Милана Тангиева
Заснувшая вода
Будто почувствовав чье-то присутствие, юноша вдруг резко посмотрел точно в то место, где стояла Пачи. Она тут же оторвала руки, ветки задрожали, громко шумя растревоженной листвой. Пачи спрятала голову, прижавшись всем телом к дереву, словно хотела прирасти к нему.
– Только бы он меня не заметил! Только бы не заметил! – шептала она, зажмурив глаза. Юноша медленно повернулся к роднику, поглядывая через плечо в укрытие Пачи.
– От кого это ты тут прячешься? – неожиданно налетела на нее Лема.
В один миг Пачи оторвалась от дерева и потянулась к подруге. Девушка прижала одну руку к губам Лемы, а указательный палец другой приложила к своим губам. Испуганно взглянув на подругу, она часто-часто замотала головой из стороны в сторону, затем вдруг замерла и, пристально глядя на Лему, вопросительно подняла брови. Изумленная Лема осторожно кивнула головой. Пачи медленно отняла руки.
– Ни от кого я не прячусь! – прошипела она.
Удивленная более чем странным поведением подруги, Лема настороженно смотрела на Пачи, потом медленно перевела взгляд в сторону и сразу поняла, в чем тут дело.
– Ах вот оно что! – иронично сказала она. – Вот от чего твой разум помутился! Стоило лишь на мгновенье оставить тебя одну!
– Говори тише! – попросила Пачи, украдкой поглядывая на незнакомца.
– Дай-ка я получше рассмотрю того, кто так смутил тебя, – подначивая, добавила Лема и шагнула вперед, отстраняя Пачи.
Высокий, широкоплечий, подтянутый черноволосый парень стоял на открытой поляне у невысокого оврага, в низине которого бил родник, впадавший в быструю горную речку. С противоположной стороны поляна была окружена многочисленными густорастущими деревьями, сквозь которые пролегала узкая тропинка, ведущая от широкой, выложенной речным камнем дороги к роднику. Парень присел на корточки, намочил руки родниковой водой и провел ими от лба к затылку, пригладив волосы. Затем поднялся, поставил руки на пояс и повернул голову в сторону, где прятались девушки, демонстрируя красивый профиль. Он лишь повел бровью, напряженно наморщив лоб.
Девушки невольно прижались друг к другу, боясь шелохнуться и обнаружить себя.
– Откуда здесь взялся этот красавец? – шепотом спросила Лема, не сводя глаз с незнакомца. – Думаешь, он нас заметил?
– Да что ты! Бурный поток реки навряд ли шумит сильнее тебя! – ответила Пачи. Лема недовольно взглянула на подругу.
– Можно подумать, ты пищишь, как комар! Твой говор, наверно, слышно на противоположном берегу той самой реки, – буркнула она.
– Да тише ты! – Пачи спряталась за дерево, потянув за собой Лему. И вот уже снова обе разглядывали юного красавца, не скрывая восхищения, но при этом все же немного смущаясь.
– Знаешь легенду о заснувшей воде? – первая заговорила Лема, продолжая любоваться незнакомцем.
– Ты о чем? – посмотрев на нее удивленно, спросила Пачи.
– Говорят, если в день, который бывает лишь раз в году, войти в бегущую реку и вода вокруг тебя вдруг остановится, будто уснула, в тот самый миг ты можешь попросить о чем угодно – все исполнится! Только нужно успеть пожелать очень быстро, пока спящая вода не проснулась!
С интересом слушая подругу, забыв ненадолго о юноше, что лишь мгновенье назад владел всем ее вниманием, Пачи подняла свои черные брови.
– Это невозможно! – ответила она. – И к чему ты об этом сейчас?
Лема изумленно взглянула на Пачи.
– Если бы я оказалась в заснувшей воде, я бы пожелала себе такого мужа, как этот красавец! – Лема игриво закатила глаза, при этом томно вздыхая.
– Сумасшедшая! – сдерживая смех, заключила Пачи. – А как же Заа́м? – спохватилась Пачи вдруг.
– При чем тут Заам? – удивилась Лема.
– Мне показалось, он как-то иначе стал относиться к тебе, – предположила Пачи.
– Да твой брат попросту меня не замечает! – заключила Лема. – Что, согласись, странно. Ведь мы дружны с детства, – добавила она.
– Вот это и настораживает, – заметила Пачи. – Я думаю, он к тебе неравнодушен.
– Перестань, Пачи, – Лема недовольно зашипела на подругу, – он еще такой юный!
– Насколько я знаю, вы ровесники, – удивилась Пачи.
– Я говорю не о возрасте! – ухмыльнувшись, сказала Лема. – Взгляни на него, – она кивнула в сторону молодого человека, который так и стоял, не оборачиваясь, у края оврага, широко расставив ноги, держа руки на поясе, озираясь вокруг, как хищник на охоте. – Весь его облик выдает в нем уверенного в себе мужчину. Посмотри на эту прямую широкую спину, крепкие руки, а как твердо он стоит на земле! – Лема посмотрела на Пачи: та, как завороженная, глядела на незнакомца, обдумывая каждую фразу, сказанную Лемой. – Вот мне бы такого! – с придыханием добавила Лема и снова закатила глаза.
– Ну хватит уже так откровенно рассматривать его! – прошептала Пачи, стыдливо отводя глаза.
– Ты права, к чему тратить время на пустые мечты? Зачем верить какой-то легенде и надеяться на чудо? – сказала Лема и сделала решительный шаг вперед.
– Стой! Куда ты, что ты делаешь?! – разгадав намерения Лемы, пыталась остановить подругу Пачи, хватая ее за руки. Но тщетно: Лема уверенно устремилась к своей цели, отстраняя Пачи.
Услышав шум, юноша резко обернулся и оторопел. Он явно не рассчитывал застать здесь кого-то. Увидев девушку с кувшином в руках, он смущенно опустил голову и отступил, уступая дорогу, в рывке поднял папаху с земли и водрузил ее на голову. Лема прошла мимо, едва не задев его плечом. Одарив юношу томным взглядом, она присела у родника и поднесла кувшин к воде. Юноша изумленно вскинул брови, отвел растерянный взгляд и, подойдя к своему коню, погладил его по шелковистой гриве. И тут вдруг Лема подняла глаза и, пристально глядя на юношу, запела как бы невзначай:
– И быстрая река, мама, унесла мое золотое колечко! – донеслось до Пачи.
«Вот бесстыжая!» – подумала Пачи. Сгорая от стыда, она развернулась и пошла в сторону каменной дороги, подхватив свой кувшин, не дожидаясь развязки.
Изумленный юноша вмиг вскочив на коня, развернул его к тропе идущей от родника и помчался прочь.
Пробираясь меж деревьев, Пачи с силой отбрасывала назойливые ветви, попадавшие ей под руку. Она негодовала и злилась на себя и на Лему за столь непристойное для девушек поведение. Пачи знала, как подруга умеет переводить в шутку даже серьезные вещи, но сейчас ей было так неловко, будто это не Лема, а она сама прошла к роднику, так откровенно навязав свое присутствие незнакомому юноше. «И как теперь вернуться за ней? – думала Пачи. – Вот пусть выкручивается сама, взбалмошная девчонка!»
Эмоции захлестнули Пачи целиком. Она и не заметила, как ступила на широкую каменную дорогу. И вдруг, как вспышка света, перед глазами, блестя подковами, вскинулись конские копыта, чуть не задев лицо Пачи. Жеребец громко заржал, встав на дыбы, едва не скинув седока, который пытался предотвратить неминуемое столкновение с возникшей ниоткуда девушкой. Не успев прийти в себя, Пачи замерла от ужаса и выронила кувшин из рук. Он с грохотом покатился по земле. Всадник усмирил коня и выпрыгнул из седла, одной рукой придерживая папаху. Девушка стояла неподвижно, растерянно глядя на взволнованного юношу, в котором она узнала незнакомца у родника. Вблизи он оказался еще красивее и выше. Парень было ринулся к Пачи, но тут же осекся, привычным движением расправил черкеску на поясе и, сделав несколько шагов назад, поднял с земли упавший кувшин.
– Не вини меня, – приятным голосом заговорил юноша, протягивая Пачи кувшин.
Пачи стояла безмолвно, опустив глаза, часто дыша, вздымая высокую грудь. Казалось, широкий пояс ее платья, словно железными тисками, обхватил тонкую талию, не пуская воздух. Дрожащей от волнения рукой она схватилась за длинную ручку кувшина и с силой сжала ее, потянув на себя, невольно взглянув на юношу. Он неохотно отпустил кувшин, не сводя глаз с прекрасной девушки, что так неожиданно явилась его взору. Она будто заворожила его одним лишь взглядом своих огромных черных глаз. Ее смуглая бархатистая кожа сияла на солнце, на щеках вспыхнул яркий румянец. Чуть приоткрытые алые губы жадно вбирали воздух. Крылья маленького прямого носа сгибались уголком при каждом новом вздохе. Пряди темных волос, выбиваясь из-под платка, падали на лицо, но она и не думала их заправлять. Пачи стояла как замершая в реке вода, не двигаясь. Юноша был не в силах оторваться от красавицы, как вдруг она встрепенулась, тонкими длинными руками водрузила кувшин на плечо и устремилась вперед, осторожно обходя растерянного молодого человека. Он отступил, тщетно пытаясь поймать взгляд незнакомки. Жеребец застучал копытом оземь, громко заржав. Девушка размеренно зашагала вверх по дороге. Юноша окинул вслед восхищенным взглядом ее тонкий стан и покатые бедра. Девушка двигалась, как будто плыла по водной глади. Насилу отведя взор, юноша, словно в забытьи, запрыгнул на коня, покружил на месте недолго, поглядывая на уходящую красавицу, и поскакал в противоположном направлении.
Лишь только стих топот копыт, Пачи осторожно обернулась, сняла кувшин с плеча и бросилась к невысокому оврагу, за которым часто пряталась в детстве, убегая от Лемы. Кинув кувшин в невысокий кустарник, Пачи упала на землю, обхватила руками колени и спрятала в них голову, как маленький ребенок.
– О мой Бог! О мой Бог! – шепотом причитала она, будто совершила страшное злодеяние. И когда она почувствовала на своем плече прикосновение чьей-то руки, вскрикнула так громко, что Лема невольно зажала руками уши и глазами, полными ужаса, посмотрела на подругу.
– Ты что кричишь, будто лесную женщину увидела?! – негодовала Лема.
– Как хорошо, что это ты, – увидев подругу, с облегчением выдохнула Пачи.
– Да, это я. А ты хотела увидеть кого-то другого? – поинтересовалась Лема. – Так и знала, что найду тебя здесь!
– Ох, Лема, долгих лет тебе жизни, посмотри, нет ли там его? – взмолилась Пачи.
– Кого? – с изумлением глядя на обезумевшую Пачи, – спросила Лема.
– Кого-кого? Парня, что был у родника! – выпалила Пачи.
– Что с тобой, Пачи? – удивленно подняв брови, недоумевала Лема. – Откуда ему здесь взяться? – она осторожно выглянула из оврага, окинув быстрым взглядом окружающую местность. – Он давно уж умчался прочь, лишь увидел меня!
– Я едва не столкнулась с ним на дороге минуту назад! – глядя на Лему округлившимися глазами, заверила Пачи.
– Ты не шутишь? – уточнила Лема, нервно заправляя волосы под платок.
– Какие тут шутки! – подтвердила Пачи.
– И что? – оживилась Лема.
– Что-что? Откуда я знаю? Я и пошевелиться не могла! – ответила Пачи, – а он рассматривал меня без стеснения!
– И ты его – там, у родника! – подметила Лема, присаживаясь рядом с Пачи.
– Я увидела его случайно! – оправдывалась Пачи. – И ты, между прочим, была вместе со мной.
– Ну надо же, на меня и разу не взглянул, а от тебя глаз оторвать не мог! – с досадой заключила Лема, расправляя подол своего платья.
– Да нет же, все не так было! – ответила Пачи.
– Вот так всегда, тебе достается все самое лучшее! – обиженным тоном сказала Лема.
– Никто мне не достался! И когда такое было?! Что ты выдумываешь? – возмутилась Пачи.
– Вспомнишь еще мои слова! – покачала головой Лема, поднимаясь с земли, увлекая за собой подругу.
– Посмотри еще раз! – упрашивала Пачи. – Да повнимательнее, может, он притаился где-нибудь рядом!
– Да что с тобой? – Лема изумленно взглянула на Пачи. – Ты словно рассудка лишилась!
Но Пачи ничего не желала слушать и лишь подталкивала Лему к дороге.
– Хорошо-хорошо, я посмотрю! Вот ведь неугомонная! – ворчала Лема, осматриваясь вокруг.
Пачи стояла, зажмурив глаза, прижав ладони к щекам и что-то нашептывая.
– Да нет там никого! – буркнула Лема, дернув Пачи за руку. – Пошли уже!
Пачи выдохнула с облегчением.
– Давай поспешим, пока еще дорога свободна! – отозвалась она, наконец придя в себя.
Тем временем на широкой каменной дороге стали появляться и другие прохожие, следующие по своим неотложным делам. Все пространство вокруг заполнил шум людских голосов.
– Давай уйдем отсюда поскорей! – настаивала Пачи.
– Но твой кувшин пуст! – заметила Лема.
– Ну и пусть! Ни за что не вернусь к роднику! – заверила Пачи.
– Я солью тебе из своего. – сказала Лема, потянувшись к длиной блестящей ручке наполненного водой кувшина.
– Нет, не нужно, – отказалась Пачи, отряхивая платье, – дай только сделать глоток. В горле пересохло.
Утолив жажду, Пачи утерла о платье мокрые руки и водрузила на плечо полный кувшин, увлекая за собой Лему.
– Будем нести по очереди, – предложила она. Лема кивнула в ответ.
Очень быстро девушки сошли с каменной дороги, оставшись незамеченными, направились в родное селение знакомыми горными тропами и не узнали, как некоторое время спустя парень вернулся на место встречи с юной красавицей и отчаянно искал ее, расспрашивая случайных прохожих о красивой девушке, что пленила его сердце раз и навсегда!..
Погрузившись в домашние хлопоты, Пачи время от времени вспоминала неожиданную встречу с красивым юношей и по прошествии двух дней сама не заметила, как мысли о нем завладели всем ее рассудком. Его облик, проникновенный взор серо-голубых глаз, бархатный голос и благородная учтивость покорили ее безоговорочно! И даже волнения, связанные с предстоящей свадьбой ее единственной двоюродной сестры, потеряли прежнюю значимость. Она корила себя за это, гнала прочь из памяти желанный образ, надеясь, что предсвадебная суматоха поможет отвлечься и забыться, ведь ждать другой встречи с ним бессмысленно, а проявлять инициативу – это удел мужчин.
«Лучше забыть все, будто ничего и не было!» – решила Пачи, спеша в соседнее селение, в дом к родному брату своей матери, дочь которого через несколько дней выдавали замуж. Широко шагая по проторенной тропе, минуя широкое кукурузное поле, Пачи отрешенно смотрела куда-то вдаль.
– О чем задумалась? – вдруг спросила Лема, заглядывая подруге в глаза.
– Хорошо, что тебя отпустили со мной! – с улыбкой ответила та, взглянув на Лему. – Они все-таки тебе не родня, – имея в виду семью своего дяди, говорила Пачи.
– Когда просит твоя мама меня всегда отпускают, – заметила девушка, прищурившись глядя на яркое солнце, – ради доброго дела грех не отпустить.
– Это ведь одна из наших традиций – собираться и помогать друг другу там, где одному не справиться! – в подтверждение слов подруги сказала Пачи.
– Тем более свадьба – важное событие! Съедется вся родня! – воодушевленно добавила Лема.
Пачи кивнула головой, соглашаясь, и снова погрузилась в свои мысли.
– Я и оделась подобающе случаю, – проведя рукой сверху вниз вдоль тела, отметила Лема свой неброский, удобный для работы наряд: холщовую рубаху землисто-серого цвета с длинными рукавами, широкую юбку в пол, тонкий поясок на талии и светлый платок, завязанный под косой. – Мы же будем помогать в подготовке дома к свадьбе! – не унималась она, отвлекая Пачи.
– Тебе к лицу эта скромная одежда, – беглым взглядом окинув Лему, заключила Пачи и снова замолчала.
– Ты только что меня увидела?! – удивилась Лема. – Сама-то вон как нарядилась! – кивнула она на длинное, сшитое по фигуре темно-коричневое платье, подвязанное широким поясом, что так хорошо сидело на Пачи.
Девушка ничего не ответила на замечание Лемы, только заправила волосы под платок темно-вишневого цвета и вновь погрузилась в свои размышления.
– Ты какая-то невеселая сегодня, – на ходу, вкрадчиво заглядывая в глаза подруги, спросила Лема немного погодя.
Пачи лишь пожала плечами, безучастно посмотрев на Лему.
– Печалишься о сестре или грустишь о том парне? – вдруг предположила Лема.
– С чего это?! – встрепенулась Пачи, – и думать забыла! – бросив на Лему недовольный взгляд, добавила она.
– Значит, точно так и есть! – негодовала Лема, изумившись своей догадке.
– И не стыдно тебе говорить такое?! – возмущалась Пачи, не желая выдавать себя, прикрывая ладонями вспыхнувший на щеках румянец.
– Посмотрите-ка на нее! – Лема резко остановилась, сложив руки под грудью. – Меня же еще и стыдит?!
Пачи нехотя сбавила ход, развела руки и с силой хлопнула себя по бедрам, тяжело выдохнув. Потом развернулась к Леме, схватила ее за руку, насилу оторвав от груди, и потащила за собой.
– Пойдем уже, а то опоздаем! Не будет с нас никого толку! – как ни в чем не бывало продолжала Пачи.
Изумленная Лема, качая головой, послушно засеменила за подругой.
– Давай побыстрее! – поторапливала Пачи, подхватив подругу за локоть.
– Ай, больно! Не тяни так сильно! – тут же взмолилась Лема.
– Что с тобой?! – одернув руку, удивленно спросила Пачи, обернувшись. Девушки, не сговариваясь, остановились, глядя друг на друга.
– На днях помогала женщинам валять шерсть для войлочного ковра-истинга7 и ободрала кожу на локтях! – ответила Лема, скорчив жалостливую гримасу.
– Это тяжелый труд! – понимающе, подтвердила Пачи. – Я не раз смотрела, как, уложив лоскуты шерсти на плотную ткань и свернув ее в рулон, женщины катают его, обнажив руки по локоть, порой, раздирая кожу до крови!
– Вот-вот! – Лема кивала головой, соглашаясь. – О чем я только думала? – закатив глаза, вздыхала она.
– Но девушек особо не занимают такой работой! – удивилась Пачи.
– Я решила попробовать, – ответила ей Лема. – Когда-нибудь и моя очередь придет – надеюсь, не скоро!
Пачи потянулась к Леме и обняла подругу за плечи, нежно поглаживая по голове.
– Позвала бы меня на помощь!
– Ты была далеко, – улыбнулась Лема, – мы навещали родню по материнской линии в другом селе.
– Вот почему я не видела тебя несколько дней, – подметила Пачи, разводя руками.
– Я не успела предупредить, – оправдывалась Лема, – да и ты нечасто показывалась на улице последнее время.
Пачи отвела взор, дабы не выдавать своих чувств к прекрасному юноше, что мешали ей вести привычный образ жизни с момента их нечаянной встречи. И девушка встряхнула головой, лишь на мгновенье погрузившись в свои мысли.
– Ты обработала рану? – участливо спросила она.
– Да, мама присыпала ее золой, – ответила Лема, – если не трогать, я почти не чувствую боли.
– Это хорошо, – обрадовалась подруга. – А что за рисунок будет на ковре? – отвлекая Лему, поинтересовалась Пачи.
– Возможно, он будет повторять петроглиф8, высеченный на одной из их родовых башен9, – ответила девушка, пожимая плечами. – Не знаю, женщины обсуждали разное, но, вероятнее всего, набьют пожелание прибавления потомства! Ковер готовят в подарок молодой семье.
– Наверное, – согласилась Пачи.
– Не рисунок же, предупреждающий об опасности? – рассмеялась Лема своему предположению.
– Тебе бы все веселиться? – улыбнулась Пачи в ответ, прикрываясь рукой от слепящего солнечного света.
– А чего грустить в такой красивый летний день? – сказала Лема, подставляя свое лицо солнцу.
Кругом раскинулись зеленые горные склоны, покрытые сочной травой и деревьями с густыми кронами. Меж склонов бежала бурная река, с шумом неся свои воды к равнинам. На ясном небе воцарилось солнце, снисходительно поглядывая на одинокие белые облака, неподвижно зависшие в ожидании ветра.
– Побереги свою белую кожу! – преграждая собой поток солнечных лучей, произнесла Пачи.
– Уйди, ради Бога, – шутя попросила Лема, отстраняя подругу, – не мешай мне радоваться жизни!
– Можешь радоваться, продолжая путь! – предложила Пачи, указывая рукой нужное направление.
– Жаль, что нельзя, забыв обо всем, просто гулять, наслаждаясь красотой вокруг! – проговорив с придыханием эти слова, Лема закружилась, широко разведя руки.
– Говори-говори, будто нас и не ждут в доме у брата моей матери! – напомнила Пачи.
– Да знаю я, – поджав губы ответила девушка, – пойдем уже! – и она зашагала вперед, подхватив подругу за руку…
Войдя во двор своего родного дяди, Пачи выдохнула с облечением, увидев знакомые лица многочисленных родственников. В обычной жизни их не часто увидишь всех вместе, другое дело – такие вот значимые события, которые объединяют всю родню в одном месте. Можно пообщаться, увидеть тех, кого давно не видала. Пачи любила и почитала своих родных и всегда радовалась возможности побыть в их кругу – этой особенностью своего народа она гордилась больше всего.
Пачи с Лемой тут же окружили другие девушки, защебетали о своем, радостно приветствуя вновь прибывших. Улыбки не сходили с лиц. Перебивая друг друга, девушки быстро увлекли двух подруг в глубь двора к небольшому глиняному дому, облицованному неотесанным камнем, с маленькими, утопленными в стены окнами. Позади дома, шумя буйною листвой, возвышались деревья хозяйского сада, что открывался в широкое поле, за которым начинался густой лес. Разглядев среди присутствующих, занятых своей работой, родного брата матери, Солтама́ка, и его жену, Ма́рет, Пачи поспешила к ним навстречу, потянув за собой Лему. Крепкий мужчина и статная женщина средних лет в неброской одежде, на мгновенье отвлекшись от утомительных хлопот, радостно закивали, увидев племянницу и ее подругу. Широко улыбаясь, Пачи, как подобает, приобняла их по очереди: сначала дядю, затем его жену. Лема учтиво поздоровалась, обменявшись привычными заученными фразами о благополучии родных и близких. Спросив у хозяев, чем они могут быть полезны, и получив нужные указания, подруги поспешили к дому, где их дожидались остальные девушки. Громко переговариваясь, все вошли в дом. Здесь, бесшумно перемещаясь из комнаты в комнату, безраздельно хозяйничали женщины, занимаясь внутренним убранством дома.
В отсутствии невесты, которая вместе со старшими родственницами отлучилась недалеко для примерки свадебного наряда, Пачи с Лемой и другими девушками не спеша принялись разбирать приданое. Шутя и подначивая друг друга, девушки безмятежно смеялись каждому острому слову, брошенному невзначай. То вдруг начинали распевать песни, то замолкали, увлеченно занимаясь каждая своим делом. Пачи сосредоточенно раскладывала вещи невесты в большие сундуки, когда кто-то со двора попросил сходить к роднику за водой. Она тут же растерянно посмотрела на Лему, памятуя о недавней встрече с теперь уже желанным юношей. Ей очень хотелось увидеть его еще раз, но она приняла решение больше не думать о нем. Так зачем мучить себя напрасными надеждами? «А вдруг он и впрямь будет там?» – терзалась сомнениями Пачи.
– Идешь с нами? – участливо спросила Лема, понимая тревогу подруги.
Пачи часто замотала головой из стороны в сторону.
– Нет, я лучше останусь, – делая Леме упреждающие знаки глазами, ответила Пачи, – вдруг Либи вернется.
– Навряд ли невеста будет скоро! – встряла высокая девушка с зычным голосом. – Примерка свадебного платья может затянуться надолго!
– И все же я останусь. – настаивала Пачи. – Вы и без меня справитесь, а я тут пригожусь и, может быть, сестру дождусь.
– Ладно, пойдем уже! – скомандовала Лема, уводя девушек за собой, а то нас сейчас пристыдят за промедление. Повернувшись к Пачи, она бросила на подругу беглый взгляд, та кивнула головой в ответ.
И девушки звонкой стайкой поспешили за водой…
Время летело незаметно, день клонился к завершению, невесты все не было. Полностью отдавшись своим переживаниям, Пачи выполняла монотонную работу в ее комнате. Кто-то иногда заходил к ней, что-то спрашивал, она отвечала, не отрываясь от своих дел, укладывая вещи, приготовленные невестой в приданое. Сделанные собственными руками вязанные детские вещи, кружева, платки, одеяла и подушки – все это Пачи бережно раскладывала, воображая картины замужней жизни. В какой-то миг в дверях возник знакомый женский силуэт. Пачи смотрела, как женщина разводит руками, хмурит брови, видела, как шевелятся ее губы, но не слышала слов. Телом девушка находилась в комнате, а душа витала где-то там, у родника, средь высоких деревьев вдоль быстрой реки, летела над зеленой травой, проливалась прозрачной водой, сверкая в лучах солнца, – там, где она повстречалась с прекрасным юношей, пленившим ее сердце. Но женщина, стоящая напротив, была настойчива, и душа вернулась в тело, а вместе с ней и слух.
– Что с тобой?! Я к тебе обращаюсь! – наконец донеслось до Пачи. – Ты что, оглохла? – возмущалась мать невесты, приближаясь к растерянной девушке.
– Не вини меня. Я, наверно, задумалась, – оправдывалась Пачи, стыдливо отводя взор.
– Не знаю, что за мысли тобою завладели настолько, что я не могла дозваться тебя, гони их прочь! – взволнованно говорила женщина. – Мне нужна твоя помощь!
– Да, конечно. – участливо ответила Пачи. – Что я должна сделать?
– Сходи к нашим башням и принеси несколько хорошо выделанных овечьих шкур, я хочу положить их в приданое Ли́би, – сказала Марет, недоверчиво глядя на Пачи, та утвердительно кивнула головой.
– Ты меня правильно поняла, Пачи? – переспросила женщина.
– Я все поняла, – ответила девушка, – сейчас же пойду и принесу лучшие шкуры.
– Ну хорошо, если так, я могу доверить это только тебе! – заключила Марет. – Но если тебя что-то беспокоит и ты не справишься, то я сама схожу.
– Нет, не нужно, со мной все в порядке, просто задумалась, – заверила Пачи, – не беспокойся.
– Тогда поторопись, пока светло еще, – Марет еще раз внимательно взглянула на девушку. Пачи мило улыбнулась ей в ответ.
– Ну иди уже, чего ты стоишь?! – настойчиво подгоняла беспокойная женщина.
– Да, конечно! – спохватившись, ответила Пачи и прошла к выходу мимо Марет, склонив голову.
– Когда вернешься, найди меня во дворе, – окликнула та в дверях.
– Хорошо, – согласилась Пачи и вышла из дома.
После душного помещения, которое не успело еще остыть от дневной жары, здесь, на улице, прохладный воздух приятно обдувал лицо и успокаивал легким цветочным ароматом, доносившимся с луга. Пачи вдохнула полной грудью, окинула взором знакомую местность и, поправив платок, устремилась в горы.
Девушка поднималась по крутому горному хребту, на гребне которого возвышались родовые башни. Как безмолвные стражи, стояли они, устремившись в небеса, охраняя покой окрестных селений. Возведенные несколько веков тому назад для защиты от вражеских набегов, они и теперь завораживали своим величием.
Преодолевая сопротивление высоты и встречного ветра, Пачи шла, чуть наклоняясь вперед всем телом. Подол платья перекатывался большими волнами, волосы, выбиваясь из-под платка, тонкими прядями падали на лицо. Пачи, часто дыша, одной рукой прижимая платье, другой – поправляя непослушные волосы, приближалась к высоким боевым башням. Сложенные из дикого горного камня, прямоугольные у основания, сужающиеся к верху, высотой в четыре этажа, завершались они ступенчатой крышей с выступающими пластинами черного сланца и пристроенным на вершине выпуклым камнем. В двух противоположных стенах на уровне каждого этажа были прорублены небольшие арочные окна и множество бойниц. Под самой крышей висели каменные балкончики без пола, через которые в былые годы, отражая нападения, бросали булыжники и выливали кипяток. Все это Пачи знала из рассказов отца о тех неспокойных недалеких временах, когда, защищая свою землю и угодья, предки воздвигали неприступные башни вокруг горных селений. У каждого рода была своя башня, с особенным знаком высеченном на фасаде. Всякий раз, глядя на этих грозных великанов в желтовато-серых каменных одеяниях с черными крышами-шапками на вершине, что непреступными островами были разбросаны по всей горной Ингушетии так, что из одного селения было видно другое, Пачи изумлялась и восхищалась мастерством и изобретательностью своих предков.
Меж боевых башен стояли жилые. Они отличались плоской крышей и небольшой высотой. К одной из расставленных по горному склону башен спешила Пачи. Узнав среди прочих нужную, она прибавила шаг.
У входа в башню стояли молодые люди, о чем-то негромко переговариваясь. Заметив приближающуюся девушку, они всполошились и подались ей навстречу. Пачи остановилась, понимая их беспокойство, выпрямилась и подняла голову.
– Пачи, это ты? – узнав родственницу, сказал худощавый юноша в пышной белой папахе. – Это дочь сестры нашего Солтамака, – обращаясь к остальным, объявил он.
Парни одобрительно закивали головами, приветствуя девушку и тут же отводя взоры.
– Зачем ты пришла сюда в столь поздний час? – поинтересовался юноша, встав напротив Пачи.
– Меня прислала Марет забрать кое-что из башни, – прямо ответила Пачи.
– Солнце скоро сядет за горизонт, внутри башни темно, ты ничего не разглядишь! – беспокоился молодой человек. – Я провожу тебя.
Он отступил в сторону, пропуская Пачи вперед.
– Зажгите факелы! – тут же скомандовал он другим юношам.
– Светло еще, я справлюсь сама! – возразила Пачи, смущаясь невольно причиненному неудобству.
– Иди, делай что тебе говорят! – настаивал юноша. – Я подожду у входа. Скажешь мне, если что-нибудь понадобится.
– Хорошо, – согласилась Пачи и направилась к башне.
На первом этаже было пусто. Дневной свет, тонкими струйками пробивавшийся сквозь небольшие продухи, устроенные в стенах, едва освещал просторное помещение. Посередине стоял опорный четырехгранный каменный столб, проходивший через всю башню и служивший опорой для основных толстых балок межэтажных перекрытий, деливших строение на этажи. От стен веяло холодом, притоптанный земляной пол местами прорастал зеленой травой. Это место в башне предназначалось для домашнего скота. Пачи осторожно прошла внутрь, нашла у стены приставную лестницу и приладила ее к лазу в потолке. Ловко взобравшись по ступенеобразным зарубкам на толстом бревне, Пачи оказалась на втором этаже. Здесь было светлее. Оконные проемы с полукруглыми арками щедро дарили солнечный свет. У стен стояли широкие деревянные скамьи, что прежде придвигались к домашнему очагу, над которым на очажной цепи висел котел для варки пищи. Теперь же на скамьях сушились многочисленные овечьи шкуры, огонь в очаге погас. Пачи огляделась по сторонам. Глиняный пол покрылся густым слоем пыли, в углах висели нити паутины и оборванные концы веревок, что протягивались вдоль стен для развешивания одежды, на стенах в специальных нишах застыли свечные огарки. Видно было, что жильцы давно покинули свою башню, перебравшись на более ровную плоскость у подножия горы, но былое жилище не оставляли вниманием, найдя ему иное применение. Приподняв подол платья, Пачи подошла к ближайшей скамье и присела с краю. Переведя дыхание и утерев испарину со лба, девушка медленно провела рукой по мягкой шерсти овечьей шкуры, что лежала подле. Потом встала и прошла к противоположной скамейке, где взор ее упал на белоснежное густое руно, что блестело в лучах закатного солнца. Тут же, в углу, она приметила другое – золотисто-каштановое, завитое мелкими кудряшками. Пачи обернулась и увидела еще одно – серое с белыми островками, уложенное крупными волнами. Девушка свернула все три шкуры в рулоны и по одному спустила ко входу в башню. Справившись с последней, она отставила лестницу, поправила свою одежду и шагнула к выходу.