Михаил Радуга
Тайна Элизабет. Королевство сновидцев
– Да, конечно, – не совсем искренне ответил Томас, однако это был еще один верный ход.
– Я думала, мы больше не увидимся.
– Что ты! Я бы нашел выход, чего бы мне это ни стоило, – прозвучал еще один бесстыдно лживый, но правильный ответ.
Снова возникла неловкая пауза. Томас почувствовал, что пора сделать следующий шаг. Причем не просто пора, а можно и нужно! Осторожно нагнувшись к девушке, он переместил левую руку с талии на ее затылок и, закрыв глаза, уверенно пододвинул милую головку к своим распаленным устам. Сначала он почувствовал пухлые губки, позволившие едва прикоснуться к себе, а также влажные ладошки, изучавшие мышцы его рук, тут же напрягшиеся под рубахой. Но уже через мгновение ни он, ни она не могли сдержать эмоций.
* * *
Следующие три месяца пролетели для Томаса как три короткие недели. Его ежедневный график был жестко расписан по минутам, за чем непреклонно следила строгая в таких моментах Мария, не давая проявить слабину даже в самых невинных мелочах.
По несколько дней в неделю у них гостил дальний родственник, своей коренастостью и простой внешностью напоминавший Томасу отца. Этот охотник приезжал со стороны западного моста через реку Змея для обучения меткой стрельбе из арбалета. Ричард и Нильс тоже частенько наведывались, делясь мастерством боя на копьях и мечах. При всех этих тренировках бывшему горожанину было необходимо каждый день объезжать своенравного Вектора, а также с утра до вечера вкалывать в жаркой кузнице, выковывая эффектную броню с амуницией. Плюс ко всему Томас должен был ежедневно по несколько раз попадать в фазу, мутируя в рыцаря, для чего приходилось плотно перекусывать при каждой возможности.
Изначально юный воин находился в заведомо проигрышном положении относительно других участников соревнования. Однако ни разу за всю историю Королевского рыцарского турнира никто так продуманно к нему не готовился, привлекая самых лучших мастеров в своих областях. И все, кто участвовал в этом тяжелом процессе, включая самого Томаса, хорошо это понимали. Чем больше проходило времени, тем больше они обретали уверенность в высоких шансах селянина на победу. Мотивированный до мозга костей, он так прилежно учился и тренировался, что заметно прогрессировал день ото дня, оправдывая самые смелые надежды.
Если мужчины были заняты своим делом, то постройневшая Мария, как и полагается девушке, обитала сразу в нескольких параллельных вселенных. Не считая желаний то внезапно вернуться в цивилизованный город, то навсегда остаться жить ближе к природе, на первом месте у нее было планирование серьезных отношений с Томасом. На втором – весьма высоком месте – был сам обреченный жених. Затем были заботы по хозяйству там, где они жили, и между делом она умудрялась следить за собой, достойно держа парфагонскую марку и делясь секретами с селянками, почитавшими ее за святую. Каким-то образом одновременно ей удавалось легко следить за графиком Томаса, словно организационная деятельность была ее прирожденным призванием.
Естественно, сам турнир Марию мало интересовал, хотя выиграть его не помешало бы. Почему? Потому что тогда она будет невестой победителя Королевского рыцарского турнира! Она еще не знала, в каком именно наряде будет вызывать приступы ненависти придворных стерв, но определенно сможет к этому качественно подготовиться. Не зря же ей удалось с отличием окончить Школу и единственной захомутать самого завидного парня, всегда находившегося в центре всеобщего внимания. Все эти вселенные, в которых жила девушка, лишь ненадолго отключались поздно вечером в нежных объятиях любимого, чтобы на следующий день с удвоенной силой начать потреблять всю ее энергию и время.
Буквально в последний день перед отъездом Макс и Томас доковали декоративные элементы турнирных доспехов. В отличие от стандартной рыцарской защиты с панцирем и кольчугой, турнирная броня покрывала все тело воина латами и щитками. Чтобы изделия выглядели эффектными и дорогими, кузнецы добавили кружевные окантовки и вставки из зеркально отполированной стали, а жена кузнеца сшила ярко-желтую накидку. Шлем с продольной вертикальной пластиной на макушке имел выступающее вперед угловатое забрало и был выдержан в стиле основных доспехов. По его бокам красовались задранные вверх стальные соколиные крылья. У меча же были ребристый черен для двух рук, вытянутая крестовина и длинный клинок с широким зеркальным долом. Железная основа клинка делала его относительно гибким и упругим при жестких ударах, а наружный стальной слой придавал прочность режущей поверхности.
Отдельным вопросом была конская броня. Поскольку жеребцам и так приходилось нелегко под тяжелыми рыцарями, в доспехи их облачали только на турнирах. Дабы не тратить драгоценное время, пришлось с помощью Нильса выкупить старый конский панцирь, наглавник и шейные пластины у родственников одного из погибших воинов. Отполировав и добавив кружевные окантовки и зеркальные вставки ко всем деталям брони откормленного Вектора, они все же сумели добиться схожести с доспехами наездника.
И вот ранним пятничным утром, облачившись в турнирную защиту, слезно попрощавшись с опустошенными Ланками и добродушными селянами, молодая пара отправилась верхом в Парфагон. До темных глубин леса их проводили босые ребятишки, сильно полюбившие невероятных столичных гостей. При удачном стечении обстоятельств Томас должен был остаться в городе, прославляя маленькое селение под Салепом. Однако Макс попросил жену ничего не трогать в его комнате, приведенной Марией в безупречный порядок.
Вечером того же дня молодые люди прибыли к Северным воротам. Хотя Томас и чувствовал налет предательства, глядя на заросшую мхом Стену и выглядывающие из-за нее башни, он все же до боли в сердце скучал по столице. Когда-то благо жить в этом удивительном месте досталось ему почти даром, а теперь его предстояло заслужить кровью. Томас весьма комфортно чувствовал себя в родном селении и, может быть, спокойно остался бы там жить до конца своих дней, но только Парфагон мог дать ему орудие мести за родителей. Наряду со спасением сестры это было главной жизненной доминантой, единственным стержнем его существования.
Строгие стражи ворот сразу узнали спрятанного под броней Томаса и немедленно выдали ему временное разрешение на пребывание в городе в качестве участника турнира. Слух о его тайной подготовке где-то под Салепом гулял среди воинов, искренне переживавших за приемного сына своего легендарного товарища. Никто всерьез не рассчитывал на успех храброго юнца, но сама попытка решить вопрос, рискуя собственной жизнью, вызывала всеобщее восхищение.
Проводив Марию до родительского дома, где по ней все это время скучали мать и отец, ее жених отправился к Нильсу. Он едва верил в реальность происходящего, разглядывая знакомые улочки, что вызывали массу приятных воспоминаний из детства. Сняв тяжелейший конский панцирь и привязав утомленного Вектора у входа, где того ждало свежее сено, Томас вошел в дом Доров. На минуту он остановился на пороге и, закрыв глаза, глубоко вдохнул знакомый с детства запах сладкой выпечки и свежего хлеба, который уже не надеялся почувствовать вновь. Затем, сытно поужинав в компании довольного приемного отца и его растроганной сестры, селянин поднялся к себе наверх. Там, в пропахшей старыми книгами комнате, он почти сразу завалился спать.
Проснувшись, Томас и Нильс на скорую руку позавтракали и явились на Арену, где проходил отбор участников турнира. Песочная площадка имела овальную форму, и ее окружали деревянные многоуровневые трибуны, вмещавшие тысячи зрителей. По всему периметру пустых трибун, в верхней их части шелестели на ветру огромные синие полотна с кольцами Парфагона. С южной стороны почти на одном уровне с площадкой был оборудован подиум, на котором в шатре всегда располагались королевская чета и придворные особы. Там все еще суетились рабочие, чтобы к воскресному утру самым дорогим гостям было комфортно наблюдать поединки, которые должны были занять весь день.
Как и ожидалось, пройти отбор оказалось совсем несложно. Сначала всех претендентов собрали вместе и велели облачиться в доспехи. Затем их попросили взять деревянные мечи и по одному проходить в центр круга из четырех офицеров, которые увесистыми дубинками сбивали с ног. Хотя одолеть огромных рыцарей было невозможно, этот конкурс позволял быстро вычислить боевой дух каждого воина. Кто-то сразу же пугался и уходил в глухую защиту, быстро падая на песок, так и не произведя ни одной атаки. А кто-то, как Томас и еще несколько дюжин смельчаков, бросался в бой, ловко уворачивался от дубинок и успевал задеть пару соперников прежде, чем валился с ног от сокрушительных ударов.
В итоге были отобраны шестьдесят четыре наиболее отважных бойца и еще двое запасных – на случай, если в последний момент кто-то струсит. Как всегда, почти все участники были действующими рыцарями или курсантами старших курсов Академии. Пришлые претенденты предсказуемо не прошли отбор, за исключением Томаса, шустрого парня в простенькой кольчужке и гордого вида брюнета с орлиным носом, лет двадцати шести на вид. Последний шиковал в необычайно броских черных доспехах с мелким орнаментом и кожаными вставками, а также в черной накидке из струящегося шелка. Его жуткий угловатый шлем с шипами и вытянутым вперед забралом с узкими прорезями вызывал у будущих соперников плохо скрываемый испуг, даже если они обладали гораздо бóльшими габаритами. И хотя молодой человек представился сыном известного торговца из южного города Новый Альберт, его, не сговариваясь, дружно прозвали Черным рыцарем.
В этот же вечер за ужином Нильс старался дать Томасу последние наставления:
– В общем, просто делай, что умеешь. И ни о чем не думай.
– Легко сказать… – прожевывая очередную котлету, нахмурился Томас.
– Знаешь, сейчас я понимаю, что всегда проигрывал, потому что слишком много додумывал.
– Это как?
– Я больше думал о том, смогу ли я победить, нежели просто сражался. Я мечтал о тех сокровищах, славе и женщинах, что получу после победы. А надо было смотреть на соперников, которые были прямо перед глазами и легко пользовались моей расхлябанностью.
– Женщины? Неужели?!
– А ведь был подготовлен лучше всех…
– Обидно.
– Да. Поэтому просто выключи ум и сконцентрируйся на бое. Ты всему научен. Дай своим навыкам свободу.
– Что-то еще?
– Пожалуй, ты уже все знаешь и умеешь. Ничего нереального в твоей затее нет: один мой товарищ когда-то забрал сто золотых с первого раза…
Однако мотивация Томаса была на порядок серьезнее, чем у молодого Нильса, и селянин опять не смог уснуть в ночь перед важнейшим событием. Как его в Школе ни тренировали легко отключаться в самых экстремальных условиях, все же необычайная значимость предстоящего турнира никак не позволяла ему успокоиться. Томас отчетливо понимал, что, будь он простым участником турнира, он вряд ли бы так волновался, отчего его шансы на победу были бы выше. Однако вся его жизнь зависела от одного завтрашнего дня, и потому он ничего не мог с собой поделать, продолжая раздраженно ворочаться в кровати.
* * *
Толком не выспавшись, Томас привел в порядок свои вычурные доспехи, снарядил в тяжелую конскую броню Вектора и в сопровождении Доров отправился на Арену. Там, в затхлом и темном помещении под трибуной, уже разминались претенденты на титул чемпиона. Отовсюду раздавались скрежет и бряцание металла, то и дело слышались вздохи и вскрики, а снаружи доносился шум толпы.
Приготовившись к первому туру и нацепив шлем с декоративными соколиными крыльями, Томас уселся на длинную лавочку в ожидании своей очереди, где рядом с ним оказался тот самый Черный рыцарь. Отвыкнув за последние месяцы от роскоши, селянин долго разглядывал его и не смог сдержать восхищения от качества покрытых мелким орнаментом доспехов.
– Дорого?
– Смотря для кого, – фыркнул незнакомец и демонстративно отвернулся, опустив вытянутое вперед забрало своего жуткого шлема.
– Есть все-таки жизнь за Стеной…
В это время снаружи торжественно загудели фанфары, знаменовавшие прибытие короля. И долгожданное событие, главное развлечение чопорной столицы, началось с громкого приветствия судьи:
– Да здравствует король!
– Да здравствует Парфагон! – задрожали трибуны.
Спустя некоторое время, дождавшись, пока высокие гости усядутся в шатре, ищущих удачи воинов стали попарно вызывать наружу. Взяв арбалеты, те нарочито уверенно, боясь показать слабину, браво выходили под дробь барабанов. Через несколько минут только один из них – как правило, весьма довольный – возвращался под шум аплодисментов. Томас оказался в двадцать седьмой паре, в связи с чем ему пришлось томительно долго ожидать своей очереди. Из-за этого ожидания появились самые разные мысли, предательское волнение и обволакивающая усталость, будто молодой организм пытался защитить себя от скорой опасности, коварно усыпляя беспокойный разум.
Внезапно сквозь приятную негу селянин услышал свое имя и быстро вскочил, озадаченно и глуповато оглядываясь по сторонам. Схватив арбалет, он растерянно выбежал на залитую солнцем шумную Арену, чуть не оглохнув от барабанов, которые встретили его у ширмы в подтрибунное помещение.
– Томас Юрг, округ города Салеп, – под аплодисменты зрителей торжественно объявил судья в ярко-красных колготках, куртке и широкополой шляпе с перьями. – Самый юный участник – восемнадцать лет.
Как и было рассчитано, сверкающие на солнце отполированные вставки на доспехах и мече, а также ярко-желтая волочившаяся по песку накидка вызвали одобрительные возгласы зрителей. Женская половина внимательно следила именно за этим маскарадным элементом турнира. Дамы предпочитали закрывать глаза или отворачиваться непосредственно во время сражений, считая их бессмысленным развлечением глупых мужчин.
Когда слипающиеся сонные глаза наконец привыкли к яркому свету, Томас обнаружил себя в центре овальной площадки, со всех сторон которой на него смотрели тысячи ликующих жителей Парфагона. Где-то в бушующей толпе он сначала расслышал подбадривающие возгласы друзей по Школе, а вскоре смог разглядеть Доров, Фейнов, поздоровевшего Алена и напряженную Марию. Синий шелк ее платья крайне выигрышно облегал аппетитную фигуру и переливался белым отблеском. Как обычно, другие благочестивые дамы не терялись и тоже вырядились броско по самому последнему писку моды. Пользуясь случаем, они пытались удивить своих кавалеров, расстроить бывших мужей и вызвать смертельную зависть подлых соперниц.
Внезапно Томас обнаружил, что на трибуне почему-то нет Альберта Третьего и его неотступной свиты. Однако, услышав неодобрительный свист, быстро догадался, что все это время стоял задом к самым влиятельным и уважаемым лицам. Резко обернувшись, он увидел на подиуме конусообразный синий шатер, в котором теснилась группа дорого одетых людей. Они оживленно беседовали друг с другом и без интереса поглядывали на площадку, что была прямо перед их носом. По центру, почти у ближнего края, возвышались два широких кресла, на которых под усиленной охраной восседали гордый король и изящная принцесса. Вытянувшаяся тринадцатилетняя Элизабет, облаченная в легкое белое платье, выглядела немного старше своего возраста. Ее длинные, ничем не покрытые светлые локоны развевались под порывами ветра, обнажая нежную шею, украшенную скромным жемчужным ожерельем. Ее всемогущий отец, лет сорока на вид, был одет в коричневый камзол и такого же цвета плотные колготки. На его ногах красовались черные туфли с вытянутым носком, а на широком кожаном поясе висел позолоченный кинжал. Альберт был высоким бородатым брюнетом, немного грузным, что придавало ему солидности. Издали можно было даже разглядеть его добродушные серые глаза и сияющую улыбку на устах.
С любопытством взглянув на других высоких особ под шатром, селянин с удивлением осознал, что многих женщин он уже знает. Размышляя о том, что решение этой загадки, возможно, кроется в интрижках Нильса, Томас вдруг опомнился: где-то рядом должен быть соперник! Громадный воин в сверкающих доспехах действительно все это время стоял поодаль и снисходительно любовался им.
Как и все туры, арбалетная дуэль была достаточно опасна. На животы соперников повесили красные мишени из трухлявого дерева, развели их по разным сторонам и выдали затупленные стрелы. Задача состояла в том, чтобы первым поразить мишень соперника трижды. При этом запрещалось двигаться и поворачиваться – ведь состязание было на скорость, меткость и смелость, которые были необходимы любому рыцарю в реальном бою.
Дребезжащая стрела с глухим толчком вонзилась в мишень на Томасе, вызвав радостный возглас жаждущих крови трибун, и, наконец, окончательно отрезвила селянина. Только теперь он вскинул арбалет, но обнаружил, что в спешке взял чужое орудие! И хотя первой стрелой он промахнулся, чуть не пробив забрало соперника, все следующие выстрелы он сделал точно в цель за мгновение до того, как сам получил последнюю стрелу. Это оказалось результатом нудных тренировок с охотником, да и не зря стрельба из лука была любимым развлечением селянина еще в детстве. Под одобрительные возгласы зрителей судья в красных колготках объявил Томаса Юрга победителем и отправил его обратно под трибуну. Расстроенный же соперник, тяжело вздыхая и раздраженно скидывая мишень, побрел к своим болельщикам, обескураженным таким быстрым поражением.
Вторую дуэль, также занявшую не больше минуты, вооруженный уже своим арбалетом селянин легко выиграл спустя некоторое время, завершая сим поединком первый тур. После длительного перерыва, необходимого высоким гостям для плотного обеда и отдыха, турнир продолжился долгожданной верховой дуэлью на копьях. Томасу и снаряженному в броню Вектору достался модник в обшитых синей тканью доспехах, облаченный в такую же синюю накидку с вышитым гербом Парфагона по всей ее площади. Под его седлом дергался глуповатый гнедой жеребец в избыточно тяжелой броне, которого все время приходилось сдерживать.
Судья дал команду, и воины с огромной скоростью помчались к центру площадки, выставив вперед затупленные копья. Когда они поравнялись друг с другом, модник с громким хрустом сломал копье селянина о свой панцирь и под охи зрителей красиво, под стать своему красивому праздничному одеянию, скувырнулся с седла на песок. Благодаря тренировкам опытного Ричарда Томас вскоре так же легко одолел и следующего наездника в потертых доспехах. Таким образом, одержав уже четыре победы кряду, он вышел в финальный тур, где его ждали сражения на мечах.
Ожидая поединок с огромным, как скала, воином – действующим чемпионом, – который бросал угрожающие взгляды из-под забрала, Томас с удивлением обнаружил, что поразительный Черный рыцарь тоже прошел все туры. Это означало, что они могли встретиться в финале, если оба одолеют своих соперников. Ситуация сложилась достаточно необычная, и потому в королевском шатре назревал скандал. Едва ли не впервые в третьем туре присутствовали чужаки, нанеся удар по репутации и Академии, и Парфагона, и короля лично.
Наконец, оказавшись лицом к лицу с грозным соперником на глазах у бушующей толпы, Томас на этот раз не испытывал никого волнения. Опытный Нильс знал все секреты турнирного боя на мечах, поэтому огромные размеры и разъяренность полностью покрытого латами рыцаря казались большим подарком. Хотя чемпион, бесспорно, был сильнее и наверняка лучше владел клинком, перед селянином стояла задача лишь вытерпеть первые пару минут. Для этого следовало ловко уворачиваться от ударов, дергая соперника и беспрерывно передвигаясь по вязкому песку по всей площадке.
Как и ожидалось, массивный рыцарь уже после нескольких бешеных атак быстро вымотался и затем начал откровенно опускать меч все ниже, став до смешного легкой добычей. Под смех зрителей, сокрушив звонким ударом клинка по шлему и так еле стоявшего на ногах громилу, огорошенный Томас впервые осознал, что оказался всего в шаге от заветной цели. Волнение усилилось еще больше, когда, уходя на отдых под трибуны, он столкнулся с шедшим навстречу Черным рыцарем, который невозмутимо надевал свой угловатый шлем. Он был абсолютно сконцентрирован, не проявляя ни единой эмоции, будто и не был человеком вовсе.
Пытаясь отдышаться, задрожавший Томас старался сфокусироваться. Однако его разум не покидала предательская мысль, что уже через несколько минут он сможет попросить самого короля о принятии в столь вожделенную Академию. Что тот скажет в ответ?
Совершенно неожиданно селянина почти сразу же пригласили на выход. Выяснилось, что каким-то невероятным образом Черный рыцарь уже одолел своего могучего соперника, проткнув ему шею, – и тому прямо на площадке пытались оказать помощь. На трибунах стоял недовольный гул, а в шатре бушевал обычно спокойный Альберт, понося отборными ругательствами всех своих приближенных – наконец, умолкших. Ни один действующий рыцарь не вышел в финал Королевского рыцарского турнира! Впервые титул и главный приз покинут непобедимый доселе Парфагон.
Пока медики помогали тяжело раненому воину, Томас подошел к трибуне. Там ему на шею сразу бросилась растроганная Мария, которая в синем шелке действительно смотрелась выигрышнее других девушек.
– Ты не травмирован? – огромные зеленые глаза смотрели на него вопрошающе. – Я в тебя верю!
– Думай только о бое! Иди отсюда! – рыкнул недовольный Нильс, толкая исступленного Томаса обратно в центр Арены.
– Пытаюсь…
– Просто делай свое дело. Иди!
Тем временем окровавленного бедолагу унесли в сторону, а взволнованный судья, с опаской озираясь на шатер, объявил начало финальной битвы, пригласив соперников к центру площадки. Под звук фанфар Томас невольно бросил взгляд на взбешенного короля, сотрясавшего воздух пухлыми кулаками, и в этот же момент получил скользящий удар по забралу. Еле увернувшись от нового удара, он попытался применить тактику утомления, что так хорошо удалась ему в полуфинале. Но именно это решение стало фатальной ошибкой.
Все три месяца Томас усиленно готовился к боям с огромными рыцарями и потому хорошо выучил все их слабости и повадки. Однако сейчас перед ним мельтешил гораздо более легкий и выносливый соперник, нежели любой настоящий воин Академии. Черные доспехи и накидка без устали мелькали в щелях забрала селянина то слева, то справа: сын торговца умело наносил бесконечные удары и заставлял интенсивно двигаться по вязкому песку.
Неожиданные проблемы усугубились предчувствием скорого поражения – в голове изможденного Томаса уже ничего другого не осталось. А ведь опытный Нильс с самого начала твердил, что стоит дать хоть небольшую слабину, как проиграешь. Вместо отчаянного сражения, пользуясь своими размерами и силой, деревенщина витал в облаках, слишком много думая и переживая. В отличие от холодного и потрясающе целеустремленного соперника, наносящего все больше точных ударов.
Полностью выдохшись, уже наугад махая мечом из последних сил и ничего не видя перед затуманенным взором, Томас вдруг почувствовал нестерпимую боль справа в пояснице. В глазах внезапно помутилось, время остановилось, и он непроизвольно обмяк. Упав на колени, он услышал пронзительный звон в ушах на фоне поглотившей все его существо кромешной тьмы.
Через несколько мгновений голова вновь взорвалась ором трибун и отчаянным криком Марии где-то вдалеке. Опустившись на колени еще ниже, опустошенный Томас сквозь пелену увидел, как к нему пытались прорваться его близкие, но их сдерживала многочисленная охрана Арены. А напротив него возвышался Черный рыцарь, равнодушно вытирая платком окровавленный меч.
Жизнь потеряла для Томаса всякий смысл: он проиграл турнир, все его наивные мечты снова сгорели дотла, все усилия оказались напрасны, он не вернется в Парфагон, не поступит в Академию, Ирэн не будет спасена, а мутантам некому будет отомстить.
Тщательно протерев окровавленное оружие, Черный рыцарь убрал платок в карман под грудным щитом, и оттуда что-то блеснуло. Нечто похожее на лезвие! Это немного отрезвило Томаса, ведь судьи жестко следили за амуницией, и потому никакого дополнительного оружия на площадке Арены не могло быть. Селянин быстро понял, что никто и не мог увидеть этот утаенный кинжал ввиду его хитрого местоположения.
Медики все еще напряженно копошились с предыдущей жертвой непобедимого чужака, которая с хрипом и конвульсиями покидала этот мир. По этой причине скомканная процедура награждения началась прямо при одиноко истекавшем кровью Томасе. Однако молодой человек перестал чувствовать боль, заподозрив неладное. Не отрывая глаз, он внимательно наблюдал за незнакомцем в черной броне.
Тем временем у победителя забрали меч и грубо потащили в сторону шатра. Как бы невзначай Томас привстал и тоже сделал несколько шагов в сторону подиума, приблизившись, насколько это возможно. Затем он снова упал на колени и закряхтел, когда стражи раздраженно оглянулись на него.
– Ваше величество, – низко поклонился Черный рыцарь, снимая шипованный шлем, оголивший черные как смоль волосы и решительное лицо с гордым орлиным носом.
– Я поражен! – воскликнул Альберт в полном бешенстве. – Кто ты, твою мать?
– Сын простого торговца.
– Что?! Какого еще торговца? Ты одолел моих лучших рыцарей! Невероятно! Забирай свое золото и убирайся к чертям собачьим!
– Но я хотел бы воспользоваться другой наградой.
Королевский шатер ахнул, и судья интригующе объявил умолкшим зрителям:
– Победитель отказался от ста золотых монет!
– Нонсенс! – рявкнул Альберт. – И что же это?
– Всего один поцелуй руки вашей изумительной дочери, – глядя в испуганные глаза короля, невозмутимо отчеканил незнакомец, отчего вся многотысячная Арена окончательно затихла. И только хрупкая, голубоглазая и белокожая Элизабет – самое светлое и заметное пятно во всей этой бессмысленной кутерьме – не повела и бровью. Она безучастно наблюдала за происходящим, словно все это вовсе не касалось ни ее, ни отца, ни вообще кого бы то ни было в этом бренном мире.
Селянин, изначально находясь в состоянии замутненного сознания, ни на толику не сомневался, что подлый Черный рыцарь замыслил коварное покушение на любимого короля. На кого же еще? Но это оказалось не так! Зачем ему понадобилась ничего не решающая в этом мире девочка? А может, обессиленный Томас просто начал бредить, и никакого покушения вовсе нет? Тогда зачем этому странному незнакомцу кинжал и поцелуй руки Элизабет?
Так или иначе, пока все были отвлечены чужаком, селянин стал медленно подползать к подиуму, ощущая жар от прилившей к лицу крови.
– И все? – тихо произнес взмокший Альберт.
– Да.
– Лишь один поцелуй? Ты не шутишь?
– Один невинный поцелуй руки, и я сразу покину Парфагон.
Будто в чем-то сомневаясь, задумчивый Альберт медленно почесал голову. Он неуверенно посмотрел на дочь, а затем с ног до головы оглядел нового чемпиона в черных доспехах самой дорогой и качественной отделки. Сам же незнакомец пристально и хладнокровно смотрел только на невозмутимую принцессу.
– Что ж… Хорошо. Элизабет? – несколько боязливо обратился Альберт к дочери, будто от него теперь уже ничто не зависело.
Выдержав паузу, принцесса подняла тоненькую ручку, а затем неспешно протянула ее в сторону смелого незнакомца. Тот сделал шаг ближе, взял ее в свою загорелую ладонь с длинными пальцами и наклонился для поцелуя. Словно для удобства, он придержал грудной щит доспехов снизу – как раз там, где Томас заметил блеск металла.
Для всех присутствовавших в синем шатре следующий короткий миг вместил столько событий, что никто из них никогда бы не сказал, что это случилось столь молниеносно. Почувствовав критический момент, Томас сквозь нечеловеческую боль в боку сделал два быстрых прыжка и бросился в сторону чужака. Тот, в свою очередь, одной рукой резко придвинул вскрикнувшую принцессу ближе к себе, а второй, уже вооруженной кинжалом, замахнулся, чтобы нанести ей смертельный удар точно в шею. Однако тяжелое тело селянина, звеня доспехами, сбило его с ног, и лезвие лишь коротко чиркнуло по мраморному плечику Элизабет. В этот момент очнулась охрана, и под охи трибун разъяренные рыцари засверкали кинжалами меж лат обездвиженного преступника, и его мычания быстро захлебнулись в крови.
– Агент Арогдора! – раздавалось со всех сторон.
– Бей его!
– Еще! Еще!
Под шатром закрутилась лихая паника, но побагровевший Альберт не растерялся и быстро взял ситуацию под контроль. Он приказал немедленно увести прочь забрызганную кровью убитого Элизабет, а затем грозно попросил всех умолкнуть. Истошные крики на трибунах тоже поутихли, ибо умирающие от любопытства зрители пытались расслышать хоть что-нибудь из происходящего на подиуме.
В это время два рыцаря подхватили под руки обмякшего Томаса и подняли его на непослушные ноги. Теперь он впервые в жизни так близко лицезрел короля, пока другие воины уносили испуганную девушку.
– Напомни: кто ты? – обратился Альберт к еле живому спасителю дочери.
– Томас Юрг.
– Не тот ли самый, которого Дор подобрал?
– Да, это я…
– Турнир ты не выиграл, подчеркиваю: не выиграл! Но, по понятным причинам, можешь просить что хочешь. Я твой должник.
– Я хочу… – пытался не потерять сознание взволнованный Томас, но тело и язык уже не слушались его, а в глазах потемнело. – Мне…
– Ваше величество, он хочет вернуть статус гражданина Парфагона и учиться в Рыцарской академии, несмотря на наши законы, – вдруг мягко произнес невысокий мужчина в сером балахоне, поправляя свою стянутую смолистую косу. Его вкрадчивый голос и мудрый взгляд округлого лица с плоским носом, казалось, мгновенно умиротворили весь шатер, включая короля. Это был канцлер Питер Калица.
