Мира Баук
Меня не видно изнутри

Чтобы вернуть внимание аудитории, Рем громко прокашлялся. Загадка всё ещё оставалась без ответа. По большому счёту, ответ никого и не интересовал, но Рем заключил, что просто никто не способен превзойти его гениальность. Так что он с полным превосходством озвучил разгадку:

– Итак, что же безгранично у салфеток? Конечно же, срок годности!

Услышав, как Вероника хихикает и хвалит Рема, Север закатил глаза.

– Может, по бокалу мерло? Что скажете?

Марк показал Северу большой палец:

– Я за. Сегодня и повод есть.

Фрэдди оживился, подвигаясь к столу и одновременно ко мне.

– Что за повод?

– У нас годовщина отношений. Иди ко мне, моя конфетка…

Шейла не успела издать ни звука: Марк атаковал её страстным поцелуем. Рем тут же спародировал их, повернувшись спиной и обхватив себя ладонями за плечи. Сквозь хохот доносилось его самозабвенное чмоканье. Даже чавканье.

– Фу, Рем! Это ужасно… – зажмурилась Никки.

– Ах, любовь… – мечтательно вздохнув, Рем послал Северу воздушный поцелуй.

Пока тот не начал беситься, Вероника с таинственным видом обвела всех взором:

– Кстати, про любовь. Я вчера слышала кое-что про Ангелину и мистера Ледума.

Марк отлип от Шейлы. Рем прекратил паясничать. Марго медленно подняла голову от меню.

И тут к столу наконец подошла официантка.

Мы наперегонки выпалили каждый свой заказ, но, когда настала очередь Рема, он намеренно тянул резину. Пробуя каждый звук на вкус, Рем неторопливо расспрашивал, что есть в меню, свежая ли рыба, какого она качества и из какого региона прибыла – дошло чуть ли не до драки, когда он стал выпытывать, в каком месяце лосось идёт на нерест. Рем прекрасно понимал, как все жаждут услышать историю Ангелины и бакалейщика, и от души наслаждался своей забавой.

В конце концов Марк пнул его под столом, окрестив это карой Божьей.

– Мне-салат-«Цезарь»-ещё-фраппе-И-ПОБОЛЬШЕ-ЛЬДА, – выдавил Рем на последнем издыхании, драматично стеная и страдая. – Бедный я, несчастный я…

Марго пробормотала: «Карету мне, карету!»²⁴, но никто, кроме меня, не услышал, так что погоготали мы вдвоём. Официантка широко улыбнулась и исчезла из виду.

– Выкладывай уже скорее – что там с нашей парочкой? – нетерпеливо спросила Шейла.

Вероника, гладившая Рема по голове, покраснела как отборный томат:

– Ну… Короче… Утром папа послал меня в канцелярский за чековой лентой для кассы. Север чё-то там копался в компьютере, так что его он просить не стал. Ну, я пришла в магазин, но ничего не могла найти, а тётя Эмилия была «ужа-асно занята», – Вероника скорчила жеманную рожицу, – Так что я просто рылась в коробках и…

– Извини. А тётя Эмилия – это чья-то тётя или просто тётя? – спросила я.

– Это наша тётя, папина сестра, – ответил Север. Никки кивнула.

– И я совершенно случайно услышала, как она говорит с мисс Брассикой по телефону…

Опять мисс Брассика. Та надменная девушка из библиотеки.

Я спросила у Никки, откуда тётя Эмилия и Илона Брассика друг друга знают, хотя догадывалась, что в Атермонте друг друга знают все. Оказалось, что Брассика со школы дружит с тётей Никки и Севера. Мисс Сальвиа как раз работает в канцелярском магазине неподалёку от библиотеки, поэтому они частенько заглядывают друг к другу поболтать или висят на телефоне. И Веронике даже делать ничего не пришлось, чтобы услышать подробности свидания из первых уст.

– Ну и громкость у её динамика, я тебе скажу.

– Или это Никки – фе́нек лопоухий с ушами-локаторами.

– Никакой я не фенек! – рассердилась Вероника. – Я тут вам важную информацию рассказываю, между прочим, а вы…

– Не фенек, не фенек. Не злись, мой хомячок, – ласково потрепал её за щеку Север.

Выдохнув, чтобы успокоиться, Никки тихонько порычала.

– Вообще, мне кажется, тётя Эмилия была бы только рада включить громкую связь. Она же так гордится, что всё про всех знает. И пока она болтала, у кассы собралась прям очередь. Я битый час ждала, пока она освободится. Папа меня чуть не четвертовал.

– Ну да, – Север кивнул, поджав губы в знак глубокой поддержки. – Папа строго на неё посмотрел и покачал головой. Страшная казнь.

Вероника с важным видом пропустила его слова мимо ушей.

– Мисс Брассика рассказала тёте Эмилии, как мистер Ледум и Ангелина гуляли вчера по бульвару у её дома. Прикиньте, она не только запомнила, во что они были одеты, но даже посчитала, сколько раз они посмотрели друг на друга…

Я поёжилась. Фрэдди подумал, что мне холодно, и спросил, не принести ли плед? Я покачала головой, не отвлекаясь от истории Вероники.

– Сначала мистер Ледум и мисс Астильба не выдавали себя ничем: не держались за руки, не целовались. Словом, вели себя благовоспитанно. Но пото-ом спрятались под сенью старого каштана, думая, что там их ник-то не ви-дит…

Никки выдержала театральную паузу и изобразила глубокое возмущение мисс Брассики, да так похоже, что захотелось в неё чем-нибудь запустить. Но под рукой были только салфетки.

– …И вот… влюблённые… слились в долгом чувственном поцелуе.

Вероника мечтательно прикрыла глаза и захихикала:

– Это было настоящее свидание. Мисс Брассика чутко следила и не могла ошибиться.

Ребята помирали со смеху над эмоциональным пересказом, а мне было тошно. Я представила тёмный бульвар, ничего не подозревающих влюблённых и пытливые бесцветные глаза. Брассика. Вот же сплетница… Из-за неё маленькое чудо любви превращалось в страницу жёлтой газеты.

Все долго обсуждали услышанное, дополняя его новыми деталями, историями и домыслами. Я молча жевала киш с ветчиной и сыром. Мне хотелось домой. Оказалось, Фрэдди тоже безучастен к происходящему. Он задумчиво глядел сквозь панорамное окно, и в его зелёных глазах отражались цепочки прибрежных огней. Захотелось взять Фрэдди за руку, но я не решилась.

Вдруг кто-то настойчиво потеснил меня в его объятия:

– Я уже всю попу на стуле отсидела. Двигайтесь.

Марго хорошо знала, что скорей рак на горе свистнет, чем я откроюсь Фрэдди, и наверняка сделала это специально, но меня клонило в сон. Возражать было лень.

Как ни странно, о нас с Фрэдди никто не шушукался и двусмысленные взгляды не бросал. Парни болтали о парусном спорте. Шейла и Ди завели разговор о любимых актёрах, а Веронике было скучно, и она кривлялась на селфи-камеру для истории. Рем маячил за её спиной – с удовольствием портил кадры, подставляя Никки «рожки». Их детские невинные препирания наполняли атмосферу дружеским очарованием. Полулёжа, сонно мурлыкая в такт музыке вместе с Марго, я рассматривала довольную компанию, когда поняла, что Марк, по-прежнему сидящий за столом, в открытую заигрывает с официанткой.

Шейла и ухом не повела. Безразлично оглядев, как эти двое хохочут, она продолжала увлечённую беседу с Дианой. Я не понимала, почему Шейла не злится на Марка. Как она терпит такое – тем более, в их годовщину? Неужели это происходит не впервые?

Мне вспомнился вечер в парке аттракционов… «Марк уже идёт. Он там с кассиршей заболтался…». «Уже и познакомиться успел». Потом – «Синяя дверь». «Интересно, пацанам память отшибло, что они муж и жена? Схлопочут…»

Не поднимать скандал на людях? – пожалуй, это правильно. Но не сказать ни слова? Ни единым жестом не выразить как некрасиво, неправильно поступает Марк? Заметив, что я замолчала и в каком я замешательстве, Марго тоже перестала петь. Она прижалась лбом к моему виску и прошептала:

– Шейла в нём души не чает. Тут ведь ничего такого – Марк просто тешит самолюбие. У него храбрости не хватит с кем-то всерьёз закрутить. Другой такой девушки, как Шейла, ему не найти.

Голос у Марго был усталый. Ровный, будто оцепеневший. Это было на неё не похоже. Я думала спросить, что случилось, но рядом сидел Фрэдди. Фрэдди слышал каждое слово, а мне не хотелось начинать при нём личный разговор.

Если бы мистер Делир заявил, что после разговора на пляже знать не хочет никакой Алекс, я бы не удивилась, но этим утром в библиотеке он только спокойно посмотрел на меня, кивнул и продолжил записи. Делир всё ещё ничего мне не принёс, и я, втайне надеясь на чудо, продолжала сама неумело копаться в мудрёных справочниках по истории Средних веков. К счастью, сегодня мой стол был повёрнут к окну, освобождая от привычки поглядывать на Делира. Это помогало сосредоточиться. Ворох имён, дат, пёстрых карт и даже оглавление – всё выбивало из колеи.

Я искренне любила средневековье со всеми его контрастами. Его жестокость и лиричность, ограниченность и возвышенность, набожность, глупые суеверия и великие открытия. Я много читала о нём, но на деле ни капельки не разбиралась ни в обычаях, ни в законах, ни в исторических событиях, поэтому черновики будущего романа выглядели нелепо и лысенько. Всё равно что пытаться вслепую, без инструмента расписать свод Сикстинской капеллы.

Выбрав прототипом главного героя реальную личность – графа де Лисса, я надеялась избавиться от лишних хлопот с датами и именами, но план провалился, и к стыду перед писателями добавился ещё и страх перед историками. От навязчивой идеи написать сказку разило самооправданием, поэтому я упрямо шуршала страницами справочника и готова была рыдать.

Хмурый вид Делира морально готовил к тому, что он пошлёт к чёрту любого, кто посмеет его потревожить. В общем, мне потребовалась вся сила воли, чтоб это сделать:

– Мистер Делир?

Не отрываясь от блокнота, он предостерегающе воздел указательный палец. Пауза тянулась целую вечность, и постепенно ожидание смертной казни сменилось любопытством. Пока мистер Делир не буравил меня проницательным взглядом и не гнался следом с топором, я могла рассматривать его безо всякого стыда. Поза напряжённая. Рукава рубашки закатаны до локтей. Перьевая ручка в левой руке – чёрная, тяжёлая, блестящая, с золотым наконечником – уверенно и быстро скользит по бумаге, оставляя красные линии, похожие на кардиограмму. Должна признать, весьма эксцентричная привычка – писать красными чернилами.

Только сейчас я обратила внимание, что Делир пользуется паркером, причём не абы каким, а Duofold Prestige – я помогала Марго с презентацией про эту модель для зачёта по дизайну. Теперь ясно, у кого она эту ручку увидела.

«Нержавеющая сталь. Гравировка. Перо из золота, восемнадцать карат».

А обложки романов Делира тоже из золота?

Несмотря на то, что я училась у него литературе, я не видела ни одной книги Делира, не говоря уже о том, чтобы их читать: в учебную программу его труды не входили. Отчасти я даже испытывала пренебрежение к романам Делира. Фанатичные однокурсницы болтали о них постоянно, доводя всех до белого каления. Но теперь мне стало любопытно, о чём он пишет. Я изо всех сил сдерживала интерес, потому что понимала – если открою книгу Делира, то не успокоюсь, пока не дочитаю её до конца. И даже если дочитаю, потом займусь не рукописью, а писательским самобичеванием – мне до уровня Делира лететь и лететь, – так что «внеклассное чтение» пришлось отложить.

Закончив писать, мистер Делир закрыл ручку колпачком и раздражённо поглядел на меня:

– Мисс Саликс, я занят.

Его облику явно не хватало мягкости и обаяния, но я вовремя вспомнила о своих глупых вопросах тем ранним утром на берегу, и весь запал как ветром сдуло. Какое к чёрту обаяние, Алекс?!

– Извините.

С топором он, конечно, не гнался, но холодный, суровый взгляд ранил больнее любого оружия. Я себя переоценила. Шагнув назад, понимающе кивнула – даже сказать ничего не смогла. Набрав в грудь, наверное, тонну воздуха, Делир вздохнул. В голосе чувствовалось громадное терпение:

– Что там у вас? – он поджал губы.

Не могу поверить. Согласился…

– Я пыталась сама разобраться, но тут такое оглавление…

– Ближе к делу, мисс Саликс.

– Я запуталась!

Я так нервничала, что тряслись руки. Страницы справочника словно склеились намертво.

Да открывайся ты!

– Подойдите.

Я подошла.

– Дайте сюда, – Делир ловко выхватил книгу из моей руки и раскрыл её. – В чём дело?

– Там оглавление такое странное. Почему-то не в порядке хронологии, а по алфавиту. Я ничего не могу найти.

– Возьмите стул и сядьте, – сдержанно сказал он.

Я послушно разыскала один из сотни стульев. В полуметре от мистера Делира, сев у самого края письменного стола, я искоса поглядывала на уверенные движения писателя. Спустя секунду Делир прекратил листать, отвлёкся от книги и терпеливо посмотрел на меня, оценивая расстояние.

– Я не кусаюсь.

Я подвинула стул ещё – теперь можно было без труда дотронуться до плеча мистера Делира, отчего стало как-то не по себе. Он быстро отыскал нужную страницу ближе к концу и опустил палец на столбик номеров. Речь звучала чётко, без спешки, но в темпе:

– Понимаю, вёрстка не верх гениальности, зато справочник подробный. Смотрите, здесь список указателей, но уже с датами…

От него повеяло чем-то едва уловимым, пряным, дразнящим. В знакомой гамме запахов не было названия этим пьянящим нотам. Я гадала, что же это за странный аромат, и не заметила, как застыла, дыша глубоко и медленно. Делир чуть развернул голову в мою сторону, чтоб его было лучше слышно.

Когда он рядом, меня совершенно парализует.

Задержав дыхание, я впилась ногтями в ладони, чтоб успокоиться. Передо мной застыл грубый профиль Делира, отчасти скрытый за тёмными волосами и бородой. Длинные ресницы отбрасывали тень на скулы. Губы целовали слова. Алекс, это уже ни в какие ворота… Как споткнувшийся прохожий хватается за воздух, я искала любую опору вместо Делира, и в конце концов вонзила взгляд в справочник. На весь разворот раскинулось гигантское фамильное древо.

Наконец сквозь глухоту пробился связный, разборчивый голос:

– Здесь можно проследить, кто кому кем приходится. Что касается дат, до середины пятнадцатого века они стоят не везде. И не всегда точны. Сами понимаете: какие-то документы были утрачены, подделаны, какие-то вовсе не дошли до наших дней. Пожары, потопы, войны. Время. С другой стороны, временные рамки в художественной литературе не всегда жёсткие.

Фраза вывела меня из оцепенения.

– В смысле? То есть в исторических романах тоже бывают неточности?

– Чаще, чем вы думаете. Если хорошо разбираться в вопросе, где угодно можно найти нестыковки, – пояснил Делир. – Это не умаляет значимости «Собора Парижской Богоматери» Гюго или «Синухе, египтянин» Валтари. Смысл заключается, прежде всего, в самой истории, а не в том, произошла она на год раньше или позже. Разумеется, если это не противоречит правилам, созданным самим автором.

Я ещё раз взглянула на древо. Масштаб работы пугал. Но мистер Делир был прав. Какая разница, в каком году и в каком графстве родились мои герои, если с ними происходит что-то невероятное? Я ведь пишу не исторический трактат.

Делир вернулся к справочнику. Он что-то говорил, а я следила за движением смуглых широких кистей с грубо очерченными контурами костяшек и квадратными подушечками пальцев. Аккуратный чистый ноготь указывал на очертания букв и линий. Смысл летел мимо.

Склонившись над книгой, мы случайно соприкоснулись плечами. Если бы мир был электрическим, в нём выбило бы пробки, но пока что их выбило только у меня в голове. В животе творилась феерия, будто я проглотила катушку Теслы, но Делир, заметив, что мы слишком близко, отклонился в сторону. Ему было некомфортно.

Он просто мой преподаватель. Я его не интересую.

Глубокое дыхание начало меня выдавать – если дышать так часто, Делир всё поймёт, а если не дышать, то задохнусь. Я понимала, что выгляжу глупо, но кивала как заведённая. Делала вид, что всё в порядке. Это не помогло. Делир вдруг замолк, прислушиваясь.

Точно задохнусь.

Скомкано поблагодарив его за потраченное время, я пулей вылетела в коридор.

Не знаю, поверил ли мистер Делир, что я хоть что-то поняла.

За углом возле уборной мне окончательно снесло крышу – по-идиотски улыбаясь, я закрылась в кабинке и села на крышку унитаза. Я и сама не понимала, почему Делир имеет надо мной такую власть. Да, внимательный преподаватель, которого я очень уважаю, несмотря на всё своё нытьё. Да, опытный писатель, у которого есть, чему поучиться. Личность с сильным характером. Но при чём тут я?

Мистер Делир жёстко пресекал любые попытки влезть в его личную жизнь. Недвусмысленно давал понять, что знаки внимания его не интересуют. Держал дистанцию. Даже учебные вопросы в Академии обсуждал исключительно публично, чтоб не было пересудов о беседах тет-а-тет. Он был нисколько не либерален и никогда не воспринимал студентов как равных себе. А я ещё и подтвердила, что это верное решение, своей вчерашней дуростью.

Всё очевидно. Там, в читальном зале, я не могла пошевелиться, как кролик перед удавом, а мистер Делир не чувствовал ничего, равнодушно пересказывая сухие факты.

Но он пересказывал их мне.

Пусть Делир не в восторге, что приходится мне помогать. Главное, что он пытается помочь.

Остудив разум, я вернулась за свой стол. Снова соваться к мистеру Делиру с вопросами после побега было плохой идеей. Рядом с ним я не могла даже думать связно.

Вдруг по спине прошлась сладкая дрожь, невыносимая как пытка. Протянув сверху руку, мистер Делир молча положил передо мной справочник, забытый на его столе. По плечу шоркнул рукав его рубашки. Меня словно сунули в кузнечный горн.

Это просто одежда. Обычная ткань. Это просто одежда. Просто одежда. Он даже не заметил, а я всё ещё думаю о дурацком куске ткани. Что со мной?

На его правой руке были массивные стальные часы. Секундная стрелка бесшумно следовала по кругу, завораживая движением. С трудом подняв глаза, я встретила хмурое молчание Делира. Уперевшись ладонью в спинку стула, он спокойно стоял рядом и взирал на меня свысока, будто что-то хотел добавить.

Нужно поблагодарить. Или это прозвучит слишком подобострастно? Обычная благодарность. Что в этом такого? Почему я так зациклилась? Какая разница, что Делир думает о благодарностях? Черт, почему я всё ещё о нём думаю? На лекциях же всё было нормально!

Может быть, потому что он никогда не обращал внимания на тебя?

Когда я очнулась, мистер Делир сидел за своим столом, полностью поглощённый рукописью.

Меня разбудил оглушительный визг.

Землю, казалось, выдернули из-под ног, и я падала, не разбирая, где верх, где низ, но наконец непослушные, затёкшие ладони нащупали тёплую ткань. Подо мной была кровать. Я никуда не падала, а точнее – с трудом могла пошевелиться после резкого пробуждения, будто асфальтоукладочный каток впечатал меня в матрас.

В живот больно упирался углом блокнот со сморщенной гармошкой страницей. Ручка укатилась на пол. Вернувшись из библиотеки с чугунной от мыслей головой, я пыталась что-то сочинять лёжа, но жара, даже несмотря на открытое настежь окно, сморила меня в сон, и я отключилась как была, прямо в одежде.

Визг повторился снова.

Тело было ватным. Я медленно села на постели, пытаясь понять, откуда идёт звук: пронзительный и высокий. Если в дом пробрался маньяк-убийца, я была ужасным спасателем.

Но потом появилась Марго. Она раздражённо бухнулась на кровать рядом и объяснила, что это папа разрешил Розе выбрать фотокамеру. Радостный визг Розы долетал до нас аж из холла, сквозь винтовую лестницу башни, с лёгкостью преодолев все три этажа.

– Ей бы в опере петь, – заметила я, сползая с постели – всё равно уже не усну.

– Не напоминай. Был у нас и вокальный период, – вздрогнула Марго.

Снизу послышался глухой грохот, будто кто-то уронил стойку с шарами для боулинга. Марго предположила, что это Роза от счастья вписалась макушкой в потолок.

– Если она превратилась в дракона о семи головах, то да, – моё сравнение Марго повеселило и немного успокоило. – Значит, у Розы всё-таки будет камера? А она убедительна!

Марго не без зависти окрестила эту убедительность лизоблюдством.

Но у любой сделки есть свои условия и, как оказалось позже, соглашение Розы с родителями мало чем отличалось от рабочего контракта. Роза не должна была бросать профессию юриста, пока её снимки не опубликуют в престижном журнале или на профессиональной фотовыставке. Взамен она получала любую камеру, которую захочет. Будучи на месте Розы, я бы сто раз подумала, стоит ли того сделка. Но я не была на её месте, а Роза была нетерпелива.

Опять что-то громыхнуло. Я поняла, что звук доносится из комнаты Натана, потому что Марго уже не обращала на него внимания.

– Ты не боишься, что с Натаном что-то случится? – спросила я её.

Марго выдержала паузу, позволяя и мне прислушаться. Снизу нечто заскреблось.

– Слышишь? Шуршит – значит всё окей. А вот если у Натана тихо, значит что-то стряслось. Тогда я побегу его спасать.

Вечером миссис Равел увезла Натана на приём к зубному. Натан упирался до последнего, утверждая, что это наказание за его эксперименты, и требовал свободы науке и творчеству. Собственно, в категорию наказаний для него попадало всё, что не гремело, не горело и не взрывалось. Натан даже попросил прощения за то, что «ради эксперимента» вылил папин одеколон в унитаз, – о чём, к слову, мистер Равел сам не помнил, – но к дантисту поехать всё-таки пришлось.

Дом сразу же накрыла редкая, непривычная тишина, будто кто-то вытащил из машины двигатель. Дедушка Реган дремал в кресле перед выключенным телевизором, Роза быстро клацала по экрану планшета, прочёсывая интернет-магазины в поисках камеры, а Лили наслаждалась долгожданным отдыхом от братца, играя в ветеринара с электронными животными в виртуальной клинике. Но без Натана она сразу заскучала, и уже спустя полчаса лениво водила пальцем по экрану мобильника, отсылая подружкам стикеры в виде улыбающихся какашек с глазами.

Пока Этан не вернулся домой, мы с Марго тайком рубились в гонки на его игровой приставке. «Берлога» Этана была типично мужской зоной – отделка грубым камнем, коллекция ножей, стеллаж со стопками автомобильных изданий, стереосистема. Логично, что он был не в восторге, когда кто-то туда заходил, но Марго был закон не писан.

Вначале я никак не могла совладать с управлением в игре, но на втором круге наконец сумела обогнать машину Марго, и со злости она дважды въехала мне в зад.

– Ты где весь день пропадала?

Голос её вдруг приобрёл ледяной оттенок, точно Марго обнаружила перед собой Иуду, Брута, Сарумана и Питера Петтигрю одновременно. Не надо было её обгонять…

– Исчезла и даже не сказала, куда пошла! – пожаловалась Марго.

– Извини. Ты утром была на пробежке – не буду же я гоняться за тобой по городу.

Гонка встала на паузу – в таком виде она нравилась мне даже больше.

– Вообще-то есть такое гениальное изобретение, как интернет. Алекс. Написала бы мне. В девять тебя уже не было дома. Ты никогда не вставала так «рано». В чём дело?

Я попробовала на вкус воздух – он был чуть солоноватый. Марго вдруг осенило:

– Погоди. Ты опять была в библиотеке?

Хотелось отвернуться, но она пригвоздила меня взглядом.

– Мистер Делир обещал принести книги. Вот я и хожу…

– Чего-о-о?

Лицо её озадаченно вытянулось. Чёрт. Я забыла рассказать.

С досады Марго аж выронила контроллер. Игра снялась с паузы, и обе наши машины укатились в кювет.

– Опять мистер Делир! Ты же говорила, как он всё портит своей надменностью!

– Да не… Это я просто слишком болезненно всё воспринимаю.

– Kütterödräk… ²⁵ Алекс, никаких умляутов на тебя не хватает…

От крепкого словца даже игра зависла. Я этично пропустила его мимо ушей. Не знала, что Марго умеет так выражаться…

– Ну что поделать, раз я вечно попадаю в нелепое положение? Он-то тут ни при чём! Уверена, мистер Делир вовсе не пытается меня унизить. Зачем ему надо мной издеваться? У него куча других, более интересных дел. Ты сама часто напоминаешь, какая я чувствительная – забыла?

Мистер Нет имел полное право на менторское отношение – он был преподавателем. К тому же внутри меня ещё теплилась призрачная надежда, что он станет моим наставником. Но вид Марго не выражал ничего кроме скепсиса. Я добавила:

– Кстати… если в бутылку не лезть, мистер Делир может быть довольно приятным.

Марго тихо присвистнула. Я положила контроллер на журнальный столик напротив телевизора и собралась идти. Надоело объясняться.

– Да-а, разумеется… Приятный. В те дни, когда он не занят раздачей автографов, мистер Делир ведёт неторопливые беседы о творчестве Чосера за чашечкой чая.

– Мне и чая не надо. Пусть хоть водку глушит из горла. За пару разговоров с ним я узнала больше, чем за весь год.

Поняв, что уговаривать меня бесполезно, Марго сбавила обороты.

– Алекс, будь осторожна. Он не лучшая кандидатура для почитания.

– Почему? – ляпнула я.

Марго посмотрела на меня как на пьяного пловца возле знака «Купание запрещено».

– Блин, ну ты и спросила. Мистер Нет наш препод вообще-то…

– …А то я не знаю…

– …Кроме того, ты разве забыла, какой он – себе на уме? Внутри его головы совсем другой мир, и я ни капельки не уверена, что он наполнен поющими пони. А ещё у него… репутация…

– Что «репутация»? – я передразнила Марго жутковатым голосом, но это был блеф.

Всё тело сковало – можно было им гвозди забивать.

– У него было много… много… – она попыталась подыскать подходящий эвфемизм. – …свиданий. Но Делир по-прежнему один. Всегда один. Не трать время на пустые фантазии, ладно?

– Вовсе и не думала об этом, – соврала я, моргнув. – Я вообще-то в курсе, что крутить романы с преподавателями аморально. Не заморачивайся.

Пока Марго меня не раскусила, я накинула ещё парочку аргументов:

– Он на меня и не взглянет. Помнишь, как тогда сказал? «Я на свидания со студентками (и студентами тоже) не хожу и не собираюсь». Ему это не интересно. Серьёзно. Видела бы ты его пренебрежение. И эти его усмешки… Но я справлюсь. Всё под контролем.

Я поймала себя на мысли, что для безразличного человека слишком много болтаю. Однако Марго больше заботила моя ранимость, чем возможный роман. Она почему-то вбила себе в голову, будто я всё ещё ужасно страдаю от критики Делира. Голос её тонул в сочувствии:

– И ты действительно снова пойдёшь туда, зная, что он будет издеваться?

– Да, пойду. Есть вещи поважнее, чем самолюбие.

Ответ её убедил. Марго улыбнулась.

– Вот это моя девочка.

Вдруг её мобильный запиликал оповещениями.

Что случилось?

Марго сняла блокировку и развернула на весь экран текстовый чат – переписку с друзьями:

__________

Fræddie: Не удивлюсь, если наше высочество @Queen Марго, как всегда, проводит время с Алекс.

__________

Это он обо мне?

От любопытства шея у меня вытянулась как у жирафа. Я осторожно заглянула Марго через плечо.

– Ой, да не шифруйся ты, шпиён, – сказала она, цокнув языком.

Марго быстро заклацала ногтями по экрану, набирая ответ, потом что-то где-то нажала, и спустя секунду телефон завибрировал уже у меня. На иконке мессенджера сменялись циферки: «1… 2… 4… 6…»

Шесть сообщений за раз? Я открыла переписку:

__________

Queen: Можно подумать, что ты ревнуешь, Рубус. *смайлик закатывает глаза*

Fræddie: Конечно, ревную, Ри. Раньше ты проводила всё время с нами.

LeDi: А @Xela – это кто?

Queen: Я пригласила Алекс в чат. ЛОЛ. Вы ещё не заметили?

SeVer: Марго, какого хрена?! –[сообщение изменено]-

Ver-unique: Ай-яй-яй, тут же дети…

CD-REM: Агу!

__________

Я усмехнулась. Казалось, мы знакомы с ребятами лет сто. Марго посмотрела на меня с пониманием, а я и забыла, что мы в одной комнате.

– Давай напиши что-нибудь, ниндзя, – подбодрила она меня.

__________

Xela: Всем привет! Простите за вторжение. Если вам неприятно, я уйду :)

LeDi: Всё норм, Алекс. Мы тебе рады. Давно пора тебя пригласить.

Queen: Настал момент, которого все так ждали! ²⁶ Особенно я.

Fræddie: Здравствуй, Алекс! Добро пожаловать в нашу гавань.

Xela: Спасибо, Фрэдди. Это очень мило :)

Queen: А где Шейла пропадает?

Ver-unique: Они с Марком где-то тусят. Наверное, воркуют вдвоём, позабыв о времени.

Queen: Счастливому часы не бьют. ²⁷

Ver-unique: Да! Витают в облаках, слившись в страстном поцелуе…

SeVer: Фу, давай без этих слюней. *смайлик-черепушка*

__________

Сверху появилась надпись «Markus пишет…», и все в ожидании замолкли.

__________

Markus: Очень смешно. Единственные облака в радиусе километра – те, которыми кашляет мой джип. Похоже, тачка накрылась медным тазом.

Ver-unique: Ой. Плак-плак. *смайлик со слёзкой*

__________

Шейла прислала в чат гифку ²⁸ с ползущим по земле ленивцем.

__________

Shake: Если мы с Марком СЕЙЧАС ЖЕ не сдвинемся с места, я и правда утоплю его в слюнях. От голода. Я так хочу есть…

Queen: Поужинаем где-нибудь?

Shake: Пока мы доедем, вы сами с голоду помрёте. И вообще мы собирались сегодня поиграть в «Правду или действие». Встретимся у домика?

Queen: Когда это вы успели «собраться»? Я не в курсе.

LeDi: Наверно, Шейла сама с собой планировала. Я тоже не в курсе. У меня ещё смена не кончилась. Часа через два буду свободна.

__________

– Тебя не раздражает наша болтовня? Не пишешь ничего.

Отлипнув от смартфона, Марго выключила приставку и телевизор, а потом аккуратно расставила всё по местам – и не заметишь, будто кто-то здесь был.

– Всё хорошо, я просто за вами не успеваю. Вы так быстро печатаете… А ещё не могу никак запомнить, кто есть кто.

– Это нормально, привыкнешь. А что насчёт домика на дереве?

– А что насчёт домика на дереве?

– А, точно. Ты ж не в курсе…

В полной тишине грянула песня о том, что нужно ловить момент и наслаждаться свободой – она стояла у Марго на звонке. Я эту песню ненавидела. Припев заедал в голове намертво: «Свободная любовь… свободная любовь…»

К счастью, Марго взяла трубку:

– Слушаю тебя, мой пупсик.

Голос у пупсика был женский. Марго жестом поманила меня за собой, прочь из комнаты Этана, и включила громкую связь. Шейлу стало слышно на весь коридор – услышав её голос, дедушка Реган добродушно улыбнулся и зашаркал прочь.

– Эй, давай поднимай свою жопку и собирайся, а то ты прям как прикованная к Алекс! – потребовала Шейла. В трубке послышалось шуршание, будто открыли пакетик чипсов.

Марго беззвучно отмахнулась, убеждая не воспринимать слова Шейлы всерьёз.

– Приятного аппетита.

– Фпафибо… – из динамика донёсся аппетитный хруст. – Ну так что?

– Вообще мы с Алекс никуда не собирались. Уже поздно. Но если будет очень надо, я приду.

– Но мне надо, чтоб ты ответила сейчас, – судя по нажиму в голосе, Шейла была разочарована – похоже, она ожидала, что Марго, лёгкая на подъём, тут же кинется на встречу.

– Какая ты нетерпеливая! – Марго улыбнулась и посмотрела на меня с теплотой.

– Да, потому что очень важно, фтобы вы с Алекс прифли…

О, всё-таки с Алекс. Неужели мне удалось вписаться?

Шейла, наверное, подумала, что без меня Марго вообще никуда не пойдёт, и сменила тактику. Я тронула Марго за плечо, уговаривая согласиться – было бы глупо отказываться из-за меня. К тому же мне самой хотелось побывать внутри загадочного домика на дереве.

– Хорошо. Будем вовремя.

– Супер!