Милана Милая
Солнце для принца
Показать здоровые зубы в обществе было неприлично. Чистоплотного и брезгливого Рама это просто убивало наповал. Он с трудом убедил своего друга, что чистым быть намного лучше. И полезнее для здоровья! И теперь маркиз Гавани перенял эту чистую привычку от друга и не изменял ей!
И вот теперь он должен покинуть страну, которая стала его второй родиной…. Нет, не второй! Это была теперь его единственная родина! Что ему делать в Сукхотайе? Он реализовал себя здесь! Отец может гордиться им! Он не хочет уезжать…. Для чего? Чтобы подвергать свою жизнь опасности. Рам не был наивен, он прекрасно понимал, что снова на его жизнь будут покушаться законные наследники трона. Ведь если он вернется на родину, то будет любимчиком отца. И письма от него это подтверждали, отец им гордился.
Рам отвлекся от своих тревожных мыслей и посмотрел на стоящего перед ним в поклоне Пха Нама. Уже полностью седой и маленький человечек по-прежнему отличался хитрым умом и острым зрением.
– Ты знаешь, что сказано в письме, Пха Нам? – были первые слова Рама после долгого молчания.
– Конечно, нет, мой принц… – в голосе советника слышалось легкое беспокойство. – Я лишь знаю то, что мне написал наш великий король. Я тоже получил письмо.
– И что же он написал тебе? – Рам нетерпеливо поторопил Пха Нама.
– Он слаб, о мой принц! Он выражает свое беспокойство, что больше вас не увидит…. – и после небольшого молчания неохотно добавил. – Он написал, что нашел для вас подходящую жену. Это принцесса Намток! Она официальная дочь нашего короля и ваша родная сестра. Сейчас она вошла в брачный возраст, ей 14 лет. Когда вы вернетесь, она как раз будет…
Рам непроизвольно схватил себя за коротко стриженные волосы! Это была привычка его друга Алессандро, когда он находился в отчаянии, и сейчас молодой человек понял, что невольно подражает ему. Он тоже был в отчаянии. Рам постарался взять себя в руки.
– Я же писал ему! – воскликнул он. – Я писал, что не женюсь на сестре! Он знает, что это вырождение нашей семьи! Я же все сообщил! Почему, Пха Нам?
– Наверное, он не поверил. – тихо ответил советник, не поднимая головы.
Добавить тут было нечего. Традиции уходили своими корнями на много веков назад, изменить что-то казалось невозможным….
Рам не хотел, чтобы его дети рождались слабыми или мертвыми. Он хотел нормальную восточную семью…. А вот жить он хотел в Венеции….
– Ты свободен, Пха Нам….– слова были почти неслышны, но советник поклонился и попятился к двери. Когда он подошел к ней, то тихо добавил.
– Вы знаете, что мне иногда снятся вещие сны, мой принц! После приезда сюда вы всегда снились мне в темноте. Несмотря на ваши достижения и признание, в Венеции вас окружает чернота, с которой вы не в силах бороться. Как-будто она изнутри поедает вас, делая все черствее и агрессивнее. А сегодня я впервые увидел рассвет, увидел солнце, которое встает над вами! И вот приходит письмо! Я думаю, что это знак. Чтобы солнце продолжило освещать ваш путь, вы должны вернуться!
Пха Нам договорил и тихо вышел за дверь. Рам закрыл глаза и постарался успокоиться, делая глубокие вдохи и выдохи, как во время боевых тренировок, но не получилось. Он встал из-за стола и подошел к окну. Рам, как и Пха Нам, обладал сильно развитой интуицией. Только вот ему она подсказывала совсем другое. Он должен остаться в Венеции! Внутреннее чутье кричало ему об этом.
Он построил свой дворец на краю города, и выбрал это место, так как отсюда открывался потрясающий вид на море. И солнце сейчас как раз заходило, заставляя переливаться водную гладь потрясающими оттенками розового и пурпурного. Такие цвета Рам видел только здесь. Его всегда успокаивала эта картина, заставляя не так остро чувствовать свое одиночество.
Рам продолжал напряженно думать…. Ему надо вернутся на родину? Хорошо! И что он будет там делать? У отца 10 лет назад уже было больше двадцати детей, сколько сейчас, он не знал. Да и земли в Сукхотайе не хватит, чтобы наделить ею всех своих отпрысков! Он понимал, что король предоставит ему провинцию в управление. Крестьяне на его земле будут возделывать рис и стоить храмы, а он будет сидеть в своем доме и ничего не делать!!! Ах, да, жениться он будет! С периодичностью раз в год! Точно! Его вера позволяет ему иметь много жен, и чтобы всех их обслужить понадобиться время. Вот он и нашел, чем займется!
Рама даже затошнило от этих мыслей. Ему и одну то жену найти чертовски сложно… Его тревожные мысли прервал осторожный стук в дверь.
– Войдите, – крикнул он, оборачиваясь. Это был Чианг Май, его дворецкий в этом доме, один из немногих слуг, говорящих по венециански. Это было необходимо, так как он встречал гостей, Чианг Маю пришлось выучить необычные для него обязанности.
– Мой принц. К вам пришел маркиз Гавани…. – слуга почтительно склонился и сложил руки у груди.
– Проводи его сюда, Чианг Май.
Рам улыбнулся и расслабился. У Алессандро был такой легкий характер, это как раз то, что ему сейчас необходимо. Друг ему всегда помогал.
Гавани ворвался в комнату как вихрь, заполнив пространство своими шестью футами роста. Черные шоссы идеально сидели на его длинных мускулистых ногах, сюрко из бардового бархата подчеркивало широкие плечи, заставляя оборачиваться вслед многих женщин.
Алессандро был очень красив. Так, что это даже пугало. Перед ним не могла устоять ни одна женщина, будь она замужем или нет. У него были пронзительные зеленые глаза и прямой аристократический нос, пухлые губы складывались в обворожительную улыбку, и появлялись ямочки на щеках, которые придавали ему вид грешного ангела.
В свои 22 года в его постели побывала уже половина женщин Венеции, но молодой человек останавливаться не собирался! Это было поводом для постоянных шуток Рама, так как он относился к этой стороне своей жизни более чем осторожно.
– Привет, друг мой! – заявил Алессандро, разваливаясь в удобном кресле и вытягивая длинные босые ноги. – Господи, это единственное место в городе, где я должен снимать свою обувь. Ты когда уже откажешься от этой своей вредной привычки, скажи мне, а?
– Добрый вечер, Гавани! – ответил улыбаясь Рам, садясь напротив. – Думаю, никогда. И я говорил тебе это уже тысячу раз.
Они уже давно легко чувствовали себя в обществе друг друга и не соблюдали никаких принятых в обществе норм поведения.
– Ты куда-то собрался? – спросил Рам, разглядывая нарядно одетого друга.
– Вообще-то собрался! И вместе с тобой! Ты что, не помнишь? Сегодня бал-маскарад у графа Морозини! – Алессандро удивленно посмотрел на него.
– Точно! Ты что-то такое говорил неделю назад, а я забыл!
– Вот так всегда! Между прочим, сегодня у них театральная постановка по Плавту «Хвастливый воин». И актеры приехали из Рима! Будет много народу и много новых лиц!
– Нельзя как-нибудь без меня? – Рам с робкой надеждой посмотрел на друга.
– Нельзя! Карнавал уже месяц как начался, а ты еще ни на одном представлении не был! Тебе даже карнавальный наряд не нужен! Пойдешь в своем халате! – Алессандро был непреклонен. – Сегодня я намерен обязательно тебя с кем-нибудь познакомить!
– Только этого мне не хватало для полного счастья! – Рам поднял глаза к потолку.
– Ну да! Ты не устал от одиночества, друг мой? – Гавани вдруг стал серьезным. – Я столько раз пытался найти тебе подружку для развлечений, а ты все время упираешься!
– Я не упираюсь. Мне просто никто не нравится!
– Ага! Я помню, что ты сказал про красивую вдову графа Веньер! Что от нее пахнет нечистотами!
– Но от нее действительно плохо пахло. – Рам улыбнулся, а Алессандро возмутился.
– Ты знаешь, какая она оказалась в постели? Она выжала меня как лимон! Я потом целую неделю в себя приходил. Чертовски темпераментная!
– С чем тебя и поздравляю! Не боишься, в конце концов, подцепить какую-нибудь болезнь? – Рам уже устал от постоянного стремления друга с кем-нибудь его свести. Он и сам думал, что это ненормально, но поделать ничего не мог. Он представлял как дотрагивается до них и его передергивало от отвращения. Или они до него дотрагиваются. Женщины здесь не боялись сделать первый шаг. Особенно во время карнавала, скрыв свои лица под масками. Они открыто начинали приставать к нему, прижимались и поглаживали. Впечатление это производило на Рама совсем обратное. Его это отталкивало.
Он даже под пытками никогда не признается другу, что у него вообще еще женщины не было. В Сукхотайе Рам уже засматривался на одну невольницу во дворце, когда его послали на другой конец земли. Тогда ничего не успело получиться.
А после окончания университета он пытался построить свою жизнь и был слишком занят делами, чтобы обращать внимание на женщин. А когда он был сам готов к охоте, то с удивлением понял, что охотиться стали на него. Ему едва хватало изворотливости отказать, чтобы настойчивые дамы не обиделись. Богатство, молодость и титул иностранного принца делали его желанным трофеем для многих семейств Венеции.
И конечно, главная причина была в нечистоплотности венецианок.
– Ладно, я понял. – Алессандро махнул рукой. – Не буду тебя ни с кем знакомить, обещаю! Но у тебя час на сборы. Не хочу пропустить постановку Плавта. Мне он всегда нравился. И прошу, не надевай свой саронг, ходи в нем дома! Оденься как нормальный венецианский патриций! А то привлекаешь к себе слишком много внимания.
– Не саронг, а панунг! – Рам с удивлением рассмеялся. – Давно ли тебе перестало нравиться внимание?
–– Сегодня не хочу привлекать внимание. Еду только из-за постановки! У Морозини сегодня бал для дебютанток, ловить там нечего. Жена же мне не нужна!
– Действительно нечего!
И со смехом Рам пошел переодеваться.
Глава 3
Венеция, ноябрь 1295 год
Тициана стояла у окна и смотрела на потоки воды, льющиеся по стеклу. Дождь барабанил с такой силой, что разглядеть что-либо на улице было просто невозможно. Поэтому девушка представляла, что за окном не сплошные дома и узкие каналы с плывущими по ним лодочками, а зеленый лес. Огромные мрачные деревья, всегда бывшие ей друзьями, густые кроны которых так закрывают голубое небо, что не видно никакого просвета.
И она сейчас в любой момент выбежит из дома босиком, и мягкая, влажная от дождя трава, покрывающая землю своим зеленым ковром, приветливо встретит ее уставшие ножки. Она встанет под дождь и протянет руки к небу, на лицо упадут первые капли дождя и эти маленькие капельки скроют ее собственные слезы.
Девушка придвинулась ближе к окну и подула на стекло. Оно тут же запотело, и Тициана попробовала нарисовать пальцем маленькую ромашку. Ее цветок был прозрачен, а девушка видела перед собой тонкий зеленый стебелек и белые лепестки.
Она услышала звук открываемой двери и быстро стерла свой цветочек одним взмахом руки по стеклу. Потом смахнула со щеки одиноко сбежавшую слезинку и обернулась.
В библиотеку зашел ее отец, герцог Аньежио и мягко улыбнулся, увидев девушку в темноте.
– Что ты тут делаешь, совсем одна, солнышко? Почему не зажжешь свечи? – спросил он задумчиво. – Тебя Азалия потеряла…
Герцог Аньежио в свои 40 лет прекрасно выглядел. Никто не дал бы ему больше тридцати. В его черных волосах седина только начала появляться, придавая ему очень мужественный вид. Высокий и стройный герцог был самым завидным женихом в Венеции, на что Пауло Аньежио никак не реагировал. Он потерял свою жену 10 лет назад и с тех пор никто не мог занять ее место в его сердце. Он так сильно любил мать Тицианы, что не хотел видеть рядом с собой никакой другой женщины. Тициана еще помнила их нежные и трепетные отношения. Невозможность существовать врозь друг от друга. Таких отношений девушка больше не видела нигде и ни у кого. И втайне мечтала о такой-же сильной любви для себя.
Теперь на первом месте для герцога были их дети. Азалия, Тициана, Мария, Франческа и Федерико.
Тициана не уставала благодарить бога за то, что у нее такой прекрасный папа. Всегда выслушает и поможет. И она понимала, что родилась в семье, где ее не выдадут замуж насильно или без ее согласия. И это было большой редкостью. Больше она такой семьи не знала. Ее подруг родители часто не спрашивали, когда их выдавали замуж.
С трудом девушка постаралась вернуться в библиотеку, где отец с нетерпением ждал ее ответа.
– Я просто задумалась….
– А если честно? – герцог прошел через комнату и сел на софу, приготовившись слушать, вопросительно поднимая брови. И как он всегда догадывался, что она не договаривает???
– Папа, как здесь живут люди, скажи? – Тициана снова обернулась к окну, но из-за дождя ничего не увидела. – В Венеции кругом вода и каменные коробки, которые называют домами….
– Солнышко! Ты сейчас про самый красивый город в мире говоришь? – в голосе герцога слышалась ирония.
– Я знаю папа! – Тициана вздохнула, отошла от окна и села рядом с отцом. – Ты слишком редко привозил нас сюда. И я привыкла к нашему дому на острове. Привыкла вставать под пение птиц. Боже! Я скучаю по стрёкоту кузнечиков. Я так люблю ходить босиком по травке. И еще утренние прогулки по лесу на лошадях! Поверь, нет ничего лучше! Папа, в городе нет ни одной лошади! Я не представляю, что выйду замуж и буду жить здесь всю жизнь! Я что, больше никогда не сяду на лошадь?
– Тебя никто не торопит с замужеством. – Герцог постарался успокоить страхи дочери, но не сдержался и весело добавил. – Хотя тебя сейчас уже смело можно записывать в старые девы! Подумать только, 17 лет и еще не замужем…
– Ах, папа! – Тициана вскочила и заходила по комнате. – Вечно ты все портишь!
– Дорогая, я просто пошутил, извини… – герцог попытался сдержать улыбку.
– Я не против замужества. – Тициана остановилась и посмотрела на отца. – Поверь, я безмерно ценю ту свободу, которую ты мне даешь. Свободу своего выбора…. Я просто не представляю свою жизнь в каменной коробке на всю жизнь. И вокруг вода. Даже рядом с любимым человеком…
– Поверь, Тициана. – герцог встал и подошел к дочери. – Рядом с любимым человеком тебе будет все равно, где вы будете жить!
– Правда? – Тициана недоверчиво посмотрела на отца.
А он взял ее руки в свои и ободряюще сжал.
– Правда! – в его словах была твердость и полное убеждение в правильности того, что он сказал. И она поверила.
– Но я все равно хочу лес за своим домом! – капризно добавила девушка.
– Значит, мы будем искать тебе мужа с домом на континенте! – герцог обнял девушку и поцеловал в лоб. – Чтобы был лес!
– Я сейчас только себе кажусь полной дурой или тебе тоже? – Тициана подозрительно посмотрела на отца, но в ее зеленые глаза уже вернулось природное чувство юмора и самоирония. Они блестели и переливались искорками смеха.
– Ты сейчас очень похожа на маму… – герцог внимательно смотрел на девушку.
– Ага! Только волосы рыжие!
– Ты действительно у меня глупая. – он покачал головой. – И очень красивая. Ты даже не представляешь, насколько!
– Папа! Ты просто предвзято ко мне относишься!
Герцог покачал головой и в который раз убедился, что его дочь не осознает собственной привлекательности. И это вызвано тем, что девочка выросла без матери. Он снова взглянул на дочь и увидел красивое овальное личико, большие зеленые глаза, тонкий прямой носик и полные губы. Не было ни одного изъяна в ее лице или фигуре. Он мог заявить это как мужчина. Он с ужасом ждал ее выхода в свет. Все его неженатые друзья и знакомые, которые видели Тициану в их доме, просто теряли дар речи. Он уже получил несколько предложений о замужестве дочери, но отказал, не ставя в известность Тициану. Эти люди не были достойны ее. А те, которые нравились герцогу, не вызывали симпатии у Тицианы. Ей никто не нравился.
Но как объяснить 17 летней девушке, что по красоте ей нет равных, он не знал. Герцог уже начинал прятать дочь от мужских глаз, со страхом ожидая ее выхода в свет.
Дверь открылась, и герцог увидел на пороге свою старшую дочь – Азалию. Она была копией отца, единственная из его детей. Голубоглазая, черноволосая, со смуглой кожей, чистокровная венецианка. Красивая типично средиземноморской красотой. Девушка только недавно сняла траур по умершему мужу, хотя ей было только 20 лет. Сейчас она не искала себе нового жениха, она наслаждалась своей свободой и помогала герцогу вывести в свет Тициану.
Азалия была баронессой Меньер, а младшая сестра ее подопечной.
– Вот вы где! – она зашла к библиотеку и уперла руки в бока. – Тициана я ищу тебя по всему дому! У тебя последняя примерка платьев, ты не забыла? Мадам Лефлёр ждет тебя уже давно!
– Я от нее и пряталась, Азалия! Она вечно тычет меня иголками.
– Ты могла бы и немного потерпеть. – Азалия крепко взяла упирающуюся Тициану за руку и потащила из комнаты. – Ведь это же твое приданое!
– Пожалуйста, померяй их за меня, Азалия! – Тициана постаралась сказать это как можно жалобнее. Она беспомощно посмотрела на отца, ища у него поддержки, но он развел руки в стороны и с притворным ужасом помотал головой. – Я не вытерплю снова стоять несколько часов неподвижно!
– Ага, ты хочешь, чтобы я стояла не двигаясь с места, как статуя?
– Раньше это у тебя хорошо получалось! Я помню!
– Тициана, не говори глупостей! Я немного полнее тебя. Хочешь, чтобы все твои платья на тебе болтались?
– Я готова на это!
Шутливо переговариваясь, они поднимались в покои Тицианы по лестнице. Девушка вздохнула и смирилась с судьбой. Она немного потерпит, ведь платья были такие красивые! Несколько из них, сшитые для балов и карнавалов, были просто произведениями искусства.
Они зашли в гостиную, где швея уже разложила многочисленные свертки, завалив почти готовыми платьями и отрезами стоявшие в комнате сундуки и кушетки.
Ей помогала и личная служанка Тицианы Августина, очень живая и подвижная девушка, мать которой работала в их доме горничной.
–Добрый день, мадам Лефлёр! – поздоровалась со своей швеей Тициана и та приветливо кивнула в ответ.
В уголке у камина прямо на ковре сидели младшие сестры Тицианы Мария и Франческа.
– Что вы здесь делаете? – строго спросила их Азалия, нахмурив брови. – Разве синьора Газальер уже закончила с вами заниматься?
– Нет, не закончила, Азалия. – Ответила более бойкая Франческа, нахально улыбаясь. А Мария стыдливо опустила голову. – Она дала нам задания по литературе и ушла пить чай, а мы сбежали, чтобы посмотреть на новые платья Тицианы.
– Мне не нужны проблемы с вашей гувернанткой, девочки! – Азалия пристально на них посмотрела.
Франческа была на три года моложе Марии, но уже перегнала по росту пятнадцатилетнюю сестру. Девушки казались ровесницами, но лидером была самая младшая сестра.
– Азалия, вспомни, пожалуйста, себя в этом возрасте. – Франческа всегда считала лучшей защитой нападение. – Что-то я не помню, чтобы ты всегда слушалась синьору Газальер!
В полной тишине раздался неприличный смешок Тицианы: – Она права, Азалия! Ты всегда прогуливала занятия, я помню….
И Тициана рассмеялась, за ней и младшие сестры. Азалия покраснела и хитро улыбнулась.
– Да-да! Синьору Газальер у нас слушалась только Тициана! А я нет! Девочки, вот я прогуливала и что получилось? Вышла замуж за игрока, который разорился, играя в баккару и после этого пьяный вывалился из гондолы и утонул! Где был мой ум, когда он соблазнял меня своими страстными речами? Хотите тоже совершить подобную глупость – прогуливайте дальше!
Подобная перспектива так ужаснула сестер, что они мигом поднялись на ноги и выскочили из комнаты Тицианы, что-то пробормотав о недоделанных заданиях.
– Азалия, как тебе не стыдно! – пряча улыбку, тихо сказала Тициана.
– А разве я не права? – Старшая сестра уже помогала мадам Лефлер снимать платье с девушки. – Вот будут постарше и поймут, что я только по собственной глупости приняла увлечение за любовь. Теперь раскаиваюсь. Плохо, конечно, это признавать, но я рада, что стала вдовой. Надеюсь, что еще встречу свою судьбу….
– Ах, Азалия, конечно встретишь. – Голос был глухим из-за вороха юбок, которые в этот момент надевались Тициане на голову. – Я даже не сомневаюсь!
– Спасибо, дорогая! Теперь хватит говорить обо мне и давай заниматься твоим приданым!
– Слово приданое – звучит очень удручающе, ты не находишь, Азалия?
И все таки, старшая сестра расхохоталась.
– Тициана, я скажу отцу, чтобы он больше не занимался с тобой философией!
– Дорогие леди! – прервала их мадам Лефлёр. – Очень жаль вас прерывать, но если я не ошибаюсь, сегодня у леди Тицианы премьерный выход в свет, поэтому надо поторопиться! Времени у нас не так много.
Тициана так ждала этого вечера, так о нем мечтала, так боялась! Первый в ее жизни бал, первый выход в свет! Ей скоро исполнялось 18 лет, почти все ее подруги уже были замужем, и половина имела детей. Она должна была дебютировать раньше, но у ее старшей сестры Азалии умер муж и она стала вдовой. Все семейство было год в трауре.
Девушка смотрела на свое карнавальное платье и радовалась. Она немного стеснялась своей яркой внешности, поэтому выбрала для бала-маскарада образ Клеопатры.
Августина помогла заколоть непослушные локоны в тугой пучок на затылке, а затем надела черный парик с короткими волосами до плеч и густой челкой. Белое платье с длинными рукавами спадало на пол прямыми строгими линиями. Золотыми нитями были обшиты подол платья и широкие рукава. Девушка подчеркнула узкую талию золотым ремешком.
А затем в ход пошли украшения. В поисках их Тициана полгода назад обегала всю Венецию. Широкое ожерелье почти полностью закрывало шею и спадало на грудь красивым египетским орнаментом. Тяжелые браслеты на руках дополняли набор. На голову золотой обруч, который венчала голова сокола. Эта птица в древних египетских мифах отождествлялась с богом Ра – богом солнца. А она в своей семье и была солнцем. Пусть это всего лишь тонкий намек, который вряд ли поймут окружающие, но Тициане было приятно лишь оттого, что это понимала она сама.
Затем Августина угольками подвела ей глаза. Широкие черные стрелки по верхнему и нижнему веку проходили по вискам до линии роста волос.
Тициана не могла себя видеть, поэтому вопросительно посмотрела на сестру: – Ну как?
Азалия просто молча качала головой. Она видела грубые изображения этой женщины в Венеции. Их было полным полно на рынке. Клеопатру изображали на монетах, медальонах, папирусах, древних вазах и статуэтках. Девушка видела даже фрагменты настенных изображений. И, честно говоря, не понимала стремления Тициана выглядеть именно так. Но сейчас здесь не было ее озорницы сестры, перед ней стояла египетская царица. Что-то детское и ранимое исчезло, оставив неизвестно откуда взявшуюся сексуальность.
У Азалии мурашки побежали по рукам. Тициана всегда была красива, но эта красота была какой-то опасной.
–Ты на себя не похожа… – других слов у Азалии не было.
– Я этого и добивалась, верно? – в голосе Тицианы появилась неуверенность.
– Все хорошо, поверь! Просто ты совсем другая. Тебе даже маска не понадобится. Тебя никто не узнает.
– Меня и так никто не знает.
– Там будут твои подруги! Папины друзья и деловые партнеры, которые бывали у нас в гостях, и знают как ты выглядишь. Подшути над Амадеей! Пусть она попробует тебя узнать! Потом мне расскажешь.
Тициана с облегчением кивнула, а Азалия, будто о чем-то вспомнив, спросила:
– Кстати, дорогая, не слишком ли много украшений? Твоя кожа…
– На вечер меня хватит! – перебила Тициана. – Не о чем переживать.
Дверь в комнату тихонько открылась и Франческа с Марией сунули свои любопытные головки в щель.
– Тициана! Мы устали тебя ждать внизу! Ты скоро?
Азалия махнула им рукой, чтобы они зашли. Сестры тихонько хихикая, зашли в комнату. А Тициана обернулась к ним лицом: – Ну как?
Азалия и Августина с удовольствием наблюдали, как вытянулись их лица.
– Просто потрясно! – Франческа, как всегда, не полезла за словом в карман. Все находящиеся в комнате весело рассмеялись.
Мария и Франческа с восхищением стояли рядом и рассматривали девушку. Они очень радовались за сестру и мечтали, что скоро наступит такой день и в их жизни.
– Ах, Тициана, ты там будешь самой заметной и яркой. – Воскликнула Мария.
– И самой красивой! – добавила Франческа.
Тициана смутилась. Она прекрасно знала, как ей далеко до красоты. Вот все ее сестры были красивы. Каждая по разному, но все одинаково прекрасны. Девушка искренне не понимала, почему они считают красивой ее.
Ее старшая сестра Азалия была копией отца, чистокровного венецианца – герцога Пауло Аньежио, смуглокожая, черноволосая и голубоглазая. Высокая, со всеми нужными выпуклостями в нужных местах, она была очень популярной девушкой во время своего дебюта.
А Мария, которой сейчас было 15 лет, была копией матери, шотландки по происхождению. У нее была очень белая кожа, как и у Тицианы, голубые глаза, светлые волосы и хрупкое телосложение.
Франческа в свои 12 лет тоже обещала стать очень красивой девушкой. Пожалуй, самой красивой из всех сестер. Она унаследовала от матери светло-голубые глаза и белую кожу. От отца ей достались смоляные волосы и высокий рост.
Девушка смотрела на своих сестер и искренне радовалась за каждую. Наверное, со временем Тициана смирилась бы с рыжими волосами, если бы не насмешки ее подруг. Ох, сколько слез она пролила из-за этого. Самое безобидное из ее детских прозвищ было – морковка! И сколько мама не убеждала ее, что они просто завидуют, ничего не помогало. А потом мамы просто не стало. И когда отец начал говорить ей тоже самое, она просто не верила. Домашние просто очень ее любят, вот у них и предвзятое мнение. Это доставляло Тициане множество проблем и комплексов. Но насмешки друзей прекратились, когда девушке исполнилось 16 лет. Из девочки она превратилась в девушку.
Неожиданно выросла грудь, а талия уменьшилась до такой степени, что фигура стала напоминать песочные часы. Непослушные кудрявые волосы Августина стала укладывать в красивые и замысловатые прически, вместо обычной косы. Глаза чистого зеленого цвета, напоминали адриатическое море в шторм. Они смотрелись неправдоподобно большими на маленьком лице, также выделялся крупный рот и полные губы.
Тициана замечала, что нравится мужчинам. Она была далеко не дурой. Иногда идя по площади, сопровождая отца в церковь, она бросала взгляд на мужчин и у них начинали заплетаться ноги. Некоторые, будучи представленными ей, не могли вымолвить ни слова.
Герцог никуда не отпускал ее одну или в сопровождении сестер. Их всегда сопровождали слуги-мавры. Могучие и черные, как эбеново-дерево, они вызывали страх у прохожих, что и требовалось отцу.
У сестер был еще младший брат, Федерико, но ему было всего 7 лет, он был еще маленький. И девочки с ним почти не играли. Часто даже не вспоминали про него.
Сейчас Тициана судорожно вздохнула и посмотрела на сестер, судорожно сминая подол платья в ладонях.
– Ну что, я пошла? – голос немного дрожал от волнения.
Сестры кивнули одновременно, а Франческа запрыгала от нетерпения.
– Ах, Тициана, ну иди уже скорей! Завтра я первая запрыгну тебе в постель и потребую рассказа во всех подробностях!
– Договорились, Фра! Только давай не очень рано, а то я не знаю, как поздно приду!
Тициана протянула руки, и сестры бросились ее обнимать. У девушки было странное чувство, будто она прощается с ними навсегда. Тициана постаралась отогнать от себя дурные мысли. Верная Августина стояла в уголочке спальни и утирала глаза передником.
– А теперь пойдем скорей, отец тебя уже заждался! – Азалия потянула сестру за собой.
Сестры разомкнули объятия, и Тициана направилась к выходу. Внутри все немного дрожало, но она старалась это не показывать. Как жаль, что она не может посмотреть на себя со стороны. Вот бы изобрели такой предмет, который позволял бы делать это. Все женщины мира сказали бы изобретателю спасибо! Она быстро спустилась по лестнице, улыбаясь своим нарцисским мыслям, где ее уже ждал отец.
– Папа! – воскликнула она неуверенно и отец обернулся. Девушка развела руки в стороны и закружилась перед ним, демонстрируя свой наряд.
Герцог внимательно посмотрел на Тициану, а потом перевел взгляд на Азалию. Старшая дочь прекрасно поняла внутреннее смятение отца, она покачала головой, прося его промолчать. А Тициана весело щебетала, рассматривая одежду отца.
– Где твоя фантазия, папочка? Юлиев Цезарей на маскараде будет очень много! Как я тебя отыщу среди них?
– Не переживай, Тициана! – герцог немного оправился от шока. – Я не отойду от тебя ни на шаг! Тебе не придется меня искать!
Отец взял ее за руки и развел в стороны, рассматривая ее со всех сторон.
– Ну как? – в голосе Тицианы слышалось нетерпение. – Я тебе нравлюсь?
– Ты слишком красивая….
– Да ладно, папа! Не придумывай глупости! – девушка рассмеялась, кружась вокруг себя, будто слушая музыку.
– Я совсем….
– Отец, сколько можно тянуть. – Азалия прервала их диалог, принимая из рук слуги свой плащ. – Мы и так опаздываем. Граф Морозини не будет нас ждать! Мы опоздаем на представление!
Герцог Аньежио пожал плечами, подмигнул Тициане и взял из рук дворецкого свой черный плащ и белую маску-бауту, которая закрывала лицо полностью.
Девушки же приготовили для себя полумаски, которые оставляли открытыми нижнюю часть лица. У Азалии маска была черного цвета и отделана яркими перьями, у Тицианы золотистого цвета и ничем не украшена. Она подумала, что снимет ее сразу по приезду, ее и так никто не узнает.
Девушки заняли в гондоле места в каюте, отец сел рядом, но уже снаружи. Сопровождающие их двое мавров еле уместились на краю лодки. Гримо, их молодой и сильный гондольер аккуратно вырулил на середину канала.
Палаццо графа Морозини находилось на площади святой Марии и отличалось огромными размерами и наличием своего театра, где во время карнавала граф устраивал театральные представления. Вход был только по специальным приглашениям и только для избранных аристократов города.
Они доплыли довольно быстро, но на улице уже стемнело и немного похолодало. Был конец ноября, и Тициана поплотнее закуталась в свой плащ.
Пристань у палаццо графа была заполнена яркими гондолами, и Гримо пришлось потрудиться, чтобы найти место для причала. Когда лодка плавно ткнулась в деревянный причал, лакеи графа уже протягивали руки, чтобы помочь выйти высокопоставленным гостям.
Тициана вышла вслед за Азалией и подала лакею свой плащ. Она краем глаза видела, как отец подает приглашения дворецкому, который стоял у входа в освещенный зал, и они прошли внутрь.
Девушка взяла отца за руку, и они вместе стали подниматься по лестнице наверх. Сцена театра Морозини напоминала римский Колизей, только была не круглой, а полукруглой и намного меньше. Зрительные места начинались со второго этажа и спускались вниз ступеньками. На все ступеньки были положены мягкие подушки, чтобы гостям было удобнее сидеть.
