж не праздничное. Да и мои одноклассники совсем не выглядели счастливыми и энергичными, скорее – изнуренными и подергивающимися от волнения. И кто это придумал на выпускные экзамены с цветами приходить?! Кто-то из острых на язык парней тут же пошутил по поводу того, что это цветы на могилы тех, кто завалится на сочинении.
Я прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза. Головная боль, начавшаяся еще вчера вечером, немного стихла. Зато волнение, смешанное с отвратительным настроением, плескалось в груди, отчего я чувствовала тошноту.
– Прости за вчерашнее… – вместе с легким движением воздуха я услышала тихий голос Саши. Глаз я так и не открыла, не хотела ни о чем говорить, а вчерашнее вспоминать – тем более.
Через пару минут нас запустили в класс. Сегодня кабинет литературы выглядел как-то сиротливо, наверное, потому, что за учительским столом сидела не наша любимая Ольга Александровна, а незнакомая учительница.
Нас рассадили за парты по одному, Саша и Таня, ворвавшаяся в самый последний момент, оказались от меня на противоположном конце класса. И я была этому рада. Пару дней назад я бы огорчилась а, возможно, и разволновалась, оставшись одна, но не сейчас… Слишком много всего произошло за последние дни.
Экзаменатор пожелала всем нам удачи и открыла доску, на которой красивым подчерком были написаны темы выпускных сочинений. В классе раздались разочарованные возгласы, видимо, многие одноклассники оказались не готовы.
Я смотрела на доску и никак не могла прочитать, что на ней написано, просто водила глазами по одной строке и… ничего не понимала. Волнение нарастало, кровь пульсировала в висках, стало тяжело дышать… Липкий страх сковал меня на несколько долгих мгновений… Что делать?!
Я посмотрела в окно. Школьный двор отсюда не видно, только синее-синее небо и ветка столетнего тополя. От ветра она сильно качалась, и листья мелко дрожали.
Я оглянулась на одноклассников: все как один склонили головы над черновиками и усердно что-то писали. Все, кроме Саши. Он, не моргая, и, казалось, с волнением, смотрел на меня. Я отвернулась и написала посредине листа: «Сочинение». После чего мое вдохновение покинуло меня.
Классные часы отсчитали уже полтора часа из шести положенных на сочинение. Мой черновик по-прежнему был пуст. Экзаменующий нас учитель недовольно качала головой, глядя на меня… Мне было очень стыдно и страшно, но я ничего не могла поделать – волнение и усталость сковали меня в самый неподходящий момент. Я пыталась придумать что-нибудь, настроиться, успокоиться, взять себя в руки…
В классе было жутко душно, наверное, поэтому экзаменатор нараспашку открыла окно. Поток сильного ветра ворвался в помещение и унес с парты все мои листы. Глядя, как они разлетаются по классу, я вдруг поняла, что еще немного, и я своим бездействием зарою мечту о поступлении в МГУ. Неужели экзамен по моему любимому предмету поставит крест на моей давнишней мечте? Что за ирония судьбы? Не-е-е-т! Не для этого я столько лет училась как проклятая, столько прочитала, заучила, проанализировала…
Полная решимости, я закрыла глаза, настраиваясь на работу, и вдруг услышала:
– Элька! Мы с тобой! Ты сможешь! Давай, медаль сама не получится!
Сквозь открытое окно с улицы я услышала голоса своих друзей: Димы, Светы, Жени, Сергея и Леши. У меня даже слезы выступили на глазах. Ребята… Они снова пришли, чтобы поддержать. В груди вместо липкого страха стало тепло, я улыбнулась и подняла глаза на доску.
«Моя» тема была под номером три: «Тема любви в прозе А.И. Куприна на примере рассказа «Суламифь». Любимый Куприн, любимый рассказ… Бог точно есть!
Я с волнением вдохнула поглубже и начала писать.
Буквы с невероятной скоростью соединялись в слова, предложения, абзацы. Мысль была ясна, понятна и выливалась на бумагу с легкостью. Я улыбалась, потому что наконец-то все вернулось на круги своя: есть только я, ручка, бумага и текст произведения, который я знаю практически наизусть.
Когда, переписав все на чистовик и перепроверив орфографию, пунктуацию и синтаксис я отложила ручку в сторону, в классе оставались только мы с Сашей. До конца экзамена – пятнадцать минут.
Я сдала готовое сочинение и наконец-то вышла из класса. В коридоре было пусто, по ходу, только я из учеников тут и осталась…
– Эля, подожди! – а, нет, не одна. Еще Саша. Он догнал меня в несколько своих огромных шагов. – Ты как? Написала?
– Написала.
Он подождал немного, надеясь, видимо, что я спрошу, как у него дела с сочинением, но я промолчала.
– Я переживал. Ты почти час сидела и просто смотрела на парту, – он постарался заглянуть мне в глаза, но я намеренно отводила взгляд. – Ты как?..
– Как я после нашего не обоюдного поцелуя и вашей драки с Шустовым? – я резко остановилась, надоело ходить вокруг да около. Не хотелось замалчивать. – Я не спала всю ночь, у меня болит голова, а еще я категорически не хочу быть причиной драк между кем бы то ни было!
Саша обнял меня и притянул к себе.
– Прости, Элька! Вчера у меня колпак сорвало от нервяка, – голос звучал тихо и мягко, чувствовалось, что он раскаивается. – Может, ты передумала, и уже не будешь бросать меня?..
Договорить ему не удалось, я постаралась и как можно более ощутимо треснула его кулаком под ребра. Саша айкнул и разжал объятия. Очень вовремя, по лестнице поднимался Виктор Федорович.
– Ну как, ребятки? Сочинение позади?
– Да, осталось дождаться результатов, – не очень уверенно сказала я.
– Да бросьте! Вы оба молодцы, все будет как надо! Отдыхайте!
– Спасибо, – без энтузиазма и в разнобой ответили мы.
Виктор Федорович ушел, а мы стояли на верхних ступеньках лестницы и смотрели друг другу в глаза.
– Не знаю, что происходит в твоей прекрасной головке, – Саша погладил меня по волосам, – но ты мне очень нравишься. Ты говоришь, что мы должны расстаться… Но я не понимаю почему? Я что-то сделал не так? – я помотала головой, – Тогда…дело в нем? В Дане?
Я опустила глаза. Как ответить на этот вопрос? Есть ли где-нибудь сборник правильных ответов на каверзные вопросы?
– И ты туда же…Дима, Таня, ты… с чего вы взяли, что нас с Шустовым что-то связывает?
Саша грустно улыбнулся и дотронулся до моей щеки. Пальцы нежные, теплые, но я ничего не чувствую! Где же тот трепет и волнение от наших первых объятий у клуба? Куда делось то непреодолимое желание поцеловать его?
– Элька, какая же ты наивная…
Я отвела его руку и попыталась сжечь заживо сердитым взглядом.
– Давай, развей мою наивность, расскажи то, чего я не понимаю или не замечаю!
– Ты нравишься Даньке! – Сашина щека невольно дернулась, и на лбу появилась вчерашняя морщинка. – А еще Сереге и Денису Николаеву. Поэтому он отдавил тебе все ноги на репетиции вальса…
Я не сразу поняла, что мой рот широко открылся от удивления, а еще мгновение спустя я расхохоталась. Он серьезно?! Если про Даню я слышу не в первый раз, то про нашего Сережу и Дениса – это просто новость какая-то!
– Говорю же – дурочка ты наивная… – пробормотал Саша, ероша свои красивые волосы, и пошел к выходу.
– Что?! – я поспешила за ним, но короткая юбка не позволила перепрыгивать через ступеньку. – Потапов, остановись, иначе я тебя…
Саша резко остановился, отчего я влетела в него и чуть не упала, ему пришлось прижать меня к себе. Я подняла испуганные от возможного падения глаза и встретилась с его карими. Взгляд был настолько заряжен, что я – наивная и глупая – почувствовала и поняла: он хочет меня. Я волную его сильнее, чем экзамены, его будущее поступление и наши друзья. В глазах плещется огонь, грудь тяжело вздымается, скулы слегка порозовели… Скажи я сейчас, чтобы он отказался от всего – он откажется! Ради меня. Из-за меня. Чтобы я была рядом…
Эта бездна пугала. Я сглотнула и, выбравшись из его объятий, спустилась в фойе.
Двери на школьный двор были открыты настежь, а там, на лавочке, сидели с гитарой и о чем-то весело болтали наши ребята. Все, кроме Дани… Увидев нас с Сашей, они оживились и замахали руками.
– Да что вы там столько времени делали? Мы уже переживать начали! Как дела? Справились? – они обнимали нас и засыпали вопросами, вместо ответа мы просто улыбались и кивали.
Таня сидела на скамейке, сложив руки на груди, и была как будто расстроена.
– Не обращай внимания, – в полголоса сказала Света, проследив за моим взглядом, – Данька не пришел, вот она и сердится!
Она потрепала меня по щеке и обняла. И все вместе мы пошли в ближайшее кафе. Я только сейчас, находясь в окружении близких друзей, поняла, насколько голодна.
Глава 22
К вечеру ветер стих и стало тепло. Первый день лета заканчивался хорошо. Сочинение было сдано, и хоть волнение по поводу результата никуда не делось, осознание того, что самый сложный и длительный экзамен позади, здорово повышало настроение.
Дома сидеть не хотелось, вечерние тусовки на время выпускных экзаменов мы с ребятами по просьбе родителей сократили, поэтому я решила немного пройтись по району, купить себе совершенно заслуженное мороженое, а по дороге послушать музыку.
Мой старенький плеер с характерным звуком перевернул кассету и спустя пару мгновений в наушниках зазвучала Dido. Я засунула руки в глубокие карманы своей извечной серой толстовки с капюшоном и зашагала в сторону магазина. Сейчас мне было спокойно и даже радостно, голос любимой исполнительницы успокаивал. Незаметно мысли перенеслись в будущее, где я уже дипломированный специалист и живу самой счастливой и успешной жизнью…
Вдруг из ближайшего переулка выскочил огромный доберман и, скалясь и рыча, кинулся на меня. Я и сама не заметила, как оказалась на дереве, наверное, сработал инстинкт самосохранения, он и «закинул» меня туда со скоростью ракеты. Собака неистовствовала и подпрыгивала, пытаясь схватить меня за ногу.
Я, поскуливая и умирая от страха, попыталась перебраться на ветку повыше. В этот самый момент мой старый дружище плеер вывалился из кармана и с печальным хрустом разбился об землю.
– Блииииин! – я смотрела на отлетевшую крышку и оторвавшийся наушник и понимала, что починить я его едва ли сумею. Доберман все никак не унимался, хозяина, готового усмирить его, было не видно. От досады и грусти я заплакала: ну почему все это происходит со мной?
Прошло уже несколько минут, руки и ноги онемели, слезы почти высохли, и только пес с прежним энтузиазмом пытался добраться до меня. Какая дурацкая и нелепая ситуация!
– Рэм, ко мне!
Ну, наконец-то хозяин появился! Неужели только сейчас дошло, что его пес-людоед сбежал из дома?! В следующее мгновение я обалдела – хозяином этой зверюги оказался никто иной, как Даня Шустов. Он быстрым шагом подошел к дереву, под которым неистовствовала собака:
– Рэм, какого черта ты тут делае… – договорить он не успел, потому что поднял голову и наткнулся на полный ненависти мой взгляд. – Малая?! А ты что… – Даня снова замолчал, видимо, построил, наконец, логическую цепочку.
Он крепко взял пса за ошейник и уверенным движением оттащил от дерева.
– Рядом, Рэм! – людоед практически сразу стал послушным. – Домой, бродяга, хватит симпатичных девушек на деревья загонять. – Даня явно улыбался, это было слышно по его голосу. Мне же сейчас было не до его шуточек, правую ногу сильно свело, отчего я снова начала тихонько подвывать.
Путь был свободен, и я могла спокойно спускаться, вот только моя нога совершенно меня не слушалась, а брякаться на землю, словно спелое яблоко совсем не хотелось. Пока я сползала на ветку пониже, вернулся Даня. Он стоял под деревом и смотрел на меня снизу вверх так, словно я по собственной воле забралась на это дерево и теперь в наказание непременно должна самостоятельно спуститься обратно.
Но земля была слишком далеко. Со сведенной ногой я едва ли благополучно смогу спуститься, в лучшем случае завалюсь прямо к ногам этого парня… Нет уж! Я ему такого удовольствия не доставлю.
– Не поможешь? – нахмурившись, спросила я. Правая бровь Дани удивленно и даже высокомерно взметнулась вверх. – Вообще-то это твой пес загнал меня сюда.
– Я бы мог, – он показушно запихнул руки в карманы, – но у нас с тобой уговор был.
– Что за уговор? – начала заводиться я.
Издевается ведь! Самым нахальным образом издевается!
– Что я к тебе не притронусь, пока ты сама не попросишь. Помнишь, пару недель назад, у твоего дома…
– Шустов, ну что за подлячество? – я постаралась говорить как можно более спокойно, даже язвительно. – После нашего уговора ты уже сто раз «притрагивался» ко мне: и обнимал, и на руках носил, и даже на школьном дворе вцепился…
– И того три раза. И все три раза были вынужденными.
– Что?! – мое спокойствие как ветром сдуло. – Вынужденными?!
– Да. Иначе нельзя было. Тактильный контакт был неизбежен, – Даня кривенько улыбнулся.
– Ну, и ладно! Сама слезу! – я с готовностью придвинулась к краю ветки, соображая, как лучше спрыгнуть.
Не собираюсь я его ни о чем просить…
До земли было высоко. Очень высоко. Не вовремя вспомнилось, как в детстве я спрыгнула с клена у нашего дома и сломала ногу. Вот чего мне сейчас не хотелось сильнее, чем просить о чем-то Шустова – это ломать ноги. Я зажмурилась и, вдохнув поглубже, пропищала:
– Помоги, пожалуйста!
Он самодовольно улыбнулся, вынул руки из карманов и, подойдя поближе, раскинул их в стороны:
– Ловлю, малая! Прыгай! – сказал так просто, словно был готов и на сто процентов уверен, что я попрошу его…
Я нахмурилась, поерзала на ветке и спрыгнула.
Он поймал меня уверенно и сразу же прижал к себе. Сердце бешено застучало. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от моего. Даня смотрел на меня и, судя по всему, опускать на землю не собирался.
– Отпусти! – я старалась говорить как можно более спокойно, но дрожь в теле выдавала мое возбуждение.
Он медленно и нехотя опустил меня.
– Ой! – тут же вскрикнула я, едва только правая нога коснулась земли.
Даня подхватил меня снова.
– Что случилось?
– Ногу свело, встать не могу, – жалобно сказала я.
– Сейчас все исправим, – он снова улыбался, – держись, пожалуйста, а то ты тяжелая как…
Я пнула его по плечу и невольно вспомнила вечер, накануне последнего звонка. Именно тогда стало очевидным, что между нами что-то происходит… Когда он рядом, мне спокойно и одновременно сердце стучит как бешеное. Я не пытаюсь быть лучше, чем я есть. Я – это я, и, кажется, Даня совсем не против. С ним я другая, чем с остальными, но и он со мной наедине совсем другой: не тот холодный, язвительный и отстраненный парень, а теплый и веселый.
Я обняла его за шею и почувствовала, что мне это чертовски нравится! От него как обычно пахло только ему свойственным запахом.
– А еще из-за твоей собаки я плеер разбила, – пожаловалась я.
– Рэм – это пес отца, – сказал Даня, поморщившись. – Не знаю, как так вышло, что он оказался на улице.
Он усадил меня на лавочку неподалеку, присел рядом на корточки и быстро снял кроссовок.
– Ай-яй-яй! – я попыталась вытащить свою ногу из бесцеремонных рук, но он словно и внимания на меня не обращал: положил ее на свое колено и ощутимо нажал на пальцы, отчего на миг у меня в глазах потемнело, но потом сразу же стало легче.
– В следующий раз ставь ногу на пятку и тяни носок на себя. Через боль тяни, сразу отпустит, – Даня все еще держал мою ногу в своих руках, нежно массируя ступню. Он замер, с интересом разглядывая мои носки с милыми котиками. – Ты еще спрашиваешь, почему Рэм тебя на дерево загнал? С такими-то картинками…
– Отпусти мою ногу, – снова надулась я. Ну что за парень? Ни слова приятного, ни капли серьезности!
Даня улыбнулся и обул мне кроссовок, заботливо поправив развязавшиеся шнурки.
– Ты куда-то шла? Или уже возвращалась?
– За мороженым в магазин шла…
– Давай вместе сходим? Я провожу, а то ты обладаешь удивительным свойством – притягивать неприятности, – на лице Дани снова появилась улыбка. В такие моменты он становился особенно красивым. Я невольно засмотрелась на него и явно просрочила с ответом. – Эй, малая! Не засыпай, магазин закроется. Идем!
Он быстро поднялся и протянул мне руку. Немного подумав, я положила в нее свою, и Даня крепко, но аккуратно сжал ее.
Несмотря на то, что я все еще продолжала хромать, до магазина мы добрались за несколько минут. Даня что-то рассказывал про Рэма, но единственное, что заполняло все мои мысли – это то, что все это время он держал меня за руку – крепко, но нежно… Я боялась пошевелиться, боялась, что он разорвет этот хрупкий контакт.
– Какое мороженое будешь? – Данин вопрос вывел меня из задумчивости.
– А-а-а, эм-м-м… – я часто захлопала ресницами, пытаясь собраться с мыслями. – «Лакомку».
Даня улыбнулся.
– Даже не сомневался в твоем выборе… «Лакомка» ты моя… – он все-таки выпустил мою руку. – Я быстро!
Я смотрела ему вслед, а в животе с бешеной скоростью порхали бабочки… «Лакомка ты МОЯ»? Что это сейчас было?!
Я почувствовала, как мои щеки розовеют и поспешила отвернуться, начав чрезмерно старательно разглядывать припаркованный у магазина автомобиль.
Вдруг тонированное стекло со стороны пассажирского места опустилось и темноволосый парень, развязно подмигнув мне, сказал:
– Привет, привет! Мы знакомы?
– Нет, и не планируем, – я повернулась к машине спиной, проклиная себя за несусветную глупость.
– Ты, может быть, и не планируешь, а вот я подумываю, – в следующий момент я услышала звук открывающейся двери, парень явно вылезал из машины. Я невольно вжала голову в плечи.
– Расслабься, дружище. Эта девушка занята, – я резко обернулась на знакомый голос. Преграждая путь незнакомому парню, рядом стоял Даня.
Тот сразу ретировался, а Даня, повернувшись ко мне, картинно закатил глаза:
– Ну ты даешь! Я тебя всего на пару минут оставил!
– Да что я сделала-то? – голос дрогнул от досады, – стояла тут, никого не трогала…
– Я же говорю: у тебя талант притягивать неприятности, – он улыбнулся и протянул мне мороженое. Мое любимое.
– Спасибо!
Мы неспеша пошли в сторону дома, на ходу поедая тающее мороженое.
– Как сочинение? – спросил Даня.
– Не знаю. Думала, что завалю.
– Что?! – он даже глаза округлил от удивления.
– Полтора часа просидела, ни слова не могла написать… А потом ребята пришли и на улице под окнами класса кричать начали. Представляешь? – не могла сдержать улыбку, вспоминая это. – Тут у меня второе дыхание открылось, и я быстро-быстро все написала! Это было так здорово, что они пришли, я аж растрогалась!
Даня остановился и с улыбкой слушал меня. И тут меня осенило:
– Ой, ты же куда-то и откуда-то шел, когда твой пес загнал меня на дерево. А потом мы в магазин пошли. Я тебя, наверное, отвлекла…
– Было дело, – Даня помрачнел, – Таня попросила встретиться, шел в кофейню.
У меня словно внутри что-то оборвалось. Последний час мне было так хорошо рядом с Даней, что я совсем забыла о невыясненных до конца отношениях с Сашей, и о влюбленной Тане, и моем ей обещании…
– Ты шел к Тане? Тогда вдвойне прошу прощения, – сказала я холодно и повернулась, чтобы идти к дому.
– Это что еще за двойные порции извинений? По какому поводу? – Даня дотронулся до моего плеча. Он явно недоумевал и внимательно, приподняв левую бровь, в упор смотрел на меня.
Шумно выдохнув, я решила-таки сознаться:
– Таня будет в ярости, если узнает, что ты опоздал к ней на свидание из-за меня, – бровь Дани изогнулась еще сильнее.
– Ну, во-первых, это не свидание, а во-вторых, с чего бы ей сердиться на тебя?
Я смотрела на него с удивлением: что он задумал?! Будет отпираться, что они с Таней встречаются? А еще колючая догадка закралась в мою душу – он не видит повода для Тани сердиться на меня, а значит, теория ребят о том, что я ему нравлюсь – просто нелепа!
Наверное, я слишком долго размышляла над его словами, потому что наклонившись ко мне, Даня спросил:
– Пояснишь?
– Эм-м-м-м… – почему-то я не могла посмотреть ему в глаза, он стоял слишком близко, запах его тела не давал моим мыслям выстроиться в логическую цепочку. Пришлось сделать шаг назад. – Таня считает, что я мешаю вашему с ней радужному счастью, – я попыталась рассмеяться, но получилось как-то неестественно.
Даня молчал и продолжал пристально смотреть на меня.
– И?
– И я пообещала ей, что не буду встревать. И, вот, пожалуйста, – я запихнула руки в карманы толстовки, – Из-за меня ты опоздал на свидание.
Кажется, Даня начал сердиться, я даже услышала, как скрипнули его зубы.
– Это не свидание, – чеканя каждое слово, повторил он.
– Ну, хорошо, не на свидание, а на встречу с твоей девушкой.
– Таня не моя девушка! – Даня рявкнул так, что я даже вздрогнула. – С чего ты сделала такие выводы?
– Ну-у-у-у… Ты ее провожаешь после наших тусовок, вы часто встречаетесь, а еще, – я звонко щелкнула пальцами, словно подыскала безапелляционный аргумент, – вы целовались!
Даня засмеялся, а я застыла от удивления. Что за реакция?
– Мы что? – наконец сказал он. – Целовались? И кто тебе рассказал об этом? Или ты сама видела?
Я посмотрела в его серые и сейчас очень сердитые глаза и ничего не ответила. Сейчас мне стало очевидно, что Таня все выдумала: про их «особые» отношения, про то, что она ему нравится и про поцелуй… Почему-то эти мысли доставляли мне неимоверное счастье. Я улыбнулась.
– Малая, ау! – Даня помахал ладонью перед моим лицом. – Что за реакция, черт возьми?!
Он выглядел растерянным и от этого безумно милым.
– Ну, и ладно тогда. Беру свои извинения обратно! – с той же счастливой улыбкой я похромала в сторону дома, но через несколько шагов обернулась: – За спасение благодарить не буду, твой пес – настоящий людоед! И, да, не забывай, из-за него я разбила свой любимый плеер!
Даня смотрел на меня и улыбался:
– Давай провожу, а то еще что-нибудь поймаешь на свою голову?
– Прекрати выставлять меня убогой неудачницей! – весело сказала я и в ту же секунду чуть не упала, споткнувшись о камень. За моей спиной раздался заливистый хохот парня, который – сомнений больше не было – очень мне нравился.
