Михаил Русаков
Странник
Пока Крымов обдумывал услышанное, по радио передали новости. Сергей Петрович выслушал их внимательно, но ничего интересного не было. Зато в самом конце диктор объявил: «В десять часов будет передано обращение товарища Сталина к Советскому народу». И почти тут же зазвонил телефон, висевший на стене в коридоре. Пока Крымов ходил к нему, Сергей Петрович пришёл себя.
– И где этот кандидат? Нас вызывают к наркому к десяти часам. Нельзя же идти в таком виде.
– А что, галантерейные магазины, сейчас, открываются до десяти часов?
– И то верно, пойдёмте в парикмахерскую.
Оставив Меньшову записку, быстро собрались и вышли из дома. Парикмахерская оказалась совсем не далеко, в здании МИДа на площади Воровского. По дороге зашли в «свой» кабинет в НКВД и Крымов переоделся в свою слегка помятую форму.
Сергей Петрович несколько раз стригся в этой парикмахерской в конце 70‑х – начале 80‑х. Тогда здесь работали хорошие мастера и хорошо стригли. Но это была ведомственная парикмахерская и людям “с улицы” приходилось пропускать сотрудников МИДа. Вот и сейчас, в зале ожидания сидело человек 5‑6 и, судя по их грустному виду, сидели они давно. Рябов подумал, что у дипломатических работников, сегодня, то же аврал. Крымов прошёл в зал, через пару минут вышел и сказал:
– Сейчас пригласят.
И действительно, не прошло и пяти минут, как к мастеру пригласили сначала Сергея Петровича, а потом Крымова. За всю свою, достаточно долгую, жизнь Сергей Петрович брился в парикмахерской всего один раз и это было очень давно, поэтому сравнивать было не с чем. Но МИДовская опасная бритва в умелых руках опытного мастера однозначно давала сто очков вперёд по сравнению с бритьём безопасной бритвой советских времён. Крымов расплатился в кассе, отнёс чеки мастеру, и они пошли в здание НКВД.
Несмотря на то, что в парикмахерской их пропустили без очереди, в приёмную наркома внутренних дел Берии они вошли без двух минут десять. За столом сидел тот же человек с тремя кубиками в петлицах, который был здесь вчера утром. Он вопросительно посмотрел на вошедших. Крымов в полголоса отрапортовал:
– Младший лейтенант госбезопасности Крымов и консультант Рябов по вызову наркома прибыли.
Человек за столом сверился с лежащим перед ним списком и показал на стулья:
– Присаживайтесь, товарищ нарком занят.
– Простите, а обращение товарища Сталина к Советскому народу можно услышать? – спросил Сергей Петрович.
– Нет, здесь нет радио. Но нам принесут стенограмму, как только она будет готова.
Минут через десять из кабинета Берии вышло пять или шесть человек в форме, с разным количеством шпал и ромбов в петлицах. Большинство из них не обратили на сидящих в приёмной никакого внимания, только один, удивлённо взглянув на штатского, повернулся к секретарю. Но тот уже поднялся со стула и шёл к двери в кабинет. Блюститель порядка понял, что сейчас не время для любопытства и пошёл к выходу. А секретарь, заглянув в кабинет, пригласил туда Крымова и Сергея Петровича.
Берия выглядел уставшим.
– Здравствуйте, товарищи. Присаживайтесь.
После того, как вошедшие расселись, он продолжил:
– Ваша информация, товарищ Рябов, подтвердилась. Вы немного напутали с датами и временем, но главное полностью подтвердилось. Благодаря этому мы смогли провести контрдиверсионную операцию. Диверсантов было много и в разных местах получилось по‑разному, в основном их уничтожили или отогнали от связистов. Но в одном месте удалось захватить живыми двух человек из трёх, – нарком усмехнулся, – Они перерезали линию связи к полевому лагерю, в котором, среди прочих, размещался дивизионный разведбат. И комендант лагеря догадался выделить в охрану связистам не комендантский взвод или обычных пехотинцев, а именно разведчиков. Сейчас одного диверсанта оперируют, а второго допрашивают.
– Я бы наградил коменданта, – сказал Сергей Петрович. – И разведчиков, конечно, но о них вспомнят, если найдут время, а про коменданта забудут.
Берия немного подумал и согласился:
– Пожалуй, вы правы, – он сделал пометку в блокноте, – Мне передали, что у Вас есть какая‑то информация по воинским складам.
– Не по самим складам, конечно, а по их уничтожению. Я полагаю, что в случае, угрозы захвата складов противником они должны быть уничтожены. И заниматься этим должны, скорее всего, органы НКВД.
Берия кивнул.
– Соответственно, есть какие‑то приказы или инструкции, в каком порядке уничтожать это имущество. Я уверен, что первым пунктом там идёт оружие и техника. И это величайшая глупость, бесполезная трата времени и ресурсов. Немцам не нужны наши трёхлинейки22, максимы23 и лёгкие танки. У них хватает своего стрелкового оружия, причём лучшего качества, а наши Т‑34 сделают ненужными все лёгкие танки. Ещё орудиями немцы, может быть, и воспользовались бы, но не сейчас, а года через два, когда будут думать не об атаке, а об обороне. Но, к тому времени, вся захваченная у нас техника уже будет отправлена в переплавку, а мартену всё равно, кидают в него исправную пушку или разломанную на части. Так что на уничтожение всего этого не надо тратить силы и время. А вот горючее – это кровь войны. У нас это, пока, плохо понимают, а вот у немцев армия моторизованная. И они с удовольствием им попользуются на дармовщину. К тому же и плечо доставки короче. Значит, его надо уничтожить в первую очередь. Дальше продовольствие. Жизнь в Германии не очень сытная, хоть продукты и везут со всей Европы, а скоро повезут и от нас. А дармовую тушёнку и крупы немцы воспримут как подарок судьбы, хоть это и не совсем то, к чему они привыкли. Теперь прогноз погоды, которого, пока, не знает никто, кроме меня. Ближайшая зима будет суровой, а немецкое командование, исходя из доктрины блицкрига, не запаслось зимним обмундированием. Они попросту рассчитывают, что к зиме большую часть войск вывезут во Францию или обратно в Германию, а те, что останутся здесь, будут расквартированы в городах. Но Красная армия сорвёт эти планы и Вермахту придётся зимовать здесь, в основном в поле, в окопах. Не надо дарить им тёплую одежду, они не посмотрят, что она немного не того цвета и фасона, напялят на себя всё, до чего смогут дотянуться, в том числе женские платки.
Остаются взрывчатые вещества и боеприпасы. Собственно, боеприпасам немцы не обрадуются, их надо охранять и как‑то от них избавляться, а динамит и прочее им могут пригодиться, но не прямо сейчас, а тогда, когда они перейдут к обороне. Это не отменяет необходимости их уничтожить. Но когда и как – надо смотреть в каждом конкретном случае особо. Что я имею в виду. В 90‑е годы в стране было (или будет?) много аварий на складах хранения боеприпасов и взрывчатых веществ. Проще говоря – пожаров. Тушить их невозможно, а снаряды разлетались на многие километры вокруг. Я к чему. Если такой склад расположен близко к дороге, по которой пойдут колонны немецкой техники, то имеет смысл его поджечь в тот момент, когда эти колонны начнут своё движение мимо него. Конечно, десятикилометровый участок шоссе, в большинстве случаев, можно как‑то обойти, но скорость движения снизится и это вполне может повлиять на темп наступления.
– Я Вашу логику понял. Это всё надо оформить протоколом. Значит так, – Берия повернулся к Крымову, – Ты назначаешься командиром Особой консультативной группы при Секретариате НКВД СССР, всякие технические бумаги будешь проводить через начальника Секретариата, а по реальной работе подчиняешься непосредственно мне. Тебе присваивается звание старшего лейтенанта госбезопасности. В штат группы входят товарищ Рябов, – он заглянул в лежащую перед ним папку, – и кандидат Меньшов с повышением в звании до сержанта госбезопасности. Обязательно затребуй стенографистку, чтобы ускорить процесс фиксации на бумаге того, что товарищ Рябов сможет сообщить. Сколько и каких людей тебе понадобится – определишь сам. Первый вариант штатного расписания, где возможно – с указанием конкретных людей, представишь товарищу Мамулову24 завтра, максимум – послезавтра. В 1‑м управлении вам делать нечего, поэтому затребуешь у коменданта здания другое помещение, но это после того, как будет подписан приказ о создании группы. Требование на выделение материальных ресурсов так же подашь товарищу Мамулову завтра или послезавтра. Вопросы есть?
– Под какие задачи составлять штатное расписание и требование на материальные ресурсы?
Берия немного подумал.
– Официальную задачу сформулируешь сам. Неофициально – охрана и обеспечение жизни и работы товарища Рябова. Пока он живёт на квартире, которую выделило 1‑е управление, после официального оформления группы подберёте в КЭЧ25 что‑нибудь более удобное и менее заметное, товарищ Судоплатов не гарантирует, что эта квартира ещё не засвечена. Ещё вопросы есть? Если нет, то можете идти.
Крымов встал и пошёл к двери, Сергей Петрович остался сидеть. Берия вопросительно посмотрел на него.
– У меня есть ещё один вопрос, – заметив, что Крымов остановился, добавил, – Можно в письменном виде?
Берия молча протянул ему карандаш и лист бумаги. Взяв их, Сергей Петрович написал: «Кто расскажет Сталину об его ошибках?» и протянул бумагу Берии. Пока нарком читал, он добавил вслух:
– Мне кажется, что будет лучше, если об этом будет знать минимум людей. Я мог бы рассказать всё непосредственно человеку, который, потом, доложит Иосифу Виссарионовичу. Но лучший вариант – сообщить обо всём лично.
– Сколько есть времени?
– Ну, Вы уже поняли, что с определением сроков у меня есть некоторые проблемы. Но думаю, что неделя есть.
– Хорошо, я согласую этот вопрос. До свидания.
Сергей Петрович поднялся.
– До свидания.
Уже почти дойдя до двери, Сергей Петрович обернулся:
– А нам поверят на слово, если мы скажем, что Вы приказали выделить в нашу группу стенографистку? Она нужна не через пару дней, а уже сегодня.
Крымов, уже взявшийся за ручку двери, тоже повернулся.
Берия посмотрел на часы, вздохнул и сказал:
– Передайте секретарю, чтобы немедленно зашёл. С блокнотом. И немного подождите, сейчас подготовлю бумагу
Когда они вышли в приёмную, там уже ждали человек десять. При виде открывшейся двери они зашевелились, но Крымов сказал секретарю:
– Лёша, товарищ нарком просил тебя немедленно зайти, – и, после секундной паузы, – С блокнотом.
Секретарь, рванувшийся к двери, был вынужден вернуться к столу за блокнотом и карандашом. Войдя в кабинет, он плотно закрыл за собой дверь.
Минуты через три дверь распахнулась, из неё вышел секретарь и сказал:
– Заходите, товарищи.
Закрыв за последним дверь, он сел за стол, заправил в пишущую машинку лист бумаги и начал что‑то печатать, заглядывая в блокнот. Закончив печатать, вынул бумагу из машинки, положил её в кожаную папку и ушёл в кабинет, тщательно закрыв за собой дверь.
– Вот скотина, даже сесть не предложил, – сказал Крымов.
Сергей Петрович, стоявший у окна и наблюдавший за происходящим на площади, обернулся и спросил:
– А без приглашения нельзя?
– Пока он старше по званию, нельзя.
Вскоре секретарь вышел, аккуратно закрыл дверь, снова сел за пишущую машинку и начал перепечатывать текст, который носил в кабинет. Закончив печать, он вновь положил бумагу в папку, первый вариант порвал и бросил в корзину и ушёл в кабинет. Ещё через пару минут секретарь вышел, заправил в машинку конверт и что‑то напечатал на нём. Вынув из папки лист бумаги с текстом, секретарь сложил его вчетверо, положил в конверт, а конверт запечатал и протянул Крымову.
– Витя, передай это в Отдел кадров.
– Ладно. Можно идти?
– Идите.
Сергей Петрович вспомнил о речи Сталина.
– Извините, Вы обещали дать стенограмму выступления товарища Сталина.
– Я помню, но принесли только один экземпляр и я не могу дать его Вам с собой, а на то, чтобы читать здесь, у Вас нет времени.
– Жаль.
Выйдя в коридор, Крымов прочитал надпись на конверте: «Заместителю наркома внутренних дел СССР по кадрам капитану государственной безопасности Б.П.Обручникову»
– Ну что ж, пойдёмте в кадры.
Опять безликие коридоры и лестницы, но теперь Сергей Петрович понимал, что у него есть право, по крайней мере формальное, ходить здесь самостоятельно и старался запомнить дорогу.
***
Пока наши герои преодолевают лабиринт ведомственных коридоров, давайте заглянем в конверт, который им вручил капитан госбезопасности по имени Алексей. На листе бумаги формата А4 было напечатано на машинке:
«Заместителю наркома внутренних дел СССР по кадрам капитану государственной безопасности Б.П.Обручникову
Срочно подготовьте и не позднее 13:00 представьте мне на подпись следующие приказы:
О присвоении внеочередного звания старшего лейтенанта ГБ КРЫМОВУ ВИКТОРУ ФРОЛОВИЧУ и очередного звания сержанта ГБ МЕНЬШОВУ ИГОРЮ СТЕПАНОВИЧУ.
Об организации Особой консультативной группы при Секретариате НКВД СССР, пока без штатного расписания.
О назначении начальником группы старшего лейтенанта ГБ Крымова и включении в неё консультанта Рябова, сержанта ГБ Меньшова и стенографистки (кандидатуру согласуйте с начальником машинописного бюро сами).
О выделении группе помещений в здании по адресу ул. Дзержинского, д. 12/1.
Ниже этой строчки от руки было дописано: «Стенографистка должна быть у тов. Крымова сегодня не позже 12:00».
Ещё ниже стояла подпись, дата 22 июня 1941 г. и время 11:15.
***
В отделе кадров, кроме женщины в штатском, которую они видели вчера, было ещё двое мужчин в форме. У одного было три шпалы в петлицах, у второго одна. Все, включая женщину, стояли. Крымов приложил руку к козырьку:
– Товарищ капитан государственной безопасности, разрешите обратиться?
– Обращайтесь.
– У меня пакет для капитана государственной безопасности Обручникова. Где его можно увидеть?
– Я Обручников. Давайте пакет.
Крымов отдел конверт, капитан госбезопасности вскрыл его, прочитал текст и посмотрел на Крымова:
– Товарищ Берия приказал, что бы я нашёл Вам стенографистку, и чтобы через полчаса она была у Вас. Где она сможет Вас найти?
– У нас есть помещение в доме напротив, но оно на территории разведуправления и нам там не рады. Я как раз собирался после Вас попытаться договориться с комендантом здания о другом помещении. Давайте так, я или мой помощник встретим стенографистку на входе в здание в двенадцать часов, но у неё, на всякий случай, должен быть пропуск в 1‑е управление, завизированный дежурным по этому управлению.
– С пропуском к двенадцати можем не успеть.
– Тогда давайте в четверть первого.
– Хорошо. А коменданту передайте, что приказ о выделении вашей группе помещения будет на столе у наркома Берии не позже часа дня.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Идите.
– И предупредите её, – вмешался Сергей Петрович, – что у нас там, кроме письменного стола и стула, ничего нет. Пусть возьмёт с собой бумагу и карандаши. И машинку, желательно, тоже взять с собой, чтобы не бегать с секретной документацией туда‑сюда.
– Передадим, – и, протянув второму мужчине бумагу с распоряжениями Берии, приказал, – Товарищ Терещенко, срочно подготовьте тексты приказов, – повернулся к женщине, – Лариса, подготовьте пропуск, пока без имени. А я пойду позвоню начальнику машинописного бюро.
Коридоры и лестницы здания НКВД уже начали утомлять Сергея Петровича, но он честно старался их запомнить. Войдя в «здание напротив» Крымов предложил:
– Вы постойте здесь, а я пойду пообщаюсь с комендантом.
Он без труда нашёл нужный кабинет. К счастью, комендант был на месте.
– Здравия желаю товарищ старший лейтенант госбезопасности. Товарищ Обручников велел Вам передать, что не позднее 13:00 наркому внутренних дел товарищу Берии будет представлен на подпись приказ о выделении моей группе помещений в этом здании.
– Какой группе?
– Приказ о её формировании будет представлен на подпись одновременно с приказом о выделении помещений. До этого я не вправе озвучивать её название.
– Вот будут приказы, будут и помещения.
– Мне так и передать Лаврентию Павловичу?
– Ну ладно, что Вам нужно?
– Проект штатного расписания мне приказано подготовить в течение двух дней. Исходя из этого, будет понятно, сколько и каких помещений мне надо. Пока нужна комната для работы с секретными документами за пределами 1‑го управления – предполагается, что моя группа будет выведена из его состава.
Ещё минут десять они обсуждали разные варианты, остановились на последней комнате на четвёртом этаже, непосредственно над 1‑м управлением. На помещения в этой части здания, пока, никто не претендовал и у новой группы были возможности расширения без переезда.
Комендант выдал Крымову ключи от комнаты и потребовал назад ключи от комнаты на третьем этаже.
– Там остались мои личные вещи (не объяснять же коменданту, что вещи выданы со склада Разведуправления и их надо будет вернуть), как только заберу, сразу верну ключи.
– Когда именно?
– Трудно сказать, сформировать группу за два дня – ещё та задача. Но постараюсь сегодня. Вы лучше скажите, а сейф в этой комнате есть?
– Сейф есть, но по поводу ключей – это в первый отдел.
– А телефон?
– Сейчас прикажу подключить аппарат.
– Это будет внутренняя связь или городская?
– Внутренняя, выход в город через коммутатор.
– Я в курсе. А какой внутренний номер?
– Не знаю, спросите у телефониста.
– Спасибо, Вы мне очень помогли.
Когда Крымов подошёл к Сергею Петровичу, ждавшему у входной двери, стенографистка была уже там. Это была молоденькая и страшно смущающаяся девушка не больше 160 см ростом, в руке она держала матерчатую сумку, а около ноги стоял футляр с компактной пишущей машинкой.
– Младший лейтенант госбезопасности Крымов. Вас прислали ко мне?
– Да. Люся, – девушка протянула руку. Крымов слегка опешил, пожал руку, подхватил футляр с машинкой и направился к лифту.
– Нам на четвёртый этаж.
Лифт, как раз, был на первом этаже. Поднявшись на нём, они повернули направо и прошли до самого конца коридора, никаких постов здесь не было. Оглядевшись, Крымов увидел точно такую же комнату, как и этажом ниже.
– Располагайтесь и начинайте, а я схожу за своими вещами, – и вышел в коридор.
Люся села за один из столов, достала из сумки блокнот и карандаш и посмотрела на Сергея Петровича. Он продиктовал ей тоже, о чём уже рассказал Берии, внимательно следя за тем, чтобы в тексте не было даже мельчайших намёков, на то, что эта информация получена из будущего. Стенографисткой Люся была неопытной. Несмотря на то, что Сергей Петрович диктовал медленно, тщательно обдумывая фразы, она часто сбивалась и переспрашивала. Минут через пять зашёл человек с телефонным аппаратом в руках, поздоровался и, пройдя в угол, начал его подключать. Сергею Петровичу пришлось замолчать. Воспользовавшись паузой, Люся поставила на стол перед собой футляр с машинкой, сняла крышку, заправила лист бумаги, взяв его из картонной папки, извлечённой из той же сумки, и начала перепечатывать уже записанный текст. Сергей Петрович, сидевший до этого на стуле рядом со столом, на котором работала Люся, взглянув на телефониста, поднялся и встал так, чтобы заслонить от него пишущую машинку. Люся удивлённо посмотрела на него. Сергей Петрович молча показал себе за спину, Люся покраснела. Верхняя часть листа перегнулась через карету машинки и Сергей Петрович обратил внимание, что строчки расположены вплотную одна к другой.
– Черновики печатай через два интервала, – и, отвечая на удивлённый взгляд, добавил:
– Так править легче.
– А это черновик?
– Конечно.
Сергею Петровичу захотелось посмотреть, что там делает телефонист и он, наплевав на правила этикета, повернулся к нему лицом (а к Люсе спиной). Привычных ему розеток, видимо, ещё не существовало, ни советских, из семидесятых годов, ни, тем более, «европейских», используемых в 21‑м веке. Телефонист сращивал провода напрямую.
Когда он почти закончил, появился Крымов с холщовым мешком в руке.
– Ага, очень хорошо. Какой здесь номер?
– Должен быть 872. Сейчас схожу к щитку и проверю.
Собрав инструменты, телефонист вышел. Минуты через две раздался звонок. Крымов снял трубку.
– Младший лейтенант госбезопасности Крымов, – и, после небольшой паузы, – Спасибо.
Повесив трубку, он оглянулся на Сергея Петровича:
– Продолжайте, – снял трубку и набрал номер. Дождавшись ответа, он представился и сказал:
– Мне выделили новое помещение, но здесь сейф без ключа. Боюсь, что без приказа Первый отдел ключи не выдаст. Где мне хранить секретную документацию?
Минуту или две он слушал, потом продолжил:
– Хорошо, я буду у тебя, как только первая порция материалов будет готова. Теперь второй вопрос. Ты звонил мне на квартиру, какой там номер? – обернувшись к Люсе показал, что надо записать, повторил пятизначный номер и, уже в трубку, – Спасибо.
Нажав на рычаг, Крымов прервал связь, потом набрал короткий номер, попросил соединить его с городом и продиктовал пятизначный номер.
Когда на том конце провода ответили, он сказал в трубку:
– Это Крымов, – и тут же отдёрнул её от уха, – Не ори ты так, небось на улице слышно. Значит так, берёшь ноги в руки и идёшь в новое здание, четвёртый этаж, из лифта направо, по коридору до конца и направо, последняя дверь налево. Только не бежать, не привлекать внимание.
Повесив трубку, Крымов прошёлся по комнате, что‑то прикидывая, взял у Люси лист бумаги и карандаш, сел за свободный стол и стал что‑то писать. Меньшов пришёл только минут через двадцать пять, когда Сергей Петрович уже дочитывал расшифровку стенограммы. На недовольный взгляд Крымова он вытянулся по стойке и смущённо сказал:
– Извините, я удостоверение забыл, а без него не пустили.
– Горе луковое. Сейчас я пойду по начальству, а вы пообедаете и будете ждать меня здесь. Сергей Петрович, Вы закончили?
– Да, всё правильно, переделывать не надо. Мне это подписать?
Крымов задумался.
– Не знаю, наверно нет. Когда закончим с формированием и станет понятно, кому именно мы будем передавать Ваши рекомендации, я это уточню. Люся, мне придётся взять твою папку.
Сняв со связки один из ключей от комнаты, он пару раз перевёл взгляд с Меньшова на Сергея Петровича и обратно и протянул ключ последнему:
– Похоже, у Вас будет сохраннее. Как только получу копии приказов, проведу вводный инструктаж. До этого работать нельзя. И расходиться нельзя.
Крымов сложил отпечатанный текст в папку, одел фуражку, взял папку в левую руку и вышел.
Сергей Петрович, спохватившись, быстро подошёл к двери, выглянул в коридор и громко сказал:
– Виктор, пожалуйста, не забудьте про речь Сталина.
Закрыв дверь, он подождал, пока Люся складывала бумаги, забрал черновики и спрятал их в наиболее защищённый карман безрукавки.
– Ну что ж, пойдёмте поедим. Не знаю как Вы, а я проголодался.
Выйдя из двери последним, он её запер, положил ключ в карман и закрыл его на молнию. По дороге к столовой Люся и Меньшов познакомились, а сев за стол продолжали о чём‑то болтать. Сергей Петрович попытался слушать, надеясь получить какую‑то информацию о довоенной жизни в 1941 году, но очень скоро понял, что это трёп ни о чём и перестал прислушиваться.
***
Автор, чтобы, в будущем, не тратить время на описание любовной истории, рад сообщить читателю, что через пять месяцев, в конце ноября, они сыграют скромную (а какую ещё, если враг в 100 километрах от Москвы?)26 свадьбу и проживут долгую и, в основном, счастливую жизнь. Людмила Григорьевна Меньшова умрёт в глубокой старости успев подержать на коленях праправнучку. Когда умрёт Игорь Степанович Меньшов, автор не знает.
***
Подавальщицу, явно, удивила компания штатских, но задавать вопросы она не стала.
На обед был суп гороховый с копчёностями, поджарка свиная с рисом (Люся взяла сырники со сметаной), компот из сухофруктов и булочка с изюмом (свою булочку Люся отдала Игорю). После обеда вернулись в «свою» комнату. Молодая парочка продолжила своё щебетание в одном углу комнаты, а Сергей Петрович сел в другом и попытался отвлечься, раскладывая пасьянсы на телефоне. Но через пару минут это ему надоело, он убрал телефон, подошёл к окну и стал наблюдать за происходящим на улице. А там была обычная мирная жизнь: ходили пешеходы, время от времени проезжали машины, как правило, легковые, иногда – набитые людьми автобусы. Как будто вдоль всей западной границы страны не полыхала уже самая страшная за всю историю человечества война.
Сергей Петрович вспомнил о бушующей в 2021 году пандемии COVID‑19 и вновь задумался, не является ли он, в этом времени, носителем биологического оружия. Но потом, в очередной раз, решил, что недавно законченная вакцинация от этой заразы практически полностью исключает опасность того, что он мог бы занести сюда инфекцию.
Крымов вернулся примерно в половине четвёртого. И не один, а с хмурым человеком лет сорока с тремя кубиками в петлицах.
– Значит так, вы все переведены в штат Особой консультативной группы при Секретариате НКВД СССР. Распишитесь в копии приказа, что ознакомлены.
Сергей Петрович привычно потянулся к карману с шариковой ручкой, но заметив, что хмурый мужчина выложил на стол чернильницу‑непроливайку и пенал с перьевыми ручками, не стал её доставать. После того, как все, в том числе и Сергей Петрович, расписались, Крымов продолжил:
– Работа группы будет связана с секретами высшей государственной важности. Учитывая условия военного времени отказаться, вы не можете. Поэтому должны дать подписку о неразглашении.
Хмурый мужчина вынул из портфеля картонную папку, из неё достал несколько типографских бланков формата А4 и раздал их всем присутствующим кроме Крымова.
– Я же в пятницу подписывала, – удивилась Люся.
– Ничего, кашу маслом не испортишь, – усмехнулся мужчина. А Крымов объяснил:
– Эти расписки будут храниться в другом деле.
Сергей Петрович прочитал текст расписки:
«ОБЯЗАТЕЛЬСТВО
Я, нижеподписавшийся ________________________
состоя на службе или будучи уволенным, настоящим обязуюсь: хранить в строжайшем секрете все сведения и данные о работе органов и войск НКВД, ни под каким видом не разглашать их и не делиться ими даже со своими ближайшими родственниками и друзьями. Если я буду заниматься литературной или сценической деятельностью, обязуюсь ни в коем случае не разглашать прямым или косвенным путём, а также в печати (периодической и не периодической), сценариях, литературных и т. п. диспутах и отдельных выступлениях, сведений об агентурно‑оперативной работе ВЧК‑ОГПУ‑НКВД в прошлом и настоящем, а в тех случаях, когда вышеуказанные материалы уже ввиде27 рукописей, подготовлены к изданию, не продавать издательствам без согласия на то соответствующих органов НКВД, передавая все перечисленное на предварительный просмотр и санкцию вышеуказанных органов.
Неисполнение всего вышеизложенного грозит мне ответственностью по соответствующим статьям Уголовного Кодекса.
Собственноручная подпись»28
Внизу листа было место для даты.
Взяв «ученическую» ручку, Сергей Петрович вписал в соответствующее место свои фамилию, имя и отчество, проставил дату, аккуратно расписался и отдал бумагу «секретчику», как он определил этого человека.
Упаковав бумаги и писчие принадлежности в портфель, тот попрощался, отдал честь и ушёл.
Крымов запер дверь, сел на один из стульев и сказал:
– Теперь обещанный инструктаж. Он короткий, но трудный для восприятия. Высшим государственным секретом, о котором я уже говорил, является присутствующий здесь Сергей Петрович Рябов и всё что с ним связано. Дело в том, что Сергея Петровича, непонятно как, перенесло к нам из двадцать первого века, точнее из 2021 года. Не смотрите на меня как на сумасшедшего, Сергей Петрович предъявил достаточно веские доказательства. Он уже сообщил крайне важные сведения, которые помогли командованию предотвратить потерю управления войсками в первые часы войны. Сергей Петрович, они не верят. Не могли бы Вы показать им кино?
Сергей Петрович молча достал телефон, потыкав пальцем в экран запустил воспроизведение того же файла, что и вчера, перемотал на середину и передал аппарат Люсе:
– Осторожнее, пожалуйста, эта вещь бьётся.
Люся минуты три следила за происходящим на экране, потом сказала:
– Как красиво. А можно будет, после, посмотреть ещё? – и передала телефон Игорю. Тот смотрел не более минуты и вернул аппарат Сергею Петровичу.
После того, как Сергей Петрович выключил гаджет и спрятал его в карман, Крымов продолжил:
– Вижу, что у вас много вопросов. У меня их тоже много. Но времени на беседы о будущем у нас, сейчас, нет. У Сергея Петровича наверняка есть ещё информация, которую надо запротоколировать и передать в соответствующие инстанции. Собственно, наша группа для того и создана. Кроме того, мы должны обеспечить безопасность Сергея Петровича, как уникального носителя бесценной информации, в том числе помочь ему адаптироваться в нашем времени и обеспечить достаточно комфортную жизнь. Понятно, что за восемьдесят лет материальное благосостояние граждан нашей страны сильно повысилось и мы, вероятно, не сможем предоставить ему многих привычных для него вещей, тем более в условиях начавшейся войны, но мы должны к этому стремиться.
Крымов встал и прошёлся по комнате.
– Штат нашей группы ещё не утверждён, ясно, что присутствующими он не ограничится. Так вот, непосредственно с информацией из будущего работать будем только мы. Всем остальным об этом знать не следует. Соответственно, никаких разговоров, даже намёками, в присутствии других сотрудников, а тем более кого‑либо из посторонних, быть не может. И за пределами помещений группы обсуждать что‑либо между собой запрещается, даже если никого поблизости не видно. Вести дневники можно, но только здесь и хранить их в сейфе. Вопросы есть?
У слегка обалдевших молодых сотрудников вопросов не оказалось.
– В таком случае напоминаю, что рабочий день у нас ненормированный, а сержант госбезопасности Меньшов вообще переводится на казарменное положение. Да, не успел сказать, тебе присвоено звание сержанта госбезопасности, а мне – звание старшего лейтенанта госбезопасности. Сегодня работаем до ужина. Игорь, ты сейчас пойдёшь к коменданту здания и узнаешь, где и как можно сделать дубликаты ключей. Нам нужно ещё пять штук, – он вынул из кармана ключ от двери и отдал его Игорю, – Можешь идти. Вы продолжайте записывать материалы, а мне надо готовить бумаги по формированию группы. Люся, дай, пожалуйста, бумагу и карандаш.
Крымов сел за один стол, Люся и Сергей Петрович – за другой. Посмотрев список тем в телефоне и немного подумав, Сергей Петрович начал диктовать:
– Заголовок: Об изменении Устава. «Устав», наверно, с большой буквы. Абзац.
Насколько я знаю, в действующем в настоящее время Уставе, вероятно, боевом или внутренней службы, есть положение о том, что сдача в плен приравнивается к измене Родине. Это будет иметь следующие негативные последствия. Двоеточие. Абзац.