Милана Шторм
Шутник и Фейри

Разве что в эфире. Но Лиз не уходит в эфир ради драки. Она уходит туда только для того, чтобы полакомиться его, Касси, унынием. Пожрать один из смертных грехов.

Она – демон, его возлюбленная.

Фейри тихонько вздыхает.

Заказ действительно оказался плевым: ни магических ловушек, ни секретных сейфов, ни злых собак. При желании коллекцию старого гоблина они могли бы украсть целиком, но их целью было лишь одно полотно. Картина, которая напомнила Касси Даройнийский лес.

Даже в полутьме краска казалась исключительно зеленой, будто светилась изнутри. Красиво. Касси даже залюбовался. Но скучать по родным местам он не собирался. Теперь его дом – это Город. Город Тысячи Рас, в котором всем все равно, кто ты такой. И в его новом доме он легко может полюбить демона.

Город Тысячи Рас. Тот, кто окрестил это место именно так, был провидцем. Если сильно захотеть, здесь действительно можно было бы найти всю пресловутую тысячу самых различных рас.

Картина была прекрасной, они легко сняли ее со стены, вот только на обратном пути Лиз зачем-то заглянула в хозяйскую спальню. И нашла хозяина.

Мертвым.

– Помянем гоблина? – спрашивает Лиз, когда трясущийся от страха хозяин заведения приносит им бутыль самогона.

Все знают, что под хрупкой внешностью напарницы Касси скрывается безжалостная убийца.

На один бесконечный миг Касси кажется, что Лиззи переполняет сарказм.

Но нет. Она действительно расстроена.

– Помянем, – соглашается Касси.

Все-таки грабить покойника – это неправильно.

Особенно если на его щеке зияют странные царапины в виде кошачьей мордочки.

Л.

Не знаю, кого именно больше потрясла моя находка, но Эль выглядел убедительно. В смысле, смотреть на него было откровенно больно. Светленький честно переживал по тому поводу, что во время ограбления хозяин дома обнаружился мертвым, при этом, кроме царапин на его щеке, повреждений я не нашла.

Гоблин был очень стар и умер естественной смертью, но кто-то залез в его дом раньше нас с фейри. И зачем-то расцарапал бедняге лицо.

Честное слово, Эля затрясло так, что я опасалась, что его хватит удар, но вроде обошлось. Чего он так всполошился? Неизвестный попытался нарисовать на щеке хозяина дома какую-то фигуру, но разглядеть рисунок мне толком не удалось: сквозь человеческую оболочку в меня проникал страх моего светлого напарника. Жуткий, панический, первобытный.

Демоны такое любят. Причем, все демоны. Страх – это не «смертный грех», как жители подлунного мира окрестили основные эмоции, которыми мы питаемся, но им наша братия тоже не прочь полакомиться.

Эмоции Эля всегда действовали на меня по-особому, поэтому от его страха у меня чуть не снесло башку. Я едва удержалась в подлунном, лишь усилием воли не свалившись в эфир. Ну что же, с каждым разом у меня получалось все лучше, однако причину, по которой я слишком остро воспринимала эмоции светлого, я найти пока что так и не смогла.

Ничего. Успеется.

Мы убрались из дома мертвого гоблина, сдали картину и получили свой небольшой гонорар.

Вот тут-то меня и накрыло. Я поняла, что пытался изобразить неизвестный.

Если я все правильно разглядела, то на щеке несчастного старика нарисовали кошачью морду. Как во времена Песчаного Кота, которого по «счастливой случайности» казнили как Крылатого Живодера. Честное слово, когда Жоршен благодарил меня за подмену одного фейри на другого, я чуть не лопнула со смеху, пытаясь не выдать себя. Я отдавала тогда на плаху двух известных всему Городу убийц в одном лице, но Город не оценил.

К сожалению.

Вместо Песчаного Кота и Крылатого Живодера вскоре появились: Красный Мясник (вампир), Жадный Ангел (светлый эльф) и Кровавый Цербер (кобольд). Всех троих повязали, но царапины в виде кошачьей мордочки я запомнила.

Все они пытались копировать легендарного убийцу, Песчаного Кота, который официально не был пойман. Эль намекал, что тут не все так просто, даже пытался объяснить поподробней, но мне все это было не нужно.

Умер тот фейри и умер. Какая разница?

Попал либо к Высшему, либо к Падшему. Тут разница, конечно, есть, но весьма условная.

В любом случае, Геенна и Парадиз тут были ни при чем.

К.

Денег, вырученных с ограбленного покойника, хватает ровно на две недели. Хватило бы и на больше, но, внеся арендную плату за жилье, пополнив запасы огненных кристаллов и заплатив сезонный взнос в Гильдию Воров, Касси и Лиз вновь оказываются на мели.

Лиззи это явно злит. Нет, они не впервые в такой ситуации, но сегодня ежегодный праздник Гильдии, приуроченный к дню рождения ее главы, и их тощие кошельки особенно неуместны.

– Вот не мог Грош родиться чуть попозже, а? – ворчит напарница, мрачно разглядывая лавку букиниста, внутри которой Касси никого не видит. Никого, кроме хозяина – веселого старичка, искренне любящего старые книги и Лиз – свою постоянную покупательницу. Вот только после последнего дела у них не хватило денег даже на потрепанную брошюрку о «мракобесии и свете». Такие выпускались около сотни лет назад по заказу служителей Высшего. Никакой практической и достоверной информации они не содержат, но Лиз все равно. Она просто любит старые книги. Особенно про демонов. Иногда Касси очень ей завидует, смотря, как она умирает от смеха, читая очередную «Энциклопедию демонов и бесов Геенны» или «Трактат о Падшем и его детях».

В подлунном мире ничего не знают о демонах. И Касси подозревает, что об ангелах тоже.

– Ну? Ты вспомнил хоть кого-нибудь? – голос Лиз заставляет Касси вздрогнуть.

– Нет, – с сожалением отвечает он.

Нет таких, кто должен им золотые. Или хотя бы серебряные. Касси знает, что в кошельке Лиз – пятнадцать медяков. У него – десять. На такую сумму ничего приличного в подарок не купить. Неприличного, впрочем, тоже.

– Плохо, – Лиз кривится. Она искоса смотрит на Касси, и он видит, что она крайне зла. Касси даже кажется, что она зла именно на него.

Он отводит взгляд, делает вид, что все нормально, а сам панически пытается вспомнить: не сделал ли он чего-то неправильного? Может, опять оставил грязную тарелку после обеда? Сегодня были вареные мучные палочки с сыром. Их приготовила Лиз, а Касси… Касси признает, что даже такое нехитрое блюдо у напарницы выходит выше всяких похвал. Иногда ему кажется, что она неправильно выбрала себе профессию. Ей нужно было быть поваром.

А не убийцей.

Касси вспоминает, что тарелку со стола он все-таки убрал. Но не помыл. И по этому поводу Лиззи злиться не должна: за пять лет совместного проживания они наладили быт и даже составили график дежурств по кухне. Сегодня готовит один, завтра – другой. Тот, кто готовит – моет посуду.

Значит, Лиз злится не по этому поводу.

Больше ничего в голову не приходит, и Касси с опаской отодвигается от напарницы. За пять лет их совместной жизни (довольно странной, если смотреть со стороны) он ни разу не ощутил на себе ее гнев. Гнев демона. Она сдерживается. Всегда, как бы Касси ее не разозлил.

Вопрос в том: где он провинился на этот раз?

– Значит, придется занимать, – заключает Лиз.

Ее взгляд становится все более мрачным с каждой секундой, и Касси не в силах понять, почему. Ее рот кривится в жуткой усмешке, глаза – яростью могут прожечь границу между подлунным и Геенной, а кулаки сжимаются так крепко, будто она жаждет кого-нибудь в лучшем случае ударить…

Касси ближе всех.

Но он совсем не хочет оказаться рядом со своей возлюбленной в тот момент, когда у нее закончится терпение.

С другой стороны – она, наконец, прикоснется к нему.

Не случайно – повернувшись во сне – а намеренно…

Касси думает о том, что он совершенно потерял гордость.

– Жаль, что я поссорилась с Артихом, – говорит Лиз. И поворачивается к Касси. Губы напарницы напоминают ему тот момент, когда они впервые встретились. Они играют – то сжимаются, то растягиваются в тщетной попытке улыбнуться… – У него должны быть деньги… поговоришь с ним, Эль?

Касси неловко кивает.

– Только без меня, – предупреждает напарница. – Я… прогуляюсь… встретимся здесь же через час, хорошо?

Странно… интонации и мимика у нее явно раздраженные, а слова… Касси решает перед разговором с Артихом зайти в каморку и проверить – он точно убрал грязную тарелку со стола?

– Хорошо, – отвечает он.

– Ну так давай! Шагай! – говорит Лиз. На ее лице стынет совершенно зверское выражение.

Касси опасливо косится на напарницу и уходит. Синее солнце светит ему прямо в лицо, слепит глаза, и Касси недовольно щурится.

Он почти не видит того, что происходит перед ним…

Л.

Последним писком моды в Городе стали платья с корсетом, и я решила не выделяться из толпы… расплачиваясь теперь жутким неудобством в районе правого бока, где одна из косточек мало того, что разломалась, так еще и вылезла. Уколы в бок меня настолько бесили, что я готова была разорвать всех вокруг, а особенно того, кто вообще придумал корсеты.

Вот найду – и шею сверну. Но сначала в корсет запихаю. В свой, который с разломанной косточкой!

Мысли о праведной мести меня успокоили, ровно до того момента пока эта дрянь не кольнула меня в очередной раз.

Меня перекосило, и вид стоявшего рядом Эля стал совсем несчастным. Глядя на то, как он мучительно вспоминает, чем он передо мной провинился, я даже развеселилась. Уже хотела улыбнуться напарнику и сказать, что все нормально, но проклятая штуковина впилась в бок особенно неприятно.

Да что ты будешь делать, а? Хоть прям посреди улицы снимай этот ангелов корсет!

Кое-как прошипев напарнику, чтобы он отправлялся занимать деньги у Артиха, я проводила его взглядом и вновь уставилась в окна букинистической лавки.

Ангелова печень, ну почему у меня нет денег, а? Мало того, что брошюра о «мракобесии и свете» уплыла у меня из-под рук, так еще и это!

На витрине стояла книга «Демонические характеристики и разновидности». При одном взгляде на это чудо у меня дыхание прерывалось, и я даже забыла про мешающую косточку в корсете.

Я хотела эту книгу себе. Желательно, прямо сейчас!

К сожалению, денег у меня было только на одну из полутора тысяч страниц.

Вздохнув и пытаясь не обращать внимания на жуткое неудобство, я все-таки пересекла улицу и зашла в лавку.

Ее хозяин – веселый седой старик с огромным животом и шикарными седыми усами, глядя на которые мне всегда хотелось за них подергать, улыбнулся, увидев меня.

– Лиззи, деточка, проходи! Давненько я тебя не видел! А ведь вспоминал вчера, когда мне принесли это! – он кивнул на «Характеристики». – Возьмешь?

– Приветствую, Вуш, – я улыбнулась старому знакомому в ответ. Судя по тому, что он не убежал с криками ужаса, в этот раз у меня получилось. – Я… просто посмотреть.

Вуш опешил. «Просто посмотреть» я к нему уже давно не ходила, всегда уходя из его лавочки с покупкой.

– Денег нет, – в ответ на его вопросительный взгляд пояснила я.

– Ах, вот, в чем дело! – старик снова повеселел. – Так я тебе в долг ту вещицу отдам! Правда, придется, написать расписку, но… ты ведь хочешь эту книгу? Смотри, в следующий раз такая жемчужина может и не попасться!

Да знаю, я, знаю!

Вообще, я собиралась Вуша попросту ограбить. Я же все-таки в Гильдии Воров состою!

Но идея с распиской мне понравилась. Так даже лучше – сомневаюсь, что мои радушные отношения с хозяином лавки смогут продолжиться после того, как я его обчищу.

На том и порешили. Прижимая к сердцу огромный фолиант, я сделала Вушу заказ на одну вещицу, которую только он мог раздобыть и, глупо улыбаясь, покинула лавку.

Даже ангелова косточка меня больше не раздражала.

Интересно, Артих даст нам с Элем денег в долг?

К.

– Твоя баба совсем с катушек слетела, – заявляет Артих. Он стоит перед зеркалом, приколоченным к двери каморки, и пытается разглядеть что-то у себя во рту. Кажется, у него шатается клык.

Касси вздыхает, стараясь выглядеть спокойно. То, что соседи считают его и Лиз парой, ему одновременно нравится и не нравится.

– У нас просто был неудачный вечер, – осторожно отвечает он. – Она немного выпила и… сорвалась.

Артих закрывает рот, клацает зубами и морщится. Еще раз цыкнув, он отворачивается от зеркала и смотрит на Касси. Тот сидит на замызганном покрывале, накинутом поверх несвежей постели оборотня, и старается не показать, как же ему противно. В каморке пахнет псиной, нестиранными носками, потом и подгоревшими шкварками.

– А ты поставь ее на место, – предлагает Артих, паскудно ухмыляясь. – Ты уже пять лет с ней живешь, неужто нравится давление ее каблука? Или совсем гордости нет?

– Нет никакого каблука, – бесстрастно отвечает Касси, едва сдерживаясь от того, чтобы не подняться и хорошенько врезать соседу, выбив шатающийся клык.

– Да ладно, – противно тянет Артих. Он подходит к остывшей печи, вытаскивает оттуда горелую сковородку и вываливает ее содержимое на тарелку.

Черные шкварки в прогорклом жире выглядят настолько неаппетитно, что Касси сглатывает горькую слюну подступившей тошноты.

– Так ты дашь мне в долг? – стараясь не смотреть, как оборотень обедает, спрашивает Касси.

– Тебе я бы подумал еще. А вот твоей стерве – нет. Как ты вообще живешь с этой языкастой злючкой? Человечка, а ведет себя, как последняя дроу.

Касси прищуривается, чтобы скрыть разочарование.

– Лиз… не злючка.

Она слишком добрая для демона, его Лиз. К сожалению, ее доброты не хватает, чтобы полностью стать похожей на человека. Нормальную женщину.

– Ага, – облизав губы, Артих засовывает в рот очередной жирный кусок. – То-то я время от времени слушаю, как вы брешетесь. Молодец, кстати, хоть пытаешься дать ей отпор! Но все равно: ты у нее под каблуком.

Касси снова сглатывает горькую слюну.

– Мне очень нужны деньги, – говорит он. – Я верну. Через неделю. С процентами.

Придется опять хвататься за что попало, и Касси надеется, что при новом ограблении им все-таки не придется смотреть в мертвые глаза покойника и видеть царапины, складывающиеся в кошачью мордочку.

– С процентами – однозначно, – кивает Артих, вселяя в Касси надежду. – Сколько тебе там надо, десять золотых? Хорошо! Через неделю вернете пятнадцать. И еще кое-что.

Оборотень с удовольствием закидывает в себя последнюю шкварку и начинает с упоением облизывать тарелку. Жир стекает по его подбородку, и Касси с каждой секундой становится все труднее удерживать лицо.

– Что? – спрашивает он.

Вытерев подбородок ладонью, Артих трет ею о свои засаленные штаны. Те самые, которые порвала осколком Лиз.

– Она передо мной извинится. Придет с деньгами и извинится. Может даже немного приласкать, но ты ведь будешь против, да? – оборотень паскудно подмигивает трясущемуся от злости Касси, а потом миролюбиво поднимает руки. – Тихо-тихо, приятель, я шучу. Твоя стерва слишком плоская, чтобы меня заинтересовать. Тем более, человек. Я даже не буду спрашивать, как ты, светлый фейри, избранный Парадизом, опустился до того, чтобы спать с человеческой девкой. Ну так что, она передо мной извинится?

Артих подходит к небольшой тумбочке и вытаскивает из нее кошель с деньгами. Высыпает из него десять золотых. И выжидательно смотрит на Касси.

– Да, – хмуро отвечает фейри. – Она извинится.

Артих ошибается.

Касси опустился намного ниже, чем оборотень может себе вообразить.

Л.

Косточка окончательно потеряла совесть, и даже запах великолепной книги, что я держала в руках, не мог уже меня спасти. Я откровенно злилась на весь мир.

Поэтому настороженный вид Эля, сидящего на кровати с монетами в руках, мне очень не понравился.

– Что, запросил тройные проценты? – поинтересовалась я, кидая книгу рядом с ним и отворачиваясь к шкафу.

М-да… пора бы уже и в прачечную очередь занимать.

Надеть было откровенно нечего: все либо старое, либо испачканное. Но Грош, боюсь, не оценит, если я явлюсь на его праздник в рабочем костюме. Поэтому я вытащила из недр нечто кремово-желтое, с рюшечками и вышитым серебряной нитью подолом. Это платье я купила не иначе как в период обострившегося маразма, и иного объяснения у меня не было. Я люблю белоснежный, да и кремовый цвет уважаю, но рюши…

– Так, что? – сообразив, что Эль так и не ответил, снова спросила я.

Напарник вздохнул и виновато на меня покосился.

– Через неделю надо вернуть пятнадцать, – бесцветным голосом ответил он.

Я заподозрила неладное. Бросив платье на книгу, я дернула завязки корсета, портившего мне жизнь в последние пару часов, и почувствовала почти сексуальное удовлетворение, когда костяшка перестала впиваться мне в бок.

Как же хорошо-то, а?

– Выкладывай, в чем подвох, – мгновенно придя в нормальное расположение духа, я стянула пыточное орудие, умело маскирующееся под корсет, а затем и все остальное.

Напарник неловко отвел взгляд и уставился в противоположную сторону.

Никогда не понимала его этого непонятного смущения. Чего он там не видел, а? Пять лет живем в этой каморке, моемся в бочке на виду друг у друга, а он все равно будто бы стесняется на меня смотреть.

Светлый, чего еще от него ждать?

Хотя, на самом деле, и смотреть-то не на что. Выбирая себе человеческую внешность, я прежде всего руководствовалась практичностью, а не наличием каких-то соблазнительных форм. В итоге фигура у моей личины была практически мальчишеской.

И меня это вполне устраивало.

Эль сглотнул и сжал монеты в кулаке.

– Он потребовал извинений.

– Кто, Артих? – я подошла к зеркалу и осмотрела свой многострадальный бок. Оказывается, ангелова косточка мне кожу до крови натерла! Неприлично помянув Высшего, я подошла к тумбочке, где лежали лекарства. Надо хоть заживляющей мазью ранку покрыть. – И ты их принес?

Эль опять глубоко вздохнул.

– Он потребовал, чтобы вместе с долгом их принесла ты.

– Что? – я гневно повернулась к фейри. – И ты согласился?

Эль, все еще не глядя на меня, коротко кивнул.

– Нам деньги нужны, если ты забыла, – он поджал губы.

– Я не забыла! – разъяренно воскликнула я. – Но это ни в какие ворота не лезет. Артих, что, думает, будто он бессмертный? Или он упустил из виду, что я – бывшая убийца? Так я ему напомню! – я вытащила из тумбочки мазь и хорошенько громыхнула дверцей.

Эль вздрогнул и посмотрел на меня. Его взгляд спустился по моему телу, зацепившись за ранку на боку.

– Что с тобой? – он обеспокоенно поднялся. Ссыпав монеты на платье, приблизился ко мне, отобрал у меня мазь, но помочь с обработкой раны не спешил. – Откуда это?

Я не спешила таять от его заботы. Извиняться перед оборотнем, вот еще!

– Корсетом натерла, – буркнула я, пытаясь отобрать мазь обратно.

Эль отступил на шаг. На его лице появилось понимание.

– Так вот, почему ты такая злая, – его губы растянулись в улыбке. – Давай помогу…

– Я злая, потому что мой напарник – безвольный придурок! – рявкнула я. Извернувшись, отобрала у него пузырек с мазью и толкнула в грудь, заставив отступить еще на пару шагов, наткнуться на кровать и рухнуть на нее. А точнее, на мое платье. С рюшками.

Это ж надо быть таким мямлей! Я не буду извиняться перед Артихом, не будь я Зякой фон Джей!

Я была уверена, что в эфире сейчас появится такое любимое мной уныние, но его не было. Зато была обида и гнев.

Что это с ним?

– Я тебя понял, – напарник встал с моего платья, собрал монеты и направился к выходу. Он явно не собирался извиняться за свой идиотизм. – Буду ждать у входа. И поторопись: Грош не потерпит опозданий, а нам еще подарок покупать.

С этими словами он покинул каморку. Замерев, я слушала его тяжелые удаляющиеся шаги на лестнице.

Что-то как-то неудобно даже стало. Секунд этак на десять.

А потом я вспомнила, что платье с рюшечками самостоятельно надевать я буду долго.

Но будь я проклята, если позову на помощь этого придурка!

Умеет же испортить настроение, гад!

К.

Грош доволен их подарком: кривым кинжалом с украшенной изумрудами рукояткой. Он хвастается им, стоя неподалеку. Он не знает, что этот кинжал был куплен у какого-то пьяницы за смешную цену в семь золотых.

У них еще остались деньги, чтобы пополнить запасы огненных кристаллов и прикупить снеди.

Званый вечер уже идет к своему завершению, когда Касси не выдерживает. Он подходит к огромной компании, центром которой является Лиз, и встает за ее спиной.

Напарница сердится, но просить прощения Касси не собирается. Однако их размолвка не заставит его забыть о том, что они – связаны.

Ему все время кажется, что за ними кто-то наблюдает, а еще его терзает смутное чувство тревоги, и эта тревога никак не связана с тем, что Лиззи с ним не разговаривает.

Они часто ссорятся, все-таки слишком разные.

Но сегодня все кажется особенным. Может, все от того, что Касси – единственный здесь крылатый? В Гильдии Воров порядка двух десятков светлых, но крылатый – только один. Касси чувствует взгляды, бросаемые исподлобья, он уже давно привык к тому, что его обсуждают. Но сегодня он чувствует себя особенно неловко в этой толпе воров.

Где-то внутри живота поднимается противное чувство тревоги. Чего-то дурного.

Он пытался это заглушить игристым вином, льющимся сегодняшним вечером рекой.

Но не помогло.

Острое предчувствие беды, как тогда, когда они с Лиз обнаружили странную химеру, поглощает его. И поэтому он не отпускает напарницу взглядом ни на миг. И ему все равно, что о нем подумают.

Лиз его внимание не по душе. Она раздражена, она сердится. Возможно, когда они придут домой, она не постесняется все высказать, задеть как-нибудь пообиднее, выплескивая свое недовольство.

Касси уже привык. Все-таки он ни на миг не забывает, что его любимая – демон. Демон-Шутник, которого можно задобрить, предложив свое уныние.

Чего-чего, а этого добра внутри души Касси всегда много.

Каждый раз после ссоры Касси со страхом ждет, что они расстанутся. В конце концов, это ему нужна Лиз, и он совсем не уверен, что он нужен ей. В конце концов, она вполне может найти кого-нибудь «повкусней».

Он стоит за ее спиной, расправив свои крылья, и с обреченным бесстрастием ждет, когда она наступит ему на ногу или опустит при всех.

Но она так не делает. Поворачивает голову, дарит ему недовольный взгляд, кривит губы в презрительной усмешке, но молчит.

Она сердита, но не настолько, чтобы покончить с ним навсегда.

Касси понимает, что он сам виноват.

Он виноват сам, ведь Лиз не умеет извиняться. Она просто не знает, как произносится это слово: «прости». Своими действиями Касси поставил ее в неловкое положение, и осознает он это только сейчас.

Он смотрит на расходящихся гостей, слушает старые анекдоты, которые рассказывает Лиз своим спутникам, и ждет, когда она решит, что им тоже пора.

Предчувствие беды его не отпускает.

Он хочет уйти отсюда до наступления полуночи. Он хочет добраться домой до того, как на темных улицах Города появится настоящее зло.

Зло это появилось совсем недавно, и началось все с той же ночи полной Луны.

Химеры.

За последнюю неделю от их лап погибло трое. Темный эльф, дриада и гном. Странным было то, что химеры, будто бы выбирали жертв по каким-то критериям. По каким – никто пока понять не мог. Однако, гном был убит посреди толпы.

Химера не тронула больше никого.

Только того, кого выбрала своей жертвой.

Касси, набравшись смелости, склоняется над ухом Лиз и шепчет:

– Нам надо идти.

Он ждет, что она заартачится, но она лишь кивает.

Она тоже помнит про химер.

А еще она помнит, что химера, встретившаяся им в том переулке, хотела ее убить…

Л.

Вечер прошел препогано: во-первых, я не смогла взять с собой ничего, кроме складного ножичка, потому что у платья с рюшками карманов не было. Во-вторых, платье оказалось для меня слишком пышным, но хоть, слава Падшему, было без корсета. Туфли были в меру удобные, но я вообще предпочла бы ботинки. К сожалению, ботинки не подходили под мой наряд.

Чувство вины Эля разлилось в эфире, когда мы уже вручили Грошу подарок, что заставило меня сделать вывод: осознал он, на что именно я рассердилась, только сейчас.

Я не извиняюсь. Я – демон. Я не могу просить прощения. Потому что меня нельзя простить!

Ангел меня дернул связаться со светлым, который только после восьмилетнего знакомства смог это осознать!

Чего уж говорить, сердилась я здорово. Потому что ссориться с противным соседом, который раз в месяц мешает спать, но при этом не пытается навредить специально, все-таки не хотелось. Соседи – это ведь почти семья. Они знают о тебе достаточно много благодаря тонким перегородкам, они принимают тебя, становятся пусть иногда и не видимой, но частью жизни. Я вот считала, что мне с Артихом вполне себе повезло. Подумаешь – поет в полнолуние. Не каждую же ночь!

Но как извиняться перед ним?

Я не умею!

Грошу кинжал понравился, и я уже хотела воспользоваться ситуацией и выпросить у главы Гильдии какой-нибудь высокооплачиваемый заказ, но меня оттеснила «банда Жера»: троица, работающая вместе и состоящая из гнолла, кобальда и светлого эльфа. Они всего лишь хотели вручить Грошу подарок, но взбесили меня здорово.

В итоге, заказа я, естественно, не получила: после вручения подарков, Грош объявил всеобщий пир и прямо попросил по делу к нему не подходить. Праздник у него, видите ли…

Выпив парочку бокалов игристого вина, я немного подобрела, но прощать Эля пока что не спешила.

Хм… получается, я-то прощать могу? Как-то несправедливо…

Впрочем, что в подлунном, что в Геенне было мало справедливости. И я не сомневалась, что в Парадизе дела обстоят так же, просто ангелы живут слишком скрытно, чтобы это можно было доказать.

В конце вечера Эль, чье чувство вины время от времени приправлялось его вкуснющим унынием, которое я так и хотела лизнуть, и каким-то странным чувством тревоги, подошел ко мне, и занял позицию у меня за спиной. Охранник нашелся! Я еле сдержалась, чтобы не отдавить ему ногу!

Впрочем, он прав: нам пора уходить. Не то, чтобы я боюсь химер, но не хотелось бы встречаться с ними в пышном платье и из оружия имея лишь маленький ножичек. Да, именно этим оружием я убила практически всех своих «клиентов», будучи в Гильдии Убийц, но иметь в запасе что-нибудь покрупней не мешало бы.

Но не было у меня карманов!

Поэтому, вежливо распрощавшись с хозяином вечера и остатками гостей, мы с напарником побрели домой. Пешком. Благо было недалеко.

Возможно, именно это нас и спасло…

Странный запах я почувствовала еще в парадной, но не придала ему значения: все-таки под нами жили тролли, которые время от времени устраивали великолепные вечеринки, основным блюдом которых было сырое мясо. В эфире было спокойно, поэтому я ни о чем не подозревала до того самого момента, пока мы не добрались до нашей каморки.

… из целого в ней осталась только печь. Кровать была разворочена, по-видимому топором, содержимое шкафа и комода – подпалено и раскидано, сковородки, вилки и кастрюли изломаны до неузнаваемости, как и отмычки. Осколки зеркала ровным слоем покрывали пол, кроме одного пятачка, на котором кровью была нарисована кошачья мордочка.

Обладатель крови лежал лицом вниз, и я сначала подумала, что он уже мертв.

Но – нет. Артих еще дышал, и первым делом, не думая о том, что все пропало (потом хорошенько поругаюсь и придумаю для этого несчастного Песчаного Кота какую-нибудь экзотическую казнь), я перевернула его на спину.

Лицо оборотня было изрезано осколками зеркала, а один из них – самый крупный – торчал у него из живота. Чуть справа, едва ли не задевая печень.

– Вот дерьмо, – все-таки выругалась я и повернулась к напарнику.

Эль стоял в дверях, застыв, а на его лице застыл ужас. Он смотрел на стену перед собой, и я, испугавшись, что что-то пропустила, проследила за его взглядом. На стене ничего не было. Даже крови.

– Эль, помоги мне!

Фейри не шелохнулся. Он продолжал смотреть в одну точку, и в эфире разливалось какое-то новое чувство. Оно принадлежало светлому, но я не могла его раскусить. Нет, это было отнюдь не уныние. И не страх.

В общем, ситуация мне не нравилась со всех сторон.

Стараясь не думать о том, что мы с напарником практически остались без жилья, а денег у нас – три золотые монеты, к тому же в метре от меня истекает кровью сосед сверху, я приблизилась к Элю. Тот будто меня не замечал, продолжая смотреть в одну точку.

Меня обдало холодом. Я сообразила, что он может видеть что-то в эфире, и уже собралась нырнуть на границу, чтобы в этом убедиться, как напарник отмер и схватил меня за плечо.

– Он жив? – кивнув на Артиха, спросил он.

– Пока – да, – сказала я. – С тобой все в порядке?

Фейри странно дернул головой.

– Я… просто растерялся, – сказал он.

Растерялся он… Мне самой прикажете зашивать рану соседа?

– Тащи воду, – приказала я, выуживая из горы хлама, в которую превратились наши вещи, смятое ведро. М-да… но другой посудины все равно не было.

Нет, ну это надо же быть таки скрупулезным! Даже носки, каждый носок, был подпален! В нашем жилище действительно не осталось ни одной годной вещи!

Я убью этого Песчаного Кота. Убью так, что он будет рад сдохнуть.

Только сначала куплю оружие… поэкзотичней.

Вспомнив, что из денег у нас – три золотых, я на мгновение загрустила, но жажда мести не утихла.

Я что-нибудь придумаю.

Пока Эль ходил за водой, я безжалостно оторвала от своего платья кусок подола, нашла баночку с целебной мазью (она, как и все остальное, была вытряхнута, но на стенках кое-что осталось), кое-как откопала иглу (ее погнули, но в данном случае так даже лучше), а когда напарник приволок воду, принялась за дело.

Порезы на лице были неприятными, но жизни не угрожали, а вот осколок в животе внушал опасения. Впрочем, на счастье Артиха, тот не был демоном, и поэтому Эль смог ему помочь своими способностями фейри, очистив рану изнутри и запустив процесс заживления простым приложением ладоней. Дальнейшее было делом техники. Промыть рану снаружи, зашить, нанести мазь.

Этим уже занималась я, а Эль бродил по руинам, в которые превратилась наша каморка, и пытался найти хоть что-то, пригодное к употреблению.

Потом мы вдвоем аккуратно подняли Артиха в его жилище, вызвали лекаря и, отдав прибывшему на вызов гоблину два из оставшихся трех золотых, посчитали соседский долг выполненным.

Я не представляла, как мы будем из этого выбираться: из оружия у нас остался только мой складной ножичек, да декоративный кинжал Эля, которые мы взяли с собой на праздник Гроша, отмычки были испорчены, а чтобы купить новые – нам нужно работать. В Гильдии Воров, где без отмычек делать нечего.

Замкнутый круг какой-то.

Я убью Песчаного Кота, не будь я Зякой фон Джей!

К.

«Если хочешь, чтобы твоя человечка жила, приходи в переулок Вечных Чар за час до рассвета. Один».

Эта надпись, горящая зеленым огнем, преследует Касси повсюду, даже когда он отводит от нее взгляд.

Эта надпись находится в эфире, и написана она жизненной энергией, поэтому Лиз ее не видит. И Касси делает все, чтобы она ее и не увидела.

Нет смысла впутывать любимую во все это. Разгромленное жилище и полуживой сосед – все это имеет отношение только к Касси. Именно он виноват во всем, что происходит. С самого начала он должен был понимать, что не сможет вечно прятаться от гнева королевы. Метка демона скрыла его от зова, но ненадолго.