Михаил Пырков
Стартап
20.
– У Вас хороший вкус, Пётр, – сказала Маша, покачиваясь в танце, – очень красивые цветы. Я вообще очень люблю цветы, правда, редко их получаю. Сами додумались, или кто-то подсказал?
– Ммм… – Горелик густо покраснел
– Ну, что Вы, смущаетесь, как школьник? – Девушка иронично смотрела на партнёра по танцу. – Павловский посоветовал?
– Да, – выдохнул Питер, – как Вы догадались?
– Это не трудно. Только он да Жилин не пытались залезть мне под юбку, зная, что я одна. – Маша печально вздохнула. – Ну, понятно, профессор относится ко мне, как к дочери, А Владимир Георгиевич просто очень порядочный человек.
Слова о порядочности Горелик принял на свой счёт и рывком поднял руку с талии партнёрши несколько выше: опустить ниже у него даже и мысли не было.
– В Вашей порядочности, Пётр, я тоже не сомневаюсь, – Маша засмеялась, – иначе не пошла бы танцевать с Вами. Не робейте, расскажите лучше о себе.
Музыка стихла, и танцующие отправились к своим столам. На этот раз Горелик решил не упускать своего шанса и занял место рядом с Машей, готовясь отвоёвывать его в случае надобности. Впрочем, никто не возражал.
Тем временем официанты вынесли горячее: в судках шкворчало нечто мясное, источавшее столь соблазнительный запах, что едоки из-за соседнего столика обернулись и начали принюхиваться.
– Ммм, какой аромат, – Маша покрутила головой, – я что-то зверски проголодалась.
Официант раскладывал по тарелкам плод вдохновения шеф-повара. Сидящие за столом накинулись на блюдо.
– Такую закуску грешно есть помимо водки! – процитировал классиков кто-то из едоков. Все одобрительно засмеялись и потянулись к графинам и бутылкам.
– Пётр! Давайте выпьем? – Маша посмотрела на Питера.
– Я, собственно, не хотел сегодня… – замямлил Горелик.
– Не обязательно же водку, – улыбнулась девушка, – давайте выпьем красного, мясо ведь! Да какое.
Стоявший за спиной официант мгновенно наполнил два бокала. Пара чокнулась фужерами, Маша сделала глоток, поставила бокал перед собой и посмотрела на Горелика – тот выдохнул и, как стакан воды, выпил всё до дна. Фужер моментально наполнился вновь.
– Ну, что же Вы молчите? – Маша лукаво посмотрела на Питера.
Горелик снова взялся за бокал, на этот раз выпив только половину, тонкого букета выдержанного вина он не ощущал: в голове был сумбур.
– Про меня Вы и так много знаете, – собрался с силами Пётр, – давайте я лучше расскажу про Америку. Но не про ту Америку, которую показывают в кино и по телевизору, а про настоящую Америку, которую я видел изнутри. Если Вам, конечно, будет интересно.
– Конечно! Безумно интересно! – согласилась девушка. – Я ведь там ещё не была.
Горелик снова осушил бокал, который по волшебству опять оказался полон, и, выдохнув, начал говорить. Как-то сами собой свалились оковы, язык развязался, и Питер разошёлся. Маша внимательно слушала, не забывая при этом есть, улыбалась, прыскала в кулачок, пару раз откровенно рассмеялась, закинув голову, временами искренне удивлялась, качая головой.
Потом они танцевали, беседовали у барной стойки, снова танцевали, возвращались к столу, а Питер всё говорил и говорил. Меж тем ряды участников банкета редели: дошедших до кондиции сотрудников Зиновьев с гидом аккуратно выводили на улицу, сажали в поджидавшие автомобили и отправляли к месту назначения.
В какой-то момент Горелик спохватился – он потерял Лазара. Покрутив головой, Питер с удивлением увидел друга в компании Павловского: те о чём-то оживлённо беседовали, периодически смеясь и хлопая друг друга по плечу. Но больше всего поразило Петра, что Лазар ПИЛ. Горелик не мог поверить своим глазам: Сэм с бокалом вина! Сэмми, этот завзятый трезвенник – пьёт!
Удивлённый взгляд Питера перехватил Павловский и, гладя на Лазара, мотнул головой в сторону Горелика. Сэм встал, обогнул стол и, не оставляя бокала, подошёл к компаньону.
– Ты чем-то удивлён, Питти?
– Конечно, Сэмми! – Горелик вскочил. – Я опасаюсь за тебя, вдруг ты напьёшься, будешь распевать свои песенки и приставать к соседним столикам. Побить могут.
– Успокойся, дружище! – рассмеялся Лазар. – Я просто тренируюсь. Судя по всему, я у славян надолго, а без алкоголя здесь дела не делаются. Вот, учусь делать бизнес с русскими.
– Впрочем, здесь становится скучно. – Сэм допил вино, поставил бокал на стол и обратился к Зиновьеву. – Евгений! А в Минске есть ещё весёлые места?
– Наверняка, господин Лазар, – расплылся в улыбке капитан, – сейчас проконсультируюсь у местных.
Зиновьев с гидом отошли в сторонку и начали тихо переговариваться. Через некоторое время Зиновьев посмотрел вглубь зала, повернулся к экскурсоводу и кивнул тому.
Ну, что ж, – произнёс с чувством гид, подошедши к столу, – желание гостей – закон, тем более нас осталось совсем немного. Я рискну предложить вам посетить улицу Зыбицкую. Но, предупреждаю: это очень специфическое место, даму одну не оставляем, и, по возможности, далеко не расходимся.
– Вы нас заинтриговали, – сказал Лазар, – а там будет весело?
– Уверяю Вас, – ответил экскурсовод, – вы не разочаруетесь.
21.
В микроавтобус, поджидавшем самых стойких участников банкета, погрузились шесть человек: Горелик, Маша, Павловский, Лазар, Зиновьев и гид, севший рядом с водителем.
– На базу? – спросил шофёр.
– На Зыбицкую.
– Куда?! – Водитель удивлённо посмотрел на экскурсовода.
– Чего смотришь? На Зыбицкую! Ехай давай.
Машина плавно тронулась и, некоторое время попетляв по ночному городу, остановилась у неприметного двухэтажного здания.
– Приехали! – бодро сказал гид и открыл дверь, собираясь выйти.
– Куда? – настороженно спросил Горелик.
– В одно очень широко известное в узких кругах заведение!
– А вывеска где?
– Это заведение не нуждается в рекламе. – экскурсовод вышел из микроавтобуса и направился к железной двери с торца дома. Подойдя к ней, гид обернулся, заговорщицки подмигнул смотрящим на него в окна машины и нажал на кнопку звонка.
Через пару секунд дверь открылась, визитёр сказал что-то вглубь дверного проёма и зашёл в помещение. Его не было несколько минут.
– Что-то я начинаю волноваться. – сказал Горелик.
– Вот уж не думала, что Вы – из робких, Пётр! – Маша удивлённо вскинула брови.
– Ну, что Вы, – он начал оправдываться, – я не за себя волнуюсь, а за Вас. Уж очень это место похоже на притон.
– Ух ты! Я никогда не бывала в притонах! – воскликнула девушка. – Надеюсь нас туда пустят.
– Я поражаюсь Вашей смелости, – осторожно сказал Горелик. – Всё-таки, чужая страна, чужой город…
– Вам не нравится моя смелость?
– Отнюдь, Машенька, – заулыбался Питер, – очень даже нравится! Вы открываете себя с очень необычной стороны. Впрочем, пойдёмте, нас зовут.
Гид призывно махал рукой из открытой двери. Гости выгрузились из автобуса (Горелик не забыл подать даме руку) и направились навстречу неизвестному. Зайдя внутрь, они оказались в слабо освещённом нешироком коридоре и гуськом последовали за впереди идущим экскурсоводом.
Коридор закончился также невнятно освещённым холлом с рамкой металлоискателя при входе. Звероподобный охранник в чёрном костюме мельком глянул на пришедших и отодвинул один из барьеров, стоящих около прибора, рукой показав проход мимо детектора. Издалека приглушённо слышалась музыка.
Второй монстр-вышибала, тоже в чёрном костюме, открыл тяжёлую деревянную дверь, и гости зашли в небольшой тамбур. Музыка звучала громче. Охранник закрыл за вошедшими, обошёл их, и толчком открыл две створки, последнее препятствие на пути к цели.
И сразу по головам врезала разухабистая кабацкая музыка. В достаточно большом зале было жутко накурено, разношёрстная публика пила, смеялась, закусывала, разговаривала крича, наклоняясь к уху собеседника, танцевала, нещадно смоля табак всех сортов и видов: сигареты, папиросы, сигары, кальяны, трубки…
Годзилла провёл гостей в угол зала за единственный свободный столик. Пришедшие расселись полукругом так, что всем было видно сцену и то, что происходит в зале. Зиновьев и гид сели по краям, Машу с Гореликом усадили в центр. Тут же две официантки подошли к их столу: одна принесла стопку меню, вторая принесла на огромном подносе шесть маленьких подносиков, которые расставила перед гостями. На каждом из приборов находились гранёная с ножкой внушительная стопка с водкой и два блюдечка: на одном солёный огурец, на другом «бутерброд» – толстый ломоть чёрного хлеба с добротным куском сала в мясных прожилках.
– Что это? – спросил Горелик, ошалело глядя на поданное.
– Это – фирменное блюдо хозяина, – не слыша вопроса, но поняв, о чём речь, ответил гид, пытаясь перекричать музыку. – Называется «На ход ноги»!
Между тем вновь прибывшие вели себя по-разному: Маша и Горелик смотрели по сторонам; Павловский уткнулся в меню; Лазар сидел с таким невозмутимым видом, будто он здесь не впервой; «местный», как сказали бы на ВИЗе, «сёк поляну»; Евгений же пожирал глазами официанток – те были одеты в одинаковые откровенные полупрозрачные платья с имитацией нижнего белья под нарядом. Выполнив заказ, официантки, помахивая подносами, проходили мимо столиков, вызывающе виляя задами. Некоторые отдыхающие не удерживались, и хлопали ладошкой по круглым попам: девушки с визгом и хохотом убегали. Охрана, никак не реагируя, смотрела на эти вольности – видимо, здесь так было принято.
Песня закончилась, певец поклонился и, под аплодисменты публики, удалился. Посетители по привычке продолжали кричать собеседнику, но, осёкшись и, сказавши «Ой!», переходили на обычную громкость. Танцующие разошлись по местам.
– Предлагаю выпить, – продолжил экскурсовод, – а то хозяин заведения огорчится.
– Послушайте, – торопливо заговорил Горелик, – может, закажем вина? А то водка, как-то даме не пристало водку…
– А я – выпью! – улыбнулась Маша. – Нельзя же обижать хозяина. Пётр! Давайте выпьем за это приключение!
Все подняли стопки и, с мелодичным звоном, чокнулись. Девушка выпила первой, залпом, быстро поставила стопку на стол и замахала рукой перед открытым ртом, не ожидав крепости напитка. Затем схватила с пододвинутого Питером блюдечка «бутерброд», впилась в него белоснежными зубами и озорно посмотрела на находившегося в некотором изумлении Горелика. Тому ничего не оставалось, как сделать тоже самое.
Водка оказалась действительно крепкой. Все выпили и принялись за закуску. Питер не переставал удивляться: Лазар спокойно выпил и, не спеша, взялся за сало.
– Во мне сейчас, Питер, проходит крушение мировоззрения. – жуя, сказал Сэм. – Если бы полгода назад мне сказали, что я буду закусывать водку сырым свиным жиром, я бы в лицо рассмеялся. Это же выстрел из пушки по организму! А, впрочем, долой каноны, это реально вкусно.
Сало действительно таяло во рту. Надрезанный огурчик тёк рассольной слезой и просил: «Повтори»!
Тем временем на сцену вышел местный стендапер с монологом о своих не очень удачных знакомствах с женщинами, к месту и не к месту употреблявший нецензурную лексику. Иногда получалось смешно, публика похахатывала.
Питер обратил внимание, что эта самая публика являлась действительно разношёрстной: были и чисто мужские компании, были смешанные, парами, а были и чисто женские столики – их обслуживали не девки в полупрозрачном, а мужчины, скорее, юноши, одетые в стиле трактирных половых, в белые рубахи с расшитым воротником, чёрные штаны и с полотенцем через руку.
– Честно говоря, я и не знаю, что заказать. – Павловский отложил меню. – Я очень хорошо поел в предыдущем заведении, разве что какой-нибудь салат…
– Нет-нет-нет! – замахал руками гид. – Сейчас будет фирменное блюдо от шеф-повара.
– Заинтриговали, – учёный усмехнулся. – после «Хода ноги» может быть даже коктейль «Бронепоезд».
– Не знаю, о чём Вы, не пробовал, – ответил местный, – но блюдо уже несут.
И, действительно, блюдо несли, а точней, везли на специально обученной тележке. На столе оказались шесть солдатских котелков с дымящимся варевом, шесть гранёных, без «губок», не «маленковских», стаканов, каравай чёрного хлеба, несколько очищенных луковиц и огромная бутыль с мутной жидкостью.
– Ну, и что это? – голосом кота Матроскина спросил Павловский. Евгений вздрогнул – утром техники, матерясь, показывали запись с шествующими через турникет кота и пса из мультфильма. «Ага, – понял капитан, – вот откуда ноги растут».
– Это «Ужин партизана»: белорусская картошка с немецкой тушёнкой. И самогон.
– Послушайте, – возмутился Горелик, – но это же профанация, граничащая с кощунством!
– Не знаю, я в философские тонкости не углублялся. – пожал плечами гид. – Как говорится, «пипл хавает». Местная экзотика. Идёт «на ура».
Горелик с сомнением смотрел на бутыль. Первый, он же и последний, раз Питер пил самогонку в деревне, куда старшеклассниками ездили «на картошку»: воспоминания были не из приятных.
– А я – попробую. – сказал Павловский и протянул стакан в сторону бутыли. – Кстати, дорогой наш гид, Вы так и не представились.
– Иван, – с кивком головы ответил экскурсовод. – Вот такое редкое для местных краёв имя.
– А скажите-ка мне, о Иван, – учёный внимательно смотрел, как наполняется его стакан, – куда ведёт воон тот коридор, охраняемый очередным амбалом? В кабинет хозяина?
– Нет, – засмеялся местный, – у хозяина нет кабинета, он вообще здесь крайне редко появляется. Там – игорный зал. Рулетка, покер, «блэк джек» и столы для шпилѐй.
– Вы хотели сказать, для шпѝлей? – удивился Лазар. – Но ведь шпѝль – это верх башни?
– Нет, Сэм, – вмешался в разговор Горелик, – шпилѝ – это те, кто шпѝлит. Ну, играет в карты на деньги.
– Вот как. И во что они шпѝлят?
– В буру, свару, терц…
– А в преферанс? – спросил Горелик.
– Да. И в него тоже. – подтвердил Иван. – Есть желание сыграть?
– Нет, что Вы, – ответил Питер, – с нами дама, ей будет неинтересно.
– А Вы умеете играть в преферанс? – Маша с прищуром посмотрела на Горелика.
– Умел когда-то, – смутился Питер, – папа учил…
– Удивительно. – задумчиво произнесла Маша. – И меня отец учил. Он мечтал о сыне, а мама рожала девочек. Я – третья, младшая, и папа воспитывал меня как мальчишку: футбол, карате, математика… Когда к нам домой приходили папины друзья, он сажал меня за стол: сначала, как «болванчика», а потом, когда поняла смысл, и как равноправного игрока.
Горелик смотрел на девушку влюблёнными глазами.
– А пойдёмте, Пётр, – тряхнула головой Маша, – Вы сыграете, а я – посмотрю. Иван! Женщин туда пускают?
– Один момент! – гид вскочил из-за стола и быстрым шагом направился к коридору. Охранник не стал преграждать ему путь, и через пару минут Иван вернулся.
– Нас пустят, – сообщил он, улыбаясь, – там как раз не хватает партнёра для игры. А остальные могут покрутить рулетку.
– Сэм, – Питер посмотрел на друга, – если тебе не интересно, можешь не идти с нами.
– Не волнуйся за меня, – Лазар был хладнокровен, как всегда, – я найду, чем развлечься.
Все встали и с интересом устремились за Иваном. Все, кроме Евгения, он это делал с сожалением – капитан несколько раз пересёкся взглядами с одной интересной дамочкой из-за столика напротив. Женщина с глубоким декольте явно пришла «на дóбычу»: стреляла глазками и перешёптывалась с подружками, кивая головой в сторону Зиновьева. Намечался контакт, а этим поиграться вздумалось!
22.
Игровой зал был отделён от банкетного несколькими дверьми, и музыка почти не слышалась. Посреди просторного помещения стрекотал шариком крупье. Из двух карточных столов один был пуст, за вторым без азарта играли в «блэк джек». Несколько человек сидели на диванах, лениво покуривая или ковыряясь в закусках. Выпивали мало. В углу было оживлённее – у простого стола стояли несколько человек, что-то негромко обсуждая.
Гости подошли к столу. Говорившие замолчали, рассматривая вошедших. Из группы выделился пожилой человек, солидно одетый и солидно же выглядящий. Он протянул руку Горелику.
– Савелий.
– Пётр. – Горелик протянул руку в ответ.
– А «по-батюшке»? – спрашивающий не прекращал рукопожатие.
– Не обязательно. – Пётр улыбнулся, и его рука была отпущена.
– Ладно, как скажете. Знакомьтесь, мой товарищ Виктор. Витя, подойди! Хотим сыграть, а у нас нет ни третьего, ни четвёртого.
Виктор, среднего роста сухощавый человек в очках, ровесник своего приятеля, молча пожал Питеру руку.
– У меня, вроде, есть четвёртый…– Горелик стал глазами играть Павловского, но тот еле заметно покачал головой, отказываясь от игры. Было странно, но он стоял так, чтобы Савелий не мог его разглядеть.
– А, нет, – произнёс Питер, – нету четвёртого, не пошёл с нами.
– Ну, и ладно, – ответил игрок, – втроём пошпѝлим.
Быстро утвердили игру: «сочинка», «Сталинград», «уход без трёх»…
– Вы же понимаете, Пётр, – важно произнёс Савелий, – мы же не мальчики, чтоб по копейке играть. Давайте сыграем по 10 баксов за вист?
– Я не против, – согласился Горелик, – раздавайте.
Партия пролетела очень быстро, игроки не напрягались, часто пасовали, и Питер выиграл 380 долларов: 180 у Савелия и 200 у Виктора. Партнёры по игре незамедлительно рассчитались.
– На квит? – предложил Савелий.
– Если дама позволит, – Горелик посмотрел на Машу, та кивнула. Она сидела в кресле в непосредственной близости от стола, потягивала вино из бокала, периодически вставала, смотрела на пулю и в карты Питера. Павловский же стоял с сигаретой в нескольких шагах за спиной Савелия, и на свет не выходил. Эдакая молчаливая тень.
– Только давайте по 20 баксов за вист, – Виктор чуть ли не впервые за всю игру произнёс фразу длиннее, чем из трёх слов.
Горелик кивнул, и началась новая партия. Играли также быстро. На этот раз Питер играл ещё легкомысленнее, он просто наслаждался самим процессом. При подсчёте Савелию причиталось 680 долларов, а Виктору – 140. Горелик молча вернул выигрыш от предыдущей партии, и добавил ещё 440.
– Пожалуй, хватит на сегодня, – Питер встал и хотел было уйти. – Спасибо за игру.
– Ну, это как-то несолидно – с укоризной протянул Савелий, – а отыграться?
Горелик посмотрел на Машу, она снова кивнула.
– А давайте! – сказал Питер, усаживаясь обратно. – Только такое предложение: играем «ленинградку» до пятидесяти, и сто долларов вист. Идёт?
– А у тебя деньги-то есть? – вдруг снова прорезался Виктор.
– Витя, осади! – Савелий положил руку на руку товарища. – Молодой человек! Вы ведь можете проиграть очень внушительную сумму, а карточный долг – долг чести. Сможете рассчитаться?
– Смогу, – усмехнулся Питер, – но ведь и вы можете проиграть, не так ли?
Шпилѝ переглянулись, и Виктор приступил к раздаче.
На этот раз всё было значительно серьёзней: игроки подолгу обдумывали свои ходы, не обменивались шуточками и незначительными фразами. Горелик стал проигрывать. Павловский, до сей поры стоявший безмолвно, кашлянул, потушил сигарету и отошёл в сторону.
После очередного ремиза Питер взял паузу для похода в туалет. Зайдя в уборную, он проверил все кабинки – одна оказалась закрытой. Горелик зашёл в соседнюю, закрылся и имитировал расстёгивание брюк. За стенкой дважды кашлянули. Питер дважды кашлянул в ответ.
– Петя, это шулеры.
– Я понял, Володя.
– Они играют «на одну лапу».
– Это заметно.
– Петька, у них карты краплёные!
– Это я тоже увидел.
– Закажи кофе и, как-бы невзначай, опрокинь кружку. Замочишь колоду, у них второй нет.
– Зачем?
– Как зачем? Ты что, дурак? Они тебя разденут, как мальчишку!
– Это мы ещё посмотрим, кто кого разденет. Я не разобрался в крапе. Надо ещё пару-тройку раздач.
– Ты уверен в себе?
– Конечно. Зря, что-ли, меня отец картами по носу шлёпал?
– Ну, ладно. Как знаешь. Кстати, обрати внимание: у королей с дамами крап отличается, видимо, другой метил.
– А вот теперь – спасибо, этого я не увидел.
Тут Питер понял, что он действительно хочет в туалет, с удовольствием оправился, застегнул брюки и, помывши руки, в приподнятом настроении вернулся к столу.
Раздавал Виктор. Горелик посмотрел в свои карты – на руках был неочевидный мизер. Питер глянул на прикуп и вспомнил слова Вольдемара: на столе, рубашкой вверх, лежали король с дамой одной масти, причём совсем не той, которая ему была нужна. Его взгляда никто не заметил, и Горелик погрузился в раздумья – была его очередь открыть торги. Партнёры по игре переглядывались, Питер делал вид, что не замечает этого. Он, наконец, решился.
– Мизер.
Игроки выдохнули, Горелик вскрыл прикуп и, в расстройстве, швырнул его на стол: король и дама червей – та масть, которая «не в масть». Питер негромко ругал себя за неосмотрительность, партнёры по игре радостно записывали его карты. Горелик снёс две карты, немного подумал и сделал ход.
Шпилѝ живо принялись обсуждать свои действия – попахивало «паровозом». Они забрали взятку и сделали свой ход, Питер положил на стол злосчастную даму.
– Ой, не та карта, – Горелик попытался забрать её, но Виктор схватил его за руку.
– Нет-нет, сходил? Всё, дорогой, не будь мальчишкой. – игрок поправил очки. Давай, по-взрослому!
Горелик с видимым всем расстройством на лице забрал взятку.
– Так, значит, он снёс короля и трефу, девятку оставил. – Савелий радостно потирал руки. – На бубях проносим твои пики, выход в черву и – «паровоз»! Ну что, Пётр, на семь взяток согласны?
– Нет. – буркнул в ответ Горелик.
– Тогда – поехали.
Два выхода в буби – всё по плану. Ход в черву – Питер с улыбкой положил на стол карту другой масти, дыра была закрыта: девятку он снёс вместе с королём. Партнёры молча смотрели на стол.
– Обманул. – первым очнулся Савелий. – Вам бы, Пётр, в покер играть, знатно блефуете. Вместо семи взяли только одну. Однако.
Игра продолжалась, но эта раздача сбила шулеров с толку, они стали нервничать и ошибаться. Случились распасы, и на третьих снова раздавал Виктор. Он попытался повторить тот же трюк с мизером. Оба шпиля объявили пас, Горелик снова сделал вид, что задумался.
– Ну, чего ты, – подначивал Виктор, – в тот раз мизер не удался, зато сейчас – самое то! Удача любит смелых!
– А не буду, – ответил Питер. – Пас.
Он не взял ни одной взятки.
Ошарашенный Виктор дрожащей рукой записывал страшные цифры «в гору» себе и партнёру, и очень приятные для глаза болеющих за Питера цифры ему «в пулю». Игра перевалила за экватор. Руки у Виктора тряслись всё больше, и на его раздачах Горелик дважды сыграл «восьмерную». Очкарик совсем сдал. Снова случился круг распасов, и снова на третьих Пётр не взял ни одной.
Питер был на раздаче, тасовал колоду, положил её на стол, предложил Савелию «снять», и в этот момент Маша очень громко чихнула. Все вздрогнули и повернулись в её сторону. В этот момент Горелик настолько тонко и технично «срезал», что у Павловского от удивления глаза на лоб полезли – это было видно даже в тени.
Питер раздал, Виктор объявил игру, Савелий спасовал. Все ждали решения Горелика.
– А вот теперь – мизер. – Чётко произнёс он. Виктор не перебил.
В прикупе были те же самые дама и король червей.
Питер положил карты на стол: две масти от семёрки до валета, и две черви, которые отправились в снос – «неловленый» мизер. Партия. Горелик пододвинул к себе лист бумаги с расписанной пулей и быстро подсчитал итог.
– С Вас, Виктор, 38 тысяч долларов, а с Вас, Савелий – 53. – Питер внимательно посмотрел на обоих. – Прикажете получить?
Шулеры в ступоре смотрели на лист с расчётами: очкастого колотила крупная дрожь, а главный пытался ослабить галстук, будто тот его душил.
– Ты кто? – прохрипел Савелий?
– В смысле? – удивлённо спросил Питер.
– Ты кто? – хрипло повторил шпиль. – Кто ты? Я не знаю такого игрока! Так играли только трое – Юра-строитель с Урала, Боря-еврей и его ученик. А ты кто?!
– А, в этом смысле! Я Пётр Борисович Горелик, сын, как Вы метко выразились, Бори-еврея.
– А я – его ученик! – Павловский неожиданно вышел из тени. – Что, Савелий, облажался? Мы ведь с Борисом Ефимовичем тебя предупреждали, что когда-нибудь будешь наказан за свою самоуверенность и жадность.
– И ты здесь! – не прекращал хрипеть главный. – Витя! Это подстава! Зови парней, мы их просто так отсюда не выпустим.
В ту же секунду в игровой зал с зашли трое крепких молодых людей, как-будто на машине времени переместившихся из девяностых.
– Так. Вечер перестаёт быть томным. – на удивление спокойным голосом произнёс Горелик и поискал глазами бутылку, чтобы хоть одного, да забрать с собой на тот свет. – Мне очень жаль, Маша, что я втравил Вас в эту авантюру.
– Этих двоих – под мост, а девку – на общак! – хрипло скомандовал главный.
– Только дотроньтесь до неё! – Питер попытался вскочить, но стоявший сзади Павловский надавил на его плечо, усадив обратно на стул.
– Спокойно, Петька, – нагнувшись к Питеру, прошептал учёный, – сейчас всё решится.
И Горелик почему-то ему поверил.
Меж тем бойцы не спеша подходили ближе, и тут случилось то, чего никто не мог и предположить: сначала Лазар взял за руку вставшую с кресла побледневшую Машу, аккуратно подвёл её к столу и встал между ней и бритоголовыми; потом рядом с Сэмом очутился невесть как отклеившийся от рулеточного стола Евгений; рядом с ними появился Иван, до этого мирно дремавший на диванчике поодаль.
Трое стояли полукругом так, что сзади оказались Павловский и Питер с Машей. Обойти с тыла их не могли. Трое впереди стоящих как по команде распахнули пиджаки. Бойцы остановились – они всё поняли.
– Давайте так, – заговорил Иван, – мы сейчас спокойно уйдём, а с выигрышем решим как-нибудь. Потом.
– Вы отсюда не уйдёте! – ещё громче захрипел Савелий.
– Ещё как уйдём, – ответил Иван. – Краплёная колода твоя? Твоя. Играли на одну лапу? На одну. На «исполнении» (говоривший мотнул в сторону Горелика головой) поймали его? Нет. Всё «по-чеснаку».
Шулер всем телом плюхнулся на диван, судорожно пытаясь открыть металлическую тубу с таблетками нитроглицерина.
– Плохой актёр из тебя, Савка, – гид с ухмылкой смотрел на корчащегося. – Не ломай комедию, всё равно не поверю. Не ты ли давеча говорил, что карточный долг – долг чести, а? Короче, при всём обществе говорю: мы спокойно уходим, а со своей честью разбирайся сам.
Иван махнул в сторону двери. Лазар встал напротив бойцов, Зиновьев следил за шулерами: Павловский, Горелик и Маша спокойно вышли в дверь, за ними, пятясь, остальные. В коридоре перегруппировались: гид протолкался вперёд, Евгений замыкал.
Когда до выхода в зал оставались пара метров, в коридор, как ошпаренный, влетел мужчина. Рука Ивана дёрнулась подмышку, но он узнал Фёдора, управляющего заведением.
– Всё в порядке, Ваня! Не надо оружия! – человек замахал вытянутыми руками с ладонями вперёд. – Господа! Простите за этот безобразный инцидент, пожалуйста, пройдите за свой столик, сейчас как-раз начнётся варьете.
– Я полагаю, – сверкнул очками Лазар, – что после всего произошедшего нам лучше уехать.
– Я так и подумал. – ответил Фёдор и, с поклоном, показал на выход.
– Жаль только, не довелось отведать фирменного блюда шеф-повара, – проходя мимо склонившегося, хмыкнул Павловский.
– Об этом я тоже подумал, – отчего-то радостно сообщил управляющий, разогнувшись, – и положил его в вашу машину. В дорожку, так сказать.
Фёдор дождался, пока выйдет последний из гостей, закрыл за ними двери и помчался по коридору.
В игорном зале все молчали, пытаясь осмыслить увиденное, только Савелий на диване издавал невнятные хрипы. Управляющий подошёл к шулеру, расставил ноги и упёрся руками в бока.
– Савелий! Что ты тут устроил? – менторским тоном заговорил Фёдор. – Хозяин очень расстроен твоим поведением.
– Федька! Это подстава! – шипел, задыхаясь, шулер. – Не дай им уйти!
– Ты не на тех «хвоста поднял». Юрий Томасович велел передать, – продолжил управляющий, – что у тебя есть сутки на сбор денег. Иначе сам под мостом окажешься. Охотник! Ты здесь?
– Да, Федор. – Витя отклеился от стены.
– Тебя это тоже касается. Беги бегом. Эй быки! – управляющий посмотрел на бойцов Савелия. – Заберите эту падаль, и вон отсюда.
Бритоголовые подхватили своего начальника подмышки и, толкаясь в дверном проёме, оперативно ретировались.
– Сявкой был, сявкой и сдохнет. – Фёдор обвёл взглядом присутствующих, похлопал в ладоши и развёл руками. – Господа! Что стоим? Ничего не произошло. Продолжаем играть! Всем коньяк за мой счёт.