Михаил Сергеевич Зелёный
Небула-3
‒Небула-3, ‒ монотонным , уставшим голосом сказал диспетчер, ‒ какие новости?
‒ Все в порядке, только внешнее напряжение поднялось совсем на капельку.
‒ На капельку? ‒ удивился человек по другую сторону экрана. ‒ Интересная формулировка. Ладно, пересылаю ва…
В этот момент на станции погас свет, а экипаж оглушило невероятно громким звуком. Капитан схватился за уши, его голову заполонил шум так, что сознание едва не покинуло его. Ему казалось, что кто-то кричал, однако разобрать точно Кондрашев был уже не в состоянии.
Он открыл глаза. Мрачный красный гнетущий свет озарял все вокруг. «Мои глаза налились кровью?», ‒ пробивалась сквозь шум мысль в голове Степана Аристарховича.
Внезапно для себя он ощутил, что потерял твердую поверхность под ногами. Взглянув вниз, стало понятно, что гравитация отсутствует.
К капитану подлетел Фишер и похлопал его по плечу. Кондрашев обернулся. Он видел, как Тони что-то говорит, но пройти через звон в ушах его слова были не в состоянии. Капитан жестами показал, что ничего не слышит.
Фишер понял капитана и начал активно жестикулировать.
«Электричество вырубилось!», ‒ махал руками Энтони.
«Да быть того не может!» ‒ жестикулировал Кондрашев с ироничным выражением лица.
«Что делать, кэп?»
«Что, что… Пойдем включать реактор».
Последней мысли Фишер не понял, однако увидев, что капитан куда-то направился, немедленно отправился за ним.
Оказавшись в шлюзе перед реактором, оба надели защитные костюмы и затем влетели внутрь.
«Механизм реактора автоматически выводит стержни из активной зоны в случае перегрузки, надо погрузить стержни обратно и запустить реакцию» ‒ жестикулировал капитан.
«Так, что-что, надо погрузить обратно и что-то. Вроде бы ясно», думал Тони.
«Двигайся туда и медленно погружай стержни в зону», ‒ объяснял жестами Степан Аристархович.
«Ага, мне туда и плавно опускать ту штуку, понял».
Они разошлись по двум сторонам и медленно погрузили стержни. Когда стержни были погружены, капитан поднял защитный экран, и на станции тут же стало светло.
‒ Доброго времени суток, друзья. С вами Небула – посредник между людьми и космосом, чем могу служить вам?
‒ Небула, проведи диагностику станции, выяви поврежденные узлы и модули.
‒ Хорошо, ‒ ответила привычным роботизированным голосом станция.
Кондарашева обдало горячим паром, и он взвыл от боли:
‒ Горячо, мать вашу, что это было?
‒ Извините, капитан, ‒ ответила станция, ‒ проверяла клапаны ручного сброса давления.
‒ Что-то не так, кэп. Она же должна просчитывать траекторию.
‒ Да перестань, Фишер, она только что загрузилась, может ее интеллект барахлит.
‒ Так, стоп, а когда Вы стали слышать? ‒ удивленно заметил Энтони.
‒ Когда мы подошли к реакторной зоне, ‒ спокойно ответил Степан Аристархович.
‒ И мне не сказали? ‒ с долей обиды сказал Фишер.
‒ Нет, не хотел слушать твое нытье, ‒ сказал капитан, после чего слегка рассмеялся.
Энтони сначала нахмурился, но потом тоже засмеялся.
‒ Анализ закончен, ‒ сказала Небула. ‒ По результатам анализа в нерабочем состоянии находятся следующие системы и подсистемы: гравитационно-прыжковый двигатель, генератор гравитации, квантовый узел связи, система разложения углекислого газа, генератор…
‒ Ох, а вот это вот плохо, ‒ сказал Степан Аристархович. На его лице читался явный испуг.
‒ Насколько? ‒ с недоумением спросил Фишер.
‒ Смотри, объем воздуха в станции примерно двенадцать с половиной кубов. Человеку нужно где-то сорок пять кубометров воздуха в час. Но мы тренированные, нам меньше и можем дышать ненасыщенным воздухом, плюс у нас есть баллоны со сжатым воздухом. Нас четверо, то есть мы в час потребим где-то сто восемьдесят кубов. То есть в более чем в десять раз, что у нас есть. И это время мы уже потратили. То-то дышать стало тяжелее. Надо срочно двигать за баллонами.
