Милана Милая
Солнце для принца
Глава 1
Венецианская республика
Остров Аттенарий, сентябрь, 1295 год
Красивый готический дворец из белого мрамора, окруженный по периметру колоннами, освещали оранжевые блики уходящего солнца. Мраморные прожилки камня сияли от солнечных бликов, поэтому казалось, что дворец светится. На открытой местности, окруженной дремучим лесом, он смотрелся немного сказочно. Все в этом месте говорило о достатке и благополучии. И красивые витражные стекла в окнах, и диковинные птицы, неспешно разгуливающие по зеленым ухоженным лужайкам.
Они резко повернули головы и захлопали крыльями, когда с черного хода большого дома выбежала рыжеволосая девушка в зеленом платье, и, украдкой оглядываясь, побежала в лес. Ее легкие шаги почти не были слышны, их заглушали звуки леса, шум листвы, пение птиц. За ней, с небольшим отставанием, следовала другая девочка, немного помладше.
И хотя бежала первая девушка совсем бесшумно, в лесу ее очень легко было отследить по ярко-рыжим волосам, они развевались за ней, будто пламя костра, даже в темноте не потеряешь.
– Тициана! – громко окликнула преследовательница, и рыжеволосая быстро обернулась. Девочки были сестрами, хотя очень сильно отличались друг от друга. И цветом волос, и цветом глаз. Они не были похожи абсолютно.
– Франческа? Что ты здесь делаешь?
– А что ты здесь делаешь? – задала встречный вопрос младшая сестра. – Тебе ведь папа запретил ходить одной в лес! И как всегда, ты его ослушалась! И шляпу не одела, ты же сгоришь сразу!
– Солнце почти зашло, не сгорю. В любом случае, в лесу тень. – Тициана посмотрела по сторонам, будто убеждаясь в этом. – И не тебе читать мне морали, маленькая сестричка! Тебе всего 12 лет! Иди в детскую и играй в куклы! – И старшая сестра строго ткнула пальцем в направлении дома.
– Тициана! – Франческа тут же сменила тон и молитвенно сложила руки. – Я ведь знаю, что ты что-то замышляешь, возьми меня с собой! Только у тебя получается сделать что-то хулиганское и тебе всегда это сходит с рук.
– Да, сейчас! – Тициана усмехнулась и уперла руки в бока. – А потом ты пойдешь и все всем расскажешь! У меня потому и получается, что я делаю это одна!
– Ну я никому не скажу, обещаю! Ты знаешь, как я устала от уроков! Синьора Газальер нас с Марией уже замучила. Английский, итальянский, латынь! Тициана, ты знаешь, что римские сенаторы мне уже снятся! Я еле сбежала! Отпросилась в туалет, так что, когда вернусь, меня в любом случае накажут…
– Франческа, ты ведь знаешь, как на меня действует твой умоляющий взгляд! – Тициана хитро улыбнулась и махнула рукой в сторону леса. – Пошли!
Франческа захлопала в ладоши и запрыгала.
– Ну вот, всех птиц распугала, глупая…
– Тициана, ты знаешь, что я люблю тебя больше всех сестер?
– Интересно, почему? – Тициана покачала головой от явной лести сестры. Она продолжала аккуратно пробираться в полумраке высоких сосен, будто что-то искала, а сестра торопливо шла за ней.
– Ты единственная из нас пятерых, способная на проделки. – Франческа начала перечислять, загибая пальцы. – Ты самая веселая и сообразительная. Ты всегда придумываешь самые интересные игры, ты единственная, кто постоянно попадает в переделки…
– Да ладно, тебе. Ты преувеличиваешь!
– И папа тебя всегда прощает! Меня бы он убил за то, что я утопила его любимого коня, а тебя он всего лишь пожурил!
– Я не топила его Быстрого. Я не виновата, что его ужалила ядовитая медуза во время купания.
– Да, когда ты находилась на его спине! Конечно, на нашем острове медузы жалят только, когда ты купаешься. Она специально выбирают время!
– Очень смешно! – Тициана строго посмотрела на сестру. – Я тебя сейчас домой отправлю.
– А я уже дорогу не найду! – самоуверенно заявила Франческа. – И ты опять будешь виновата. А папа тебя на этот раз не простит.
– Он всегда меня прощает! – задумчиво проговорила Тициана, явно потеряв нить разговора, оглядываясь по сторонам.
– Это, наверное, потому, что ты рыжая! Что ты ищешь?
Девочки стояли на небольшой поляне, окруженной разнообразными деревьями. Самые красивые из них были сосны-пинии. Опадавшие с них иголки покрывали землю ровным шуршащим зеленым ковром, почти не давая расти траве.
– Муравейник! Здесь где-то был большой муравейник!
– Тебе нужны муравьи? Зачем? – Франческа боязливо попятилась, глядя себе под ноги. На ней были легкие кожаные сандалии, с ремешками вокруг щиколоток. Девочка подняла платье повыше. – Они так больно кусаются!
– Для Синьоры Газальер! Хочу устроить вам небольшие каникулы. – И видя непонимающий взгляд сестры, Тициана принялась объяснять. – Я видела, как она ударила указкой по рукам Марии. Может она и хороший учитель, но человек явно плохой. И ей не нравится на нашем острове, ты же знаешь. Ее постоянные жалобы за обедом порядком всем надоели. Она не может жить в изоляции, ты же знаешь. И просто мечтает вернуться в Венецию. Вот мы ей и поможем! После того, как синьора Газальер обнаружит муравьев в своей кровати, она не останется на Аттенарии. Сбежит быстрее ветра.
– Ты думаешь? – В голубых глазах Франчески загорелась искра надежды. – Жалко, что не навсегда!
– Ну зачем навсегда! Учиться же тоже надо!
– Мы занимаемся уроками больше, чем все мои подруги вместе взятые. Паулина вообще только вышивать учится, играть на музыкальных инструментах и танцевать, отец не заставляет ее учить историю и языки. И читать не заставляет!
– Паулина такая же глупая, как и ее отец – барон Тирольский. О чем ты только с ней разговариваешь?
– Зато ты у нас самая умная. Если тебе дается учеба, это не значит, что мы такие же! А папа смотрит на тебя и думает, что мы такие же!
– Вот и неправда! Смотри! Вот и муравейник.
Спор сестер прервался, когда они обнаружили похожий на маленькую пирамиду дом насекомых. Большой бугор из палочек, сосновых иголок и травы под сосной, казалось, двигался. Темно-коричневая масса несметного количества муравьев делала его живым. Маленькие жители беспрерывно двигались, создавая впечатление миниатюрного вулкана, по которому текла жидкая коричневая лава.
– Ну и как ты их насобираешь? – Франческа боязливо оглянулась и отошла в сторону дома, который, как уверяла, найти не сможет. – Я тебе помогать не буду!
– Я взяла мешок! – Тициана потрясла перед ее носом льняным мешочком и взяла с земли небольшую палочку. – Смотри!
Она воткнула ее в муравейник и тот час же по ней поползли муравьи. Девушка не стала ждать, когда они доползут до конца палки, она вынула ее из муравейника и аккуратно стряхнула темно-рыжих муравьев в мешок. Зажала край мешка в руке, и снова воткнула палку. Она отбежала немного, так как маленькие и шустрые насекомые стали заползать по ногам Тицианы. Она потопала, сгоняя муравьев с себя, а Франческа отошла еще дальше.
– Ну вот! – через некоторое время сказала Тициана, отошла от муравейника и потрясла мешочком перед лицом сестры. – Мне уже жалко синьору Газальер!
– Мне тоже! – проскулила Франческа. – Надеюсь, ты его крепко завязала?
– Надеюсь, ты никому не скажешь? – строго спросила Тициана.
– Нет, сестра. Я тебя не выдам. Обещаю. Даже Марии! – И она жестами зашила себе рот.
– Пошли скорее. Нас уже, наверное, ищут!
И сестры побежали по лесу в сторону дома. Тициана очень хорошо знала этот лес. И поэтому дорога назад заняла совсем мало времени, но на опушке леса они остановились, увидев пасущихся на лужайке лошадей с пристани.
– Смотри, Франческа! Может это папа вернулся?
Младшая сестра, взвизгнув и про все забыв, побежала в сторону парадного входа, а Тициана так же быстро, но в сторону черного. Она уже не пыталась быть осторожной и красивые павлины с неприятными и режущими слух звуками разбегались во все стороны. Тициана не обращала на их крики никакого внимания. Она, перепрыгивая через две ступеньки, поднялась на второй этаж, в свои покои. Двери на террасу, огибающую весь их дом по периметру, были открыты. Яркие занавески из тончайшего шелка трепыхались на ветру.
У Тицианы была очень красивая комната. Девушка захотела сделать ее в восточном стиле. Она увидела такие покои, когда еще была жива ее мать. Девочке было 10 лет, когда ее взяли в гости к одному персидскому шейху, имевшему бизнес в Венеции. Ее тогда очень поразил его дом, обилие ковров, красного цвета и различных орнаментов. Ее поразила их красивая одежда. Не успела она вернуться домой, как захотела точно такую же комнату. Отец с матерью были против, не хотели уступать глупой причуде Тицианы. Но мама вскоре родила долгожданного сына – Федерико и умерла при родах. Герцогу пришлось пойти на уступки дочери, чтобы хоть чем-то смягчить боль утраты.
Так и появились ее восточные покои. Стены были расписаны различными узорами, кровать спрятана в альков, на полу лежали ковры. Низкие диванчики и столик стояли посередине, приглашая уютно разместиться и попить чай. За шелковой ширмой пряталась ванна. Везде были разбросаны расшитые бисером подушки.
Ее окна выходили на север, терраса закрывала комнату от прямых солнечных лучей. У Тицианы была очень чувствительная кожа. Она могла покрыться волдырями, просто выйдя на солнце. Поэтому днем девушка старалась из дома не выходить. Она гуляла только утром и вечером, надевая закрытые платья и головные уборы. Все в семье следили за этим очень тщательно. Их приучила к этому покойная герцогиня. У ее отца была такая кожа. Так что Тициана могла сказать большое спасибо своему шотландскому дедушке.
Так же в семье было принято не заострять на этом внимание, ее никто не жалел, не сочувствовал. Не говорил: «Ах, бедняжка! Как ей тяжело приходится!»
Тициана привыкла к себе такой. Еще больше привыкла ее семья. Каждый раз, выходя на улицу, все сестры брали с собой различные палантины и шали, одевали шляпки, чтобы при первой же возможности всучить все это Тициане. У девушки был еще один большой недостаток, она все время попадала в переделки. Все шали рвались, зацеплялись или просто терялись самым немыслимым образом, шляпки сдувало ветром. Обязательно в канал, чтобы сразу утонуть. Тициана сама не понимала, как это у нее получается. А семья просто смирилась.
Сейчас, когда Азалия жила отдельно, Тициана была самой старшей. Живя в Венеции, отец часто сопровождал Тициану. В церковь, на рынок и по магазинам за покупками или просто в гости. Когда он ждал ее в холле их венецианского дома, в его руках всегда была шаль для нее. Эта забота грела сердце Тицианы всегда. Она жила и купалась в любви своего отца больше, чем кто-либо другой. Он не дал ей почувствовать отсутствие матери, просто окружил любовью вдвойне.
Девушка очнулась от своих мыслей и посмотрела на завязанный мешочек в руках. Куда бы его пока спрятать? За узелок она повесила его на край ширмы и выбежала из комнаты. Пробежала по коридору и остановилась вверху парадной лестницы, разглядывая происходившее в холле.
Франческа и Мария повисли на ее отце и громко смеялись. Федерико, как всегда, скромно стоял в сторонке вместе со своим гувернером. Рядом с папой стояла Азалия, старшая дочь в семье. Она сняла траур. Тициана целый год видела сестру одетой только в черное, этот цвет ее ужасно портил. Сейчас платье Азалии было насыщенного синего цвета, красиво подчеркивая голубые глаза. И фасон ей тоже очень шел. Тициана уже забыла, какая красивая может быть ее старшая сестра.
Девушка быстро сбежала вниз и подошла к отцу, на котором все еще висли ее младшие сестры, робко ему улыбаясь.
– Здравствуй, папа! – и, переведя взгляд на старшую сестру, добавила. – Добро пожаловать домой, Азалия.
А потом Тициана перестала себя сдерживать, она кинулась обнимать отца и сестру, громко смеясь и подпрыгивая от счастья. Все говорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга. Как скучали, что делали все это время. Девочки не видели отца почти месяц, очень соскучились. С нетерпением ждали отъезда в Венецию, чтобы быть вместе с отцом. А Тициану ждал выход в свет. Балы, рауты, театральные премьеры и, конечно, маскарад.
Она с нетерпением ждала балов-маскарадов. У нее была куча идей по поводу того, как она оденется. Она хотела быть и восточной принцессой, и Клеопатрой, и богиней радуги – Иридой. Хотела примерить на себя много-много образов.
И если в свое время Азалия выходила в свет в надежде найти мужа, то Тициана совсем не хотела выходить замуж. Она мечтала просто быть счастливой, веселиться и наслаждаться жизнью. Траур Азалии не позволил Тициане в прошлом году быть на всех проходивших маскарадах. Но она знала все в подробностях от своих подруг, побывавших там. Некоторые уже вышли замуж, некоторые были помолвлены.
Амадея, дочь графа Морозини, была одной из ее лучших подруг. Она, как могла, утешала Тициану, уверяя, что если бы та дебютировала, то ни одна из других девушек не смогла бы найти жениха. Они все достались бы Тициане по одному щелчку пальца.
– Зря ты мне не веришь! – говорила Амадея. – Я просто счастлива, что тебя не было на балу у Плиеров. Иначе Патрицио не обратил бы на меня никакого внимания, он был бы занят, обхаживая тебя.
– Очень жаль, что меня не было! – ответила ей тогда подруга. – Тогда ты бы быстро поняла, что он из себя представляет. Нужна ему твоя душа или твоя внешность!
– Тициана… – подруга покачала головой. – Ты совсем не знаешь мужчин. В первую очередь они смотрят на внешность. И если она им понравилась, остальное их не интересует!
– Это неправда! Мой папа любил маму в первую очередь за ее внутренний мир, ее характер, ее доброту…
– Очень легко любить за доброту, Тициана, когда твоя мама была первой красавицей в Венеции!
Они тогда еще очень долго спорили, вспомнила с улыбкой девушка. Но так и не пришли к согласию. Каждая осталась при своем мнении.
В их городской дом приходило много мужчин. Отец участвовал как политической жизни Венеции, так и в торговой. Даже дож был в их доме частым гостем. Не менее частыми гостями были торговые партнеры отца. Тициане иногда казалось, будто он ненавязчиво знакомит дочь с потенциальными женихами. Часто он спрашивал ее мнения о том или ином человеке. Не было дня, чтобы за ужином в их доме не присутствовали гости. Но это было только когда они жили в Венеции. На Аттенарий отец не привозил никого. Это была их семейная крепость.
Некоторые гости искренне нравились Тициане, нескольких партнеров отца она недолюбливала, а одного так просто ненавидела. Девушка с содроганием вспомнила, как барон Флавио де Понте в шуточной форме сделал ей предложение руки и сердца прямо за семейным ужином. Она видела его второй раз в жизни, а он предложил ей выйти за него замуж. Отец тогда засмеялся, но явно был сильно расстроен. Правда, пытался всячески скрыть это, замаскировать.
Не было ничего отталкивающего в его внешности. Тициана даже могла бы назвать его красивым. Типичный венецианец. Смуглая кожа, карие глаза, черные волосы. Высокий и стройный, с аккуратными усиками и бородкой, ему было около 30. Девушка не могла объяснить себе причины того, что он ей не нравится. Просто внутреннее ощущение неприятия. А вот почему он не понравился ее отцу, она спросила прямо.
Герцог тогда ответил ей, что деловые партнеры не всегда бывают хорошими людьми, но иногда с ними приходится иметь дело для общей выгоды. Де Понте был вдовцом. Жена умерла при загадочных обстоятельствах. Никто тогда не смог доказать причастность барона к ее смерти. А если нет доказательств, значит, человек невиновен.
Де Понте владел несколькими кораблями, перевозившими оружие с востока на запад. Постоянные военные действия между Генуей и Венецианской республикой очень обогащали таких жадных и беспринципных людей, как барон. А оружейные мастерские Византии, Персии и Ирана были лучшими в мире.
Тициана была не очень в курсе их партнерства, но после этого случая отец перестал приглашать этого человека в их дом. Или делал это, когда дочери были на острове.
И вот сейчас, за ужином, герцог сказал, что они уезжают в Венецию. Лето закончилось, скоро начнется сезон карнавалов. Тициане надо заказать себе новый гардероб, а для этого требуется время. Еще отец объяснил дочерям, что сейчас у него очень много дел, которые требуют его постоянного присутствия в столице.
Младшие сестры очень обрадовались, что отец берет их собой, а Тициана расстроилась. Она так любила жить на острове, девушка просто ненавидела большое скопление людей. Она чувствовала себя неуютно. Дом, как проходной двор. То торговцы придут, то капитаны судов, то моряки наниматься на работу. А в партнерах отца по разным делам девушка уже запуталась.
Но главное было не это. Главным было полное отсутствие растительности. На острове, просыпаясь утром, Тициана первым делом выбегала из дома, чтобы босыми ногами походить по росе. Ощущать ступнями мягкую траву, не было ничего приятнее этого. Домашние к этому давно привыкли. Девушка не пойдет завтракать, если не походит по лужайкам. Даже подшучивать над этим все давно перестали.
Она нуждалась в живой природе сильнее, чем все ее родные вместе взятые. Ее сестры в любой момент могли выйти из их дома в Венеции. Просто погулять, поплавать на гондоле или в гости к своим подругам. Солнце не мешало их планам, в отличие от Тицианы.
Девушка с грустью посмотрела на отца. Он понял ее без слов и ободряюще улыбнулся. Папа будет рядом, а это главное. Семья вместе. И даже Азалия теперь рядом, как будто и не выходила замуж.
Была уже ночь, когда Тициана тихонько выскользнула из дома. Она была босиком, поэтому ступала очень аккуратно, стараясь не поранить ноги. Девушка отошла подальше от дворца и открыла мешок, который несла в руках.
– Ступайте домой, муравьишки! – шепотом произнесла она, вытряхивая мешок. – Теперь вы мне не нужны. Вам очень повезло, что вы не встретитесь с сеньорой Газальер. Поверьте, очень неприятная дама! Я так хотела, чтобы она уехала, а уезжать теперь придется всем нам. Уже завтра. Так что прощайте и живите долго. И простите меня…
– С кем это ты разговариваешь?
– Папа? – Тициана даже подпрыгнула от неожиданности. Герцог стоял совсем рядом. В темноте девушка видела только очертания его большого и сильного тела. Как он умудрился подойти так незаметно?
– Солнышко, я всегда знал, что ты немного сумасшедшая, но разговаривать с муравьями… – он покачал головой, как будто все еще не верил.
– Только никому не говори. – девушка заговорчески прижала палец к губам.
– Особенно синьоре Газальер? – в глазах отца, подошедшего совсем близко и присевшего рядом с ней на корточки, сияли веселые искорки.
– Ага! Особенно ей!
Глава 2
Венеция, ноябрь 1295 год
Рам сидел за столом в своем кабинете и в сотый раз перечитывал письмо, которое было доставлено сегодня, но пришло почти с другого конца земли. Оно было от отца, короля Рамакхамхенга Великого. В письме говорилось о завершении всех своих дел в Венеции и возвращении на родину. Отец отдал приказ в мягкой форме, но ослушаться было нельзя! Не потому, что он боялся наказания за непослушание, а потому что был воспитан на уважении к старшим.
Ослушаться отца, значит совершить преступление. А если отец – король, тогда за непослушание – смертная казнь! Все просто и ясно.
Но Рам не хотел домой. Когда-то давно он также не хотел покидать королевство Сукхотай, но никто не спросил, чего он хочет. Его отправили в Европу, не спросив согласия.
Слишком далеко была его родина, и королю хотелось знать, что происходит за пределами королевства. Правдивы ли слова путешественников и паломников, которые часто проходили мимо их провинций о несметных сокровищах западных стран. О великих пирамидах, об огромных соборах, о разных религиях. Наконец, владыку интересовали знания!
Он был мудрым правителем, и ему хотелось знать больше, чем знали придворные мудрецы. Конечно, сам король отправиться в такое путешествие не мог. И он отправил своего сына. Младшего, но самого любимого. Который не являлся прямым наследником престола, хотя Рам был королевской крови и по линии отца, и по линии матери.
У Рамакхамхенга было восемь жен и больше ста наложниц. По крайней мере, столько помнил Рам, пока сам жил во дворце. Со времени отъезда прошло 10 лет, и сколько жен у отца было сейчас, он не знал.
Позади была учеба в Болонье, свое процветающее дело в Венеции и ответ на главный вопрос, который перед отъездом ему задал отец. И этот ответ не понравится его королю!
Всю свою историю королевский дом Сукхотаи боролся за чистоту своей крови. Это значит, что все браки заключались между братьями и сестрами, родными, двоюродными или троюродными. В последнее время все дети у короля Рамакхамхенга рождались мертвыми или очень слабыми и не доживали до года. Дети же, рожденные от наложниц или жен, которые не являлись прямыми родственницами короля были здоровы. Но Рамакхамхенг все равно не верил, что дело только в родственных связях. И продолжал брать себе в жены своих сестер и подросших дочерей. Он бы никогда не позволил вступления в семью постороннего человека, это было для него невозможно и неприемлемо!
Все паломники и путешественники, которые выражали свои мысли о недопустимости кровосмешения королю, были немедленно казнены. А придворные колдуны тщетно искали следы заговора или сглаза в стенах дворца.
Чистоту крови король нарушил лишь раз, когда взял в жены мать Рама.
Он был рожден от плененной кхемерской княгини, за которую король отказался взять выкуп, так как влюбился в нее с первого взгляда. Он женился на ней вопреки всем протестам своего двора. Плененная девушка была чужестранкой и другой веры, но короля это не смутило. Он не захотел взять ее в наложницы, Рамакхамхенг видел ее только своей женой. К сожалению, при родах она умерла, успев произвести на свет крепкого мальчугана и дав ему имя Рампхуэнг.
Рамакхамхенг всегда испытывал к нему сильную привязанность. Видимо потому, что очень любил его мать. Мальчик рос очень здоровым и подвижным, всегда стремился к новым знаниям, легко усваивал иностранные языки. И после долгих раздумий король принял непростое решение отправить сына в Европу. Именно любимого сына отправить, так как боялся за его жизнь! Ведь старшие сыновья очень беспокоились за свое будущее. В королевстве законы писались под желания правителя, и король легко мог изменить любые правила и сделать своим законным наследником именно Рампхуэнга. И это поставило его жизнь под угрозу.
После покушения на жизнь, когда Рама пытались отравить, его отправили из страны. Больше 6 месяцев пятнадцатилетний мальчик добирался до Европы. Его телохранителями и советниками были приближенные и доверенные люди короля.
Сначала они принимали решения за Рама, отправив его учиться в Болонью, но, окончив университет, молодой человек стал полностью самостоятелен.
Университет стал для него вторым испытанием в жизни. Первым было длительное путешествие в Европу и разлука с близкими. В 16 лет он был очень маленьким, худеньким и непоседливым мальчиком с восточной внешностью. Не было ни одного ученика в университете, который бы не постарался его обидеть! Рам был на 2 года старше остальных мальчиков, и это тоже было причиной насмешек, а также его манера одеваться и непонимание языка.
Невероятно агрессивные мальчишки не понимали его вероисповедания, считая буддизм чем-то вроде глупого увлечения. В университете у него появился только один друг – Алессандро Гавани, он был сыном маркиза и жил в Венеции. Алессандро очень помог маленькому Рампхуэнгу, вместе они сократили его непроизносимое имя до Рама.
И за время учебы неловкий, скромный, замкнутый и неразговорчивый мальчик начал вылезать из своей скорлупы, превращаясь в сильного, невероятно умного, проницательного и красивого молодого человека.
Алессандро помог Раму не только свыкнуться с жизнью в Европе, он привил ему свое необычайное чувство юмора и легкость, которая была необходима в светском обществе при общении.
Этой легкостью Гавани обладал в высшей мере. Более обаятельного вруна и распутника университет не видел за все время своего создания. Молодые люди были настолько разными, что эта непохожесть сделала их неразлучными друзьями. Они просто дополняли друг друга. Они не могли даже нормально поссориться, им это просто не удавалось, ребята просто начинали дико хохотать. Их беззлобность позволяла им быстро находить компромиссы в своей дружбе.
И эта же дружба после окончания университета привела Рама в Венецию. Он еще не чувствовал свое место в окружающем мире, несмотря на свой титул принца, и не рискнул остаться без друга, о чем в последствии не пожалел ни разу.
У отца Алессандро была своя верфь, где строились галеры и корабли. После скоропостижной смерти маркиза, юному выпускнику пришлось взять дело отца в свои руки. Многие венецианские дворяне разорвали свои деловые отношения с новым маркизом Гавани, считая его слишком молодым.
И лишь заказы на галеры и корабли из маленького королевства Сукхотай помогли Алессандро преодолеть первый кризис в деле отца. Затем, каким-то чудом Гавани смог заполучить контракты на постройку кораблей для рыцарей тамплиеров. Скоро дела на его верфи пошли куда лучше, чем даже при жизни старого маркиза.
Новоиспеченный маркиз Гавани этого не забывал никогда. После того, как Рам помог другу, он окончательно встал на ноги, и дело вновь стало процветать. Все это время молодой принц пытался стать самостоятельным и не зависеть от королевского дома Сукхотай. У него было множество идей, чем заняться в жизни.
У Рама было очень тонкое чувство стиля, он прекрасно разбирался в музыке и живописи. И изумительно хорошо рисовал.
И однажды Алессандро попросил его нарисовать несколько эскизов и рисунков, по которым тот заказал невероятной красоты вазы муранским мастерам. После этого сразу несколько стеклодувных мастерских захотели заключить с ним договора.
Стекла, вазы, керамическая и глиняная посуда в восточном стиле стали так популярны в Европе, что у Рам с удивлением понял, он больше не зависит от королевства Сукхотай. Финансово он обеспечивает себя сам! Причем, очень хорошо обеспечивает.
Художников в Венеции было великое множество, но они могли лишь копировать восточные мотивы. Рам же всегда создавал что-то новое. Ведь он родился и вырос на Востоке. Он не удивился, когда к нему стали обращаться владельцы ткацких заводов с просьбой разукрашивать своими рисунками их ткани, шелк, парчу, бархат, лен и хлопок. За индивидуальные рисунки они были готовы платить очень большие деньги.
Вскоре появились соглашения и с ювелирами. После того как, сделанные по эскизам Рама, серьги и кольцо, приобрела королева Франции Жанна, Рам стал известен во всей Европе. А ему было всего лишь 25 лет.
Сейчас молодой принц владел лучшими ювелирными мастерскими в Венецианской республике. А судя по тому, сколько заказов поступало ему из Англии, Франции и других европейских стран, Рам понял, что оставил конкурентов далеко позади.
За последние годы он стал богаче своего лучшего друга. Построил себе дворец подальше от центра Венеции. Рам не любил шум и суету. Он обустроил свой дом в восточном стиле, слугами у него были только люди, приехавшие с ним из королевства. Многие из них говорили только по тайски, ни слова не понимая по итальянски и по венециански.
Он сделал свой дом неприступной крепостью для посторонних, принимая людей только по предварительной договоренности на несколько дней вперед. Доступ без ограничения имели лишь избранные. Никто и никогда не пытался проникнуть в его дом без разрешения. Не потому, что он был сильно охраняем, а потому что на ночь в этом дворце выходил на свободу индокитайский тигр. И он гулял по извилистым закоулкам острова всю ночь.
Многие в Венеции знали об этом. Рам счел своим долгом предупреждать гостей о необычном питомце. Воры и грабители ни разу не пытались проникнуть в его дом!
У него все еще оставался на службе советник короля Пха Нам Сингбури. Только теперь он не принимал решения за Рама, а всячески его поддерживал, был его личным секретарем и помощником. Ближе этого человека у Рама никого не было. Ему и Алессандро Гавани Рам доверил бы свою жизнь.
Молодого человека изменила жизнь в Европе, здесь люди были более свободны от предрассудков, чем на Востоке. Рам теперь не понимал, как раньше он мог позволять, чтобы его слуги ползали перед ним на коленях. Так было заведено в Сукхотайе, нельзя быть выше особы королевской крови. А здесь он с трудом заставил их встать прямо, пригрозив увольнением. Также к особе королевской крови нельзя было физически прикасаться. С этим Рам решил смириться, так как ему самому не очень нравились прикосновения к себе. И этому было множество причин.
Во-первых, он не знал ласки. На родине к нему никто не прикасался. У него не было матери, а отец очень редко выражал ему свое расположение и любовь. В Сукхотайе не было принято общение межу братьями и сестрами, мальчик не общался с родственниками. Его окружение составляли няньки, учителя и слуги. В их обязанности входило все, кроме выражения привязанности и ласки. Они даже в глаза ему смотреть права не имели. По королевским законам, другие люди трогать его не могли!
Когда он приехал в Европу 15 летним юношей, в его сердце уже не было места сентиментальности. Поступив в университет, Рам столкнулся с жестокостью богатых, знатных и избалованных студентов. Он был слишком другим. Другая религия, необычная одежда и, самое главное, языковой барьер, который Рам преодолел не сразу. Для нахождения общего языка с другими студентами Раму приходилось применять силу.
Его не слишком выдающиеся пропорции часто вводили в заблуждение зарвавшихся драчунов. Детям герцогов, графов, баронов и просто очень богатых купцов не верилось, что сдачи им может дать худенький, невысокий и замкнутый юноша. Причем двигался Рам так стремительно, что вскоре от него отстали даже самые драчливые ученики.
Рама обучал технике боя монах по имени Тома. Он тоже сопровождал мальчика в его путешествии и постоянно тренировал. А это тоже постоянная боль, но только здесь Рам не имел ничего против. Он учился любить боль. Только это было постоянным в его жизни…
А все остальное стремительно менялось. Раму пришлось признать, что менялось в лучшую сторону. Сейчас ему не на что жаловаться. Все настолько прекрасно в его жизни, упорядоченно. Принц Рампхуэнг был доволен всем. А Венецию он полюбил почти как свою родину.
Единственное, что не нравилось в европейцах Раму – это их нечистоплотность. Мыться было непринято. Аристократы считали ванну чем-то неприличным, гнилые зубы были признаком того, что человек ест много сладкого. А сладкое мог позволить себе только богатый. Поэтому чем меньше здоровых зубов, тем лучше, считали дворяне.
