Михаил Юрьевич Воробьевский
Медведи
Зачем-то я полез в карман за телефоном. В контактах судорожно начал искать номер старой учительницы. Нашёл. Набрал. Слушал гудки. Ответа не было.
Я вспомнил, что последний раз я звонил ей года три назад. Она тогда болела раком, проходила химиотерапию. А я рассказывал ей, что закончил музыкальную школу по классу скрипки.
Я замещал ей и детей и внуков. Её настоящий сын жил не в России, а внуков у неё не было вовсе. У неё был только я. Только я, который звонил ей от силы раз в два года, который ее почти забыл.
Ответа я так и не дождался. Аппарат абонента был выключен.
Она умерла. Она, наверное, умерла. И никого у неё не было. Она умирала, наверняка, одна. Так я думал, бредя мимо Останкинской башни в сторону дома.
В детстве я очень сильно любил эту башню. Я всегда считал, что если я вдруг потеряюсь, где бы я не был, по этому сооружению я всегда смогу найти дорогу до дома. Она ведь такая высокая. Её наверное даже из Антарктиды видно.
Помню, я спрашивал маму, живёт ли в этой башне какой-нибудь король? Она отвечала, что нет, никакой король в башне не обитает. Тогда я спрашивал, какой король раньше жил в ней? А мама отвечала, что в этой башне никогда не было никакого короля.
Тут я, конечно, ей не верил. Не может же быть такого, что в такой колоссальный башне живёт обычный человек. Конечно, её построили именно для монарха, и раньше он в ней жил. Мама, наверное, просто не знает об этом.
Тут в моём кармане завибрировал телефон.
